ДЕКАБРИСТ АЛЕКСАНДР ФЕДОРОВИЧ фон дер БРИГЕН

Хорошего я ничего не ожидаю, а предвижу только горькие испытания, которые предстоят нашему отечеству. Провидение, для коего человек цель, а не средство, ведет народы совсем другими путями от тех, которые себе предполагают наши политики и дипломаты, и едва ли когда-нибудь было это так очевидно, как в наше время, когда сравниваешь значительность событий и ничтожество людей, воображающих себе, что они двигатели.

Из письма Александра Федоровича фон дер Бригена князю Евгению Петровичу Оболенскому 22 апреля 1855 г. [Русская старина. – 1901. – Февраль. – С. 440].

По мне, так эта мысль, высказанная декабристом А. фон дер Бригеном в 1855 году, актуальна и ныне. Личность Александра Федоровича заинтересовала меня еще лет 40 тому, когда, работая на Глуховщине, занимался созданием музея в Слоуте. Но источников, которые мог изучить тогда, оказалось не так уж и много. И вот снова (можно сказать, случайно) возвращаюсь к этой теме. Дело в том, что недавно уточнял некоторые факты о Екатеринославской губернии в начале 19 века. А как раз в то время губернатором на Екатеринославщине был Михаил Павлович Миклашевский. Его дочь Софья Михайловна вышла замуж за Александра Федоровича фон дер Бригена. Вот и разгорелся потухший ранее интерес к декабристской семье. Нашел немало интересных документов и научных исследований, и прежде всего, фундаментальных трудов биографов Бригена – О.С. Тальской и В.А. Шкерина. В последние дни читаю письма Бригена, письма и воспоминания о нем, протоколы следствия, публикации о декабристе.
Так кем же он был – Александр Федорович фон дер Бриген? Замечательный, талантливейший, храбрый человек, хотя и сложная личность с запутанной личной судьбой. В 16-летнем возрасте начал службу в лейб-гвардии Измайловском полку. Дослужился до полковника, боевой офицер, участвовавший в войне 1812 г., контужен под Бородином, а во время заграничного похода (в сражении под Кульмом) ранен в голову, кавалер ордена Св. Владимира 4-й степени с бантом и прусского Железного креста, награжден золотой шпагой «За храбрость». За участие в декабристском движении почти 30 лет провел вдали от семьи – на каторге, а потом на поселении в Сибири.
Человек энциклопедических знаний, один из образованнейших людей той эпохи, в совершенстве владевший пятью иностранными языками. Историк, экономист, оригинальный мыслитель, писатель. Переводчик, труд которого высоко ценил известный поэт Василий Андреевич Жуковский (Бриген первым перевел на русский язык «Записки о Галльской войне» Цезаря, занимался он и переводами Саллюстия). До ареста одно время сотрудничал с «Военным журналом», опубликовав там несколько статей. В Сибири собирал сведения о Бироне и Минихе, на основе которых готовил серьезные научные исследования. Оригинальную гипотезу Бриген пытался обосновать и в статье о происхождении Павла I. Интересовался он также историей запорожского казачества, «Историей русов».
Александр фон дер Бриген был крестником Гаврилы Романовича Державина, другом Александра Грибоедова, Кондратия Рылеева, Ивана Пущина, Вильгельма Кюхельбекера, Евгения Оболенского, Николая Тургенева, Сергея Трубецкого, Николая Бестужева, Александра Марковича… Ссыльного Бригена поддерживал поэт В. Жуковский.

Первый портрет (и единственный до ареста декабриста) написал выдающийся художник миниатюрной портретной живописи, академик Петр Росси. О творчестве художника в 2005 году в Москве вышла замечательная книга Т.А. Селиновой «Петр Росси. Русский миниатюрист» – с репродукциями и описаниями его работ. «До нашего времени, – отмечает Т. Селинова, – сохранились, видимо, не все портреты участников наполеоновских войн, которые писал Росси. Сегодня известно пятнадцать портретов: И.В. Васильчикова, Д.В. Голицына, А.Ф. Ланжерона, М.А. Милорадовича, М.Ф. Орлова, Я.А. Потемкина. Н.Н. Раевского, Н.М. Сипягина, С.Г. Строганова, А.Ф. фон дер Бриггена и ряд других» (с. 30). И то, что Бриген в ряду таких известных героев войны 1812 года, уже о многом говорит.
«Миниатюрный портрет декабриста, гвардейского офицера Александра Федоровича фон дер Бриггена… из собрания Исторического музея Росси написал, видимо, в конце 1810-х – начале 1820-х годов, – продолжает Т. Селинова. – В чине подпоручика лейб-гвардии Измайловского полка Бригген участвовал в Отечественной войне 1812 года и за Бородинское сражение был награжден золотой шпагой «За храбрость». Во время заграничных походов 1813-1814 годов он особенно отличился в сражении под Кульмом и был награжден орденом Св. Владимира 4-й степени с бантом и прусским Кульмским крестом…

Петр Росси. Портрет Александра Федоровича фон дер Бриггена

На портрете Бригген представлен в мундире офицера лейб-гвардии Измайловского полка с боевыми наградами и серебряной медалью за 1812 год, которой награждали участников войны при победоносном вступлении русских войск в Париж в 1814 году. Художник запечатлел… нежное, почти юношеское лицо, одухотворенное легкой тенью печальной задумчивости. Портрет, написанный с большим мастерством, привлекает тонкостью цветовых сочетаний: приглушенный цвет зеленоватого мундира с красными лацканами, мерцание золотых эполет, пестрые ленточки орденов и нежные розоватые тона лица, на котором выделяется цвет светло-карих глаз, пышные золотистые волосы, создают мягкую цветовую гамму.
Сохранилось описание внешности Бриггена по протоколам Верховного Следственного Комитета: «лицо белое, чистое, румянец во всю щеку, глаза светло-карие… [нос остр,] волосы на голове и бровях светло-русые, на левой стороне головы небольшой шрам от полученной в сражении при Кульме контузии» – приметы, совпадающие с его обликом на портрете, выполненном Росси. Это единственное изображение А.Ф. Бриггена до его ареста. Портрет был воспроизведен в литографии, напечатанной А.Э. Мюнстером без указания имени автора, видимо, уже тогда подпись была плохо различима» (с. 30 – 31).
Автором второго портрета был Николай Александрович Бестужев – декабрист, офицер, писатель, литературный критик, историк флота, переводчик, путешественник, изобретатель, этнограф и талантливый художник. Бестужев писал портреты своих друзей-декабристов на каторге и в ссылке. Сохранились написанные в 1828 году 10 акварельных портретов узников Читинского острога, среди них и А.Ф. фон дер Бригена.

Над портретами Бестужев первое время работал закованным в кандалы – их узники носили и днем, и ночью, снимали оковы лишь при посещении церкви и во время мытья в бане (И.С. Зильберштейн. Художник-декабрист Николай Бестужев // М., Изобразительное искусство, 1988. – С. 128 – 138).

Александр КУПЦОВ

Источник

АЛЕКСАНДР фон дер БРИГЕН. РОДОВЫЕ КОРНИ

Александра Федоровича фон дер Бригена: родился он в Санкт-Петербурге 27 августа (по старому стилю 16 августа) 1792 года.

