III. Восстание в Петербурге и на Украине
"Неожиданная смерть Александра I (19 ноября 1825 г.) вызвала династический кризис".* * Энциклопедия "История России". М.: Аванта+, 1999. Т. 3 В соответствии с указом Павла о порядке престолонаследия, престол, в виду отсутствия у Александра прямых наследников, должен был перейти к старшему из оставшихся братьев — Константину. Но еще в 1823 г. по приказанию Александра был заготовлен манифест об отречении Константина и о передаче прав на престол следующему по старшинству брату — Николаю. К манифесту было приложено письмо Константина с просьбой освободить его от тех прав, которые он "по рождению своему может иметь".
Все это держалось в глубокой тайне. Вот почему в связи со смертью старшего брата Николай оказался в затруднительном положении. С одной стороны, ему бесспорно была известна воля Александра, предоставлявшая ему все права на российской престол, но, с другой стороны, он не мог не знать, что "добровольное"* отречение Константина было вынужденным, а мысль о возможности стать российским императором или, в крайнем случае, польским королем Константином не оставлена. Если бы даже Константин и не претендовал на русский престол, но только попытался бы захватить польскую корону, это все равно означало бы для Николая полную катастрофу, поскольку в его руках реальной силы не было вовсе. Все заставило Николая 27 ноября 1825 г. поспешить с присягой Константину.
* С. Г. Пушкарев. Обзор русской истории. Ставрополь: Кавказский край, 1993.
В свою очередь, Константин, получив вечером 25 ноября известие о смерти Александра, собрал своих приближенных и сообщил им, что он отрекается от престола в соответствии с обещанием, данным им покойному брату. Действительно, объявить о своем вступлении на престол, находясь в Варшаве, вдалеке от гвардии, зная при этом, что Николай также претендует на престол, было, конечно, весьма рискованно.
Наступил династический кризис, который завершился окончательным переходом власти к Николаю I, присяга новому императору была назначена на понедельник, 14 декабря.
К началу 1825 г. руководство Северным обществом почти полностью обновилось. С отъездом из Петербурга Трубецкого его место в думе занял Рылеев, а Н. Муравьева заменил А. Бестужев. Из старых членов думы остался в Петербурге лишь один Оболенский. Значительно обновился и состав рядовых членов общества. Рылеев привлек в организацию Каховского, Якубовича, братьев Н. и П. Бестужевых, Завалишина и других, Каховский — ряд офицеров гренадерского полка; при помощи Завалишина была налажена связь с группой офицеров-моряков. Кроме того, в общество в это время вступило значительное число офицеров Измайловского, Финляндского и Кавалергардского полков. Но, несмотря на [кн.] численный рост организации, вопрос о времени выступления и о подготовленности к нему еще нельзя было считать решенным.
На севере уже знали о всех тех событиях, которые произошли в Южном обществе. Вернувшийся из Киева Трубецкой сообщил о слиянии Южного общества с Обществом соединенных славян* и о готовности южан выступить. Трубецкой высказал предположение, что южане, "по всей вероятности, приступят к действию в 1826 г.".* * Г. В. Чагин. Декабристы в Москве. М.: Детская литература, 1987.
В ноябре 1825 г. в Петербург вновь приехал представитель Южного общества Корнилович, сообщивший о решении южан начать восстание и об их переговорах с "Польским патриотическим обществом".* Все это не могло не заставить северян действовать еще активнее, не могло не вселять веры в успех дела. Но последовательный процесс подготовки к восстанию был неожиданно нарушен вначале болезнью, а затем смертью Александра.
Считая, что активные действия не могут быть отложены при данной ситуации, члены Северного общества решили избрать руководителя и выдвинули на этот пост князя Трубецкого. О том, что Трубецкой был избран диктатором значительно раньше, чем было принято решение выступить, свидетельствуют Оболенский и Рылеев. При этом Рылеев называет даже дату выборов, считая, что они произошли в день присяги Константину, т. е. 27 ноября. И с этого момента, как показал он на следствии, "начались решительные и каждодневные совещания".
"Дом Рылеева, — как свидетельствует Бестужев, — сделался сборным местом наших совещаний, а он — душой оных".
