А. Л. ГРИШУНИН, А. Д. МИХАЙЛОВ

ПОСЛЕДНЕЕ ПИСЬМО А. С. ГРИБОЕДОВА

Биография Грибоедова, изобилующая загадками и непроясненными моментами (это было отмечено еще Пушкиным), и до наших дней бедна достоверными источниками. Особенно плохо документированы последние месяцы жизни поэта и драматурга, получившего чрезвычайные полномочия министра России в Иране. Новое назначение ставило Грибоедова в трудное и ответственное положение в связи с необходимостью обеспечивать выполнение разоренной страной обременительных условий Туркманчайского договора. Продолжавшаяся в то время война России с Турцией вынуждала русского посланника к особо осторожной политике в отношении персов и находившихся в Иране английских дипломатов.

Иностранные миссии размещались тогда в Тавризе, при дворе принца Аббаса-Мирзы, которому Фетх-Али шах поручил сношения с иностранными государствами.

Обстоятельства потребовали, однако, личного свидания Грибоедова с шахом. Оставив на попечение г-жи Макдональд, жены английского посланника, молодую жену Нину Александровну, 9 декабря (ст. ст.) 1828 г. Грибоедов выехал из Тавриза в Тегеран. Свиту его составляли: первый секретарь посольства И. С. Мальцов, второй секретарь К. Ф. Аделунг, врач Мальмберг, канцелярист С. Кобулов, переводчик Шахназаров, казначей Дадашев, начальник прислуги Рустем-Бек, 30 человек прислуги и 16 казаков. С дороги Грибоедов писал жене почти ежедневно, но из этих писем сохранилось только одно, девятое по счету, из Казвина от 24 декабря 1828 г. Это письмо и было до недавнего времени последним словом Грибоедова, оставшимся от него потомкам. Письма поэта, его служебные донесения, написанные позже до самой гибели его 30 января 1829 г. (до которой оставалось еще месяц с неделей), не дошли до нас. Полностью отсутствовали какие-либо письма и донесения за этот период и от кого-либо из состава грибоедовского посольства. С. В. Шостакович склонен был объяснить это тем, что корреспонденция русских из Тегерана будто бы перехватывалась иранскими властями1. П. С.Краснов в рецензии на его книгу оспорил эту догадку и высказал надежду на обнаружение писем Грибоедова в будущем2.

Это обнадеживающее предположение недавно подтвердилось. Американо-канадская исследовательница жизни и творчества Грибоедова Эвелин Харден, известная уже советским читателям своими публикациями3 обнаружила в отделе рукописей библиотеки Нотингемского университета (Великобритания) текст письма Грибоедова к английскому посланнику Д. Макдональду. Письмо — на французском языке, написано приблизительно за неделю до гибели Грибоедова.
455

До сих пор не было известно ни одного письма Грибоедова из Тегерана, куда он прибыл в начале января 1829 г., это первое и единственное4. Это также единственное известное нам письмо Грибоедова к Макдональду, с которым, как это видно из служебных бумаг Грибоедова, у него была переписка и в 1828 г.5

Письмо Грибоедова дошло до нас в копии, снятой в Тавризе в том же 1829 г.6. Эту копию Макдональд 18 февраля (нов. ст.) 1829 г. послал сэру Джону Малькольму (1769—1833), зятю своей жены, губернатору Бомбея, а тот вместе со своим письмом 17 мая того же года переправил его лорду Вильяму Бентинку (1774—1839), бывшему в 1828—1835 гг. генерал-губернатором Индии. Все перечисленные документы в общем пакете находятся среди бумаг лорда Бентинка в отделе рукописей библиотеки Нотингемского университета.

Д. Макдональд послал свое письмо Малькольму вместе с копией письма Грибоедова, еще не зная о гибели последнего. На исходе того же дня, 18 февраля (нов. ст.) 1829 г. он был вызван во дворец принца Аббаса-Мирзы и оповещен о случившемся. Общей причиной всей переписки, а также непосредственным поводом письма Грибоедова к Макдональду было авантюристическое поведение Г. Уиллока, бывшего в 1824—1826 гг. первым секретарем английской миссии в Персии. Два года он провел в Англии, а в 1828 г. появился в России и выдавал себя в Петербурге за английского поверенного в делах Персии, в то время как эту должность занимал Д. Макдональд (до самой своей смерти в Тавризе 30 мая 1830 г.).

Вся переписка по этому вопросу, включая письмо Грибоедова, опубликована Э. Харден7.

Значение публикуемого письма как последнего из дошедших до нас текстов Грибоедова, чрезвычайно велико.

