Памяти Павла Пестеля

В годы «застоя» и «перестройки» было модно порассуждать о благородных декабристах как антитезе злодеям большевикам. Помниться был даже анекдот такой: «Встречает внучка декабриста революционного матроса в 1917 году и спрашивает у него — Что вы хотите? — Чтобы богатых не было. — А вот мой дедушка хотел чтобы бедных не было». Смешно, правда? Правда, в наши дни звезда пленительного счастья декабристов, кажется, закатилась. Ведь «Новая Россия» — это, скорее, правопреемница не СССР, а России Романовых и добрые воспоминания о заговорщиках, умышлявших покушение на жизнь государя императора, у нас не поощряются. Вот и выходят у нас дешевые листки о гнусных карбонариях, валяющихся в ногах у доброго и мудрого Николая Павловича. Среди этих гнусных типов самым гнусным без сомнения был Павел Пестель или «первый большевик», как именуют его писаки. За какие же заслуги Павел Иванович получил столь гордый титул? И чего же хотели заговорщики, поднявшие путч 14 декабря 1825 года? И можем ли мы извлечь из тех далёких событий полезные для себя уроки?

Павел Иванович Пестель родился 24 июня 1793 года в семье почт-директора и генерал-губернатора Сибири Ивана Борисовича Пестеля. Прадед Павла Ивановича — Вольфган Пестель, эмигрировал в Россию при Петре I, и занял место московского почт-директора. В течение всего 18 века этот почётный пост передавался в семье Пестелей по наследству, а в 1799 году, отец будущего декабриста Иван Пестель стал главой почтового ведомства России. На этом карьера старшего Пестеля не закончилась — в 1801 году он становится сенатором, а затем получает почётный и прибыльный пост сибирского генерал-губернатора. Иван Борисович был жестким и честолюбивым человеком. За годы управления богатейшей Сибирью он снискал в обществе сомнительную славу безжалостного и коррумпированного проконсула. (Пушкин называл его «сибирским сатрапом») В дальнейшем авторы, занимавшиеся биографией его сына Павла, обращали особое внимание на этот факт, причём одни противопоставляли отцу — воплощению всех худших черт старого режима, сына революционера, а другие утверждали, что Павел Иванович Пестель унаследовал худшие отцовские черты и намекали, что яблоко от яблони недалеко падает. Достоверно известно, что между отцом и сыном Пестелей были довольно близкие отношения и казнь сына стала для Ивана Пестеля страшным ударом.

Меньше опубликовано материалов о влиянии на сына матери Пестеля — Елизаветы Ивановны, урожденной фон Крок. Эта умная и красивая женщина, к тому же набожная лютеранка, вела долгие беседы с сыном на религиозные и политические темы, что отражается в записках Павла Пестеля. Более того, некоторые мысли Елены Ивановны, например, рассуждения о том, что гражданское неравенство — это не результат «божественной воли», а следствие общественной необходимости, мы находим на страницах главного труда Пестеля — «Русской правды». Возможно, Павел воспринял от матери и некоторые антитиранические аспекты лютеранской религиозной доктрины.

У Павла Пестеля было три младших брата — Борис, Александр и Владимир и сестра Софья. О них, за исключением Владимира Пестеля мы знаем немного. Владимир Пестель состоял в «Союзе Спасения», но затем он отошел от фронды и получив 12 декабря 1825 года звание полковника Кавалергардского полка. Пестель-младший принял прямое участие в подавлении выступления декабристов. Позднее Владимир Пестель безуспешно хлопотал о судьбе арестованного старшего брата. Он умер в 1865 году сенатором, генерал-лейтенантом и действительным тайным советником.

Но вернёмся к Павлу Пестелю, или к «серьёзному Полю», как называли его домашние. Четыре года мальчик учился в Германии — в Дрездене и Гамбурге, под крылом свой бабки Анны фон Крок. В 1809 году Пестель вернулся в Россию, и в следующем году он начал учёбу в самом аристократическом учебном заведении страны — Пажеском Корпусе. В пажи отбирали представителей самых знатных фамилий империи, они несли службу при дворе и были лично известны членам императорской фамилии. Пажи получали хорошее образование, дававшее им возможность быть образцовыми дворянами — «универсальными людьми», способными преуспеть и на военном и на гражданском поприще.

В корпусе проявились многие качества будущего лидера Южного Общества. В его личном деле отмечалось, что Пестель «взысканиям не подвергался и к чтению усерден», «на товарищей влиять любит, самостоятелен и замкнут». Уже тогда многие соученики Пестеля тяготились его сильной личностью, требовательностью к сослуживцам и подчиненным, что проявлялось в нескрываемой неприязни к молодому человеку. Профессора и преподаватели ценили Пестеля как лучшего ученика. (Это описание напоминает воспоминания о молодых годах другого выдающегося военного России — Михаила Тухачевского) Дирекция корпуса питала по отношению к Павлу Пестеля не столь однозначные чувства. Директор корпуса генерал Клингер даже протестовал против выпуска Пестеля из корпуса поскольку: «Пестель за время пребывание в Пажеском корпусе неоднократно замечаем был в настроении критики порядков, в оном корпусе водворенных, имеет ум, в который извне вливаются вольнолюбивые внушения. Тако: подвергал рассуждению о значении помазания вашего величества, замечен был в суждениях о несправедливости порядка крепостного состояния и о желательности равенства всех людей». К счастью для Пестеля, Александр I спокойно отнёсся к вольнодумству своего пажа и выразил надежду, что военная служба выветрит из Пестеля дух вольнодумства. Пестель был выпущен из Пажеского корпуса в 1811 году и 14 декабря того же года он получил звание прапорщика лейб-гвардии Литовского полка. Имя Павла Пестеля как первого ученика, было высечено на мраморной доске в Пажеском корпусе, но после казни декабриста, по повелению императора Николая I оно было стёрто с этой доски почёта.

Через полгода после зачисления Пестеля в полк, началась война 1812 года. Пестель, командуя взводом литовцев, участвовал в Бородинской битве, где был тяжело ранен в ногу. Лишь чудом он был спасён на поле боя и избежал ампутации повреждённой конечности. Но уже весной 1813 года Павел Пестель возвратился в действующую армию, где получил почётный, но опасный пост адъютанта П. Х. Вигтенштейна — давнего друга его отца. Вместе с Вигтенштейном Пестель проделал заграничный поход русской армии, восстанавливая рухнувшие под ударами Французской революции и Наполеона королевские режимы. Он сражался под Дрезденом и Кульмом, участвовал в битве народов под Лейпцигом и в сражениях при Бар-сюр-Об и Троа. К концу войны Пестель был обладателем золотого наградного оружия, российских орденов Св. Анны 2-ой степени, Св. Владимира 4-ой степени, австрийского ордена Леопольда 3-й степени, баденского ордена Карла Фридриха и высшей военной награды Пруссии «Pour le Merite» («За заслуги»). Пестель также получил чин поручика и был переведён в лейб-гвардии Кавалергардский полк — самое элитное воинское соединение царской России. Начальник Пестеля — Пётр Христианович Вигтенштейн — не мог нахвалиться отважным и умным адъютантом и в дальнейшем он неизменно покровительствовал своему протеже.

О характере Пестеля в то время говорит эпизод, имевший место в одном французском городке, куда Павел Иванович прибыл с «каким-то поручением» в сопровождении отряда казаков. В этот момент город уже был в руках баварцев (бывших союзников французов, оперативно сменивших сторону в войне) немилосердно грабивших население. Внимание Пестеля привлекли крики, доносившиеся из одного из домов. Войдя в помещение, Пестель увидел, как три баварских солдата вытаскивают тюфяк из-под умирающей старухи. Пестель стал уговаривать баварцев проявить милосердие, а когда те стали надсмехаться над ним, то он приказал казакам высечь мародёров нагайками. Такая же постыдная учесть постигла и баварского майора, попытавшегося заступится за своих солдат.

В 1814 году Павел Пестель вернулся в Петербург, а в конце 1816 или в начале 1817 года он «узнал о тайном обществе от г-на Новикова... и им был в оное общество принят». Как же случилось, что молодой кавалергард, отпрыск знатной дворянской семьи встал на путь, вписавший его имя в историю, но и приведший его на эшафот?

