Бурцов И.Г. - Муравьеву-Карскому Н.Н. 3 августа 1825 г.
3 августа 1825.
Гранов.
Почтенный друг Николай! Беспрерывные переходы с места на мест причиною моего долгого молчания. С генваря я не был на своих квартирах. Появившаяся в Бессарабии чума заставила двинуть три полка нашей дивизии на Днестр для составления оборонительной черты. Февраль, март и апрель несли мы сию тягостную в мирное время службу: ибо перенося все труды сродные войне, не пользуемся ни одною из выгод оной, и все-таки помним, что скоро потребуют на инспекторской смотр, в коем должны сверкать каски и блистать вся амуниция. Так с нами и было: с Днестра, по прекращении опасности, двинули нас в Киевскую губернию в лагерь при м[естечке] Соколовке. Здесь принялись мы за фронтовое образование и к смотрам Корпусного Командира и Главнокомандующего успели достаточно. Мой полк одолел многих ипо отзыву начальников получит одно из первых мест 384) . В конце июля, лагерь кончился и я снова в моем смиренном Гранове за обыкновенными занятиями: строю конюшню, баню, лазарет и пр[очее]. Смело сказать можно, что ни одно из действий полкового командира в теперешнем быту не прельщает ума, не питает воображения; но бесспорно опять, что всякой шаг более или менее влияния имеет на благосостояние вверенных ему людей. —
Что у вас делается? достойный друг. В последнем твоем письме очерчено скучное состояние твоей души, жаждущей новой жизни; - теперешнее состояние твое кажется уже тягостным и ты намереваешься выйти в отставку. Так, я в том согласен, что однообразие есть истинное мучение человека; но где ж искать лучшего? И я кажется далее 27-го года не останусь в настоящих моих отношениях - но что тогда предприму: истинно сам не знаю. Впротчем мое течение более определенно, я женат, щастлив любовью моей подруги и могу удовольствоваться малым кругом деятельности.
Недавно был у меня брат твой Андрей, он созревает в свою пользу: следы женского воспитания начинают исчезать, и со временем он возмужает совершенно. Теперь он отправился в Крым с целию путешествовать по древним обломкам сей классической страны. -
Грекам было с начала лета очень хорошо, но теперь снова говорят, что идет дурно 385).-
Прости Николай - старинный друг и товарищ. Истинная преданность никогда не изменится к тебе от Бурцова.
Книга № 23, лл. 17-18.
Примечания:
384) В следственном деле С.Г.Волконского есть показание, относящееся к этому смотру и характеризующее как состояние полка, которым командовал И. Г. Бурцов, так и методы и отношение Бурцова к солдатам и офицерам полка: "Как я в начале Лагеря, так и всегда хвалил устройство Украинского полка... и точно также как тогда, так и теперь повторяю, что полковник Бурцов обходится грубо с офицерами и позволяет и сам обходится слишком строго с нижними чинами". С.Г.Волконский отмечал, что эти строгости опорочивали И.Г. Бурцова, так как "он таким образом и способами хочет достигнуть до доведения полка в отличное фрунтовое состояние, — что можно довести постепенно усердием и терпением" и что не согласовывалось с действиями и правилами Бурцова ("Восстание декабристов. Материалы", т. X, 1953, стр. 135). Речь шла даже о применении им палок для наказаний, которые декабристы старались изгнать из употребления в своих полках, и о том, что Бурцов не старался привлекать к себе подчиненных, чтобы "всегда иметь их во власти" (там же, стр. 114). Очевидно эти обвинения были справедливы. Письма автора 1824—1825 гг. — современные событиям источники — отражают положение Бурцова, командира, получившего в командование совершенно расстроенный полк, который он не только с помощью наказаний, но и рядом хозяйственных мер в короткий срок поднял до уровня передового. Особенно характерно в этом отношении его собственное признание в письме 2 ноября 1824 г., что он "сыплет наказания, чтобы исправить дисциплину и нравственность", хотя сам отмечает, что делает это для смотров 1825 г., "на коих хочется стать повыше товарищей — вот вся невысокая цель!" Впоследствии, командуя полком на Кавказе, Бурцов, судя по отзывам современников, изменил свои методы.
385) Трудно сказать, что имел в виду Бурцов, говоря, что с начала лета грекам было очень хорошо. Летом 1824 г. в войну с греками вступил вассал турецкого султана — египетский паша Мухаммед-Али. В феврале 1825 г. Ибрагим-паша осадил Наварин. Греческое правительство было застигнуто врасплох. Крепости были почти без защиты. Колокотронис и ряд других полководцев были в заточении. Караискакис, Константинос Боцарис и другие военачальники стянули свои отряды к Наварину, но силы оказались незначительными, и Наварин пал 18 мая 1825 г. После победы под Навариным египтяне двинулись к центру Пелопоннеса и вторглись в Каламы, затем в Триполис, в конце июня подошли к резиденции греческого правительства Навплиону. Одновременно с египетскими активизировались и турецкие войска в Западной и Восточной Элладе во главе с Решид-Мухаммед-пашой. 25 апреля 1825 г. турецкие войска осадили Месолонгион. Героическая оборона этого города в течение 11 месяцев вошла в мировую историю. Таково было положение греков летом 1825 г. Письма И.Яновского проливают некоторый свет на те сведения, которыми мог располагать И. Г. Бурцов в августе 1825 г. Яновский писал 12 августа из м. Новоселицы: "Недели две назад живущие здесь греки получили уведомление из Морей, что там подкуплены были Ибрагим-Пашею 12 капитанов и секретарь Сената. Первые сдали египтянам и туркам все узкие проходы и приготовили сдачу Ниполи ди Романи, а последний выдал все секреты Сената и написал ложную весть будто Греческий Сенат разбежался и проч[ее]. — По счастью Колокотрони[с] открыл заговор сей, изменников повесили, Ибрагима-Пашу разбили совершенно и окружив его с остатком войска в каком-то укреплении ожидают, что он должен сдаться. В газетах сего еще не пишут, — но мы желаем, чтобы сие была правда. — Австрийские газеты всегда наполнены неудачами греческих действий. Буди же греки победят неприятеля, то напишут о сем, но очень поздно и то с убавками. Удивительно, по каким причинам коварная австрийская политика желает погибели, грекам". ("Прискорбно и досадно, — пикнет он далее, — что нельзя распространяться в письмах, — о равных материях; — прилипне[т ]язык к гортани" — ф. 254, кн. 23, л. 16).
