Показания М.Ф. Орлова от 4 января 1826 г.
Государственный архив Российской Федерации.
Ф. 48. Оп. 1. Д. 83. Л. 19 об.–20.
В январе 1821 г. на съезде членов Союза Благоденствия в Москве было принято решение о его роспуске. Некоторое время спустя несогласные с этим решением декабристы образовали Северное и Южное тайные общества.
Участвовавший в московском съезде активный деятель Союза Благоденствия, боевой офицер, генерал и командир дивизии Михаил Федорович Орлов на одном из заседаний потребовал, чтобы общество немедленно приступило к подготовке вооруженного восстания. Когда другие участники совещания его не поддержали, он заявил, что тогда покидает тайное общество. Позднее в разговорах между собой, в показаниях на следствии и в мемуарах декабристы по-разному расценивали поступок М.Ф. Орлова. Некоторые считали, что он действительно был готов начать восстание, но большинство полагало, что Орлов специально придумал такой демарш, чтобы уйти из тайного общества.
Показание написано рукой М.Ф. Орлова и хранится в его следственном деле.
9. В 1820 году назначен я был начальником 16-й пехотной дивизии. Проезжая через Тульчин, Фон Визен, Пестель и Юшневский, которого я тут в первый раз увидел, настоятельно просил меня, чтоб я взошел в общество, и, наконец, видя мое упорство, сказали, что зная все их тайны и имена многих, невеликодушно мне не разделять их опасности. Я поддался на сию причину и подписал обязательство. Так я взошел в сей Союз благоденствия в июле или августе месяце 1820 года. Тут я прочитал также и устав, который обещан был мне в копии, но никогда не прислан. Я особого поручения, ни занятия никакого не получил.
10. Приехавши в Кишинев, я нашел там Охотникова, и вскоре потом явился ко мне майор Раевский (тогда еще капитан), который дал мне знать, что он также член общества. Сии два офицера были мне очень полезны, чтоб открывать злоупотребления по дивизии, а особливо во всем то, что касается до благосостояния солдат. Я нашел еще полковника Непенина, также члена общества, посвященного Пестелем, и который тому ни душой, ни телом не виноват. Других членов общества в дивизии не было ни одного, кроме сих рех, и во все время моего командования не прибавилось.
11. В конце 1820 года я поехал в отпуск сперва в Киев, а потом в Москву. Там я нашел собрание некоторых членов, а именно: Фон Визенов, обоих: Михаила и Ивана, Охотникова, Граббе, Бурцова и Тургенева. В Москву я прибыл в начале 1821 года. Кажется мне, что проездом через местечко Каменку, я познакомил Охотникова с Васильем Давыдовым, который тогда же и был принят в общество. Это один член, коего я уговорил и к принятию коего способствовал. Из сего видно, что отъезжая из Кишинева, я еще не имел твердого намерения оставить общество. Оно родилось во мне после и было непоколебимо.
12. Собранные в Москве члены должны были заняться преобразованием общества, ибо все чувствовали, что в нем нет никакой связи. Они пригласили и меня быть их сотрудником. Мы имели только два заседания. В первом ничего определительного не положили, а во втором я совершенно от всего отказался и объявил, что более членом быть не хочу. На другой день они съехались ко мне меня уговаривать, но все было тщетно, и мы расстались очень сухо. С тех пор я не видел многих из них и с ними нигде не встречался, а именно: Тургенева, Ивана Фон Визена и Граббе.
13. Вскоре потом я отправился в Киев, куда приехал и Бурцов. Он мне объявил, что общество разрушилось после моего отъезда и поставило последним своим действием уничтожить все акты и бумаги, кои, впрочем, ни в чем другом не состояли, как в копиях устава и в расписках, данных членами при их принятии. Была также какая-то скудная касса, не знаю, в чьем ведении и что из нее сделалось. После Бурцова приехал и Охотников, который то же самое мне подтвердил. Охотников был со мной совершенно откровенен, и словам его я мог верить.