Ещё в 18 веке русская аристократия ощутила на себе всю тяжесть абсолютистского режима и лелеяла мечты об участии в государственном управлении. (Подобные мечты были свойственны не только дворянству России, но и благородному сословию других стран. Например, неудовлетворённые амбиции французского дворянства сыграли важную роль на первых этапах Великой Французской Революции) «Кондиции», предъявленные Верховным тайным советом Анне Ивановне, конституционные проекты екатерининского времени были вехами на этом пути. Дворянство просвещалось и набиралось политического опыта, участвуя в дворянских сословных учреждениях, созданных Екатериной II. Другой важной школой для русского дворянства были дворцовые перевороты в ходе которых «обожаемых монархов» закалывали вилками, душили шарфами и забивали насмерть табакерками. (Декабристское восстание вполне уместно рассматривать как последнюю попытку дворцового переворота в России. Сам Пестель был знаком с 80-летним Паленом, участником убийства Павла I) Появился и первый опыт полулегальной организации — в форме масонских обществ, получивших распространение в России в середины 18 века. Интересно отметить, что и сам Павел Пестель незадолго до вступления в тайное общество вошел в иоанновскую ложу Трёх добродетелей — масонскую организацию, в которой состояли многие будущие декабристы.

От организаций масонов до тайных обществ был всего лишь один шаг. Первым таким тайным обществом был «Орден русских рыцарей», созданный в Москве группой аристократов — графом Дмитриев-Мамоновым, флигель-адьютантом Александра I Михаилом Орловым, князем Меньшиковым и другими родовитыми и молодыми аристократами. Результатом действий этой группы был конституционный проект, отличительными особенностями которого были крайний аристократизм и крайний национализм. Так вельможи этой конституции должны были быть «греко-российского исповедания, равно как и депутаты рыцарства, в коем кроме русских и православных никого быть не может».

И декабристы и «русские рыцари» мечтали о сословной конституции, выгодной дворянам и аристократии, о республике в духе покойной Речи Посполитой и о небезвыгодном для правящего класса освобождении крестьян — за выкуп и без земли. Если князь Трубецкой с восторгом отзывался об Американской конституции, то речь, конечно, шла о порядках в южных штатах управляемых латифундистами-рабовладельцами. В отличие от многих историков, описывавших дворянских революционеров 19 века как витавших в облаках идеалистов, последние прекрасно осознавали свои классовые интересы. Впрочем, отдадим декабристам должное, — если бы их попытка удалась, то Россия, возможно бы быстрее вступила на капиталистический путь развития.

Война 1812 года прервала процесс формирования тайных обществ, но после окончания заграничного похода золотая молодежь России снова стала играть в конспирацию. Более того, война породила большое число молодых и политически активных офицеров, желавших играть в жизни страны более активную роль, чем гарнизонное прозябание или столичные кутежи. Первое тайное общество — «Союз Спасения» возник в 1816 году. Самое забавное, что в тайных обществах не было ничего тайного. По воспоминаниям декабриста Н. Тургенева обычно принятие новых членов происходило в гостиных, во время светских раутов во время которых «заговорщики» обращались к полузнакомым людям с предложением вступить в тайное общество, так как предлагают вступить в какой-либо благотворительный кружок. Естественно, что власти были прекрасно осведомлены и о «тайных обществах», и о людях которые в них участвуют, но, по-видимому, правительство имело все основания предполагать, что «заговорщики» не представляют непосредственной угрозы режиму.

Это становится очевидно после ознакомления с документами декабристского движения. Так, М.Н. Покровский отмечал, что устав «Союза Благоденствия», «Зелёная книга», в своей организационной части был скопирован с устава прусской охранительной организации «Тугендбунд», намеревавшейся быть опорой трона «против безнравственного духа времени». Нельзя не согласиться с тезисом, что декабристы действовали под впечатлением увиденного в Европе в годы европейского похода, но вот только впечатление на них произвела не истощённая войной Франция в преддверии реставрации, а контрреформы, проведённые в Австрии и Пруссии, направленные на модернизацию и укрепление старого режима. Понятно, что с такой верноподданной оппозицией Александр I мог спокойно сказать об испанской революции 1820 года, что «нас это не касается».

Впрочем, не все участники тайных обществ были благонамеренными верноподданными, предающимися либеральной болтовне в светских гостиных, среди них были и активные оппозиционеры, одним из которых был, без сомнения, Павел Пестель. Царь ошибся, военная служба не выбила из головы молодого офицера крамольные идеи. Вступив в «Союз Спасения», Пестель быстро выдвинул себя в руководство организацией, развивая идею превращения организации в структуру, способную организовать заговор и взять власть в России в свои руки. Предложенный Пестелем устав организации, предполагавший жесткую иерархическую структуру масонского образца, клятвы для новых членов, угрозу смерти для предателей шокировал благонамеренных и миролюбивых участников «Союза». Сам Пестель в первый, но отнюдь не в последний раз был заподозрен в диктаторских амбициях и вероломных намерениях по отношению к своим товарищам. Всеобщее возмущение вызвали и его положительные отзывы об Якобинской республике II (1793) года.

Но Павел Иванович не был склонен идти на компромиссы, и при поддержке Александра Муравьёва пестельский проект устава был принят. Правда через несколько дней после этого Пестель был переведён в Прибалтику и в его отсутствие «Союз Спасения» практически сразу же распался.

Новая декабристская организация, возникшая на руинах «Союза Спасения» получила название «Союза Благоденствия». Как уже отмечалось выше, устав этой почтенной организации, к составлению которого Пестель отношения не имел, отличался благонамерением, открытостью и демократичностью. Таинственные масонские ритуалы ушли в прошлое, все ответственные посты «Союза» могли быть заняты только демократическим путём. Пестель далеко не сразу принял новые формы организации, но и в дальнейшем, формально соглашаясь с принципами «Союза Благоденствия», Павел Иванович старался проводить в строительстве организации свою линию.

После отъезда из Петербурга Пестель некоторое время служит в Митаве, где ему удаётся привлечь в ряды заговора несколько офицеров, а затем вместе со своим командиром Витгенштейном Пестель перебрался в Тульчино, штаб-квартиру 2-ой армии. В этом местечке дела у Пестеля-заговорщика пошли успешнее и ему удалось создать активно действующую Тульченскую управу (отделение) «Союза». В то время, как большинство других управ «Союза Благоденствия» занимались благотворительными подписками и легальными публикациями свободолюбивых виршей, Пестель прикладывал все усилия, чтобы создать из молодых офицеров тульченской управы кадры будущего переворота. Как позднее он показывал на допросе: «Тайное наше общество было революционное с самого начала своего существования, и во все свое продолжение не переставало никогда быть таковым».

В 1820 году Пестель принял участие в Петербургском совещании Коренного Совета (высшего органа «Союза Благоденствия»), где обсуждались вопросы будущего устройства страны и перспектив организации. На этом совещании Пестель высказался за цареубийство и предложил план диктатуры Временного революционного правления, но он не был поддержан другими участниками совещания. Петербургское совещание окончилось ничем, а на следующий год на московском съезде «Союз Благоденствия» был формально распущен. Целью этого шага руководства организации было не только введение в заблуждение сыщиков правительства, но попытка отделаться от «попутчиков» и радикалов, возглавляемых Пестелем. Последние не признали решений московского съезда и высказались за продолжение функционирования «Союза». Так возникло «Южное общество» декабристов, центром которого являлось Тульчино, а Павел Пестель играл роль его руководителя. Наряду со своей конспиративной деятельностью Пестель продолжал свою успешно начатую в 1812 году военную карьеру. Как свидетельствуют документы, Пестель представлял собой образец даже не русского, а немецкого штабного офицера — пунктуального, образованного, корректного. Вплоть до 1821 года Пестель оставался адъютантом графа Витгенштейна, командующего 2-ой армии. Свидетели отмечали, что дела штаба армии по сути дела находились всецело в руках у гвардейского ротмистра Павла Пестеля, а не у престарелого главнокомандующего. Пестель вовлёк в антиправительственный заговор многих штабных офицеров, другие командиры 2-ой армии зависели от него по службе. Подобная расстановка сил давала военным заговорщикам немалые шансы на победу. Более того, на заговорщицкую деятельность Павла Ивановича закрывали глаза и некоторые его начальники, такие, как генерал-майор Павел Дмитриевич Киселёв, начальник штаба 2-ой армии и начальник 16 пехотной дивизии генерал-майор Михаил Фёдорович Орлов. Вполне очевидно, что эти генералы и кавалеры считали целесообразным закрывать глаза на существующий заговор и оставаться над схваткой между декабристами и царским режимом вплоть до победы сильнейшего. В начале 1821 года Павел Пестель отправляется в Молдавию с целью сбора информации о греческом восстании, поднятом князем Александром Ипсиланти. Пестель несколько раз нелегально пересекал границу, лично встречался с лидером повстанцев и по итогам своей первой поездки составил отчёт командованию. Этот документ позднее получил огласку и вызвал бурное негодование эллинофилов (среди которых был и Александр Пушкин). Дело в том, что в своём отчёте Пестель довольно критично отозвался о деятельности и перспективах повстанцев, упомянул об их расправах над мирным турецким населением, а главное предположил, что выступление Ипсиланти — это результат деятельности тайного общества греческих карбонариев. Зная, что отчёт попадёт на стол Александру I, Пестель не мог не осознавать, что, упоминая о революционных заговорщиках, он ставит крест на помощи России греческому движению. Трудно сказать, чем был вызван подобный демарш Пестеля. Как считает О. Киянская, Пестель боялся, что война с Турцией в поддержку греческого дела сорвёт его планы поднятия восстания в России. Возможно, Пестель просто понял, что выступление Ипсиланти является не более чем авантюрой (турки разбили греков менее чем за месяц). Но, в любом случае, за свои слова Пестель заплатил дорогую цену. В конце того же 1821 года Павел Иванович Писал отцу, что в армии его считают «шпионом графа Аракчеева».