Его отец Фридрих Эрнст принадлежал к старинному немецкому роду Брюггенов (von Brüggen), истоки которого берут начало в Вестфалии. Родословную А.Ф. Бригена детально, на основе архивных родовых книг Курляндского герцогства, исследовал потомок Александра Федоровича – Алексей Аркадьевич Понамаренко, который одно время возглавлял московское общество «Наследие декабристов» [1]. Фамилия Брюггенов известна была в Германии с XII – XIII веков. «Герб курляндских носителей фамилии фон дер Брюгген описан и изображен в восстановленном дипломе от 6 июня 1548 года, который король Карл V Аугсбург приказал выдать лифляндскому советнику Филиппу фон дер Брюггену. Данный диплом был выдан навечно и мог наследоваться», – отмечает А. Понамаренко [2]. В 1631 году род Брюггенов внесен в матрикул курляндского рыцарства [3; Примечание 1].
Судя по документам XVI – XVII веков, курляндские Брюггены были вассалами Ливонского ордена, в котором занимали высокие должности советников, выполняли ответственные поручения магистра ордена, а один из Брюггенов даже возглавлял округ рыцарского ордена… Служба эта помогала их обогащению, они стали собственниками многочисленных имений в Курляндии, Рейнской области и Вестфалии (А. Понамаренко насчитал свыше 40 их имений) [4].
Со временем род Брюггенов распался на несколько ветвей, одна из которых связана с курляндскими имениями Шваррен и Ноймоден. Их владельцем был и Эрнст Филипп – дед декабриста А. Ф. фон дер Бригена. В Ноймодене родился 7 мая 1752 года [Примечание 2] и до 1781 года жил отец Александра Федоровича – Фридрих Эрнст.
Курляндия и Семигалия – герцогство, существовавшее в западной части современной Латвии с 1561 по 1795 год. Его столицей была Митава (нынешняя Елгава). Курляндские герцоги признали себя вассалами Великого княжества Литовского, а потом Речи Посполитой. Но в XVIII веке там было сильным и российское влияние. В герцогстве шла постоянная борьба между пропольской, пророссийской и пропрусской партиями. В такой обстановке местные дворяне были озабочены, к какому берегу пристать, какому трону пойти служить.
В 22-летнем возрасте, в 1774 году, Фридрих Эрнст фон дер Брюгген женился на Агнессе Александрине из знатного прусского рода фон Мантойфелей. Но связать свою военную службу с прусской армией он не решился. Да и брак с Агнессой Александриной не сложился [5].
Молодой барон присягнул польской короне, став камер-юнкером при дворе короля Речи Посполитой. И в этом он явно просчитался. Речь Посполитую охватила в то время агония. Страна переживала экономический, политический и военный упадок. Королевская власть была подорвана, монарх потерял основные нити управления. Территория Речи Посполитой существенно сократилась: в результате первого раздела Польши в 1772 году часть ее земель перешла к Пруссии, Австрии и России. События неминуемо вели к полной потере страной своей государственности, что и случилось после второго (1793 г.) и третьего (1795 г.) разделов Польши. Предопределено было и будущее Курляндии в составе Российской империи – после третьего раздела Речи Посполитой это стало свершившимся фактом.
Видя все это, Фридрих Эрнст в 1784 году покинул Польшу и выехал в Россию, где присягнул императрице Екатерине II. Как раз в то время, по мнению А. А. Понамаренко, и произошла метаморфоза с фамилией Брюгген. «В немецком варианте фамилия Александра Федоровича звучит «Брюгген» (Brüggen). Вариант звучания фамилии как Бригген (Бриген) получился после перехода отца декабриста Фридриха Эрнста в 1784 году на службу в русскую армию, – пишет А.А. Понамаренко. – Видимо, кому-то показались лишними повторяющиеся буквы i и g в немецком варианте написания фамилии (букву ü с двумя точками сверху приняли за сдвоенную i). Может быть, это было связано с присягой русскому трону. Так как отец декабриста до этого служил при польском дворе, он ранее присягал там» [6]. Так нередко случалось при переприсяге, отмечал историк Д. В. Цветаев. А если присяга российскому трону сопровождалась переходом в православие, то «прежнее имя заменялось православным, подвергалась изменению, согласно русскому произношению, и фамилия» [7].
После присяги российскому монарху баронский титул Фридриха Эрнста подтвержден не был. Но по военной служебной лестнице он поднимался быстро: в российской армии начал службу ротмистром, спустя два года он уже секунд-майор, в 1788 – 1790 г.г. участвовал в русско-шведской войне, по окончании которой ему был пожалован чин премьер-майора [8; Примечание 3]. Успешная карьера Фридриха Эрнста – не исключение, императрица Екатерина благосклонно относилась к иностранцам, перешедшим на службу в российскую армию.
Удачно женился Фридрих Эрнст вторым браком. 29 апреля 1789 года его супругой стала Мария Алексеевна Микешина [9] – дочь генерал-майора, влиятельного чиновника того времени, обер-секретаря, а потом и члена Военной коллегии Алексея Федоровича Микешина [Примечание 4]. Причем, в этих должностях Алексей Федорович, несмотря на дворцовые интриги, смог пробыть более 20 лет (при двух руководителях коллегии – генерал-фельдмаршалах графе З. Г. Чернышеве и князе Г. А. Потемкине-Таврическом), за это время поднялся в военном чине от бригадира до генерал-майора [Примечание 5] и обзавелся (вместе со своими братьями) огромными земельными владениями в Ярославской и Симбирской губерниях. Только по Ярославской губернии, просматривая описание фондов Государственного архива Ярославской области, я нашел архивные дела о владениях генерал-майора А. Ф. Микешина в пустошах Опалихе (фонд № 455, оп. 1У, т. 3, д. 3827 – 3828), Кривой (фонд № 455, оп. 1У, т. 2, д. 2528), Ломки (фонд № 455, оп. 1У, т. 2, д. 5231), Шелковой (фонд № 455, оп. 1У, т. 4, д. 6230), Конокрадовой (фонд № 455, оп. 1Я, т. 2, д. 4332).

В 1790 году у Фридриха Эрнста и Марии Алексеевны фон дер Бригенов родился первенец, которого нарекли Александром. Но прожив всего год, мальчик умер [10].

Второго ребенка, родившегося 16 августа (27 августа по новому стилю) 1792 года, назвали тем же именем – Александром. Это и был будущий декабрист А. Ф. фон дер Бриген. Восприемником при его крещении был Г. Р. Державин – знаменитый поэт, занимавший в то время должность кабинет-секретаря при Екатерине II. Личным секретарем императрицы он стал в 1791 году. «Прихожая его стала наполняться искателями мест и просителями всякого рода» [11], через его руки проходили «жалобы на неправосудие, награды за заслуги и прошения о пособиях» [12]. Дружеского расположения у Гаврилы Романовича искали тогда многие именитые люди Петербурга. Пригласив его в крестные отцы своему внуку, Алексей Федорович Микешин, несомненно, также рассчитывал сделать более тесным знакомство с влиятельным сановником, с которым общался как член Военной коллегии, когда Державин с 1777 года служил в Правительствующем Сенате.

Крестили Александра по православному обряду. Это открывало больше возможностей для его будущей карьеры. В те времена даже многие взрослые лютеране переходили в православие, например Фонвизины, Марковы, Балки и др. А при крещении генерала Берга крестными родителями выступили сама императрица Екатерина и князь Г. Орлов. Не известно, принял ли православие еще перед свадьбой отец Александра – Фридрих Эрнст. Но это вполне возможно, ведь крещение сопровождалось повышением по службе, и увеличением жалованья, что постоянно занимало остзейского дворянина на его новой родине.
При крещении маленький Александр был наречен «сыном Федоровым», то есть принял русское отчество «Федорович». Его крестный отец Г. Р. Державин собственных детей не имел, а о крестниках своих всегда заботился, воспитывал он и племянниц своей жены, у которых умерли родители, опекал осиротевших детей своего покойного друга П. Г. Лазарева [Примечание 6].

3 января 1797 года умер Фридрих Эрнст. Александру не исполнилось и пяти лет, когда он потерял отца. А на руках у Марии Алексеевны остался еще годовалый сын Платон. Не было в живых и Алексея Федоровича Микешина. С прошением о помощи Мария Алексеевна обратилась к Павлу Первому. Похлопотал за нее перед новым императором и Гаврила Романович Державин, к тому времени сенатор, выполнявший важные поручения монарха. Император передал молодой вдове в аренду поместье Петерталь (Петертале) близ Тукумса и невдалеке от губернского центра Курляндии Митавы. Возможно, Александр часто бывал в детские годы в Петертале, посещал и Митавский замок, слышал рассказы о Бироне и Минихе. Не из детских ли впечатлений потом возник у А. Бригена интерес к этим историческим деятелям, которым он посвятил многие годы своих исследований в сибирской ссылке?
Мария Алексеевна вскоре вторично вышла замуж – за отставного премьер-майора, военного казначея Ивана Родионовича Вальмана. (От этого брака она родила еще четверых детей. Но и это замужество оказалось недолговечным. Овдовев, она продолжала сама воспитывать детей, жила в Петербурге, владея двумя домами. Умерла 20 апреля 1852 года [13]).
До шестнадцатилетнего возраста Александр Бриген учился в школе лютеранского прихода святых Петра и Павла (Петришуле; иногда в публикациях ее неправильно называют Петершуле) и пансионе Майера (Мейера) на Васильевском острове в Петербурге. Туда его определили по совету и протекции Г. Р. Державина. Это были лучшие столичные учебные заведения того времени.
С 1764 года императорский двор взял Петришуле под свое покровительство, а в 1783 году школа получила права главного училища. Ее называли духовным центром Петербурга. В первой четверти XIX века на квартире преподавателя русского языка Петришуле Борка проходили собрания Вольного общества любителей словесности, куда входили поэты Рылеев, Кюхельбекер и другие. Преподавались в школе Закон Божий, русский, немецкий, французский и латинский языки, философия (логика и психология), математические науки (арифметика, алгебра, тригонометрия), черчение, физические науки (опытная физика, естественная история), география и статистика, история, чистописание. За отдельную плату ученики получали уроки музыки, рисования и танцев. Петришуле располагало крупнейшей в столице школьной библиотекой [Примечание 7].
В пансионе Майера, как отвечал А. Бриген на следствии, его наставником был профессор Э. Раупах – преподаватель всеобщей истории, который вел занятия на немецком, французском и латинском языках [Примечание 8]. «Я наиболее старался усовершенствоваться в изучении истории и в языках, новейших и в латинском», – признался Александр Федорович [14].

ПРИМЕЧАНИЯ

1. В некоторых публикациях, в том числе и в дореволюционных изданиях, Александр Федорович фон дер Бриген ошибочно титулуется бароном. Александр Бриген бароном не был. В официальных документах, например в материалах следствия по делам декабристов, все титулованные дворяне называются кто князем, кто графом, а кто бароном, но не А. Бриген.
Баронский титул дворянских остзейских фамилий требовал подтверждения. 8 июня 1859 г. Высочайше утверждено «мнение Государственного Совета о доказательствах на Баронский титул дворянских фамилий Прибалтийских губерний» [15]. Представители некоторых ветвей осевших в Российской империи Брюггенов (Бриггенов) воспользовались этим правом.
В справочном издании Департамента герольдии Правительствующего Сената сказано, что члены рода фон дер Брюггенов или фон дер Бриггенов «в Высочайшем приказе, начиная с 1856 года, именованы баронами. Определением Прав. Сената, от 28 февраля 1862 года, за Курляндскою дворянскою фамилиею фон-дер-Брюгген признан баронский титул. Определениями Прав. Сената, от 8 мая 1863 и 17 марта 1864 г.г., утверждены в баронском достоинстве, со внесением в V часть Родословной Книги, бароны фон-дер-Брюгген: 1) генерал-лейтенант Эрнест-Генрих и подполковник Иоанн-Конрад-Густав сыновья Дидриха-Иоанна-Эрнста и 2) генерал-майор Федор Дмитриевич (Мориц-Фридрих сын Дидриха-Иоанна-Эрнста), жена его Елена Степановна (рожд. Евецкая) и дочь их София» [3].

