Во второй работе В.И. Семевский, поставив перед собой задачу изучить идейную основу декабризма, обратил все внимание на политическое и общественное мировоззрение дворянских революционеров. Он наметил для исследования большое количество вопросов, в том числе отношение декабристов к судебным реформам, преобразованиям в военной области, свободе печати и положению крестьян.

В трехтомнике «Сибирь и каторга», вышедшем в 1871 году, С.В. Максимов в последнем томе пишет о педагогической, хозяйственной деятельности декабристов в Сибири, а также об их женах, разделивших и облегчивших участь изгнанников [35]. Побывав в Сибири, проехав по следам декабристов, встречаясь с сибиряками, которые не понаслышке знали о жизни декабристов в Сибири, на поселении, он заключает: «...декабристы являются защитниками народа против злоупотребления администрации .., обуздывая низшую администрацию нравственным своим влиянием...» [35, с. 334-335].

Отмечая моральные, нравственные качества декабристов, С.В. Максимов делает вывод о большом культурном воздействии, духовном влиянии их не только на «простой» народ, на сибиряков, но и на представителей сибирской администрации. С.В. Максимову принадлежат статьи об отдельных декабристах – Д.И. Завалишине, Н.А. Бестужеве, с которыми он лично был знаком.

С.В. Максимов [34] публикует в «Отечественных записках» статью, где высоко отзывается о деятельности Д.И. Завалишина в Сибири и, в частности, о его статьях, посвященных освоению Амурского края.

По примеру кяхтинского Орлова и иркутского Виноградского и я затеял в Тунке рукописную газету, которую и посылал в Иркутск – столицу Сибири, и в Урик – столицу декабристов, к княгине М.Н. Волконской» [63, с. 198]. Это строчки Семена Ивановича Черепанова. Он был знаком со многими декабристами.

В 1906–1907 годах М.В. Довнар-Запольский, историк, этнограф, фольклорист, экономист, основоположник белорусской национальной историографии выпустил три книги, имевшие либеральную направленность, и знакомившие читателей с документами следственного дела декабристов, не лишенных, однако, и фактических ошибок [8, 9, 10].

В 1907 году появилась работа М.Н. Покровского и К. Левина «Декабристы», написанная для многотомной «Истории России» книгоиздателей братьев А. и И. Гранат, где отмечалось отсутствие революционности у декабристов, корыстный характер выступления дворян.

В 1911 году вышел третий том «Русской истории с древнейших времен» М.Н. Покровского [52]. В главе, посвященной декабристам, Покровский разоблачает «легенду о декабристах», показывает их движение как застывшее и неподвижное явление.

В советский период декабристоведение прошло три разных и неоднозначных временных отрезка. Это 1917–1930, 1930–1950, 1950–1991 годы. Можно выделить и три центра декабристоведения – это московский, ленинградский, новосибирский и иркутский.

Год 1925-й. Юбилей восстания на Сенатской площади. Среди прочих работ появляются очерки Л.М. Рейснер, объединенные в цикл «Декабристы». Очерки публицистичны, интересны и глубоки своими оценками. Лариса Михайловна верно отмечала: «...За семидесятишестилетним наблюдали, как за опасным преступником. И. Штейнгель еще раз посмеялся над этим грубым солдатским режимом. Чувствуя приближение смерти, он написал и спрятал от сыщиков свое настоящее политической завещание» [54, с. 399].

Часть историков декабризма с особой внимательностью регистрировали случаи отступничества в среде декабристов на каторге и в ссылке, проявления душевного надлома, скептицизма. Так, М.Н. Покровский [51, с. 102] утверждал, что декабристы после декабристской катастрофы «сожгли свои корабли» и полностью капитулировали.