В 1819 году Павел Пестель с чином подполковника был переведён из гвардии в армию, а в ноябре 1821 года он был произведён в полковники и получил под своё командование Вятский пехотный полк. На посту полкового командира Пестель показал себя строгим и деятельным офицером. Сторонник военного переворота он в то же время был противником всякой агитации среди солдат, которые в случае путча должны были лишь чётко выполнять приказы мятежных офицеров. Дисциплина в Вятском полку поддерживалась всеми принятыми тогда методами, в том числе и палками. Впрочем, нет никаких свидетельств, что Пестель был парадоманом-садистом. Солдаты его уважали. После его ареста солдаты говорили между собой о таинственных планах их командира, но понимали их весьма смутно. Так по мнению одного из солдат: «Если бы был с нами Пестель. То мы бы всех евреев вырезали». Пестель так же провёл существенные перестановки среди офицерского состава полка. Старых командиров заменили новые начальники — более компетентные, а главное, обязанные своей должностью полковому командиру. Всякий несогласный с политикой полковника немедленно переводился в другую часть или отправлялся в отставку. К 1825 году Павел Иванович располагал образцовым полком, которому отводилась важная роль в грядущем перевороте — именно Вятский полк должен был занять главную квартиру 2-ой армии и тем самым дать сигнал к восстанию.

Многочисленные обязанности полкового командира мешали Пестелю осуществлять функции руководителя Южного общества. Казалось бы эта организация в наилучшей степени воплотила в себе идеи Павла Пестеля о разветвленной иерархической конспиративной организации. Южным общество руководила Директория под председательством самого Пестеля. Директории подчинялись три отделения — управы: Тульчинская, Васильсковская и Каменская. Все заговорщики тоже делились на три степени: братьев (новые члены), мужей (те, кто был посвящен в планы установления в России республики) и бояр (руководители общества).

Но на практике мы видим несколько иную картину. Строгая иерархия заговорщиков на практике не действовала. Тульчинская управа прекратила функционировать с отъездом Пестеля в полк, управа в Каменке превратилась в важный центр русской культуры, где собирались фрондирующие интеллектуалы, и только Васильковская управа под руководством Сергея Муравьева-Апостола стала важным центром заговорщиков. Впрочем, Пестеля не мог не беспокоить авантюризм главы Васильковской управы. Муравьёв-Апостол полагал, что следует немедленно поднимать восстание, к которому неминуемо присоединятся другие воинские части. И они будут неспособны противостоять «железной воле нескольких людей». Тактические споры Пестеля и Муравьева-Апостола постепенно превратились в личной конфликт и постепенно Васильковская управа стала действовать самостоятельно от Южного общества. Политическая активность заговорщиков еле теплилась. Как возмущенно писал Пестель своим товарищам: «Вы все другим заняты, никогда времени не имеете говорить о делах». Своему другу Н. Тургеневу Пестель конфиденциально замечал, что на практике его организация «состоит не более чем из пяти-шести человек».

Весной 1824 года Пестель прибыл в Петербург для налаживания контактов с «Северным обществом», основанным в 1822 году Никитой Муравьёвым. Пестель придавал особое значение слиянию декабристских организаций, поскольку чётко осознавал, что без переворота в столице никакое цареубийство и никакой мятеж в провинции не будет иметь шансов на успех. Необходимо было нейтрализовать аппарат имперской администрации в самом его сердце — «военной столице», Петербурге.

Дискуссия декабристов сконцентрировалась вокруг двух принципиальных вопросов — тактики переворота и характера будущей конституции.

По мнению Пестеля, переворот должен был начаться с цареубийства, совершенного людьми «не из общества». Заговорщики должны были предстать в качестве «мстителей за императорскую фамилию», сформировать Временное правительство, наделённое Сенатом и Синодом неограниченной властью и в течение нескольких лет реформировать Россию. Северяне называли эти планы «варварскими» и «противными нравственности» и, как альтернативу проекту Пестеля, предлагали тайно распространить в народе «Конституцию» Никиты Муравьёва, а затем поднять в войсках мятеж и навязать новую форму правления царю. Интересно отметить, что в конечном итоге восстание 14 декабря, начатое северянами больше напоминало «варварский» план Пестеля, а не их собственные проекты.

Другой дискуссионной темой было будущее устройство России. Конституционный проект Пестеля назывался «Русская Правда». Писать этот документ он начал в 1820 году. Существует три редакции этого документа, но ни одна из них не была закончена автором. Интересно отметить, что Пестель видел в этом документе не только конституционный проект, но и идеологический стержень, программу, вокруг которой должно было сплотиться Южное общество.

Согласно «Русской Правде», Россия должна была стать республикой, где вся полнота власти должна принадлежать Временному Верховному правлению, на плечи которого ложится осуществление основных постреволюционных реформ. Затем этот диктаторский режим должен был сменить двухпалатный парламент. Сословная система частично сохранялась — дворянство по «Русской Правде» давалась за заслуги перед отечеством. Россия должна была быть унитарным и мононациональным государством — все населяющие Россию национальности должны были быть ассимилированы в Русском народе. Для этого предлагались весьма жесткие методы — «буйные» кавказские народы должны были быть переселены вглубь России, цыгане, не пожелавшие принять христианство, должны были быть высланы из страны. Интересный вариант предлагал Павел Иванович для евреев — в случае неудачи их ассимиляции Пестель рекомендовал помочь им основать своё государство в Малой Азии.

Крепостные крестьяне по «Русской Правде» должны были получить свободу и даже землю, но им бы пришлось заплатить выкуп помещикам. Кроме этого Пестель предполагал создать фонд государственных земель, предлагаемой всем желающим для обработки. Эта мера по его мнению предотвратила бы пролетаризацию и пауперизацию крестьянства.

Если проекты большинства декабристов представляли собой кальку с реформ стран Восточной и Центральной Европы, то идеи Пестеля о централизованном, унитарном государстве с сильным крестьянством в наибольшей степени напоминали модель, созданную во Франции после Великой Французской Революции.

В ходе горячих споров Павел Иванович продемонстрировал большую гибкость, уступая по многим стратегическим и тактическим вопросам, он добился главного — было принято решение об объединении Южного и Северного общества декабристов. Но буквально через несколько дней после решения об объединении обществ последовал раскол. Немалую роль в этом сыграли подозрения северян в отношение личности Пестеля. Кондратий Рылеев прямо обвинил лидера южан в бонапартистских амбициях. После бурной дискуссии на квартире Оболенского, заговорщики решили отложить объединение до 1826 года. Пестель вернулся на юг в глубоко угнетённом состоянии. Под градом обвинений в «предательстве греков» и в «личных видах», Пестель, по свидетельству друзей, задумался об уходе из политики и эмиграции за границу. Но время Павла Пестеля уже вышло. 25 ноября 1825 года капитан Аркадий Майборода подаёт донос на Пестеля командиру 3-го пехотного корпуса генерал-лейтенанту Роту. К тому времени власти уже располагают некоторой информацией об участии Пестеля в деятельности тайных обществ. 11 декабря в Тульчино для проведения следствия прибывает генерал-лейтенант Александр Чернышев. 13 декабря тяжелобольной Павел Пестель был вызван в Тулчино, где и был арестован. На следующий день было подавлено восстание на Сенатской площади.

