Н. П. Огарев.

Предисловие к "Думам" Рылеева.

Мы  печатаем  "Думы"  Рылеева  как  исторический  памятник, которому не должно исчезнуть, памятник геройского времени русской жизни.

С  1812  года  по  1825-й  Россия  сознала  себя  огромной силой в мире человеческом  и  вместе  с  тем  внутри  себя  пришла  к чувству гражданской свободы.  Оба  направления  не  могли  не  идти, рука об руку. Петербургская централизация  вызвала  на  борьбу молчавшие силы народа, и они окончательно сплотились  в  мощь  государства.  Но  раз  вызванные  -  они не могли снова умолкнуть беспечно и равнодушно; им надо было заявить себя не только противу внешнего  врага,  но  заявить  свою жизнь и самостоятельность в общественном устройстве.  Между  тем  петербургская централизация была наследие немецкое; вызвав  русские  силы на свет, она осталась немецкою. Борьба была неизбежна.

Немецко-мистический  либерализм  Александра  I перешел в казарменно-бюрократическую  форму  аракчеевского  управления; а юные русские силы,  требовавшие  простора, с пылким сочувствием обратились к идеям первой французской  революции.  Борьба  романского и германского мира, встретясь на русской  почве,  переиначилась  под  влиянием  русской  жизни, их усвоившей.

Немецкая  централизация  в  Петербурге  проникнулась  духом татарщины и была уродливым   соединением   кнута   с  шпицрутенами,  грабежа  с  канцелярией.
Противодействующие  ей  силы  выразились  в  том  блестящем  меньшинстве, из которого  возникло 14 декабря; оно соединяло в себе чутье русского народного социализма  с  французско-либеральным понятием гражданского права, требовало освобождения  крестьян  и  колебалось  между  республикой  и конституционной монархией, только что пересаженной во Францию с английской почвы.
Россия  пережила  все  эпохи  европейской  жизни  вкратце, добиваясь до решения  собственной  задачи.  Россия  пережила  военные монархизмы, которых знамя  было:  "L'etat  -  c'est  moi"  {1} начиная с Петра I. Россия изучила философию XVIII столетия при Екатерине. 14 декабря  она  заявила общечеловеческие  требования  революции  и,  наконец,  до безумия выразила в Николае всю реакцию Священного союза.

Во время реакции Европа додумалась до социализма и до замены Священного союза  племенными союзами. Но на решение первого вопроса у нее - как показал 1848 год - не хватает сил; история слишком истощила ее почву, зерно нейдет в рост,  и  все  живое  каменеет  в  известной  форме собственности. Во втором вопросе  Европа  ничего  не  может сделать без России, потому что славянское племя занимает полмира.
Во  время  тридцатилетнего  гнета Николая Россия, впуганная в раздумье, додумалась  до  освобождения крестьян с землею, до узаконения общинной формы земельной  собственности  и  самоуправления  общин.  Вместе  с тем, она ясно увидела, что с Священным союзом у ней нет ничего общего.

14  декабря  завершило характер революционной Европы в России и в то же время  посеяло  в  русском  сознании  семена  тех  вопросов,  которые Россия постановила  с царствованием Александра II. Уже около двадцатых годов тайное общество   подняло  мысль  об  освобождении  крестьян  и  даже  с  землею. К сожалению,  мы  не имеем главнейшего документа: Пестелевой "Русской правды".

Около  того  же времени составилось "Общество соединенных славян". Очевидно, что  зачатки  всех  социальных и политических вопросов России нашего времени лежали  в  обществе 14 декабря. И вот в чем для нас его великое значение. Мы не  знаем  - что сталось бы, если бы намерения общества удались; но не имеем права  не  предполагать,  что  Россия  пришла бы к постановке своих коренных вопросов  гораздо  быстрее,  чем  при  тяжелом  развитии  татарско-немецкого бюрократизма  и  реакции  Священного  союза  в николаевское царствование. Во всяком  случае  -  относительно  людей  14 декабря - нам, потомкам, остается только с благоговением

Хранить завет страдальцев сильных,
Людей повешенных и ссыльных... {2}

Рылеев был поэтом общественной жизни своего времени. Хотя он и сказал о себе:  "Я  не  поэт,  а гражданин", - но нельзя не признать в нем столько же поэта,  как  и  гражданина.  Страстно  бросившись на политическое поприще, с незапятнанной  чистотой сердца, мысли и деятельности, он стремился высказать в  своих  поэтических  произведениях  чувства правды, права, чести, свободы, любви  к  родине  и  народу,  святой  ненависти  ко  всякому насилию. В этом отличительная черта его направления, и те, которые помнят то время, конечно, скажут  вместе с нами, что его влияние на тогдашнюю литературу было огромно.