Неопределенность, которая создалась в вопросе о престолонаследии после отречения Константина, сразу показала, что и после присяги новому императору благоприятная обстановка для выступления на севере еще не упущена. И чем больше запутывался вопрос о престолонаследии, тем очевиднее становилась для членов общества необходимость выступления, т. к. подобного стечения благоприятных обстоятельств вряд ли можно было ожидать в недалеком будущем.
Решение выступить требовало от северян формулирования ряда вопросов программного характера, получавших теперь уже чисто практическое значение. Документом, который, с одной стороны, определял бы направление дальнейших мероприятий в области государственного и социального переустройства страны, а с другой — довел бы до граждан сущность произошедшей революции, должен был явиться так называемый "Манифест русскому народу".
Мы не располагаем окончательным текстом этого документа. Писали его накануне восстания, и, вероятно, отредактированный экземпляр, если таковой и имелся, был сразу же после событий 14 декабря уничтожен. До нас дошло лишь конспективное изложение содержания манифеста, написанное рукою Трубецкого. В показаниях членов тайного общества имеются данные, что, помимо Трубецкого, в составлении манифеста принимали участие и другие члены организации — Н. Бестужев, Штейнгель, Батеньков, Пущин и Рылеев.
Манифест, на мой взгляд, очень важен, и поэтому я хотела бы привести несколько основных его положений.
Первый и второй пункты манифеста провозглашали "уничтожение бывшего правления" и "учреждение временного, до установления постоянного, выборного правления".* * С. Б. Окунь. Декабристы. М.: 1972.
В том государственном строе, который устанавливался манифестом, монарху, даже при максимальном ограничении его прав, места не оставалось.
Законодательные функции, по манифесту, полностью переходили в ведение "палаты представителей народных"*, т. е. Учредительного собрания.
Северяне приняли решение об аресте всей царской фамилии. Но чтобы исключить какие бы то ни было попытки свершить государственный переворот с целью восстановления монархии, Рылеев, поддерживаемый частью членов тайного общества, отказывается в ночь на 14 декабря от плана ареста царя, предлагая Каховскому убить Николая. Этим актом вопрос о форме правления был бы предрешен окончательно и бесповоротно.
Помимо упразднения "бывшего правления", "Манифест к русскому народу" объявляет уничтожение сословного неравенства и крепостного права. А это, на мой взгляд, одна из самых насущных проблем того времени. Страна ждала, как я считаю, радикальных перемен, и прежде всего — в крестьянском вопросе.
Вопрос о наделении крестьян землей в Манифесте затронут не был. Решение этой проблемы, наиболее острое для дворянства, очевидно, предполагалось возложить на Учредительное собрание. Однако то обстоятельство, что сохранение земли за помещиками не было декларировано, в совокупности с известными нам взглядами членов республиканского крыла Северного общества по этому вопросу дает основание предполагать стремление к его радикальному разрешению.
Значительное место в этом документе отводилось преобразованию армии. В манифесте объявлялось уничтожение военных поселений и рекрутской повинности как обязанности одного лишь крестьянского сословия. Срок службы подлежал "убавлению", и солдаты, прослужившие 15 лет, имели право на немедленное увольнение. В дальнейшем временному правлению предлагалось распространить рекрутскую повинность на все сословия и заменить постоянную армию милиционной.
Внимание членов общества и его руководителей в дни, предшествующие выступлению, было сконцентрировано на конкретном плане восстания.
Декабристы стремились придать революции "законный" характер, и провозглашение "Манифеста к русскому народу" от имени Сената должно было послужить исходным моментом переворота. Начальные события, по плану, должны были развернуться на Сенатской площади. Именно там планировался сбор первых восставших полков. Их присутствие на площади должно было воздействовать на Сенат и заставить его дать согласие на обнародование манифеста.
Поскольку вначале предполагался арест Николая и всей царской фамилии, важнейшей задачей был захват Зимнего дворца.
Занятие Зимнего дворца, которое возлагалось на Гвардейский морской экипаж, стало бы овладением не только резиденцией царской семьи, но и одним из центров государственного управления, поскольку здесь заседал Государственный Совет, а главное, здесь находился штаб контрреволюции. Вот почему и последующее решение некоторых членов тайного общества убить Николая, которое могло быть осуществлено и вне дворца, не лишило эту операцию его первоначального значения. В дальнейшем предполагался захват Петропавловской крепости и других важнейших центров столицы.