3 января 1826 года закованный в кандалы Пестель был доставлен в Петербург и заключен в Алексеевский равелин. Власти уже знали его роли в заговоре. Против Пестеля дали откровенные показания Трубецкой, Оболенский, Рылеев, Никита Муравьев. Александр Поджио подробно расписал следователям, как Пестель «по пальцам» считал намеченных для ликвидации членов царской фамилии. По словам Николая I «Пестель был злодей во всей силе слова, без малейшей тени раскаяния...» Условия содержания Пестеля были крайне суровы, без малейших послаблений, как это было у других декабристов. Впоследствии даже возникла легенда о том, что к Пестелю, единственному среди подследственных, применялась пытка.

Впрочем, показания Пестеля были весьма откровенны. По-видимому, вопреки сложившимся стереотипам, дворянская этика 19 века допускала откровенность с властями, а тем более с императором — первым дворянином. Не забудем, что несколькими десятилетиями позже Михаил Бакунин в той же Петропавловской крепости посвятил свою исповедь тому же Николаю I. К тому же перед следствием Пестель желал предстать не как подсудимый, а как политический деятель, защищающий своё дело.

30 июня 1826 года Павел Пестель вместе с другими четырьмя заговорщиками был приговорён Верховным Уголовным судом к четвертованию. Через 11 дней эта средневековая казнь была заменена повешением. 13 июля Павел Пестель был казнён на кронверке Петропавловской крепости.

Пестель не удостоился симпатий современников, видевших в нём холодного лицемера, потенциального Бонапарта и даже шпиона Аракчеева. Немногие могли смириться с его умом и железной волей, чувством реальности и презрением к дилетантизму. Некто не знал, что это был заботливый сын и добрый к людям человек, Пестель был первым настоящим русским революционером из той породы, что во второй половине 19 века бросила вызов вековому Дому Романовых и одержали заслуженную победу. (Хотя, в отличие от своих преемников, Пестель не был профессиональным революционером и совмещал революционную деятельность с военной службой). Понимание этого факта определяет сегодняшнее отношение к Павлу Ивановичу — от солидарности до безграничной ненависти. Следует добавить, что Пестель ближе чем другие декабристы отошел в своих планах грядущей революции от проектов реформы феодально-крепостнического режима, к идеям буржуазной революции. Разумеется, идеи Пестеля во многом были ограничены, они были творением своего времени, но первопроходчество Пестеля как революционера-практика во многом искупает слабость его теоретического наследия.

Артём Кирпичёнок

Пестель Иван Борисович (1765-1843);
отец выдающегося декабриста П. И. Пестеля.

Крупный чиновник конца XVIII-начала XIX в.

Родился в Москве, сын Московского почтдиректора. С 1780 г. на военной службе в чине ротмистра; с 1782 г. помощник Московского почтдиректора, с 1789 г. Московский почтдиректор.
В 1798 г. переведён почтдиректором в Петербург. В 1799 г. действительный статский советник, председатель почтового департамента. В 1799-1801 гг. в Москве, в департаменте герольдии.
В 1801 г. сенатор и тайный советник. В 1806-1819 гг. генерал-губернатор Сибири.
С 1809 г. управлял Сибирью живя в Петербурге.
С 1816 г. член Государственного совета, в 1813 г. и 1815 г. член особо учреждённых комитетов о питейных откупах.
В 1819 г. отстранён от должности генерал-губернатора Сибири.
С 1821 г. в отставке. С 1823 г. безвыездно жил с женой и дочерью в смоленском имении жены Васильево; умер в Смоленске в мае 1843 г. Имел четырёх сыновей и дочь.
Портрет работы неизвестного художника начала 1840-х гг. Государственный Эрмитаж.

ПЕСТЕЛЬ ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ

Как Радищев был первый русский просветитель, поставивший вопрос о простом народе не как объекте истории, но как о существеннейшем его субъекте; как Новиков был первый просветитель-практик, устраивавший первые на Руси публичные библиотеки -- так и Павел Пестель был первым русским революционером-практиком. Новая на Руси фигура революционера практика со всеми свойственными этому типу человека чертами: ум, железная воля, одержимость идеей, аскетизм, как подчинение и жизни и идеи чувству реальности, стратегическая бескомпромиссность и тактическая гибкость -- все эти черты настораживали современников своей новизной. Они пытались объяснить невиданные сочетания свойств личности в этом человеке холодным лицемерием, жестокостью карьериста, они подозревали в этом бескорыстном рыцаре добра даже потенциального Бонапарта. Современники его не любили за исключением нескольких самых близких друзей и соратников. Фигура Пестеля не очень любима и в наше время. Понимание того факта, что он опередил своей революционностью лучших своих современников-декабристов, строивших планы реформирования и эволюционного развития феодально-крепостнического режима, определяет и сегодняшнее отношение к Павлу Пестелю. Отношение к нему резко полярное. На одном полюсе он числится в Бонапартах, в несостоявшихся диктаторах, в предтечах Сталина, на другом -- в бескорыстных борцах за свободу и демократию для всех, не исключая и самого забитого мужичка.

Павел Иванович Пестель родился 24 июня (5 июля) 1793 в Москве. Его дед, выходец из Саксонии, лютеранин, переселился в Россию в 1751. За службу ему было пожаловано во владение имение -- село Васильево с деревнями, всего 149 душ.

Отец Павла Пестеля, Иван Борисович Пестель, при Павле I был главным почт-директором Санкт-Петербурга и президентом главного почтового правления. При Александре I его назначают сенатором. Он славился крутостью характера и независимостью мнений, а также честностью и деловыми качествами. Возможно, эта репутация, подтвержденная удачно проведенными ревизиями Вятской и Казанской губерний, привела его к назначению генерал-губернатором Сибири. В этой должности он провел 12 лет, с 1806 по 1818 год. Сменил его на этом посту впавший в немилость Александра I реформатор М. М. Сперанский.

До 12 лет Пестель воспитывался дома. В 1805 его с младшим братом Владимиром родители отправили в Дрезден к бабушке под присмотром дядьки Андрея Егоровича Зейделя, который позже дослужился под покровительством Пестеля-отца до должности правителя иностранного отделения при канцелярии с.-петербургского генерал-губернатора графа М.А. Милорадовича. В Дрездене оба брата учились до1809 года. А через год после возвращения из Германии родители отдают обоих сыновей в одно из самых привилегированных учебных заведений России, в Пажеский корпус.

Этот период царствования Александра I, известный как либеральный, составляет целую эпоху в деле зарождения народного образования в России. То, что начал Петр Великий, а затем попыталась продолжить Екатерина II, Александр I организовал, расширил и утвердил как систему. Вся империя была поделена на шесть образовательных округов. В них начинается постепенное создание трехступенчатой школы.

Справедливости ради надо заметить, что вся школьная трехступенчатая система была не единой -- от начальной школы до университета. Все ступени плохо сообщались между собою. Но ради той же справедливости, необходимо сказать, что до Александра и такой системы не было. Не было вообще никакой системы образования для населения огромной империи. Каждый учился, если только хотел учиться, сам по себе: "... понемногу, чему-нибудь и как-нибудь".

В 1802 г. было учреждено особое министерство народного просвещения. По мысли власти губернские училища или гимназии предполагалось иметь в каждом губернском городе, а вся система выглядела примерно следующим образом. Первая ступень -- приходская школа, где учили Закону Божию, чтению, письму и арифметике. Следующая ступень -- гимназия. Здесь преподавались геометрия, география, история, основы математики, физики, химии, биологии, логика, психология, этика, эстетика, естественное и народное право, политическая экономия. Преподавались также коммерция и технология. Гимназия -- прямой путь к высшей, третьей ступени образования, к университету, а университет обещал в будущем обер-офицерский чин. В 1809 г. вышел знаменитый указ, дававший всякому сдавшему университетские экзамены, право на получение чина коллежского асессора.

Административно все три ступени российского образования были связаны между собою так: наблюдение за гимназиями и назначение директора ее было предоставлено университетам, директор гимназии был вместе с тем и начальником над смотрителем уездных училищ, а смотритель уездного училища являлся начальником над учителями приходских школ своего уезда.

Таким образом, к 1804 году в трех из шести основанных властью образовательных округах университеты уже существовали: в Москве, в Дерпте и в Вильно [4 апр. 1803 г. так наз. Виленская академия была преобразована в университет, но после польского восстания 1830-81 г. этот университет был закрыт Николаем I].

