41. М.Н. Муравьев
Санкт-Петербург. 28 июля 1816 г.
Письмо твое, любезной брат, мы получили, мрачные мысли твои нас ужаснули и артель всегда твердая и веселая в первой раз покрылась мрачностью; все члены ее собрались и вечер весь рассуждали о полученном письме. Как, любезной брат, ты нас оставляешь, неужели мы с тобой на век простились !!! мысль ужасная; ты можешь быть так жесток, что нас на век покидаешь, но сему не бывать, мы тебя и в Грузии найдем и еще раз простимся; вот твердое намерение каждого из членов артели, оно непременно исполнится, по крайней мере, ежели бог продлит жизнь мою я без сомнения по возвращении из чужих краев буду у тебя в гостях. А что еще правдоподобнее, что по возвращении своем я найду тебя соединенным браком с предметом твоей любви, ибо родители ее скоро почувствуют глупость отговорки своей основанной на молодости; я знаю от верного человека, что Ник[олай] Семен[ович] спрашивал несколько раз об твоем здоровий, и осуждал намерение твое отсюда удалиться.
Впрочем бог неисповедимыми рассудку путями, ведет нас часто к достижению той же цели, от которой казалось он нас удалил.
Скажу теперь тебе, любезный брат, о Персидском посольстве. Что я был у Иванова и он мне сказал следующее. „Ермолов едет отсюда в Москву с государем 10-го августа, где пробывши несколько времени, будет продолжать свой путь в Персию. Он ежегодно получать будет кроме генеральского жалования 50,000 рублей серебром, и большую экстраординарную сумму; Все офицеры Гвардейск[ого] генераль[кого] штаба и квартир-мейст[ерской] части, находящиеся при посольстве будут получать в год прибавочного жалованья 600 р. серебром кроме обыкновенного, тоже серебром. Сию прибавочную сумму будут они получать ежемесячно, т.е. по 50-т рублей серебром. Иванов же будет получать прибавочной суммы 1000 р. серебром в год. Он отсюда поедет в начале августа и желал бы, чтобы ты из Москвы с ним вместе отправился. Бабарыкин сегодня едет в Орел1) Вот все, что я могу тебе сказать насчет посольства, денег 150 рублей от тебя присланные получил. Сегодня буду Эйхену говорить об твоих прогонных деньгах! и ежели— получу, то с будущей почти к тебе их перешлю.
Ежели у батюшки деньги есть, то попроси его, чтобы он мне бы прислал несколько вперед за будущую треть. Перемена мундира разорила; денег теперь совсем у меня нет и живу в долг. Я к батюшке об деньгах не писал, потому что боюсь, что у него самого мало, а мне бы не хотелось его совсем оголить, итак, ежели есть у него деньги, то поговори ему о присыпке ко мне, ежели же нет, то я здесь кое как перетерплю.
Бурков тебе сегодня не пишет, ибо сей час отправляется на съемку; Мейндорф 1-ый и 2-ой, к[н.] Галицин 1-ый, Окунев и к [н.] Прозоровский командированы на съемку Гатчине, Павловска, и Красного села; Бурцеву досталось на часть Гатчино, они с лишком месяц протаскаются в поле.
За сим прощай, любезный брат, артель наша совсем осиротела, итак не забывай ее и частыми письмами приводи ей на память приятные мечтанья.
Михаила Муравьев.
Книга № 4, лл. 27-28.