Восстание в Петербурге должно было явиться сигналом к выступлению на местах — и, в первую очередь, на Украине, где к активным действиям готовилось Южное общество.
Накануне восстания членам Северного общества стало известно, что в руках Николая находятся все нити их заговора. 12 декабря, вечером, к Николаю явился поручик Егерского полка Я. Ростовцев и сообщил о существовании в Петербурге заговора и о намерениях заговорщиков выступить в день присяги новому императору.
13 декабря Николай подписал манифест о своем вступлении на престол, пометив его 12 числом, датой разрешения династического кризиса. На понедельник, 14 декабря, была назначена присяга новому императору.
13 декабря, вечером, у Рылеева происходило последнее совещание. Необходимость выступления у присутствующих сомнения не вызывала. "Ножны изломаны, и сабель спрятать нельзя",* — заявил кто-то из участников совещания. Однако сведения о положении в отдельных гвардейских полках внушали серьезные беспокойства. Было очевидно, что судьбу восстания должны будут решить ход принесения присяги в полках, способность отдельных членов тайной организации вызвать в этот момент у солдат недоверие к ее законности и возможность воспользоваться создавшимся замешательством для того, чтобы увлечь за собой солдат и осуществить задуманное.
Однако ранним утром 14 декабря произошли события, которые нарушили заранее разработанный план.
В 6 часов утра Якубович, который должен был возглавить Гвардейский морской экипаж, направляемый для взятия Зимнего дворца, заявил Рылееву о своем отказе выполнить возложенные на него поручения. В это же время Каховский, соглашавшийся убить Николая под видом самостоятельно предпринимаемого террористического акта, также отказался от его осуществления. Все эти события, хотя и не срывали полностью намеченного плана, но требовали незамедлительных мер, и в первую очередь замены Якубовича Николаем Бестужевым, о чем необходимо было срочно предупредить офицеров Гвардейского морского экипажа.
Вскоре к Рылееву приехал Трубецкой и сообщил, что начался съезд сенаторов в Сенате, где присяга назначена на 7 часов утра. Действовать в данный момент было нельзя: полки на площадь не были выведены, и восстание еще не началось. План восстания требовал срочных и кардинальных изменений. Ситуация еще больше увеличивала роль диктатора, от которого зависело принятие немедленных решений как в связи с уже изменившимися обстоятельствами, так и с теми новыми неожиданностями, которые могли возникнуть в дальнейшем. Но диктатор Трубецкой к этому времени, ничего не говоря товарищам, уже, очевидно, решил не принимать на себя руководство восстанием.
Приближалось время решительных действий. "Это было, — вспоминает декабрист Штейнгель, — смутное петербургское декабрьское утро с восемью градусами мороза. До девяти часов весь правительствующий Сенат был уже во дворце. Тут и во всех полках гвардии производилась присяга. Беспрестанно скакали гонцы с донесениями, где и как шло дело. Казалось все тихо...".* * П. В. Ильин. 14 декабря 1882 г. Воспоминания очевидцев. СПб: Гуманитарное агенство "Академический проект", 1999 г.
А тем временем Николай I принимал присягу во всех полках гвардии. Первыми присягнули конногвардейцы. Небольшая заминка произошла у кавалергардов, но, в конечном счете, все прошло благополучно. Пришла очередь Московского полка. Здесь в момент присяги, помимо офицеров этого полка, члена Северного общества Михаила Бестужева и недавно привлеченного в общество Щепина-Ростовского, находился также Александр Бестужев. Воспользовавшись тем, что начало присяги в Московском полку из-за опоздания командующего гвардейским корпусом генерала Бистрома несколько задержалось, брать 1я Бестужевы направились в 6-ю роту, которой командовал Щепин-Ростовский, где Александр Бестужев произнес горячую речь с призывом не присягать Николаю. Выступление незнакомого офицера произвело большое впечатление на солдат. Далее Александр Бестужев и Щепин-Ростовский направились в 3-ю роту, которой командовал Михаил Бестужев. Ротный командир призывал солдат последовать примеру Семеновского полка. Бестужеву и Щепину-Ростовскому удалось вывести на улицу около 800 человек. Попытка командира полка и некоторых офицеров преградить солдатам выход из казарм окончилась неудачей.