В трех других округах -- Казанском, Харьковском, Петербургском их предстояло еще учредить. В Петербурге в том же 1804 г. был учрежден Педагогический институт, преобразованный в университет лишь в 1819 г. В тот же год, 1804, получили высочайшее утверждение уставы университетов Москвы, Харькова и Казани и устав учебных заведений при университетах, таких как гимназии, лицеи и проч.

Университетский устав 1804 г. на бумаге обещал очень много: университет становился автономной корпорацией с "советом" профессоров и "правлением". "Совет" профессоров выбирал ректора и деканов. Эти выборные лица составляли "правление" для заведования хозяйственными делами университета и являлась фактически, выражаясь современным языком, "исполнительная власть" университетской корпорации. Организация преподавания была отдана всецело в распоряжение совета. Для своих членов университет имел собственный суд, на который жаловаться можно было только Сенату. Очень скоро, однако, все добрые намерения устава 1804 г. оказались иллюзией. При первой же попытке совета профессоров Харьковского университета настоять на одном из своих постановлений в Харьковском губернском правлении им был сделан строжайший выговор, выборы "правления" были отменены, ученые степени раздавались по усмотрению попечителя.

Печальное положение высших учебных заведений обусловлено было во многом и тем фактом, что, дворяне, отученные Екатериной от петровских батогов и службы отечеству, не желали учиться. Тем более что университет в те времена готовил студента только к педагогическому поприщу, и в университет шли те, кто хотел быть учителем. Служение отечеству на педагогическом поприще дворянству казалось малопривлекательным. Даже казенные стипендиаты старались всячески уклониться от учительской службы.

Кто заботился о карьере для детей, тот направлял их по военной линии. Дворянские дети заполняли в основном военные школы. Тот же, кто заботился не столько о карьере, сколько о хорошем воспитании, тот помещал детей в частные пансионы. По этой причине новые университеты были пусты. В первое десятилетие их существования студентов насчитывалось едва ли по нескольку десятков. Только в 20-х годах XIX столетия число студентов в новых университетах стало переходить за сотню. Этот рост происходил в основном за счет обедневшего дворянства и разночинцев. Они наполнили университеты, например, в московском университете в 20-х годах числилось от 700 до 900 студентов.

Все это, однако, не очень содействовало процветанию гимназий и университетов. Особенно когда ослабели либеральные веяния начала царствования, правительство стало открывать "благородные пансионы", уравненные в правах с университетом, не только при гимназиях, но даже и при университетах. Самая программа преподавания также изменяется; главной целью гимназии признается подготовка молодых людей к жизни, а не к слушанию лекций в университетах. В гимназиях вводится преподавание Закона Божия, значительно усиливается преподавание языков -- латинского и греческого, русского, французского, но исключаются науки философские и общественные.

Все описанное выше касалось всеобщего образования. А это -- долгосрочный сложный процесс, как и всякий созидательный процесс, который должен был развиваться постепенно, не одно десятилетие. Тем не менее, власти после успешного царствования Екатерины Великой нуждались в образованных и деловых управленцах и чиновниках высокого мирового уровня. И чем скорее, тем лучше. С этой целью открывается целая сеть элитарных учебных заведений для дворянских детей: Царскосельский Лицей (основан в 1811 году для подготовки дворянских детей к дипломатической службе в Министерстве Иностранных дел), Лицей князя Безбородко в Нежине (возник в 1805 году) или Лицей Ришелье в Одессе, целью которых считалось "образование юношества, особенно предназначенного к важным частям государственной службы". И действительно, из этих заведений выходили высокообразованные государственные управленцы, такие как Корф, или европейского уровня дипломаты, такие как князь Горчаков. Гоголь учился в нежинской гимназии при Лицее Безбородко. Один только Александровский лицей в Царском селе выпустил из своих стен, кроме Пушкина и Горчакова, Кюхельбекера, Дельвига, Мея, Ивана Пущина, Салтыкова-Щедрина, ученых Веселовского, Грота, Данилевского...

К этому роду учебных заведений относился и Пажеский корпус, реорганизованный в 1802 году как высшее военное учебное заведение. Основан он был гораздо раньше, и одним из первых его учеников был Радищев. Туда и был определен родительским попечением четырнадцатилетний Павел Пестель. В стране абсолютной монархии это было самое качественное и блестящее образование, дававшее возможность быть образцовыми дворянами, "универсальными людьми", способными к головокружительным карьерам на любом поприще служения царю и отечеству -- военном, дипломатическом или придворном. Образовательная система была строго продумана -- общеобразовательные предметы преподавались соответственно с гимназическим курсом специально подобранным преподавательским коллективом в так называемых "общих классах". Общие классы Пажеского корпуса и представляли собой гимназию. Кроме гимназических лекций пажи обязаны были усвоить и предметы "специальных классов", в которых преподавались предметы по курсу военного училища. В Пажеский корпус отбирали представителей или самых знатных фамилий империи, или самых преданных, ибо им полагалось нести службу при дворе, и каждый из них был лично известен членам императорской фамилии.

В Пажеском корпусе проявились многие качества будущего лидера Южного Общества. Он был дисциплинирован, но самостоятелен во мнении, отлично учился и отлично сходился с товарищами по учебе, но уже тогда был лидером среди товарищей по корпусу, но был замкнут. В его личном деле отмечалось: Пестель "взысканиям не подвергался и к чтению усерден", "на товарищей влиять любит, самостоятелен и замкнут". Профессора и преподаватели ценили Пестеля как лучшего ученика. Но директор корпуса, генерал Клингер, невзлюбил этого лучшего ученика за вольнодумство. Он составил характеристику пажа Пестеля по типу административного доноса с целью лишить вольнодумца всех званий, регалий и привилегий, полагающихся при благополучном окончании Пажеского корпуса. В доносе писалось: "Пестель за время пребывание в Пажеском корпусе неоднократно замечаем был в настроении критики порядков, в оном корпусе водворенных, имеет ум, в который извне вливаются вольнолюбивые внушения. Тако: подвергал рассуждению о значении помазания вашего величества, замечен был в суждениях о несправедливости порядка крепостного состояния и о желательности равенства всех людей". К счастью для Пестеля, либерально настроенный тогда Александр I спокойно отнесся к вольнодумству своего пажа и выразил надежду, что военная служба выветрит из Пестеля дух вольнодумства.

Пестель был благополучно выпущен из Пажеского корпуса в 1811 году и 14 декабря того же года он получил звание прапорщика лейб-гвардии Литовского полка. Имя Павла Пестеля как первого ученика, было высечено на мраморной доске в Пажеском корпусе, но после казни декабриста по повелению императора Николая I оно было стерто с этой доски почета.

Через полгода после окончания Пажеского корпуса и зачисления Пестеля в полк, Наполеон, покорив Европу, вторгся в пределы Российской империи, мечтая объединить весь мир и дойти до Индии через русские просторы, чтобы повторить судьбу Александра Македонского. Началась война 1812 года.

Пестель, находясь в действующей армии и командуя взводом литовцев, испытывал на себе все неудачи русской армии, весь позор отступления и ужас бессилия при отступлении, он разделял вместе со всей армией надежду, что на поле Бородина они остановят, наконец, французов. В Бородинской битве он был тяжело ранен. Лишь чудом он, раненый, не попал в плен, а потом избежал ампутации ноги. Главнокомандующий М. И. Кутузов лично вручил ему награду -- золотую шпагу "За храбрость". Затем пришлось долго лечиться, почти год, хотя уже весной 1813 года, к началу заграничного похода, Павел Пестель возвратился в действующую армию, где назначен был на почетный, но опасный пост адъютанта П. Х. Витгенштейна, давнего друга его отца.

Вместе с Витгенштейном Пестель проделал заграничный поход русской армии, восстанавливая рухнувшие под ударами Французской революции и Наполеона королевские режимы. Он сражался под Дрезденом, в котором когда-то учился, и под Кульмом. Он участвовал в битве народов под Лейпцигом, за это сражение Пестель был награжден орденом Владимира 4 степени с бантом и австрийским орденом Леопольда 3 степени. Он участвовал в переправе через Рейн, за что награжден баденским орденом Карла Фридриха, затем в сражениях при Бар-сюр-Об, при Труа. За последнее Пестель награжден орденом Анны 2 степени и также прусским орденом "За заслуги". К концу войны, за два года службы, Пестель был обладателем золотого наградного оружия, российских и иностранных орденов, из прапорщиков был произведен в поручики и был переведён в лейб-гвардии Кавалергардский полк - самое элитное воинское соединение царской России. Начальник Пестеля, Пётр Христианович Вигтенштейн, не мог нахвалиться отважным и умным адъютантом и в дальнейшем он неизменно покровительствовал своему протеже.