Но ни Александр Федорович фон дер Бриген, ни его дети и внуки подтверждения своего баронского достоинства от Правительствующего Сената не получали. Однако нынешние потомки баронов Брюггенов, живущие в Латвии, среди своих предков почитают и декабриста А. Ф. фон дер Бригена. Так, его портрет помещен в родовом альбоме одного из самых больших замков Брюггенов в имении Дижстенде – в переводе «Великая Стенде» (фото В. Подлубного).

2. Здесь и далее даты даны по старому стилю, лишь некоторые из них, наиболее важные, переведены и на новый стиль. Для перевода дат с юлианского на григорианский календарь в XVIII веке (до 29 февраля 1800 года) прибавляется 11 дней, а в XIX веке (с 1 марта 1800 года по 29 февраля 1900 года) – 12 дней.

3. Премьер-майор – штаб-офицерский чин в российской армии XVIII века, относился к VIII классу «Табели о рангах» и соответствовал гражданскому чину коллежского асессора. Премьер-майор являлся в то время помощником полковника.

4. Военная коллегия в Российской империи XVIII века была высшим органом военного управления, неким прообразом военного министерства.

5. Алексея Микешина в 1737 году – еще в детстве, как это было принято в дворянских семьях, определили на военную службу. С 1758 года он на статской службе – в Военной коллегии, 25 мая 1764 года назначен обер-секретарем коллегии, в 1765 году А. Микешину присвоен классный чин коллежского советника (по "Табели о рангах" соответствовал военному чину полковника в пехоте), 25 декабря 1768 года он произведен в бригадиры (5-класс "Табели о рангах", соответствовал гражданскому чину статского советника), с 21 апреля 1773 года – генерал-майор, член Военной коллегии. Во второй половине 1783 года Алексей Федорович Микешин вышел в отставку [Список Воинскому Департаменту и находящимся в штате при Войске, в Полках, Гвардии, в Артиллерии, и при других должностях генералитету и штаб-офицерам… на 1776 год / СПб: при Государственной Военной коллегии, 1776. – С. 3; …на 1783 год. – С. 74; Список находящимся у статских дел господам сенаторам, оберпрокурорам и всем присутствующим в коллегиях, канцеляриях, конторах, губерниях, провинциях и городах… на 1767 год / Печатан в Санктпетербурге при Сенате, 1767. – С. 25; …на 1768 год / Печатан в Москве при Сенате, 1768. – С. 25; Список находящимся на гражданской службе во всех присутственных местах, с показанием каждого вступления в службу и в настоящем чине на 1769 год / Печатан в Санктпетербурге при Сенате, 1769. – С. 27; …на 1772 год. – С. 30; Адрес-календарь Российский на лето от Рождества Христова 1765… / СПб.: при Императорской Академии наук, 1765. – С. 35; …на лето от Рождества Христова 1766. – С. 60; …на лето от Рождества Христова 1767. – С. 63; Месяцослов с росписью чиновных особ в государстве на лето от Рождества Христова 1772 / СПб: при Императорской Академии наук, 1772. – С. 79; … на лето от Рождества Христова 1773. – С. 68; … на лето от Рождества Христова 1775. – С. 76; … на лето от Рождества Христова 1777. – С. 92; … на лето от Рождества Христова 1778. – С. 92; … на лето от Рождества Христова 1779. – С. 83; … на лето от Рождества Христова 1780. – С. 82; … на лето от Рождества Христова 1781. – С. 50; … на лето от Рождества Христова 1782. – С. 54; … на лето от Рождества Христова 1783. – С. 61].
Подпись обер-секретаря, а потом члена Военной коллегии, генерал-майора Алексея Федоровича Микешина есть под всеми решениями Военной коллегии с середины 60-х до начала 80-х годов XVIII века. Копии некоторых документов опубликованы. Среди них мне попались копия протокола Военной коллегии об отставке майора Л. А. Пушкина (деда великого поэта), копия аттестата Военной коллегии, выданного поручику П. Ю. Лермонтову (деду другого великого поэта) в связи с его отставкой, копия определения Военной коллегии о назначении М. И. Голенищева-Кутузова командиром Луганского пикинерного полка (10 июля 1777 г.), копия Указа Екатерины II Военной коллегии о производстве М. И. Кутузова из полковников в бригадиры (28 июня 1782 г.) и др.

6. Я так подробно остановился на крещении А. Ф. фон дер Бригена, так как в некоторых публикациях об Александре Федоровиче пишут, что он лютеранского происхождения, что был похоронен на Волковом лютеранском кладбище. Ответ на это дал сам декабрист во время допроса на следствии: я «веры греко-российской» [16]. Похоронен он на Волковом православном кладбище, покоится на Плитной дорожке музея-мемориала «Литературные мостки» [17]. Рядом могилы выдающихся путешественников Г. Е. Грум-Гржимайло и Н. Н. Миклухо-Маклая, композитора Н. М. Стрельникова, академика Л. С. Берга.

7. На мой взгляд, одна из лучших статей о Петришуле напечатана в журнале «История Петербурга» в № 2 за 2010 год [18].

Портрет А. Ф. фон дер Бригена в альбоме поместья Дижстенде.
Фото В. Подлубного

8. Позже Раупах читал лекции в Петербургском университете, но его обвинили в том, что он проповедовал студентам «явную систему неверия», «маратизм и робеспьеризм», за что был изгнан из университета. В 1822 г. Раупах навсегда уехал в Германию [19].

ИСТОЧНИКИ

1. Понамаренко А. А. Родословная декабриста А. Ф. Бриггена по родовым книгам герцогства Курляндия // Зыряновские чтения. Материалы Всероссийской научно-практической конференции «VIII Зыряновские чтения» / Курган, 2010. – С. 11 – 13.
2.Там же, с. 11.
3. Списки титулованным родам и лицам Российской империи // Издание департамента Герольдии Правительствующего Сената. [Составитель герольдмейстер Н. Непорожнев] / СПб.: Типография Правительствующего Сената, 1892. – С. 203.
4. Понамаренко А. А. Указ. соч., с. 12 – 13.
5. Там же, с. 13.
6. Там же, с. 11.
7. Цветаев Д. В. Обрусение западноевропейцев в Московском государстве / Варшава, 1903. – С. 12 – 14.
8. Шкерин В. А. Уральский след декабриста Бригена / Москва; Екатеринбург: Кабинетный ученый, 2016. – С. 15 – 16.
9. Понамаренко А. А. Указ. соч., с. 13.
10. Шкерин В. А. Указ. соч., с 16.
11. Жизнь Державина, описанная Я. Гротом // Сочинения Державина с объяснительными примечаниями Я. Грота. В 9 т. // Том 8 / СПб., 1880. – С. 617.
12. Там же, с. 619.
13. Шкерин В. А. Указ. соч., с. 17.
14. Восстание декабристов: Документы // Т. XIV / М., 1976 – С. 444.
15. Полное собрание законов Российской империи. Собрание второе // Том XXXIV. Отделение третье. 1859 / СПб.: Типография II Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии. – 1861. – С. 19.
16. Восстание декабристов: Документы // Т. XIV, с. 444.
17. Кобак А. В., Пирютко Ю. М. Исторические кладбища Санкт-Петербурга / М. – СПб.: Центрполиграф, 2009. – С. 418.
18. Летанина Е. Ю. Петришуле – старейшая школа Петербурга. История строительства / История Петербурга. – 2010. – № 2. – С. 6 – 10.
19. Шкерин В. А. Указ. соч., с 17.

Александр КУПЦОВ

Источник

Александр КУПЦОВ

АЛЕКСАНДР фон дер БРИГЕН. ДЕКАБРИСТ БЕЗ ДЕКАБРЯ
(субъективные заметки)
ЧАСТЬ 1

Эту статью я назвал субъективными заметками. В ней поделюсь своим видением участия Александра Федоровича фон дер Бригена в декабристском движении. В чем-то моя точка зрения отличается от господствующей в современном бригеноведении. Но она все-таки опирается не на догадки или какие-либо спекуляции, а на документы. История как наука, хотя и претендует на объективность, по большому счету несет в себе и немалый налет субъективности исследователей. Ведь важно, под каким углом изучаются документальные источники, как они отбираются и интерпретируются, насколько они полны, какие методы исторической критики применяются… Да и на объективный анализ документов и фактов почти всегда накладывает отпечаток идеология историка. Так что от субъективности оценок исследователю не избежать. Хуже, когда еще и политика пытается причесать под себя историю, а это нередко случается.