Придя в одиннадцатом часу на Сенатскую площадь, московцы построились в каре. Никого из назначенных накануне руководителей восстания на площади не оказалось. Московцы в полном боевом порядке ожидали помощи и дальнейших распоряжений. Часа через два к каре московцев присоединились лейб-гренадеры, а затем и матросы Гвардейского морского экипажа.
В лейб-гвардии гренадерском полку присяга Николаю проходила вначале почти без инцидентов. Однако вскоре прибывший в казармы полка декабрист Одоевский сообщил одному из ротных командиров, Сутгофу, о событиях в Московском полку.
Сутгоф, член Северного общества, поспешил вывести свою роту из казарм и, переправившись по льду через Неву, направлялся прямо к Сенатской площади. Несколько позже поручику Панову удалось увлечь за собой еще часть полка. В общей сложности, Сутгофу и Панову удалось привести на площадь 1250 человек.
Наибольшего успеха достигли члены Северного общества в Гвардейском морском экипаже. Из 1280 матросов экипажа на площадь вышло 1100 человек.
Таким образом, 14 декабря 1825 г. членам Северного общества удалось сконцентрировать на площади более 3 тыс. человек.
Попытки уговорить солдат принять присягу Николаю повторялись еще несколько раз, чередуясь с попытками применить вооруженную силу.
Все призывы к солдатам поверить в законность прав Николая на престол и добровольность отречения Константина оставались тщетными. Солдаты держались бодро, не поддавались ни на какие уговоры.
После того как первые попытки уговорить солдат разойтись успеха не имели, Николай решил разогнать восставших при помощи конницы. Атаки конногвардейцев и кавалергардов были легко отбиты восставшими. Но от обороны к нападению восставшие не перешли, несмотря на то, что и выстроенные на Сенатской площади солдаты, и находившиеся с ними члены тайного общества не могли не видеть, что их возможности далеко не исчерпываются теми силами, которые здесь представлены.
Бесспорное сочувствие восставшим, которое проявлялось со стороны войск, еще формально находившихся на правительственной стороне, легко могло перейти в активную помощь им.
Горячее сочувствие восставшим проявляли и народные массы. В Петербурге в это время проживало более 420 тыс. человек. Из них более 68 % составляло трудовое население столицы (крестьяне, дворовые, разночинцы и пр.). Жители Петербурга внимательно следили за развертывающимися на их глазах событиями. Как только солдаты Московского полка вышли за ворота казарм, они были окружены многочисленной толпой горожан.
Это, на мой взгляд, — лишнее доказательство того, что люди (не все, конечно) ждали, верили и возлагали свои самые "радужные" надежды на декабристов.
Даже сам Николай вспоминал, что настроение толпы было далеко не в пользу "божьего помазанника".* Прежде чем перейти к решительным действиям против восставших, были приняты меры для разгона собравшейся на площади толпы. Против народных масс вначале предприняли несколько атак конной гвардии. Но атаки были отбиты, и лишь несколько позднее, под давлением полиции, народ начал отступать. Характерно, что некоторые из теснимой полицией толпы просили восставших продержаться еще немного, обещая им скорую поддержку.
Диктатор князь Трубецкой не принял командования. На площади он не появлялся. Фактически восставшие остались без руководства.
Общее командование взял на себя Оболенский. Ему помогал И. И. Пущин. Находясь уже в отставке, он был не в военной одежде, но солдаты охотно слушали его команду, видя его спокойствие и бодрость. На некоторое время к каре приезжал Рылеев, но вскоре уехал хлопотать о помощи. Неотлучно на площади находились братья Бестужевы. Александр Бестужев принимал деятельное участие в построении каре. Однако дальше организации обороны и обнадеживания солдат руководители не пошли.
Таким образом, инициатива оказалась в руках Николая. Когда кавалерийские атаки себя не оправдали, Николай решил окружить каре декабристов присягнувшими ему войсками. Окружение должно было лишить восставших подкреплений и моральной поддержки, изолировать от народных масс и помешать их движению к Петропавловской крепости, Зимнему дворцу и другим стратегическим центрам столицы.