О характере Пестеля много говорит эпизод, имевший место в одном французском городке, куда Павел Иванович прибыл с должностным поручением. Его сопровождал отряд казаков. В этот момент город был занят баварцами (бывших союзников французов, но оперативно изменивших им по мере наступления союзных войск). Баварцы мародерствовали. Внимание Пестеля привлекли крики, доносившиеся из дома, мимо которого он проезжал в этот момент со своими казаками. Решили узнать, в чем дело, вошли в дом, и Пестель увидел, как три баварских солдата вытаскивают тюфяк из-под умирающей старухи. Пестель стал уговаривать этих лихих парней проявить милосердие к умирающей женщине. Но те не поняли его и стали надсмехаться над его гуманизмом. Тогда поручик Пестель приказал своим казакам высечь мародеров нагайками. Казаки очень хорошо поняли мотив своего командира, и со всем старанием выполнили поручение молодого офицера. Они не пощадили и баварского офицера, хотя чин его был выше чина русского поручика. Баварец был майором. Но и майора, попытавшегося вступиться за своих солдат, отхлестали нагайками.

Возможно, Пестель до конца дней так и донкихотствовал бы… Но, вернувшись после заграничного похода в Петербург, он застал столицу империи бурлящею. Петербург был перенаполнен всевозможными обществами, легальными и полулегальными, где только и разговоров было о Европе, о свободе, о герое-солдате, о его рабстве, о деспотии и самовластии… Эти общества появились еще до наполеоновского нашествия. Они возникали стихийно, как знак -- общество ждет от Александра, избавившего дворянство от Павла, что он поделится властью. Дворянство ждало конституции. Дворянство жаждало ограничить самовластье самодержавного монарха. Все сбивались в группы, в полулегальные общества, демонстрируя монарху благонадежность, высокие моральные, деловые и интеллектуальные качества. Форма обществ была масонская, и каждый, кто ждал конституционных действий от царя, вступал в какое-нибудь масонское общество и тем самым готовился из общества шагнуть к управлению страной. Проектов управления было много. Поэтому и масонских лож было много, каждая со своим проектом. Весьма либеральная и демократическая была та, в которую вступил Павел Пестель сразу после выпуска своего из Пажеского корпуса: в 1812 году он вступает в члены ложи "Соединенных друзей". Тогда же существовала и другая ложа "Орден русских рыцарей". Она была создана в Москве группой аристократов графом Дмитриев-Мамоновым, флигель-адьютантом Александра I Михаилом Орловым, князем Меньшиковым и другими родовитыми и молодыми аристократами. Результатом действий этой группы был конституционный проект, отличительными особенностями которого были крайний аристократизм и крайний национализм.

Вернувшись же по окончании войны в Петербург, Пестель попадает в атмосферу разочарования отходом Александра от реформ, отставкой Сперанского и возвышением Аракчеева, планирующего вместо введения конституции и упорядочения русских законов, чем и занимался Сперанский, основание военных поселений. Пестель вступает в ложу "Трех добродетелей" и в конце 1816 или в начале 1817 года узнает о существовании тайного общества от члена ложи "Орден русских рыцарей" Михаила Николаевича Новикова о существовании тайного общества "Союз спасения"...

Михаил Николаевич был внучатый племянник первого русского просветителя Н. И. Новикова. Будучи уездным предводителем дворянства, во время войны 1812 года пошел в ополчение и был сотенным начальником эскадрона Пензенского конного полка ополчения. Участвовал в заграничном походе и был отправлен к Александру I с донесением о взятии Дрездена. После войны он становится членом преддекабристской тайной организации "Орден русских рыцарей" и членом ранней декабристской организации "Союз спасения" (1816). Он был не только членом ложи "Избранного Михаила", но и основателем и управляющим мастером ложи "Любовь к истине" в Полтаве (1818-1819), которую пытался превратить в одну из управ Союза благоденствия. Этот человек и принимает молодого Павла Пестеля в тайное общество "Союз спасения".

Вступив в "Союз Спасения", Пестель вдохнул струю радикального действия в собрание теоретиков-вольнолюбцев, которые не планировали пока приступать к практическим действиям. Действительно, среди них были люди разнообразнейших убеждений и представлений о будущем устройстве России -- от конституционных монархистов до республиканцев. И необходимо было выработать какую-то теоретическую общую платформу для совместных действий.

Пестель быстро выдвинулся в руководство организацией, развивая идею превращения организации в структуру, способную организовать заговор и взять власть в России в свои руки. Он предложил изменить устав общества, сделать его более деловым и жестким, с дисциплинарной иерархической структурой, избавиться от прекраснодушных теоретических прений без конца и сосредоточиться на первоочередных и самых неотложных для страны задачах. По настоянию Пестеля в устав "Союза спасения" были вписаны две наиглавнейшие цели общества: уничтожение крепостного рабства и введение конституционной монархии. Правое умеренное крыло союза категорически не принимало его положительные отзывы об Якобинской республике II (1793) года. Но Павел Иванович не был склонен идти на компромиссы, и при поддержке Александра Муравьева пестельский проект устава тайного общества был принят. С этого момента закончился период огульной критики существующего положения вещей в стране и началась активная работа членов общества по созданию конституции и формулирования созидательных сторон заговора.

К сожалению, дела службы уводят Павла Пестеля из Петербурга сначала в Прибалтику. Некоторое время штаб Витгенштейна находится в Митаве, где Пестелю удается привлечь в ряды заговора несколько офицеров. Затем штаб 2-ой армии переводится в Тульчин. В это время тайное общество "Союз спасения" было распущено с целью избавления как от множества случайных попутчиков, фрондирующих интеллектуалов и романтиков, так и от правительственных осведомителей и шпионов, попавших в "Союз спасения". Отсеяв многих случайных членов общества, в Петербурге создали новую организацию "Союз благоденствия", которая была, благодаря влиянию Пестеля, более целеустремленной, более деловой и ответственной. Устав организации стал более открытым, но и более радикальным, более прагматичным и демократичным, но и более благонамеренным. Таинственные масонские ритуалы ушли в прошлое, все ответственные посты "Союза" могли быть заняты только демократическим путем. Пестель далеко не сразу принял новый устав. Он протестовал против его умеренной благонадежности, но, соглашаясь с принципами и задачами "Союза Благоденствия", вступил в него. Павел Иванович старался проводить в строительстве организации свою радикальную республиканскую линию, хотя к составлению устава новой организации Пестель отношения не имел.

В Тульчине дела у Пестеля-заговорщика шли успешно, и ему удалось создать активно действующую Тульчинскую управу (отделение) "Союза". В то время как большинство других управ "Союза Благоденствия" занимались благотворительными подписками и легальными публикациями свободолюбивых виршей, Пестель прикладывал все усилия, чтобы создать из молодых офицеров тульчинской управы кадры будущего переворота. Как позднее он показывал на допросе: "Тайное наше общество было революционное с самого начала своего существования, и во все свое продолжение не переставало никогда быть таковым".

В 1820 году Пестель принял участие в Петербургском совещании Коренного Совета (высшего органа "Союза Благоденствия"), где обсуждались кардинальные вопросы будущего устройства страны. Конституционная монархия или республика? … На этом совещании Пестель высказался за цареубийство и предложил план диктатуры Временного революционного правления, до формирования республиканских форм правления. Он категорически не был поддержан другими участниками совещания. Петербургское совещание окончилось ничем. Глухо зрел раскол между сторонниками конституции Никиты Муравьева и сторонниками конституции Павла Пестеля. Целый год пытались договориться сторонники умеренной конституционной монархии, обоснованной Муравьевым в Петербурге, и радикальные республиканцы, обосновавшиеся на юге с Павлом Пестелем. В этот период Пестель был усилен не кем-нибудь, а самим Александром I. В конце 1820 года в гвардейском Семеновском полку вспыхнуло недовольство, быстро подавленное. Солдат били палками, ссылали в каторгу, офицеров переводили в другие полки. Так Сергей Муравьев-Апостол попал на юг и стал одним из самых радикальных деятелей декабристского юга.

В следующем, 21 году, на московском съезде "Союз Благоденствия" был формально распущен. Целью этого шага руководства организации было не только введение в заблуждение сыщиков правительства, но и попытка отделаться от радикалов, возглавляемых Пестелем. Последние не признавали решений московского съезда и высказались за продолжение функционирования "Союза". Так возникли два тайных общества, две партии: "Северное общество" с центром в Санкт-Петербурге и "Южное общество" декабристов, центром которого являлось Тульчин, а Павел Пестель играл роль его руководителя.

