153. И.Г. Бурцов

23 апреля 1820. Тульчин.

Почтеннейший друг! От 15 марта письмо твое я вчера получил. Помышления твои о возвращении в Отечество, доставляют мне неизреченное удовольствие. Пора, Николай, оставить странствие и в недрах родины вкусить радости. В них найдешь ты истинную награду за мужественные подвиги: друзья твои точно те же как и за четыре года были. -Приезжай зимою в Москву или в Петроград. Увидимся там и расположим будущую жизнь нашу. - Ты желаешь мне многого: а я истинно не знаю, чего желать? Полковничий чин не за горами: но что предпринять в оном? Которое место приносит действительную согражданам пользу? Об этом столько говорить можно, что кроме свидания личного, нет другого способа. Нужно, очень нужно увидиться. Боюсь, чтоб чрез несколько лет не погасло *) в сердцах наших пламя общественного блага. - Я весьма склонен к жизни семейной, а вступя в оную опасаюсь потерять бодрость, деятельность, без коих ничтожество угрожает смертному. - Если не жить для целого, любезный друг, то похоронить себя в неизвестности, предаться щастию дружбы, и в оном находить единственное благо. Самолюбиво желание сие, и содержит упрек в исполнении: но часто вмещается оно в воображении; - малочисленная колония друзей, где либо на берегах Волги поселенная, может быть земной рай.

Об наших действиях не говорю ни слова. Армия хорошо устроена, движимость и порядок во всех частях управления.

Пиши другу твоему – И. Бурцеву.

Приписка на полях: Особа, подписавшаяся 'Коморов, есть Комаров, которого ты в 16-м году видел в Петербурге и Москве. Он хороший товарищ.

Книга № 10, лл. 140-140 об.
Примечания:

*) Написано над зачеркнутым: "потухло".

155. А.Н. МУРАВЬЕВ

Москва. Июня 10 дня 1820 года.

Я получил письмо твое, любезный брат и друг Николай, и немедленно написал к батюшке, что тебе нужны 2000 рублей. И так как у него теперь деньги есть, то и не сомневаюсь о том, чтобы он тебе отказал; он верно поспешит к тебе оные доставить. Ежели бы однако сего не удалось, что я вскоре узнаю, ибо думаю воскресенье, т.е. 13 сего месяца ехать в деревню, то постараюсь тебе в этом помочь.

Из газет усмотрел я, что ты произведен в полковники. Оно хорошо, но давно уже, и по старшинству, чин сей тебе следует; А из письма твоего замечаю, что ты не оставляешь несносного твоего проэкта отправиться опять в Грузию 332) . Жаль мне, друг мой, что собственный опыт твой, что просьбы братьев и всех тебя любящих не в силах отвратить тебя от сего нещастного намерения твоего. Но дай бог тебе во всем успеха, щастия и особенно спокойствия духа, во всех случаях жизни, которое выше всяких подвигов, и по которому познается истинный христианин.

Сие спокойствие духа привлекает к себе, в себя и на себя, благословение божие, подобно тихой воде, которая скорее и более нагревается теплотою солнца, чем быстрая река.

Я совершенно уже кончаю дела свои в Москве, и купил уже ту деревню, о которой тебе говорил.

Приезжай теперь ко мне погостить и от меня уже поедешь в окаянную Грузию.

Прощай, любезный брат и друг Николай. Преданный брат и друг твой

А.Муравьев.

На обороте адрес: Его высокоблагородию милостивому государю Николаю Николаевичу Муравьеву. Свиты его императорского величества по квартирмейстерской части господину полковнику и кавалеру. В С.Петербурге. В Главном штабе его императорского величества 1).

Книга № 10, лл. 80-81 об.

Примечания:

1) На адресе штемпели: "Москва" и "1820 июнь 10".

332) Н.Н. Муравьев приезжал в Петербург по поручению А.П.Ермолова для отчета Александру І об экспедиции в Хиву в 1819 г, и останавливался (с 14 мая по 9 июля 1820 г.) у Павла Колошина, который жил с А.А.Тучковым на Мойке в доме Григории Семеновича Волконского (см. его "Записки". — "Русский архив", 1887, кк. 11, стр. 406—414). Это был тот же дом, в котором зимой 1817—1818 гг. жили Павел Колошин и И. Г. Бурцов (см. комментарий № 216).

157. Е.Е.ЛАЧИНОВ

23 июля 1820 года М.Тульчин.

Письмо ваше, почтеннейший Николай Николаевич, от 18 апреля из Тифлиса я сей час получил. Я располагал быть нынешнее лето на водах и след [овательно] в Грузии, а случилось приехать в Тульчин. - Думал видеть вас далеко от Москвы, а между тем вы в Москве и я лишен удовольствия обнять вас и вспомнить старину, как вы пишите. -Благодарю чрезвычайно за ласки, оказанные вами брату моему и думаю, что вы уже знаете, за что он попался. -Признаюсь, мне неприятно и вспомнить о его шалостях, более нежели шалостях. Он очень дурно, как нельзя хуже делал и — наказан. — Желаю только, чтобы нещастие послужило ему в пользу. — Батюшка ваш поступил в этом случае как отец, знающий как должно быть больно отцу, имеющему повесу сына; но он не мог как начальник — не представить его к переводу в армию, а Волконской выключил сам.