Текст грибоедовского письма не имеет даты, но поддается датировке с известным приближением к точности. Грибоедов в это время уже собирался обратно в Тавриз, на что в письме имеется указание («Через неделю я рассчитываю покинуть столицу...»). Ничего не говорится в письме о прощальной аудиенции у шаха, на которой этот срок был объявлен и которая имела место около этого времени, очевидно, уже после отправки письма, а также о присланных шахом орденах и подарках. Не сообщает Грибоедов и о неожиданных обстоятельствах, осложнивших положение русской миссии и приведших к трагическому концу: о приходе Мирзы-Якуба Маркаряна, служителя гарема и управляющего шахским казначейством, уроженца Эривани, и его ходатайстве об отправке на родину.

Письмо написано, очевидно, до этих событий. Мирза-Якуб, как свидетельствуют источники8 появился в русском посольстве вечером того дня, когда была прощальная аудиенция у шаха, за 6 дней до намеченного отъезда миссии в Тавриз, а Грибоедов писал свое письмо за «неделю»,
456

т. е. за день до прихода Мирзы-Якуба. Те же источники сообщают, что отъезд, как это было объявлено Грибоедовым на прощальной аудиенции у шаха, назначался на 12 февраля (нов. ст.). Следовательно, письмо писано около 5 февраля (24 января ст. ст.) 1829 г.

В отношении английского посольства в Персии Грибоедов руководствовался «Инструкцией», данной ему как полномочному министру при персидском дворе 1 мая 1828 г. и составленной, по-видимому, самим Грибоедовым. Здесь предписывалось по возможности не иметь с английскими чиновниками «противоположных видов» и «неприятного соперничества». «Взаимные личные услуги, в поступках возможная вежливость, — вот основания вашего будущего с ними обращения»,— говорилось в «Инструкции»9.

Несмотря на то, что соперничество между русскими и англичанами за влияние в Персии, несомненно, имело место (об этом сохранились свидетельства самого Грибоедова), английский посланник Джон Макдональд и его жена были, по-видимому, искренними друзьями Грибоедовых. «Мы с ним очень близки,— писал Грибоедов о Макдональде министру иностранных дел Нессельроде,— потому что в частной жизни это самый лояльный и весьма достойный уважения человек, каких я давно не встречал»10. В свою очередь и Макдональд, получив в Тавризе известие о гибели русской миссии, писал И. Ф. Паскевичу, что он потерял в Грибоедове «любимого и уважаемого друга» и как единственный представитель европейской державы в Иране вручил персидскому министру иностранных дел Абул-Хасан хану ноту протеста по поводу поступка, одинаково враждебного интересам всякой цивилизованной нации, потребовал от персидского правительства «полного и совершенного удовлетворения» и выдачи «зачинщиков и участников убийства»11. В частном письме через неделю после катастрофы, 19 февраля (нов. ст.) 1829 г., Макдональд писал: «Я чуть не плачу, что мне не удалось сопровождать г-на Грибоедова в Тегеран, так как я склонен думать, что мое присутствие и вмешательство — повели бы к хорошим результатам и, может быть, не допустили бы дело дойти до такой крайности. <...> К усугублению несчастья, к которому привело это ужасное происшествие, надо еще заметить, что г-н Грибоедов недавно женился на молодой, прелестной и милой княжне Чавчавадзе, которая теперь, находясь в последней стадии беременности, должна оплакивать безутешное горе, потерю дорогого и любящего мужа. Она в настоящее время находится в моем доме, где ей будут предоставлены всяческие заботы и утешения моею женой и мною,— до тех пор, пока мы не будем иметь благоприятного случая снестись с ее родителями»12.

Оберегая Нину Александровну, Макдональды тщательно скрывали от нее известие о смерти Грибоедова. Она узнала об этом только у родителей, в Тифлисе, куда ее уговорили переехать в феврале 1829 г. В другой своей публикации Э. Харден напечатала неизвестное до сих пор письмо Н. А. Грибоедовой из Тифлиса к г-же Макдональд13. Приводим текст
457

этого письма в русском переводе (подлинник — по-французски) вслед за текстом письма Грибоедова к Макдональду.

Копия с письма Грибоедова выполнена была копиистом, по-видимому, недостаточно хорошо владевшим французским языком, — в ней много ошибок, которые, несомненно, не исходят от Грибоедова, превосходно писавшего по-французски. В настоящей публикации эти ошибки исправлены. Тексты французских писем подготовил к печати и перевел А. Д. Михайлов.