Наряду со своей конспиративной деятельностью Пестель продолжал свою успешно начатую в 1812 году военную карьеру. До 1821 года, когда он возглавил Вятский полк, Пестель оставался адъютантом графа Витгенштейна, командующего 2-ой армии. По старой русской традиции дела штаба армии по сути дела находились всецело в руках у гвардейского ротмистра Павла Пестеля, а не у престарелого главнокомандующего. Пользуясь этим своим преимуществом, Пестель вовлек в антиправительственный заговор многих штабных офицеров.

В начале 1821 года Пестеля отправляют в Бессарабию с целью сбора информации о греческом антитурецком восстании, поднятом князем Александром Ипсиланти, и для переговоров с господарем Молдавии. Тогда фактически решался вопрос помощи России греческому движению. Пестель несколько раз нелегально пересекал границу, лично встречался с лидером повстанцев и по итогам своей первой поездки составил отчет командованию. Этот документ позднее получил огласку и вызвал бурное негодование эллинофилов (среди которых был и Александр Пушкин). Дело в том, что в своем отчете Пестель довольно критично отозвался о деятельности и перспективах повстанцев, предположив, что выступление Ипсиланти - это результат деятельности тайного общества греческих карбонариев. Зная, что отчет попадет на стол Александру I, Пестель не мог не осознавать, что, упоминая о революционных заговорщиках, он ставит крест на помощи России восставшим грекам. Возможно, Пестель просто понял, что выступление Ипсиланти является не революцией, а романтической и плохо подготовленной авантюрой, ведь турки разбили греков менее чем за месяц. А к революции Павел Пестель относился серьезно, и, посвятив себя ей фанатично, учился и на чужих ошибках… Но, в любом случае, за свои слова Пестель заплатил дорогую цену: он знал -- в армии его считают "шпионом графа Аракчеева".

Несомненно, знакомство с греческими повстанцами обогатило опыт Пестеля-революционера. Опыт даже и чужих ошибок и неудач помогает более внимательно учитывать жизненные реалии, встающие на пути революционера. К сожалению, Пестель был именно "не профессиональным" революционером. И государственная служба не только обогащала его опытом, административным, военным и дипломатическим, она и отнимала массу сил, энергии и времени. Будь он свободней в своем времени и в своих поступках, движение декабристов могло бы иметь и другой путь развития. Несомненно, такая сильная личность как Пестель, который по натуре был тем типом революционера, который в XIX веке стал "типичным" и "нормальным" явлением в России, сильнее влияла бы на принятие решений, на выработки документов и проч.

Блестяще выполнив, с точки зрения правительства, это поручение, Пестель был произведен в полковники, и 15 (27) ноября 1822 года назначен командиром Вятского пехотного полка, дислоцированного на Украине в районе Белой Церкви. Это был совершенно запущенный полк и, чтобы наладить в нем дисциплину и образцовую службу, Пестелю понадобился год. Через год это был образцовый полк. Для этого пришлось существенно поработать с офицерскими кадрами. Пестель провел массу перестановок среди офицерского состава полка. Старых командиров заменил новыми, более компетентными офицерами, а всякий, несогласный с политикой полковника, немедленно переводился в другую часть или отправлялся в отставку. К 1823 году Павел Иванович располагал образцовым полком, которому отводилась важная роль в грядущем перевороте. По его замыслу именно Вятский полк должен был занять главную квартиру Второй армии и тем самым дать сигнал к восстанию. Александр I, делая смотр Вятского полка в сентябре 1823 году, остался крайне доволен работой полковника Пестеля. Он отозвался о состоянии полка так: "превосходно, точно гвардия", и пожаловал Пестелю 3.000 десятин земли.

Тем временем к 1822 году в Петербурге Никита Муравьев окончательно сформировал новую организацию -- "Северное общество". У Пестеля же с "Южным обществом" были большие проблемы чисто организационного характера. Эти проблемы возникли по той простой причине, что Пестель хотел добиться реальной организационной структуры. Северяне же занимались только теорией.

Казалось бы, "Южное общество" была полностью подконтрольна волевому Пестелю. Разветвленная иерархическая конспиративная организация. Руководство -- Директория под председательством самого Пестеля. Директории подчинялись три отделения или управы: Тульчинская, Васильсковская и Каменская. Все заговорщики тоже делились на три степени: братьев (новые члены), мужей (те, кто был посвящен в планы установления в России республики) и бояр (руководители общества).

Но на практике все выглядело более анархично. Строгая иерархия заговорщиков в жизни не действовала. Тульчинская управа прекратила функционировать с отъездом Пестеля в Вятский полк. Управа в Каменке превратилась в важный центр русской культуры, где собирались фрондирующие интеллектуалы, а Пушкин на бильярдном столе творил свои великие поэмы периода южной ссылки. Только Васильковская управа под руководством Сергея Муравьева-Апостола стала важным центром заговорщиков. Но и этот факт не был удачей Пестеля. Напротив, отношения Пестеля и Муравьева-Апостола постепенно обострялись, их единомыслие в стратегии и тактике не складывалось. Горячный анархизм Муравьева-Апостола напоминал Пестелю авантюризм греческого князя Ипсиланти, недавно разбитого турками. Муравьев-Апостол наивно преувеличивал роль личности в истории и полагал, что следует немедленно поднимать восстание, к которому неминуемо присоединятся другие воинские части, а подлые противники свободы и справедливости будут неспособны противостоять "железной воле нескольких людей". Тактические споры Пестеля и Муравьева-Апостола постепенно перерастали в личной конфликт, и Васильковская управа стала действовать самостоятельно от Южного общества. Политическая активность заговорщиков еле теплилась. Как возмущенно писал Пестель своим товарищам: "Вы все другим заняты, никогда времени не имеете говорить о делах". Это угнетало Пестеля, и своему другу Н. Тургеневу он писал, что на практике его организация "состоит не более чем из пяти-шести человек".

Тем не менее, объединение с "Северным обществом" даже такой рыхлой организации, каким было "Южное общество", являлось жизненной необходимостью для дальнейшего выживания обеих организаций. Пестель прекрасно это понимал. Было совершенно наглядно, что и "Северное общество" такое же "сырое", такое же зачаточное, что и "Южное". Поэтому обвинения северянами Пестеля в бонапартизме и диктаторских замашках были теоретическими домыслами: диктаторствовать было не над кем. Необходимо было объединяться и действовать сообща.

Пестель придавал особое значение слиянию декабристских организаций еще и по другой причине: он трезво оценивал традиционные особенности исторических русских реалий. Он понимал, что без переворота в столице никакой мятеж в провинции не будет иметь шансов на успех, сколько бы полков он ни приготовил для восстания, хоть всю армию. Необходимо было нейтрализовать гигантскую машину централизации власти, парализовать сам аппарат имперской администрации в самом его сердце - "военной столице", Петербурге.

Пестель с этой целью часто бывал в Петербурге и вел переговоры об объединении. Весной 1824 года он вновь прибыл в Петербург для переговоров об объединении двух обществ. Дискуссия декабристов сконцентрировалась вокруг двух принципиальных вопросов - тактики переворота и характера будущей конституции.

Северяне предлагали тайно распространить в народе "Конституцию" Никиты Муравьёва, а затем поднять в войсках мятеж и навязать новую форму правления царю. Проекты северян представляли собой кальку с реформ стран Восточной и Центральной Европы. В отличие от идей Никиты Муравьева, идеи Пестеля о централизованном, унитарном государстве с сильным крестьянством в наибольшей степени напоминали модель, созданную во Франции после Великой Французской Революции.

По мнению Пестеля, переворот должен был начаться с цареубийства, совершенного людьми "не из общества". Заговорщики должны были предстать в качестве "мстителей за императорскую фамилию", сформировать Временное правительство, наделённое Сенатом и Синодом неограниченной властью и в течение нескольких лет реформировать Россию. Вся полнота власти должна принадлежать Временному Верховному правлению, на плечи которого ложится осуществление основных постреволюционных реформ. Затем этот диктаторский режим должен был заменен республиканским образом правления с двухпалатным парламентом.

Северяне называли эти планы "варварскими" и "противными нравственности", а самого Пестеля обвиняли в диктаторстве. Но в конечном итоге восстание 14 декабря, начатое северянами, больше напоминало "варварский" план Пестеля, а не их собственные планы.