Хорошо известен случай, происшедший с французским королем Генрихом IV. В феврале 1592 года он двинулся навстречу многочисленной и хорошо обученной армии испанских, валлонских и германских войск во главе с герцогом Пармским Алессандро Фарнезе, провоцируя того на бой. Ближайшие соратники отговаривали короля, но безуспешно. В бестолковой битве при Омале Генрих IV вел себя настолько безрассудно, что едва не попал в плен и получил ранение в поясницу. Чтобы разобраться в очередной военной неудаче, король запросил отчеты своих военачальников о ходе битвы. И был чрезмерно удивлен: эти донесения противоречили друг другу, противоречили и тому, что видел король собственными глазами. Генрих IV представил, что напишут будущие историки, если будут использовать при написании своих трудов эти донесения. Тогда он и произнес знаменитую фразу: «Вот что такое история!» Считают, что Вольтер перефразировал именно эти слова, сказав: «Вот как пишется история!»
О декабристах [Примечание 1] за почти два столетия написаны сотни книг и статей. И возникло немало мифов о них. Родоначальником этой мифологии, идеализации декабристского движения и самих декабристов я бы назвал А. И. Герцена. Продолжили ее марксисты. В советской историографии укоренилась трактовка декабристов как дворянских революционеров. Всем, кто учился в школе во времена СССР, хорошо памятны слова В. И. Ленина: «Чествуя Герцена, мы видим ясно три поколения, три класса, действовавшие в русской революции. Сначала – дворяне и помещики, декабристы и Герцен. Узок круг этих революционеров. Страшно далеки они от народа. Но их дело не пропало. Декабристы разбудили Герцена. Герцен развернул революционную агитацию». В рамках ленинской концепции о трех поколениях российских революционеров особенно плодотворно работала М. В. Нечкина.

Но сразу же после восстания на Сенатской площади появилась и другая, крайне противоположная точка зрения. Официальные историки царской России видели в декабристах лишь государственных преступников, злодеев, посягнувших на цареубийство, мятежников, честолюбивых заговорщиков… И это тоже был миф, только со знаком «минус». Подобный взгляд на декабристское движение выразил патриарх официальной исторической науки того времени Н. М. Карамзин: «Вот нелепая трагедия наших безумных либералистов! Дай Бог, чтобы истинных злодеев нашлось между ними не так много. Солдаты были только жертвой обмана… Бог спас нас 14 декабря от великой беды. Это стоило нашествия французов» [1].

Еще в начале XX века выдающийся историк В. О. Ключевский писал: «Декабристы – историческая случайность, обросшая литературой. У нас доселе господствуют не совсем ясные, не совсем согласные суждения насчет события 14 декабря; одни видят в нем политическую эпопею, другие считают его великим несчастием…» [2]. Но уже тогда предпринимались попытки без излишней идеализации или сплошного очернения разобраться в истоках, сущности и значении декабризма. В СССР это направление в исторической науке было зажато ленинской концепцией, хотя в то время и была опубликована масса архивных документов о декабристах. И только в постсоветский период историки получили возможности для всестороннего и глубокого исследования декабристского движения.

Нас же интересует личность Александра Федоровича фон дер Бригена. Его, как и Николая Тургенева, Петра Чаадаева и Александра Грибоедова, можно назвать «декабристом без декабря». Все они не участвовали в восстаниях в Петербурге и в Украине, но до этого примыкали к тайным обществам, даже какое-то время были его членами, а потом по разным причинам отошли от них.

Жадный к знаниям – историческим, философским, экономическим – Бриген еще в ранней юности пытался разобраться в современной ему российской действительности. Тайные общества – масонов, декабристов – были для него своеобразными кружками, клубами, где он в общении с другими образованными молодыми людьми искал самого себя, свое место в жизни страны. Посещать тайные организации тогда было модно для передовых людей Российской империи, даже крупных чиновников [Примечание 2]. В какой-то мере это была для них взрослая игра. Но не только. В обсуждениях, в дискуссиях формировались их философские, нравственные и политические ориентиры. Тайные общества для Бригена были сродни книгам, в которых он черпал знания, постигал новые идеи.

Вот как об этом писал В. О. Ключевский: «Молодые люди, офицеры во время похода, на бивуаках привыкли заводить речь о положении отечества, за которое они льют свою кровь; это было обычным содержанием офицерских бесед вокруг походного костра. Воротившись домой, они продолжали составлять кружки, похожие на мелкие клубы. Основанием этих кружков обыкновенно был общий стол; собираясь за общим столом, они обыкновенно читали по окончании обеда. Иностранный журнал, иностранная газета были потребностями для образованного гвардейского офицера, привыкшего зорко следить за тем, что делалось за границей. Чтение прерывалось обыкновенно рассуждениями о том, что делать, как служить. Никогда в истории нашей армии не встречались и неизвестно, встретятся ли когда-нибудь такие явления, какие тогда были обычны в армиях и гвардейских казармах. Собравшись вместе, обыкновенно заговаривали о язвах России, о закоснелости народа, о тягостном положении русского солдата, о равнодушии общества и т.д. Разговорившись, офицеры вдруг решат не употреблять с солдатами телесного наказания, даже бранного слова, и без указа начальства в полку вдруг исчезнут телесные наказания… Офицеры привыкли собираться и разговаривать; эти кружки незаметно превратились в тайные общества» [3].

Как считают О. Тальская и В. Шкерин, Александр фон дер Бриген еще восемнадцатилетним юношей, в 1810 году, вступил в столичную масонскую ложу «Петра к Истине». А во время заграничного похода российской армии в 1813 году посещал масонскую ложу «Согласие» и прусскую масонскую ложу «К Железному кресту». Возможно, туда Бригена привлек его друг Николай Тургенев. После возвращения в Петербург Александр Федорович уже занимал должность ритора (оратора) в ложе «Петра к Истине», но уже в 1817 году перестал посещать ее заседания, а в следующем году, по данным А. Серкова, его исключили «за неуплату взносов». Но с масонством он не порвал даже когда стал членом декабристской организации «Союз благоденствия»: в 1818 году бывал на заседаниях масонской ложи «Елизаветы к Добродетели», а спустя год вступил в ее состав. Посещая ложу «Елизаветы к Добродетели», Бриген указывал, что является также действительным членом прусской ложи «К Железному кресту». В эти же годы Бриген увлекся религиозно-мистическим учением Екатерины Филипповны Татариновой, которая, по ее словам, якобы обрела «дар пророчества». Она основала кружок, который сначала назывался «Братьями во Христе», а потом «Союзом братства», «Союзом братьев и сестер», «Духовным союзом». Собрания кружка, которые всегда заканчивались исступленными молениями, проходили в Михайловском замке. В то время то было модное в аристократической и творческой среде Петербурга религиозное общество. Его собрания посещали министр духовных дел и народного просвещения князь А. Голицын, князь С. Кропоткин, директор комитета о тюрьмах А. Милорадович, генерал Е. Головин, художник В. Боровиковский и др., учением Татариновой интересовался и сам император Александр I, однажды он даже побывал на собрании кружка и «остался весьма доволен произведенным на него впечатлением». Вместе со своими друзьями и однополчанами полковником Федором Николаевичем Глинкой и будущим шурином, подпоручиком Александром Михайловичем Миклашевским в Михайловском замке часто бывал и Александр фон дер Бриген [Примечание 3]; [4].

О. Тальская пишет, что «масонская ложа для Бригена выполняла роль клуба, где собирались интересные люди» [5]. Но, думается, не одни лишь «интересные люди» привлекали Александра Федоровича в масонстве и «духовном союзе» Татариновой. В разных масонских ложах, в религиозном кружке он искал ответы на свои идейные и духовные запросы. Искал, но не находил их. Этим, видимо, и объясняются метания Бригена от одной масонской ложи к другой и его участие в собраниях «духовных христиан».
Искал Александр Федорович ответы на мучившие его вопросы и в книгах. Личная библиотека Бригена с каждым годом пополнялась десятками новых изданий. Превосходный знаток пяти новых иностранных языков и одного древнего языка – латыни, Бриген читал иностранных авторов в оригинале. «Свободный образ мыслей заимствовал я от чтения книг, в особенности летописей Тацита, которого я, изучившись латинскому языку, с большою жадностью несколько раз читал в оригинале, также и от чтения английских писателей, в особенности философа Жана Лока, и от сообщества и внушений разных знакомых и приятелей», – рассказывал Бриген на следствии [6].

Кум Александра Федоровича (крестный отец его сына Михаила – будущего слоутского помещика) граф Александр Григорьевич Кушелёв-Безбородко в одном из своих писем упоминал о так называемом «филозофическом» (так в то время произносили слово «философский») диване в квартире Бригена, на котором тот «с сочинениями Мабли, Смита или какою-нибудь «сверхъестественною филозофиею» забывал весь свет». Недаром в Понуровке (Стародубского уезда Черниговской губернии) – деревне тестя Александра Федоровича сенатора М. П. Миклашевского, куда Бриген с семьей переехал из Петербурга летом 1825 года, «имелась ценная библиотека на французском, немецком и латинском языках; из этой библиотеки, расположение книг на полках которой он отлично знал, ему не раз, по его просьбе к дочери Марии, высылались книги в Сибирь для чтения и справок при литературных работах» [7].