Но окружение площади, которого правительственной стороне удалось достигнуть часам к трем дня, еще не означало поражения восставших. Среди войск, находившихся на стороне Николая, значительная часть сочувствовала декабристам. Надвигавшаяся темнота могла способствовать присоединению новых частей к восставшим. На это бездействие полка декабристы и делали свою основную ставку. На правительственной стороне не могли не понимать опасности дальнейшего промедления. "Государь, — предостерег Николая генерал Сухозанет, — сумерки уже близки, а толпа бунтовщиков увеличивается. Темнота в этом положении опасна..." Прямая атака против каре декабристов была невозможна: непосредственное соприкосновение солдат с восставшими могло завершиться братанием. У Николая был лишь один выход — обратиться к помощи артиллерии.
Распространенное представление о полной неподготовленности декабристов к активному сопротивлению не соответствует действительности. Небоеспособными на Сенатской площади были лишь матросы Гвардейского морского экипажа, в подавляющем большинстве вышедшие на площадь с ружьями, но без боевых патронов. Но среди матросов кое-кто имел, очевидно, боевые заряды. Как свидетельствует один из декабристов, когда конногвардейцы попытались атаковать гвардейский экипаж, "матросы их встретили боевыми зарядами, ранили полковника Вельо и многих конногвардейцев".
Московцы и лейб-гренадеры, учитывая возможность вооруженного столкновения, выступили, имея боевые патроны. В своих записях М. Бестужев пишет, что, раздав боевые патроны, он выстроил свою роту во дворе и разослал надежных агентов в другие роты, чтобы те брали с собой боевые патроны и выходили из казармы на двор. А. Сутгоф, как свидетельствует Розен, вывел свою роту лейб-гренадеров "в полной походной амуниции, с небольшим запасом хлеба, предварив ее о предстоящих действиях".* * М. Н. Нечкина. Декабристы. М.: Мысль, 1997. Но захватом огнестрельного оружия, по существу, и ограничилась подготовка к событиям 14 декабря. Вопросами технической подготовки восстания декабристы не занимались. Они недооценили возможностей сосредоточить ее в своих руках. Но даже на Сенатской площади не все было потеряно, и восставшие еще имели шансы овладеть артиллерией.
Среди артиллеристов имел даже место случай отказа стрелять "по своим". Об этом свидетельствует ряд современников. "Когда наконец решено было прибегнуть к картечи, — сообщает в своих записках Голицын, — то государь скомандовал: "Первая!", а Бакунин, командовавший двумя первыми орудиями, подхватил команду: "Пли!", но, увидев, что после команды "Первая, пли!" номер с пальником замялся и не наложил пальника на трубку, подскочил к нему с энергичным словом "Что ты?". "Ваше благородие — свои", — тихо отвечал номер с пальником. После этого Бакунин выхватил у солдата пальник, "сам нанес его на трубку и произвел первый выстрел".
"Первая пушка грянула, картечь рассыпалась, — вспоминает последний эпизод памятного дня 14 декабря Н. Бестужев, — одни пули ударили в мостовую и подняли рикошетом снег и пыль столбами, другие — вырвали несколько рядов из фронта, третьи — с визгом пронеслись над головами и нашли свои жертвы в народе, лепившемся между колоннами Сенатского дома и на крышах соседних домов". Из трех орудий, расположенных около угла здания Адмиралтейства, было сделано подряд несколько выстрелов картечью прямо из колонны. "Орудия наводить не было надобности, расстояние было слишком близкое", — вспоминает генерал Сухозанет. После второго выстрела толпа восставших вздрогнула и побежала.
Некоторые декабристы делали какие-то попытки организовать отпор, но успехом они не увенчались.
Всячески стремясь не упустить благоприятной возможности, Пестель решает начать восстание, не дожидаясь активных действий на севере. 1 января 1826 г. Вятский полк должен был нести караул в главной квартире 2-й армии. Этим Пестель и решил воспользоваться с целью ареста высшего командования, что должно было полностью деморализовать на юге правительственную сторону и лишить ее возможности оказать какое-либо сопротивление восставшим. Теперь необходимо было, по мнению Пестеля, действовать смело и решительно, вне зависимости от тактики и возможностей Северного общества.