Письмо Грибоедова к Макдональду

Mon cher Monsieur Macdonald

Je vous prie avant tout d’exprimer à Mme Macdonald combien je me sens redevable à elle pour toutes ses bontés et tant de charmants procédés envers ma femme.— Je suis vraiment tranquille depuis que je sais, qu’elles se voient souvent, et toutes les lettres de ma femme me prouvent, qu’elle s’attache de plus en plus à une Amie, aussi éclairée, qu’indulgente, car encore faut il beaucoup d’indulgence pour Nina, ou son Age et le manque d’usage du monde, qui la caractérise.—

Je viens de recevoir un Office du Cmte Paskewitz, où il me dit que Campbell a été gratifié par S. M. l’Empereur de l’ordre de Ste Anne 2me Classe à l’égal des autres membres de la Mission Anglaise, et il s’étonne, que je, ne le sache pas, outre cela il m’écrit qu’il vient deréitérer sa présentation au Ministère, pour qu’on intercède de la part de notre Gouvernement auprès de S. M. le Roi d’Angleterre, pour qu’il vous confirme la décoration, qui vous a été accordée par l’Empereur.— Moi de mon côté, j’ai aussi écrit deux fois, je crois, que cela ne tardera pas à produire son effet.—

Voulez vous bien m’expliquer ce que le Cte Nesselrode me recommande au sujet de S. H. Willock, il me dit, que je dois tâcher d’être aussi bien avec lui, que je l’ai été avec Col. Macdonald son prédécesseur, vous c : a : d : dont il me fait parvenu cela14 un éloge, comme le panégirique de quelqu’un qui n’est plus.— Est-ce un faut bruit qu’il aura induit en erreur, ou bien un changement de destination pour vous, que nous saurons peut être, plus tard, le fait est que cela m’intrigue beaucoup.— Dites moi ce que vous en savez.— Le Vice Chancelier me donne des détails sur Lord Heytesbury, qui a déjà mérité les bonnes grâces de S. M. l’Empereur, il m’ajoute, que l`Angleterre s’efforce d’interposer ses bons offices pour renouer la paix entre les deux puissances actuellement en guerre tout comme elle l’a fait, quand nous étions en guerre avec la Perse, et que jamais nous n’avons été dans des meilleurs rapports de franchise et d’amitié avec la Grande Bretagne, comme à l’heure même.— Vous pouvez bien penser combien cela me donne de la joie, car si individuellement je ne me sois pas trouvé jusqu’ici lié avec beaucoup de vos Compatriotes, je suis un de Ceux, qui estime votre nation par dessus tout. —

Comme vous m’avez toujours montré de l’intérêt, mon cher Colonel, je vous raconterai en peu de mots mon voyage et mon arrivée ici.— D’abord il faisait un froid intolérable, je gallopais, je trottais, je courais à bride abattu d’une station à l’autre, mon Mehmandar Mehmet Khan Afshar me représentait amicalement, que ce n’est pas l’usage dans l’Iran, où un Envoyé de la part d’un grand Souverain doit garder le pas et sa gravité, s’il dut même mourir de froid.— Ici on m’a fait un très bel Istikbal, le lendemain
458

j’ai eu la visite d’Abul Hassan Khan avec toute sorte de Herjerat de la part du Schah.— Le troisième jour le Roi nous a reçu dans une Audience solennelle avec beaucoup de pompe, du reste je n’ai pas besoin de vous écrire tout cela, car vous m’avez précédé dans toutes ses représentations.— Le sur-lendemain de ma réception à la Cour je me suis mis à rendre les visites, qu’on m’a faites, et cela dure encore, par un tems affreux, la Neige tombe ici en abondance tous les jours, que Dieu donne, et la boue dans les rues est exécrable.— Aujourd’hui j’ai reçu de la part de S. M. la liste de ceux, qui doivent me donner à diner, cinq fois plus, qu’il me faut pour une bonne indigestion.-En tout je ne puis que me louer des procédés, qu’on a envers moi.—

Dans huit jours je compte quitter la Capitale, je ne receverai rien de mes effets avant le printems, car la route de Ghilan est impraticable. C’est le même pour les présents,— je laisse ici Maltzof et Meerza Neriman.—

Encore une fois mes sincères hommages à Mme Macdonald et un bon bon-jours à Cormac.— Je suis un peu mécontent de Monteith pour les projets, dans les quels il a trempé contre moi avec Castella, et qu’on vient de trouver dans les papiers du defunt, dont j’ai reçu la Communication dernièrement, je lui déclinerai tout cela par syllabus à mon retour à Zauris.—

Veuillez me croire
avec l’estime et le devouement le
plus parfait
etc etc etc

Signed A. Gribayedof.—

Перевод:

Письмо Н. А. Грибоедовой к г-же Макдональд