Бриген в молодости мечтал об учебе в Геттингенском университете. Но не сбылось. Поэтому использовал любую возможность для продолжения образования. На следствии Александр Федорович признавался: «Любя науки и будучи гвардии капитаном, я слушал со многими товарищами особенно лекции у профессора Германа в политической истории трех последних веков по курсу Герена и Ансильона и в политической экономии по системе Адама Шмидта [Смита] с пояснением профессора Германа» [8].
Одним из этих товарищей, с которыми Бриген посещал лекции Германа [Примечание 4], был князь С. П. Трубецкой – будущий несостоявшийся диктатор восстания на Сенатской площади (первый биограф А. Бригена С. Н. Брайловский ошибочно называет Трубецкого школьным товарищем Александра Федоровича. Но ни в Петришуле, ни в пансионе Майера князь Трубецкой не учился, а получил образование в Москве и Париже. Да и лекции профессора Германа они слушали не в школьные годы, а в 1819 или начале 1820 г., когда Бриген был гвардии капитаном). В декабре 1842 года отбывавший ссылку князь С. П. Трубецкой писал ссыльному Бригену в ответ на его письмо: «Слово камарад, которое ты употребил, заставило меня вспомнить круглый стол, за которым мы сидели вместе с тобою у старичка Германа. Время давно прошедшее. Теперь также провожу по нескольку часов в день в голове стола, по сторонам которого сидят мои девочки с книжками и тетрадками, и вспоминаю свои ребяческие лета» [9].
Карл Федорович Герман был сторонником экономической теории А. Смита, популяризировал ее в России. Его лекции оказали большое влияние на формирование взглядов декабристов. Увлечение теорией Смита было тогда всеобщим среди передовых людей страны. Вспомним А. Пушкина: Евгений Онегин
читал Адама Смита
И был глубокий эконом,
То есть умел судить о том,
Как государство богатеет,
И чем живёт и почему
Не нужно золота ему,
Когда простой продукт имеет.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Когда и у кого впервые появилось слово «декабрист»? Его еще нет в сочинениях А. Пушкина. Не использовал этот термин и молодой А. Герцен. У него оно впервые зазвучит лишь в некрологе об Иване Дмитриевиче Якушкине, опубликованном в «Колоколе» 1 ноября 1857 года, «чтобы потом, – как отмечала М. В. Нечкина, – щедро, часто, постоянно присутствовать в его речи, возникать под его пером». И все же, считает М. В. Нечкина, термин «декабрист» появился намного раньше: в июле 1849 года арестованный по делу петрашевцев Р. А. Черносвитов письменно оформлял в тюремной камере свои ответы на вопросы, заданные следственной комиссией. «В числе вопросов был и такой, который требовал перечислить, о чём именно беседовал Черносвитов с другими петрашевцами, каких тем они касались в разговорах. Отвечая на вопрос, Черносвитов писал: «Случилось говорить мне о государственных преступниках в Сибири, сосланных по 14 декабря, их вообще в Сибири называют декабристами. Главные вопросы были об их образе мыслей…» (Дело петрашевцев: Памятники общественной мысли. Институт истории АН СССР; Вып. 1 / М. – Л.: Изд-во АН СССР, 1937. – С. 448) [24].
С. Е. Эрлих перечисляет четыре версии происхождения слова «декабрист». Первая, условно говоря, «петербуржская». Согласно этой версии, термин «декабрист» появился в Петербурге в 1830-е годы. Источник – дневник литератора и цензора А. В. Никитенко. Там слово «декабрист» использовано 30 января 1828 г. и 9 апреля и 1 августа 1834 г. Правда, дневник был опубликован много лет спустя, рукопись не сохранилась, кроме того, известно, что дневник в 1880-х гг. редактировала дочь Никитенко. Похоже, что именно она и ввела в текст дневника термин «декабрист». Иначе он был бы обнаружен в других источниках.
Вторая версия – «московская», согласно которой термин «декабрист» к началу 1840-х гг. был известен в Москве. Обосновывая «московскую» версию, С. Ф. Коваль, главный редактор мемуарной серии «Полярная Звезда», ссылался на письмо Н. С. Зыкова, адресованное Н. Д. Фонвизиной, жене декабриста. Зыков, рассуждая о настроениях московской молодежи 1840-х гг., использовал термин «декабрист» без пояснений, в качестве общепринятого. Но Зыков писал Фонвизиной в 1852 г., не из Москвы, а из Тобольской тюрьмы. Нельзя исключить того, что о термине автор письма уже в Сибири узнал.
Третья версия – «сибирская». Она была выдвинута в 1920-е годы. По мнению С. Я. Штрайха, в документах сибирской администрации термин «декабрист» употребляется без пояснений как общепринятый. Первый известный случай такого словоупотребления фиксируется в 1841 г. Уместно предположить, что термин «декабрист» возник раньше, а к 1841 г. он уже, как говорится, обиходный. Элемент профессионального сленга сибирских чиновников. Использовался для краткого обозначения осужденных по «делу о заговоре 14 декабря 1825 г.» и делам, связанным с этим заговором. Соответственно, слово «декабрист» изначально было эмоционально окрашенным. И окрашенным негативно, ведь речь шла о преступниках. Более того, государственных преступниках. Подчеркнем еще раз: сибирские чиновники называли декабристами только бывших дворян, которые находились под особым надзором. Об участвовавших в мятеже нижних чинах речь в данном случае не шла.
Правда, «сибирскую» версию Эрлих тоже не считает вполне обоснованной. С его точки зрения, Штрайх перепутал документы, допустил ошибку – из-за «присущей Штрайху неаккуратности при работе с документами». Такое, по мнению Эрлиха, было возможно: есть и свидетельства современников, подтверждающие, что Штрайх обращался с документами очень вольно. С другой стороны, специалисты не раз убеждались, что документы, которые Штрайх пересказал, приведя ошибочную ссылку или вообще обойдясь без ссылок, все же существуют. Потому и отвергать «сибирскую» версию нецелесообразно.
Четвертую версию условно можно назвать тоже «московской», но эта версия, в отличие от прочих, бесспорно обоснована. С. А. Рейсер обнаружил, что слово «декабрист» употребляется А.И. Герценом в дневниковой записи 26 марта 1842 г. Употребляется без пояснений – как привычное. И в печати, по мнению Рейсера, впервые использовал термин «декабрист» именно Герцен. Возможно, как полагает Эрлих, Герцен не только первым употребил слово «декабрист» в печати, но и сам его придумал. Не исключено также, что этот термин придумал не Герцен, а кто-либо иной в начале 1840-х годов, или же придумал не только Герцен. Несомненно лишь то, что в герценовском кругу к 1842 г. слово «декабрист» стало обиходным, и с 1851 г. Герцен использовал его в публикациях. А во второй половине 1850-х гг., благодаря герценовским публикациям, слово «декабрист» – термин общепринятый, не нуждающийся в пояснениях [25].
А вот многие члены тайных обществ в своих письмах и воспоминаниях (даже на склоне своих лет) избегали называть себя декабристами. Или же называли так лишь участников восстания на Сенатской площади 14 декабря 1825 года.

2. «При Александре тайные общества составлялись так же легко, как теперь акционерные компании, и даже революционного в них было не больше, как в последних. Члены тайного общества собирались на секретные заседания, но сами были всем известны и прежде всего полиции. Само правительство предполагало возможным не только для гражданина, но и для чиновника [до 1822 года] принадлежать к тайному обществу и не видело в этом ничего преступного…» [26].

3. «Течение собраний проходило определенным порядком: открывались они обыкновенно чтением священных книг, потом пелись разные песни и затем начиналось радение. Текст песен принадлежал или самой Tатариновой, или был заимствован у хлыстов и у иностранных масонов, клались же на музыку они – обыкновенно на простонародные напевы... Чаще других пелись хлыстовские песни «Царство ты, царство», «Дай нам, Господи, Иисуса Христа», иногда же церковные, напр., «Спаси, Господи, люди Твоя». Радение, или ликование, состояло в кружении, в котором принимали участие все присутствующие, одетые в белые одежды, женщины – в платье особого покроя, мужчины – в халаты. Радение заканчивалось, когда на кого-нибудь из кружившихся «накатывал дух святой», и он начинал пророчествовать. Пророчества эти, произносившиеся необыкновенно быстро и состоявшие из разных бессвязных речей, под склад народных прибауток, с рифмами, относились частью к ближайшей судьбе всего кружка, частью к судьбе отдельных его членов и лишь очень редко к общественным или государственным явлениям... Кружение, «святое плясание, движение в некоем как бы духовном вальсе» и пророчества составляли самую заметную для всех особенность секты и были причиною того, что членов ее называли русскими квакерами. Кроме музыки, секте служили и другие искусства: живопись – в украшавших ее молельные картинах, чаще всего кисти Боровиковского, и хореографическое искусство в радельных плясках, оправдание и необходимость которых Татаринова и другие сектанты видели в танце Давида перед ковчегом».
В Михайловском замке собрания продолжались по 1822 год. Вскоре после запрета тайных обществ Татаринова переехала в пригород столицы, где и продолжала проводить собрания своего кружка. В 1837 году Татаринову и других членов «духовного союза» арестовали, ее поместили под строгий надзор в женский монастырь и лишили пенсии, других членов кружка приговорили к различным наказаниям. Спустя 10 лет Татаринова подписала отречение от своего учения, после этого ей было разрешено покинуть обитель [27].