Южане имели все основания предполагать, что их организация раскрыта и находится накануне разгрома. Общество действительно было раскрыто.
Густая сеть провокаций, опутавшая южную организацию, привела к аресту Пестеля еще до того момента, когда он успел возглавить предполагаемое выступление.
Вслед за Пестелем были арестованы Юшневский, Крюков и другие члены Тульчинской управы, которая оказалась физически разгромленной. Каменская же управа была, во-первых, малочисленной, а во-вторых, значительную часть ее членов составляли отставные военные, лишенные связи с солдатами. Надежда на поддержку военных поселений не оправдалась.
Утром 30 декабря из Ковалевки в направлении к Василькову уже выступили две роты Черниговского полка.
Во главе восставших рот, кроме Муравьева, теперь находился и возвратившийся Бестужев-Рюмин. Муравьев рассчитывал достигнуть Василькова в один переход, для чего необходимо было пройти более тридцати верст.
Обо всем случившемся в Трилесах в Василькове уже знали. Здесь ожидали прихода восставших и приняли некоторые меры предосторожности. Майор Трухин, который теперь командовал не присоединившейся к восставшим частью Черниговского полка, увеличил в городе караулы и отдал распоряжение о сборе в Васильков всех остальных рот. Прибывшие в город офицеры Черниговского полка Соловьев и Щеполло немедленно были арестованы как участники восстания. Командование Черниговского полка намеревалось оказать у Василькова упорное сопротивление двум восставшим ротам, рассчитывая на их полный разгром.
Но во второй половине дня 30 декабря 1825 г. авангард восставших под командованием Сухинова, не встретив никакого сопротивления, вступил в город. Восставшие направились к центральной городской площади. Сюда во главе с освобожденным из-под ареста Соловьевым явились расположенные в Василькове роты Черниговского полка. Ночь восставшие провели в Василькове. В вечернем приказе предложено было всем ротам собраться на площади на следующий день утром. Теперь, когда подавляющая часть полка была на стороне декабристов, нужно было решить вопрос о плане дальнейших действий.
31 декабря в 12 часов дня Муравьев собрал солдат на площади. По его приказу полковой священник прочел перед фронтом революционный "катехизис". Этот агитационный документ, написанный в форме вопросов и ответов, сочинен был Сергеем Муравьевым-Апостолом и Бестужевым-Рюминым. После чтения "катехизиса" восставшие черниговцы отправились в брусиловском направлении к Мотовиловке. Вечером роты Черниговского полка вступили в это местечко. Переночевав в Мотовиловке, восставшие не двинулись, однако, дальше. Была объявлена "по случаю Нового года" дневка.
В распоряжении Муравьева здесь было уже около тысячи человек. В Василькове к двум приведенным Муравьевым ротам присоединились еще три — 2-я, 4-я и 6-я мушкетерские. 1 января утром в Мотовиловку поручик Быстрицкий привел 2-ю мушкетерскую роту, которая с готовностью присоединилась к восставшим.
В Мотовиловке как солдаты, так и руководители восстания имели возможность убедиться в том сочувствии, которое встречает их борьба со стороны украинских крепостных крестьян.
2 января утром восставший полк оставил Мотовиловку, взяв направление на Белую Церковь, а не на Брусилов, как это предполагалось раньше. Изменение направления в сторону Белой Церкви, т. е. отказ от первого и третьего вариантов плана, которым Муравьев отдавал предпочтение, и выбор второго, который казался ему вначале наименее выгодным, объясняется рядом моментов.
Вопрос о выборе киевского или житомирского направления должен быть разрешен, как мы уже знаем, в Брусилове. Но, остановившись на ночевку в Мотовиловке, Муравьев, судя по некоторым данным, утром 2 января получил сведения, что движение на Брусилов не только не безопасно, но при создавшихся условиях совершенно бесцельно.
2 января утром в Мотовиловку приехал офицер Черниговского полка Маевский.
1 января, в тот же день, когда Муравьев с таким нетерпением ждал возвращения своего посланца, Мозалевский в момент выезда из Киева был арестован.
Ничего не зная о судьбе Мозалевского, Муравьев, однако, понял, что движение на Киев столь же неосуществимо, как и движение на Житомир через Брусилов, поэтому было решено двинуться на Белую Церковь, где Муравьев рассчитывал на присоединение 17-го Егерского полка.