Юношество  читало  его  нарасхват.  Его стихи оно знало наизусть. Сам Пушкин говорил  о  нем  с  любовью  и  уважением,  и,  несмотря на очень верную, но неблагосклонную  оценку "Дум", он видел в Рылееве залог огромного дарования, которое  росло  с  каждым  днем.  Петля задушила это дарование. Но и теперь, перечитывая  Рылеева,  сравнивая  его первые произведения с последующими, мы видим  его  сильное  развитие. В "Думах" он поставил себе невозможную задачу сочетания исторического патриотизма с гражданскими понятиями своего времени; отсюда  вышло  ложное изображение исторических лиц ради постановки на первый план   глубоко   сжившейся  с  поэтом  гражданской  идеи.  В  "Думах"  видна благородная  личность автора, но не видно художника. Одно заметно - как стих постепенно  совершенствуется.  В  "Олеге  Вещем"  чувствуется неуклюжий стих державинской  эпохи;  в  "Волынском" он уже звучен и силен. Влияние "Дум" на современников было именно то, какого Рылеев хотел, - чисто гражданское. Но в "Войнаровском"  Рылеев  становится действительным поэтом, несмотря на тот же субъективно-гражданский  колорит  целого.  Стих, картинность, сила чувства и всюду  проникающее  благородство  поэта - увлекательны. В "Наливайке" Рылеев становится мастером. Напомним для примера "Смерть Чигиринского старосты":

С пищалью меткой и копьем,
С булатом острым и с нагайкой
На аргамаке вороном
По степи мчится Наливайко.

Как вихорь бурный, конь летит,
По ветру хвост и грива вьется,
Густая пыль из-под копыт,
Как облако, вослед несется.

Летит, привстал на стременах,
В туман далекий взоры топит,
Узрел - и с яростью в очах
Коня и нудит и торопит,

Как точка перед ним вдали
Чернеет что-то в дымном поле;
(Вот отделилась от земли),
Вот с каждым мигом боле, боле,
И, наконец, на вышине,
Средь мглы седой, в степи пустынной.
Вдруг показался на коне
Красивый всадник с пикой длинной...
Казак коня быстрей погнал,
В его очах веселье злое...
И вот - почти уж доскакал...
Копье направил роковое,
Настиг, ударил - всадник пал,
За стремя зацепясь ногою,
И конь испуганный помчал
Младого ляха под собою...

Из  "Наливайки"  сохранились  только  два-три отрывка {3}. Неужели ни у кого нет остального? Неужели ни у кого нет  материалов для биографии Рылеева?

Неужели  наши  библиофилы,  выкапывая все на свете, не захотят заняться этой изящной личностью? Когда же кто-нибудь доставит нам сведения о Рылееве?..

Впрочем,  к  нам  должно  присылать  их  только  в крайнем случае. Пора правительству, после тридцатилетнего намордника, отдать истории ее достояние и  позволить  безусловно  печатать все о Рылееве и его сподвижниках {4}. Это был  бы  поступок  широко благородный, ко торый внушил бы в России искреннее доверие к правительству.

Мы  сочли не лишним поместить в этом издании стихотворение Мицкевича "К русским  друзьям",  относящееся  к  Рылееву  и людям 14 декабря. Мы помещаем польский  подлинник  с  русским  переводом  в прозе. Стихотворный перевод, - который   у  нас  есть,  слишком  неудовлеторителен  {5}.  Я  тоже  пробовал перевести,  но  не  сладил  {6}.  Лучше  верный перевод в прозе, чем вялый в стихах.

Повторяем:  "Думы"  Рылеева  мы  считаем  историческим  памятником того времени и юным выражением благородной личности поэта.
Да  примут  их  читатели  с  тем  же глубоким благоговением, с каким мы возобновляем их в печати.

Н. Огарёв.