4. Карл Федорович Герман – выдающийся ученый, академик Петербургской академии наук, статистик, историк, экономист. Организатор и первый начальник Статистического отделения МВД Российской империи. В 1821 году, как и другой наставник Бригена – Э. Раупах, по доносу отстранялся от преподавания в Петербургском университете [28]. С воспоминаниями о Германе можно познакомиться в моем блоге http://alex-kuptsov1.livejournal.com/4205.html

Александр КУПЦОВ 

АЛЕКСАНДР фон дер БРИГЕН. СЕМЕЙНАЯ ДРАМА

14 июня 1820 года Александр Федорович фон дер Бриген женился на Софье Михайловне Миклашевской (1803 – 1874). Бриген только что получил чин полковника, ему не исполнилось и 28 лет, а его избраннице, девушке необыкновенной красоты, было всего 17. Софья Михайловна была сестрой Александра Михайловича Миклашевского – однополчанина и друга Бригена, вместе с которым он состоял в «Союзе благоденствия» и посещал собрания религиозного кружка Татариновой. Возможно, Александр Миклашевский как-то пригласил товарища в Понуровку Стародубского уезда Черниговской губернии – имение своего отца, сенатора М. П. Миклашевского, где Бриген познакомился с Софьей, а потом и посватался к ней. Подтверждений тому в документах нет, но такое предположение вполне вероятно. Красавец, умница, потомок немецких рыцарей, гвардейский полковник пришелся по душе старику Миклашевскому, о будущем зяте лестно отзывались родственники и друзья сенатора. 27 мая 1820 года князь В. П. Кочубей писал Михаилу Павловичу: «Простите мне, м. г. мой М. П., что так долго замедлил принести вам искреннее мое и жены моей поздравление по случаю сговора дочери вашей… Когда-нибудь скажу я вам, как будущего зятя вашего знаю весьма выгодно, хотя впрочем доселе я еще его не видал…» [Письма кн. В. П. Кочубея к М. П. Миклашевскому // Из бумаг сенатора М. П. Миклашевского / Киевская старина. – 1890. – № 3. – С. 531].

Да и для Бригена было выгодно породниться с именитым и богатым семейством.

«Миклашевские владели большими земельными угодьями и тысячами подданных. Многие из них занимали видное место среди казацкой старшины в Стародубском полку, служили в регулярной русской армии, занимали ответственные посты на государственной службе, активно участвовали в общественной жизни края, неоднократно избирались предводителями дворянства Стародубско¬го уезда» [Поклонский Д. Р. Миклашевский Михаил Павлович // Стародубская старина. XI - XIX вв. Исторические очерки. Книга 2 / Издательство Клинцовской городской типографии, 2002. – С. 243]. Они были связаны родственными узами с известными фамилиями Лизогубов, Савичей, Марковичей и Полетик.

Михаил Павлович Миклашевский (1757 – 1747) дослужился до бригадира, тайного советника, был произведен в сенаторы, занимал должности губернатора Волынской, Малороссийской, Новороссийской и Екатеринославской губерний. Был адъютантом князя Г. А. Потемкина, прославился в битвах при Очакове, Рымнике и Мачине, о нем лестно отзывался А. В. Суворов, с которым у Михаила Павловича была долгая переписка. Женился М. П. Миклашевский в 40 лет на Анастасии Яковлевне Бакуринской (кстати, на посту малороссийского губернатора он сменил своего тестя Я. Л. Бакуринского). Этой женитьбой Миклашевский породнился с семейством графов Безбородко, а также с Кочубеями, Лобановыми-Ростовскими и Гулаками.

Выйдя в отставку, Михаил Павлович поселился в своем родовом гнезде Понуровке. Но во время войны с Наполеоном снова вернулся на службу, возглавив екатеринославское ополчение и выполняя другие важные поручения императора. Службу окончательно оставил в 1818 году. Как свидетельствует его переписка с дюком де Ришелье, планировал поселиться в Одессе, но затею эту оставил и осел снова в Понуровке, занявшись деревенским хозяйством. Больших успехов достиг в разведении овец, построил суконную фабрику, где трудились не крепостные крестьяне, а наемные работники. Много сил отдал обустройству имения, в котором по проекту известного архитектора Кваренги был построен дворец, вызывавший восхищение современников (об имении Миклашевского подробнее можно почитать в журнале «Столица и усадьба» за 15 февраля 1914 г., фотокопия статьи размещена в моем блоге http://alex-kuptsov1.livejournal.com/4421.html).

Имение Понуровку часто посещали именитые особы. Однажды там побывал и Александр I. Вот как об этом пишет И. Самчевский: «Государь обедал в селе Поноровке (Понуровке) у бывшего сенатора Михаила Павловича Миклашевского. Вошедши в зал дома его, государь взглянул на расписанный в ней потолок и спросил: «Это работа Гваренги?» «Так точно, Ваше Величество», – отвечал хозяин».

Михаил Павлович был очень образованным человеком, владел несколькими иностранными языками. Даже будучи в отставке, он продолжал сочинять различные проекты по экономическим, военным и гражданским вопросам, отправляя их в правительство. Интересовался он и историй казачества, был признанным авторитетом среди тогдашней казацкой аристократии, Г. Лукомский называет его одним из лидеров «кружка богатых стародубских помещиков, связанных семейными узами и общим опытом имперской службы». По некоторым данным, из Понуровки распространялись списки имевшегося в библиотеке Миклашевского рукописного экземпляра «Истории русов», которую читал Бриген и познакомил с ней Рылеева. Позже этот экземпляр был найден в имении графа Безбородко.

У Михаила Павловича и Анастасии Яковлевны было 9 детей – пять сыновей и четыре дочери. Один из них, Павел Михайлович, избрав гражданскую карьеру, стал первым председателем Екатеринославской уездной земской управы, остальные сыновья – Александр, Иосиф, Андрей и Илья – выбрали военное поприще. Старший сын, Александр, подполковник, друг Бригена, за участие в декабристском движении был сослан на Кавказ и погиб там в 1831 году. В память о любимом сыне, который был его гордостью, Михаил Павлович построил на сельском кладбище деревянную церковь во имя Александра Невского. Второй сын, Иосиф, дослужился до полковника, также, как и Александр, был арестован по делу декабристов, но наказания избежал, в 1826 году вышел в отставку, избирался предводителем дворянства в Ельне, а после смерти отца владел Понуровкой. Андрей, отставной поручик, унаследовал часть екатеринославских имений отца, был Екатеринославским губернским предводителем дворянства, действительным членом Императорского общества сельского хозяйства Южной России, тайным советником. Самый младший сын Илья, выйдя в отставку в чине подполковника, поселился также в Екатеринославской губернии, где ему досталась другая часть владений отца, дослужился до статского советника, избирался Екатеринославским уездным предводителем дворянства. Младшая сестра Софьи Михайловны, Надежда, была женой Михаила Иосифовича Судиенко – черниговского шляхтича, известного украинского мецената, историка и общественного деятеля, который одно время возглавлял киевскую Археологическую комиссию.

Скончался М. П. Миклашевский 26 августа 1847 г. Умирая, завещал похоронить себя в деревянной кладбищенской церкви Александра Невского: «Хочу лежать посреди людей моих» [Поклонский Д. Р. Указ. соч.; Воспоминания Иосифа Самчевского / Киевская старина. – 1894. – Февраль. – С. 267; Восстание декабристов: Документы // Т. XIV / М., 1976 – С. 440; Михаил Павлович Миклашевский / Русская беседа. – 1856. – № 1. – Жизнеописания. – С. 1 – 50; Романюта І. М. Андрій Михайлович Миклашевський: життя та діяльність мовою музейних експонатів // Історія і культура Придніпров’я: Невідомі та маловідомі сторінки / 2011. – Вип. 8. – С. 160 – 176].

Но вернемся к супружеской чете Бригенов. Молодожены после свадьбы поселились в Петербурге на Почтамтской улице во дворце родственницы Анастасии Яковлевны – графини Анны Ивановны Безбородко (почти по соседству с ними жил декабрист, друг Бригена князь С. П. Трубецкой). В следующем году, 1 июня, у них родилась дочь, первенца назвали Марией, ее крестными родителями стали дедушка Михаил Павлович Миклашевский и дочь собственницы дворца княгиня Клеопатра Ильинична Лобанова-Ростовская, урожденная Безбородко. А через год, 20 ноября, на свет появился Михаил, которого крестили графиня Анна Ивановна Безбородко и ее внук, племянник княгини К. И. Лобановой-Ростовской граф Александр Григорьевич Кушелёв-Безбородко (тогда камергер и попечитель Нежинской гимназии, а позже директор Государственного казначейства, государственный контролер Российской империи, член Государственного совета, меценат, почётный член Петербургской Академии наук). 22 января 1824 года у Бригенов родилась еще одна дочь – Анастасия [Мартынова Н. Ф. Софья Михайловна фон дер Бригген – жена декабриста // 14 декабря 1825 года. Источники. Исследования. Историография. Библиография. Вып. V / СПб.; Кишинев, 2002. – С. 312 – 315; Шкерин В. А. Уральский след декабриста Бригена / Москва; Екатеринбург: Кабинетный ученый, 2016. – С. 39 – 40].