Свой весомый вклад в историографию темы «Декабристы в Сибири» внесли историки, работы которых появились после юбилея – это Н.М. Дружинин [12], М.В. Нечкина [44], Ю.Г. Оксман [46], С.Я. Штраих [67], С.Я. Гессен [6]. Так, Дружинин, касаясь историографии темы «Декабристы в Сибири», писал: «Использовать данные личной биографии для широкого социологического обобщения, подметить в изучаемом деятеле (его идеологии и деятельности) типичные, повторяющиеся черты, которые проливают свет на современные ему социально-политические процессы. Личность должна быть выдвинута в общую перспективу эпохи и понятий в ее временной классовой обусловленности. Живое, конкретное изображение должно быть всецело подчинено этой социологической задаче, всесторонне помогая ее успешному разрешению... Именно здесь, в сибирском периоде жизни и деятельности декабристов, мы должны искать интересующие нас данные в преемственной связи сменяющихся революционных поколений» [11, с. 6, 9-10

Академик М.В. Нечкина исследует политическую и публицистическую стороны деятельности декабристов в Сибири. Она пишет о политических акциях декабристов – это и Зерентуйский заговор, и публицистическое единоборство М.С. Лунина. М.В. Нечкина отмечает «Декабристы оставили незначительный след в культурной истории Сибири» [41, с. 447], а далее следует логическое противоречие. Уже в следующем абзаце Милица Васильевна пишет: «Выйдя на поселение по отбытии каторги, они устраивали школы, распространяли среди населения сведения по сельскому хозяйству и ремеслу, организовывали во многих отношениях образцовые для того времени хозяйства» [41, с. 447]. И далее: «общение декабристов с народами Сибири содействовало историческому продвижению последних – недаром благодарная память о них сохранена в якутском и бурятском народах» [41, с. 448].

Милица Васильевна много сделала для исследования просветительской деятельности декабристов в Сибири. «Особо надо упомянуть о Ялуторовском кружке И.Д. Якушкина, – пишет историк, – в котором участвовали Басаргин, Ентальцев, Матвей Муравьев-Апостол, Оболенский, Пущин и Тизенгаузен. Эти декабристы во главе с Якушкиным много сделали для просвещения местного населения. Якушкин основал два училища – одно для мальчиков (в 1842 г.), другое – для девочек (в 1846 г.). Преподавание велось на основе взаимного обучения, по известной ланкастерской системе (взаимной системе обучения). Несмотря на то, что училища назывались «приходскими», программа была довольно обширна: преподавались, например, начальная алгебра, геометрия, механика» [41, с. 447-448]. И, конечно же, такая просветительская работа приводила к тому, что «вокруг декабристов создавалась сочувствующая социальная среда, завязывались связи с местным населением, возникало благотворное взаимодействие первых русских революционных борцов и передовых представителей местных народов» [41, с. 448], т. е. постепенно в сибирских городах и селениях шла работа по формированию общественного самосознания.

Дальнейшее развитие декабристоведение получило в середине 1970-х гг. В ходе подготовки к празднованию стопятидесятилетия восстания первых русских революционеров, была проведена юбилейная сессия Академии наук СССР, научно-теоретические конференции в исследовательских институтах и вузах, изданы сборники трудов, в том числе, сибирских исследователей: «Своей судьбой гордимся мы», «Дум высокое стремленье», «В сердцах Отечества сынов», «Декабристы и Сибирь» и др.

Подлинным явлением в изучении настоящей темы стал выход в Иркутске сборников «Сибирь и декабристы» (шесть выпусков за 1978–2010 гг.). Уже первый выпуск показал научную значимость издания. Здесь были опубликованы работы Л.М. Дамешека, В.А. Дьякова, С.Ф. Коваля, Н.П. Матхановой, М.В. Нечкиной, Э.Г. Павлюченковой, затем в следующих книгах – Е.М. Даревской, С.В. Кодана, Б.С. Мейлаха, А.Д. Марголиса, Т.А. Перцевой, Л.Я. Подольской, О.С. Тальской, З.Т. Тагарова и других. Именно эти авторы внесли решающий вклад в сибирскую декабристику.

В настоящей статье следует упомянуть и исследование зарубежного историка-декабристоведа, ирландца по происхождению П. О'Мара, который в своей работе пришел к выводу, что ценность революционеров 1825 года для российской истории состоит в том, что «...декабристам удалось раз и навсегда разрушить представление о несокрушимости существующего порядка вещей и безоговорочности приятия такового» [48, с. 328].

Проведя сравнительный анализ развития декабристоведения за огромный период со второй половины 1820-х до начала 1990-х – более чем за полтора столетия – следует признать, что наибольших результатов исследование этой проблематики достигло в советский период. Именно здесь были сделаны фундаментальные источниковедческие и конкретно-исторические исследования, накоплен огромный пласт разнопланового фактического материала, изучена жизнь и деятельность большинства участников движения 14 Декабря. Именно советские ученые внесли определяющий вклад в исследование творческого наследия декабристов, выявили философские, исторические и общественные истоки их идейных позиций, проследили закономерную трансформацию политических убеждений и программ, наконец, определили их место в историческом прошлом отечества.