В 4 часа дня 2 января Черниговский полк занял деревню Пологи, расположенную в 15 верстах от Белой Церкви.
3 января 1826 г. Черниговский полк оставил Пологи и направился вновь на Ковалевку и Трилесы, откуда он начал свое движение, намереваясь дойти до Житомира. Таким образом вновь всплыл третий вариант плана, к тому же теперь мало реальный ввиду значительной потери во времени.
Во второй половине дня на пути из Ковалевки в Трилесы Черниговский полк внезапно был обстрелян картечью. Это был отряд генерала Гейсмара, посланный для разгрома черниговцев. "Первый картечный выстрел, — рассказывает Горбачевский, — ранил и убил несколько человек. С. Муравьев хотел вызвать стрелков; новый выстрел ранил его в голову, поручик Щепилло и несколько рядовых пали на землю мертвыми. С. Муравьев стоял, как бы оглушенный, кровь текла по его лицу. Он собрал все свои силы и хотел сделать нужные распоряжения, но солдаты, видя его окровавленным, поколебались; первый взвод бросил ружья и рассыпался по полю; второй следовал его примеру; прочие, остановясь сами собою, кажется, готовились дорого продать свою жизнь. Несколько метких картечных выстрелов переменили их намерение... Мужество солдат колебалось: Сухинов, Кузьмин и Соловьев употребили все усилия к возбуждению у них прежних надежд и бодрости... но все было тщетно. Вид убитых и раненых, отсутствие С. Муравьева нанесли решительный удар мужеству восставших черниговцев: они, бросив ружья, побежали в разные стороны".
Шесть дней миновало с того момента, как восстала 5-я мушкетерская рота Черниговского полка. За эти шесть дней ненамного возросла численность восставших и не велик был путь, ими пройденный. Из Трилес 19 декабря выступила одна рота, в Трилесы 3 января возвращались шесть рот все того же Черниговского полка. В маршруте движения восставших повторяются названия одних и тех же населенных пунктов. Руководители движения думали о походе на Киев, они стремились к Житомиру или, в крайнем случае, к Белой Церкви, а в то же время, в сущности, так и не вышли из района мелких поселков, где был расположен Черниговский полк.
В чем же причины неудачи восстания Черниговского полка? Мне кажется, что общие причины неудачи восстания в Петербурге, продолжавшегося несколько часов, и восстания на юге, продолжавшегося несколько дней, совершенно тождественны. И в том, и в другом мы наблюдаем полное игнорирование основных принципов, обеспечивающих успех вооруженного восстания: "
1. Никогда не играть с восстанием, а, начиная его, знать твердо, что надо идти до конца.
2. Необходимо собрать большой перевес сил в решающем месте, в решающий момент, ибо иначе неприятель, обладающий лучшей подготовкой и организацией, уничтожает повстанцев.
3. Раз восстание начато, надо действовать с величайшей решительностью и непременно, безусловно переходить в наступление. "Оборона есть смерть вооруженного восстания".
4. Надо стараться захватить врасплох неприятеля, уловить момент, пока его войска разбросаны.
5. Надо добиваться ежедневно хоть маленьких успехов (можно сказать: ежечасно, если дело идет об одном городе), поддерживая во что бы то ни стало "моральный перевес". * * В. И. Ленин. Полное собрание сочинений. Т. 34, С. 389.
Мне кажется, что отказ накануне восстания некоторых офицеров, связанных с тайным обществом, поддерживать своими силами черниговцев или их преждевременный арест, неминуемый при пассивности солдатской массы, оставшейся вне поля зрения декабристов, означал, что часть, в которой данный офицер служил, не только не примет участия в движении, но и сможет быть использована для его подавления.
Непосредственно столкнувшись в Мотовиловке с сочувственными отношениями крепостных крестьян, сообщив им, что борются они "за волю", руководители восстания, однако, не приняли никаких мер для привлечения крестьян к активному участию в движении. А ведь к этому имелись все предпосылки, и не случайно в 1826—1827 гг. Украина и, в частности, район, где проходил Черниговский полк, стали ареной активных крестьянских выступлений.