Как мы уже ранее писали, осенью 1821 года 29-летний гвардейский полковник А. Ф. фон дер Бриген вышел в отставку. Официальная версия – «за болезнию». Конечно, сказались былые ранения. Но были, видимо, и другие причины. Обстановка в Измайловском полку под командованием цесаревича Николая Павловича становилась все более тягостной. Да и на военной службе он постоянно был оторван от дома, от молодой жены, которая каждый год рожала ему детей, а впереди предстоял еще отъезд измайловцев на несколько месяцев в Витебскую губернию, а потом в Прибалтику. Поэтому Александр Федорович и подал прошение об отставке. Возможно, после военной карьеры хотел посвятить себя гражданской службе или литературным занятиям, а может быть, заняться деревенским хозяйством в имении тестя (собственных владений и крепостных крестьян у него-то не было). Уговаривать Александра Федоровича остаться в полку армейское начальство не стало, так как в верхах на Бригена уже косо смотрели после доноса Грибовского об его участии в «Союзе благоденствия». В отставку он вышел почетно – «с мундиром», с назначением приличной пенсии [Тальская О. С. Александр Федорович Бриген // Бриген А.Ф. Письма. Исторические сочинения: Подгот. изд. и вступ. ст. О. С. Тальской / Иркутск: Восточно-Сибирское книжное издательство, 1986. – С. 41; Шкерин В. А. Указ. соч., с. 41; Бокова В. М. «Больной скорее жив, чем мертв» (Заметки об отечественном декабристоведении 1990-х годов) // 14 декабря 1825 года: Источники, исследования, историография, библиография. Вып. IV / СПб.; Кишинев, 2001. – С. 536 – 537; Экштут С. А. В поиске исторической альтернативы: Александр I. Его сподвижники. Декабристы / М., 1994. – С. 81].

В июле 1824 г. скончалась графиня А. И. Безбородко. Ее наследники решили продать дворец. Бригены вынуждены были сменить квартиру, арендовав новую в доме генерала Карла Федоровича Толя [Бриген А.Ф. Письма. Исторические сочинения: Подгот. изд. и вступ. ст. О. С. Тальской / Иркутск: Восточно-Сибирское книжное издательство, 1986. – С. 96]. В доме генерала Толя у Бригенов родился сын Платон, но через месяц мальчик умер. Его смерть, да и ежегодные роды безмерно подорвали здоровье Софьи Михайловны. Александр Михайлович решил отвезти жену на лечение в Карлсбад. Отъезд запланировали на июнь 1825 года, но тут Бриген получил письмо от своего шурина Андрея Миклашевского (будущего Екатеринославского губернского предводителя дворянства) с просьбой взять за границу и его сына, чтобы отдать там на «на воспитание в гернгутерское заведение близ Дрездена» [Восстание декабристов: Документы // Т. XIV, с. 431; Шкерин В. А. Указ. соч., с. 43 – 44].

6 июля 1825 года Александр Федорович с женой и детьми отправился из Петербурга в имение тестя – в Понуровку Стародубского уезда Черниговской губернии. Теперь выезд за границу запланировали на конец августа, «располагая, – как сообщил Бриген на следствии, – выехать на три года за границу и, возвратившись, поселиться с семейством моим в деревне». Но отъезд снова пришлось отложить: занемогла жена, да и намечался визит императора в Понуровку, в связи с чем тесть попросил Бригена задержаться. Во время посещения Понуровки царствующими особами 15 сентября Софью Михайловну осматривал лейб-медик Штофреген, сопровождавший императрицу Елизавету Алексеевну и «давал ей советы насчет лечения». 20 сентября, как только Софье Михайловне стало лучше, «мы пустились в дорогу, – рассказывал Бриген, – но едва отъехали несколько верст от дому, как сломились козлы у одной из моих дорожных карет, мы принуждены были возвратиться назад и по причине зимы отложить наше путешествие» до апреля 1826 года [Восстание декабристов: Документы // Т. XIV, с. 430 – 431, 434, 440 – 441].

Бриген, по сведениям С. Н. Брайловского, даже перевел деньги в Гамбург на имя банкира Ливио (Н. И. Лорер называет 15 тысяч рублей – крупная по тем временам сумма). Но «неявка в срок кредитива и внезапное банкротство Ливио лишили Бригена капитала» [Брайловский С. Н. Из жизни одного декабриста / Русская старина. – 1903. – Март. – С. 543 – 544; Лорер Н. И. Записки моего времени. Воспоминание о прошлом // Мемуары декабристов / М.: Правда, 1988. – С. 440].

За границу Бриген со своим семейством так и не выехал весной 1826 года. 26 декабря 1825 года из газет он узнал о восстании на Сенатской площади в Петербурге. 28 декабря в своих показаниях арестованный князь С. П. Трубецкой, который считал, что Бриген уже за границей, назвал Александра Федоровича членом тайной организации. 12 января 1826 года дано распоряжение об аресте Бригена. В Понуровку выехал Черниговской губернии комиссар Минкевич, который, выполняя приказ, арестовал Александра Федоровича и его шурина Александра Миклашевского, 17 января их доставили в столицу, а на следующий день Бриген был заключен в Петропавловскую крепость [Восстание декабристов: Документы // Т. XIV, с. 429, 485].

Софья Михайловна вместе с детьми сразу же последовала в Петербург за арестованным мужем. Ее сопровождал отец Михаил Павлович, который пытался приложить все свои связи, хлопоча за сына и зятя. Софья Михайловна несколько раз обращалась к императору с прошениями об освобождении мужа или хотя бы о разрешении свиданий с ним. Прошения Николаю I направляла и мать Александра Федоровича – Мария Алексеевна Вальман.

Первое свидание Софье Михайловне разрешили лишь после окончания следствия – 1 июня 1826 года. И только тогда Бриген узнал, что его жена на предпоследнем месяце беременности. Дочь родилась 23 июля, ее назвали Любовью. В письме к ней из ссылки в феврале 1846 года Бриген писал: «Я видел вас только раз. Вам тогда было каких-нибудь 15 дней от роду, и вы походили на маленького херувима, который, играя с ангелами, по неосторожности упал с небес на землю. Подобрав вас после этого падения, я прижимал вас к своему сердцу, взволнованному чувствами, которые двадцать бурных лет, прошедших в мучениях, не заставили меня еще забыть» [Бриген А.Ф. Указ. соч., с. 212; Шкерин В. А. Указ. соч., с. 60].

Осужденного по седьмому разряду полковника фон дер Бригена обвинили в том, что он «знал об умысле на цареубийство и принадлежал к тайному обществу с знанием цели оного», и приговорили к двум годам каторжных работ, а потом на поселение, с лишением чинов и дворянства. Но затем император «смилостивился», уменьшив для «государственных преступников» седьмого разряда срок каторги до одного года [Восстание декабристов: Документы // Т. XIV, с. 487; Декабристы и тайные общества в России. Следствие. Суд. Приговор. Амнистия: Официальные документы / М.: Издание В. М. Саблина, 1906. – С. 92, 114].

3 февраля 1827 г. Софья Михайловна добилась разрешения посещать мужа дважды в неделю. Однако воспользоваться этим правом уже не смогла: в полдень 15 февраля комендант Петропавловской крепости отправил Бригена (вместе с еще несколькими осужденными) в Сибирь [Шкерин В. А. Указ. соч., с. 60 – 61].

А дальше – 30 лет разлуки с родными людьми. Каторга в Читинском остроге, ссылка в Пелыме, Кургане, Туринске и снова Кургане… (Подробнее об аресте, суде, каторге и ссылке Бригена я расскажу в последующих статьях).

Александр Федорович очень скучал по жене и детям, печалился, когда долго не было весточки от Софьи Михайловны. 17 февраля 1828 года малороссийский губернатор князь Н. В. Репнин писал из Полтавы Михаилу Павловичу Миклашевскому: «Жена несчастного брата моего [Мария Николаевна Волконская – жена декабриста С. Г. Волконского] пишет мне из Читинского острога, что зять ваш [А. Бриген] весьма горюет, не получая с мая месяца известия о супруге и детях…» [Письма князя Н. В. Репнина М. П. Миклашевскому // Из бумаг сенатора М. П. Миклашевского / Киевская старина. – 1890. - № 1. – С. 123]. Но в это время Софья Михайловна хлопотала перед императором об отъезде к мужу в Сибирь по примеру других декабристок.

Переписка между ген.-адъют. Бенкендорфом и управляющим М-вом Юстиции князем Долгоруковым по поводу объявленнаго женами декабристов Шаховского и фон-дер-Бриггена желания ехать к мужьям их.

В ответ на это кн. Долгоруков 2 ноября того же года писал:

Бенкендорф сообщил кн. Долгорукову, что мнение его по вышеозначенному делу доведено было до сведения Государя Императора и удостоилось высочайшаго утверждения [Летопись историко-родословного общества в Москве / 1905. – Вып. 4. – С. 5 – 6].

Император разрешил, но на каких условиях? Уехать к мужу без детей. Переступить через разлуку с четырьмя малышами возрастом от полугода до пяти лет Софья Михайловна не смогла [Мартынова Н. Ф. Указ. соч., с. 317].
«Сосланным на поселение величайше разрешено было получать от родственников на первое обзаведение до 2000 рублей и ежегодно не более тысячи рублей» [Русская старина. – 1896. – Июнь. – С. 463].
Воспользовавшись этой возможностью, жена ежегодно посылала Бригену по одной тысяче руб. ассигнациями и, помимо этого, единовременно снабдила его суммой на обустройство. Отправила ему и теплые вещи, пересылала книги. Денег этих не хватало, Александр Федорович постоянно был в долгах, Сибирь подорвала его здоровье. Позже, когда дочери вышли замуж, помощь отцу оказывали и они [Брайловский С. Н. Указ соч., с. 546, 550, 551].