С распадом СССР и окончанием советского периода, декабристоведение пережило не лучшие времена. Прежде всего, приходится констатировать резкое падение интереса молодых исследователей к этой теме. В 1990–2000-е годы значительно сократился объем научных публикаций. В обществе и отчасти в отечественной историографии стало укореняться отрицательное отношение к декабристам и их идеологии, стремление принизить значение и итоги восстания, пересмотреть историко-философские концепции «первых революционеров».

Такие изменения в науке и в обществе чутко передала, например, конференция, состоявшаяся 14 декабря 1995 года в Петербурге, работа которой была посвящена 170-летию восстания. Здесь возникла дискуссия о исторической роли декабристов вообще, о необходимости отказа от некоторых идеологических стереотипов, что, в принципе, нельзя не признать отчасти и справедливым [37, 39].

Несмотря на значительные трудности, российское декабристоведение постсоветского периода живет и развивается. Оно представлено несколькими научными центрами, сложившимися, впрочем, еще в последней четверти ХХ столетия.

Один из таких центров – московский. Он ориентирован на традиции исторической школы академика М.В. Нечкиной. Здесь работают ученики и последователи Нечкиной – С.В. Мироненко, А.В. Семенова, В.А. Федоров, С.В. Житомирская и историки нового поколения, пытающиеся переосмыслить значение декабристов. Это В.М. Бокова, О.И. Киянская, Я.В. Леонтьев, Д.М. Фельдман и другие. Так, В.М. Бокова считает, что единого декабризма как оппозиционного движения никогда не существовало. Исследователь разделяет декабристов на «старых» (богатые аристократы, герои войны 1812 года) и «новых» (средне- и мелкопоместные дворяне без боевого опыта), последние, по ее мнению, и организовали восстание [4, с. 518].

Академик В.А. Федоров, работая над биографией одного из организаторов Петербургского филиала Южного общества П.Н. Свистунова, историк детально рассмотрел два плана цареубийства и роль в них декабриста. Анализируя мировоззрение П.Н. Свистунова, В.А. Федоров пришел к выводу, что накануне восстания произошел «перелом в его взглядах, он зарядился скептицизмом» [62, с. 45].

Заметным явлением в декабристоведении стали биографические работы О.И. Киянской. Необходимо отметить научную биографию П.И. Пестеля – солидное исследование о лидере Южного общества. Автор ввела в научный оборот огромное количество новых источников, четко обозначила пестелевское окружение – важный аспект формирования его в качестве военного специалиста [20]. О.И. Киянская считает, что разногласия в лагере восставших явились одной из главных причин разгрома Черниговского полка. Суть этих разногласий она видит в конфликтах между аристократом С.И. Муравьевым-Апостолом и бедными дворянами из Общества соединенных славян [21].

Колесникова В.С. попыталась посмотреть на декабристов «с другой стороны». Исследуя внутренний мир государя, исследователь пишет: «Факт неоспоримый: декабристы их дерзкая попытка замахнуться на святое и незыблемое для Николая I самодержавие жили в душе императора до последней минуты его жизни. И тут дело не только в самом выступлении. Соверши такой мятеж люди другого слоя российского общества, будь то разночинная или купеческая, к примеру, молодежь, память монарха стерла бы этот инцидент как досадный после примерного наказания. Но дерзновение декабристов – людей лучших, старейших и родовитых дворянских фамилий, многие из которых были его сверстниками, с которыми он встречался в свете или о которых слышал, – означало для него совсем иное» [25, с. 53].

Продолжают свои исследования и представители петербургского центра декабристоведения: хорошо известны специалистам работы Т.В. Андреевой, П.В. Ильина, А.А. Кононова, Л.Б. Нарусовой, А.Н. Цамутали, С.Е. Эрлих. В Петербурге регулярно издается и сборник «14 декабря 1825 года. Источники. Исследования. Историография. Библиография». Коллектив авторов во главе с П.В. Ильиным не так давно подготовил и издал сборник воспоминаний очевидцев восстания на Сенатской площади [1]. Здесь же опубликованы прошения родственников декабристов к императору о помиловании.