Я не спешу поздравлять вас полковником, ожидая, что вы еще получите? - Теперь, кажется, вы совсем не награждены - бывши старшим капитаном через несколько месяцов по линии получили бы чин. - Напрасно вы думаете, что я хвораю <...>. Клянусь вам, что нет и я чист, как...1) как-как самой чистейший человек. - У меня болела грудь и теперь еще не совсем прошла, но деревенский воздух, которым мы дышим в наших садах, мне очень помогает. - Что-то скажет осень? -

Ежели я когда нибудь заслужил доброе ваше мнение, то прошу вас не переменять его. - Я ни мало не переменился и что бы ни было со мной, не переменюсь. Всегда также буду любить и уважать, кого любил и уважал - разумеется, ежели они не переменятся, - всегда буду говорить, что 2) чувствую, вести себя как должно и слушать советы, ежели в чем нибудь ошибаюсь. Вот доказательство — я знаю вас, Николай Николаевич, и потому не боюсь огорчить, написавши мои мысли. –

Прошу вас, ежели письмо мое застанет вас еще в Москве, взять на себя труд вывести меня из весьма неприятного положения. — Должен вам сказать прежде, что никогда радости, веселья и вздохи не могли заставить меня забыть лестное поле славы. Никогда геройские побуждения мои не переменялись на побуждения любострастные. Я всегда хотел ехать в Грузию, но судьба хотела, чтобы желание мое не исполнилось. - Вы сами всегда говорили, что не должно проситься, не должно выбирать места для службы, а быть там, где велят, и я держался вашего правила, держусь оного теперь и буду поступать по оному во все продолжение моей службы, потому, что нахожу его справедливым. - Меня 3) не посылали из Москвы и я старался делать, что мог, желая угодить генералу, которого очень уважал. - Случалось слышать от генерала, что исправность моя иногда ему была приятна. - Когда в первой раз представляли офицеров и я был также представлен (по крайней мере, мне так говорили); но производства не было, и мы все остались как были. - Не хочу вас затруднять описанием, что случилось со мной в два года, которые я находился при корпусе, скажу только, что не меньше Шах[овского] и Кр[юкова] 337) работал (с чем, думаю, и они сами согласятся); но в последнее представление, не знаю почему, не был помещен. - С третьей недели поста грудь моя сильно разболелась и я принужден был проситься в отпуск, но вместо того получил отправление сюда и узнал, что товарищи мои произведены, а меня не представляли. - (Генерал сказал это офицерам, которые вместе со мною сюда отправлены). Вот об чем прошу я вас - мне очень хочется знать причину неудовольствия на меня батюшки вашего.

Мне очень больно думать, что он недоволен мною и, сколько ни стараюсь вспомнить, чем бы мог я заслужить оное, не могу придумать. - Я не знаю математики, но и без нее мог быть и был употреблен. - Уверяю только, что все препорученное мне делал также, как и другие. - Ежели я не годился, по мнению М[ихаила] Н[иколаевича], оставаться более при корпусе, то меня могли, не обижая и не отнимая награждения за прошедшее, отправить. - Вы согласитесь, что мне очень неприятно (хотя я не гонюсь за чинами и не располагаю долго служить, ежели такие же удачи будут - я не очень здоров и тогда не буду жертвовать собою). - Прошу вас еще раз объяснить мне причину сию. - Извините, что так испытываю терпение ваше. - Нетерпеливо ожидаю от вас письма и прошу не забывать много любящего и почитающего вас

Лачинов[а].

Книга № 10, лл. 96-97 об.
Примечания:

1) Так в подлиннике.

2) Написано над зачеркнутым: "правду".

3) Написано над зачеркнутым: "таким".

337) Прапорщик Шаховской, Валентин Михайлович и Крюков Николай Павлович (выпущены в 1817 г.) были оставлены в Училище для преподавания математики и других предметов.

159. А.А. Тучков

С.Петербург. 28 июля 1820 г.

Милостивый государь Николай Николаевич.

Я имел честь писать к вам вскоре после отъезда вашего. Не знаю получили ли вы письмо мое, в нем были два другие письма, которые вы приказали переслать к себе.

Федот ваш не совсем еще вызд[о]ровел; но желание его быть скорее в Отечестве так было сильно, что он просил меня непременно отправить его в Москву. - Доктор позволил ему ехать, дав нужные наставления и лекарства на дорогу; впрочем, не советовал ехать скоро — и вот причина, по которой он отправляется с ямщиками. Если бы не болезнь его, то можно бы было отправить его до Москвы с фельдъегерем.

Исполнив таким образом поручение ваше, почтеннейший Николай Николаевич, я долгом поставляю известить вас, что Федот вел себя очень хорошо, кроме хорошего ничего не могу сказать об нем.

Позвольте, милостивой государь, изъявить вам искреннее мое почтение, с которым навсегда буду иметь честь быть вашим покорнейшим

Алексей Тучков 1 *)

Июля 28-го дня.

1820 года.

С.Петербург.

№3. Письмо это отправлено с Федотом.

Из пятидесяти рублей, полученных от вас, издержано:

10-го июля дано Федоту на харч на месяц пятнадцать рублей.... - 15 р.

Фельдшеру Еслову (которой получил от вас 25 рублей ) дано десять рублей  - 10р.

другому фельдшеру дано пять рублей......................... - 5 р.

за доставление Федота в Москву ямщику Федоту Иванову (вышневолоцкого яма) двадцать рублей........................... -20 р.

Итого издержано.. -50 р.

Федот отправляется завтра 29-го числа июля по утру в 6-м часу.

Книга № 10, лл. 102-102 об.
Примечания:

*) "1" Тучков написал ниже своей фамилии.