Софья Михайловна продолжала хлопотать о переезде к мужу. Отправка Александра Федоровича в Пелым заставила ее просить о перемене места ссылки на Пермь или Тобольск, где имелось больше возможностей для воспитания детей. Но ответа на ее прошения не последовало. Софье Михайловне не суждено было добраться до Сибири [Мартынова Н. Ф. Правнук декабриста Иван Умов / Мера. – 1996. – №1 (11). – С. 155–163; Шкерин В. А. Указ. соч., с. 69].

Шли годы. Софья Михайловна полностью отдала себя воспитанию детей. По «высочайшей милости» три дочери Бригенов были определены в Смольный институт благородных девиц в Петербурге, сын Михаил воспитывался в Первом кадетском корпусе, стал офицером. Дед Михаил Павлович Миклашевский приобрел для любимого внука Мишеля имение в Слоуте, обеспечил богатым приданым и своих внучек. Софья Михайловна сначала жила у отца, потом перебралась в Слоут.

Александр Федорович уже потерял надежду вернуться к родному очагу. Спустя десять лет после разлуки Бриген сошелся с крестьянкой Александрой Тихоновной Томниковой (Темниковой). Была она лишь на два года старше его первой дочери Марии. «Уже в 1839 г. она родила Бригену дочь Екатерину. За первой дочкой последовал сын Иван, родившийся 8 июля 1841 г. и умерший 20 июля 1842 г. Мальчика, появившегося на свет ровно через пять месяцев после кончины брата – 20 декабря 1842 г., вновь нарекли Иваном. 6 апреля 1844 г. родилась дочь Мария и, наконец, 13 мая 1848 г. – сын Николай» [Декабристы: Биографический справочник // Под ред. С. В. Мироненко и М. В. Нечкиной / М.: Наука, 1988. – С. 30; Шкерин В. А. Указ. соч., с. 69].

Читал не раз на различных форумах слова осуждения в адрес Александра Федоровича: двоеженец, завел новую семью, скрывая это от Софьи Михайловны, но оставался на содержании у законной супруги, которая все эти годы хранила ему верность, заботилась о нем… Что ответить им? Словами Пушкина: «Толпа… в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок как мы! Врёте, подлецы! Он мал и мерзок – не так, как вы – иначе». Да, это была глубокая нравственная трагедия для Бригена. И эту рану ему трудно было залечить. Но выбор – мучительный для него – все-таки предстояло сделать.

Новый император Александр II в 1856 году объявил амнистию декабристам. Александру Федоровичу было возвращено дворянство, ему назначили «ежегодное пожизненное пособие по 285 р. сер.». Надо было решать: остаться в Сибири или возвращаться в Европейскую Россию. «До сих пор у него было как будто две параллельные жизни. В России ждали верная законная супруга Софья Михайловна, сын Михаил – отставной капитан конной артиллерии, замужние дочери Мария Туманская, Анастасия Умова, Любовь Гербель и внуки. В Сибири была другая семья: невенчанная жена Александра Тихоновна и также четверо детей – Екатерина, Иван, Мария и Николай» [Шкерин В. А. Указ. соч., с. 138].

В письме князю Е. П. Оболенскому 22 сентября 1856 года А. Ф. Бриген писал: «Дочь моя Гербель с мужем (ротм. гвард. Улан. полка) умоляют меня переселиться к ним в Петергоф!.. Признаюсь, и я имею туда особое влечение». Но только что умер после продолжительной болезни их с Томниковой 14-летний сын Иван, Александра Тихоновна тяжело переживала это горе. «Мысль, что я ее оставляю, несмотря на все мои уверения, так сильно на нее подействовала, что она впала в глубокую меланхолию, следствием коей были сильнейшие истерические припадки, так что эта в продолжение 19 лет тихая и кроткая женщина дошла до сумасшествия. В припадках бешенства, на которые было страшно смотреть, рвала она все на себе, била и бросалась на людей так, что при необыкновенной силе, которая проявлялась в ней в эти минуты, едва два сильных человека могли, надевши на нее лазаретную рубаху, сажать ее под запор. Чтобы облегчить свои мучения, она прибегала к вину, но это еще более ее раздражало. Мне она чуть-чуть не перекусила палец. Образумившись, бросилась в ноги, со слезами просила прощенье… Можешь себе представить, каково было мое положение!.. Насчет детей моих вот мои предложения. Я думаю отвезти Катеньку и знакомую твою Машеньку в Туринский монастырь. Игуменья там добрая и умная старуха, она их всегда любила. Я им буду посылать безбедное содержание, и они могут там прожить года два или три, а там увидим, что бог даст. Это лучшее, что я мог придумать в настоящую минуту. Колю моего я возьму с собой» [Бриген А.Ф. Указ. соч., с. 342 – 343; Русская старина. – 1901. – Февраль. – С. 442 - 443].

Однако в феврале 1857 г. судьба Екатерины решилась по-иному: она вышла замуж за учителя Омского полубатальона кантонистов унтер-офицера Александра Львовича Кузнецова [Шкерин В. А. Указ. соч., с. 139].

О своей второй семье Бриген сначала сообщил дочерям. Софья Михайловна также узнала эту тайну: «…прошу тебя, как друга, открыть мне вполне истину о твоем семействе в Сибири. Я в этом случае не могу на тебя сетовать. Это богу так угодно», – написала она мужу. И когда Александр Федорович рассказал ей обо всем, она ответила: ««Исповедь твоя, любезный друг мой Александр, тронула меня до глубины души. Будь уверен, я встретила бы Машеньку и Коленьку как своих детей… Друг мой, поступай по своему пониманию отцовского сердца и рассудка» [Мартынова Н. Ф. Софья Михайловна фон дер Бригген – жена декабриста, с. 315; Бриген А.Ф. Указ. соч., с. 355].

Бриген несколько месяцев метался: то он уезжает вместе с Александрой Тихоновной и детьми Машей и Колей, то лишь с детьми, но к началу июня 1857 года окончательно решил взять с собой одного Колю, а Александре Тихоновне и Маше оставить свой «пенсион». 12 июня 1857 года А. Ф. Бриген вместе с сыном Николаем выехал из Кургана. «Мария осталась в Сибири. Биографический справочник «Декабристы» утверждает, что мужем ее стал учитель А. Федотов. Однако по обстоятельным сведениям курганских краеведов, в 1863 г. Мария сочеталась браком со ссыльным поляком Климентом Викентьевичем Круковичем, а после его смерти от чахотки в 1864 г. фактически повторила судьбу матери: стала невенчанной спутницей курганского, затем тюменского городничего Михаила Авенировича Карпинского» [Шкерин В. А. Указ. соч., с. 140].

По пути на Черниговщину Бриген остановился в Казанской губернии у своей дочери Анастасии Умовой, которую ласково называл Нетинькой. Брянские краеведы утверждают, что посетил он и Понуровку. Возможно, но мог и поехать туда из Слоута позже, чтобы поклониться праху любимых ему Михаила Павловича и Александра Михайловича Миклашевских.

21 июля (2 августа по новому стилю) 1857 года вместе с Нетинькой Александр Федорович прибыл в имение сына Михаила – село Слоут Глуховского уезда Черниговской губернии [Усенко П. Г. Бриген Олександр Федорович // Енциклопедія історії України. Т. 1 / К.: Наукова думка, 2003. – С. 377]. Там его ждали Софья Михайловна, Мишель и дочь Мария Туманская (которую в семье звали Меринька), а также приехавшая из Петербурга сестра Бригена.

В письме к С. Г. Волконскому Александр Федорович так описывает свой приезд в Слоут: «Когда я вошел в свой дом, там по случаю дня рождения моей сестры собралась вся родня. Я остановился у дверей, заметил, что никого не узнаю, равно как никто не узнавал меня. На стол накрывала седая старуха. Господа! – сказал я простуженным голосом, – позвольте узнать, кто здесь моя жена? Я полковник Бриген. Седая старуха вскрикнула, из ее рук выпал графин. Медленными шагами она приблизилась ко мне и, словно мертвая, опустилась мне на грудь. – Сашенька, Сашенька, – простонала она. Это, как вы, наверно, догадались была моя милейшая Лариса, которую я оставил совсем юной…» «С Меринькою сделался припадок, который, однако, скоро прошел, и она успокоилась». А в воспоминаниях Н. И. Лорера читаем: «Старушка и сын бросились к нему на шею, а Бриген, обнимая свою бывшую подругу, бывшую спутницу жизни, в шутку предлагал ей перевенчаться снова».

«Мишель, твой брат, мил и любезен, не говоря уже, что он дорог моему сердцу, как сын, – писал А. Ф. Бриген дочери Любови Гербель из Слоута 13 августа 1857 г. – С маменькой твоей мы живем на приятельской ноге. Сходимся к чаю и к обеду и живем всякий на своей половине» [Бриген А.Ф. Указ. соч., с. 376 – 379].

Долгой была их разлука. Почти 30 лет Софья Михайловна и Александр Федорович не виделись друг с другом. А встретившись – снова разлучились.

Александр КУПЦОВ    Источник