В ходе горячих споров Павел Иванович продемонстрировал большую гибкость. Уступая по многим стратегическим и тактическим вопросам, он добился главного: было принято решение об объединении Южного и Северного общества декабристов. Но буквально через несколько дней после решения об объединении обществ последовал раскол. Немалую роль в этом сыграли подозрения северян в отношение личности Пестеля. Кондратий Рылеев прямо обвинил лидера южан в бонапартистских амбициях. После бурной дискуссии на квартире Оболенского, заговорщики решили отложить объединение до 1826 года. Пестель вернулся на юг в глубоко угнетенном состоянии. Под градом обвинений в "предательстве греков" и в "личных видах", Пестель, по свидетельству друзей, задумался об уходе из политики и эмиграции за границу. Все дело его жизни рушилось.

Задуманный им конституционный проект "Русская правда", он начал писать в 1820 году. Существует три редакции этого документа, но ни одну из них не успел автор закончить. Его конституция держалась на идеологическом республиканском стержне. Крепостные крестьяне по "Русской Правде" должны были получить свободу с землей. Кроме этого Пестель предполагал создать фонд государственных земель, предлагаемой всем желающим для обработки. Эта мера по его мнению предотвратила бы пролетаризацию и пауперизацию крестьянства.

Но время, отпущенное первому русскому революционеру-практику, Павлу Пестелю, уже вышло. 25 ноября 1825 года капитан Аркадий Майборода, случайный в обществе человек, принятый самим Пестелем, и растративший деньги общества, подает командиру 3-го пехотного корпуса генерал-лейтенанту Роту донос на полковника Вятского полка Пестеля. Вот уж воистину "…он в Риме был бы Брут, в Афинах Периклес, а здесь он -- офицер гусарский". К тому времени власти уже располагают некоторой информацией об участии Пестеля в деятельности тайных обществ. 11 декабря в Тульчино для проведения следствия прибыл генерал-лейтенант Александр Чернышев. 13 декабря тяжелобольной Павел Пестель был вызван в Тульчин, где и был арестован. На следующий день было подавлено восстание на Сенатской площади.

3 января 1826 года закованный в кандалы Пестель был доставлен в Петербург и заключен в Алексеевский равелин. Власти уже знали об его роли в заговоре, как Пестель "по пальцам" считал намеченных для ликвидации членов царской фамилии. Но и перед следственной комиссией Пестель остался самим собой. Он вел себя не как преступник против царя и отечества, а как политический деятель, защищающий свое дело. Николай I не оценил величия души русского Дон-Кихота. Он видел только одно: "Пестель был злодей во всей силе слова, без малейшей тени раскаяния..."

Условия содержания Пестеля были крайне суровы, без малейших послаблений, как это было у других декабристов. Впоследствии даже возникла легенда о том, что к Пестелю, единственному среди подследственных, применялась пытка.

30 июня 1826 года Павел Пестель вместе с другими четырьмя заговорщиками был приговорён Верховным Уголовным судом к четвертованию. Через 11 дней эта средневековая казнь была заменена повешением. 13 июля Павел Пестель был казнен на кронверке Петропавловской крепости.

Л. Дашкова

Н. А. Соколова. Военные страницы биографии П. И. Пестеля.//14 декабря 1825 года: источники, исследования, историография, библиография. Вып. 2. СПб; Кишинев: Нестор, 2000. С. 78 - 125.

Н. А. Соколова.

Военные страницы биографии П.И. Пестеля
(по материалам семейной переписки).

Несмотря на обилие работ, посвященных истории декабризма, биографический аспект исследования движения до недавнего времени в отечественной историографии был представлен слабее, нежели изучение программных документов или революционных выступлений декабристов (Дружинин 1985:3-304; Бродская 1991; Зильберштейн 1977; Щеголев 1990; Эйдельман 1970 и др.). Вместе с тем, в современной исторической науке явно прослеживается возрождение интереса к жанру исторического портрета, к изучению исторических деятелей в историко-культурном контексте эпохи. Так, например, фигура лидера Южного общества Павла Ивановича Пестеля многократно привлекала внимание исследователей. Его жизни и деятельности посвящено не менее 100 научных работ (см. например Заболоцкий-Десятовский 1982; Нечкина 1955; Нечкина 1935; Павлов-Сильванский 1906; Павлов-Сильванский 1909; Пантин-Плимак-Хорос 1986; Парсамов 1989; Порох 1956; Семенова 1982; Семенова 1975; Семевский 1909; Сыроечковский 1969; Экштут 1994) и 30-ти публикаций (см. например Абалихин 1978; Пестель 1875; Пестель 1922; Пестель 1925; Пестель 1926; Пестель 1927; Пестель 1958), не считая публицистических и художественных произведений, в которых высказаны довольно противоречивые оценки идей декабриста. Вместе с тем, его научной биографии до сих пор не существует.

Ценным источником о жизни и деятельности П.И.Пестеля является семейная переписка. Информативность этого источника трудно переоценить. Кроме сведений по истории семьи Пестелей и биографий ее членов, он содержит информацию о службе, новостях внешней и внутренней политики, культурной жизни, о религиозных и общественно-политических взглядах членов семьи, о быте, круге знакомств и связях, а также позволяет осветить малоизвестные и малоизученные страницы биографии самого П.И.Пестеля. Однако несмотря на то, что этот комплекс давно известен исследователям, изучен он недостаточно. В работе Круглого (Круглый 1926) процитировано 56 и упомянуто пять писем из 330, в книге Медведской (Медведская 1967) процитировано еще три письма, не использованных Круглым, и два упомянуто. Ни одно из писем не было опубликовано полностью. Таким образом, исследователи только подошли к осмыслению этого сложного источника.

Предлагаемая вашему вниманию публикация 14 писем из эпистолярного наследия семьи Пестелей, которые впервые вводятся в научный оборот (за исключением трех отмеченных в тексте отрывков, частично опубликованных Круглым) охватывают период 1812-1814 годов, когда будущий декабрист участвовал в Отечественной войне 1812 года и заграничных походах.

Письма родителей декабристу П.И.Пестелю охватывают период с 1801 по 1825 годы (последнее письмо датировано 7 октября 1825 года). Письма Ивана Борисовича за 1812-1825 г.г. сохранились практически полностью (переписка велась регулярно раз в две недели с каждой почтой), письма Елизаветы Ивановны в основном за 1823-1825 год. Всего сохранилось примерно 330 писем ( включая несколько отрывков) на французском и немецком языках. Все эти письма были отправлены П. И. Пестелю и тщательно им хранились (кроме того, он сохранял и письма, адресованные братьям Борису и Владимиру). При аресте декабриста письма были конфискованы и сохранились в фонде Следственного Комитета по делу декабристов (ГА РФ. Ф. 48). Ответные письма декабриста, долгое время хранившиеся в частных руках в Смоленске, погибли во время Великой Отечественной войны.

Выбор данного комплекса источников для публикации обусловлен тем, что документы материалы составляют единое тематическое целое, освещая определенный этап биографии П.И.Пестеля. Будущий декабрист, выпущенный из Пажеского корпуса 14 декабря 1811 года прапорщиком в лейб-гвардии Литовский полк, отбыл в действующую армию 11 апреля 1812 года в главную квартиру в Вильно (Пестель 1927: 7). Этот полк был самым молодым в гвардии, в 1811 году только начал формироваться, поэтому туда поступили все его однокашники - Николай Пущин, В. Ушаков, сын преподавателя корпуса К. Оде де Сион, М. Лукашевич, М. Окунев, П. Беклешов, Э. Адлерберг. Вместе с полком все они приняли участие в Бородинской битве, где приняли боевое крещение, прикрывая левый фланг русской армии на одной из наиболее опасных позиций на берегу Семеновского ручья. В этом сражении Пущин, Ушаков и "под самый уже вечер" П.И. Пестель были ранены (Пестель 1927: 92). Вместе с другими ранеными Павел Иванович получил в награду золотую шпагу с надписью "За храбрость". С этим довольно тяжелым ранением связан тревожный период в жизни семьи, когда родители не знали точно, жив ли старший сын и по нескольку раз переходили от надежды к отчаянию. В поисках Павла Ивановича приняли активное участие граф Аракчеев, ставший в этот период особенно близким для семьи человеком, а также императрица Елизавета Алексеевна. Наконец 26 сентября 1812 года они получили известие от служащего на почте Л.Я.Яковлева о том, что он видел Павла Ивановича в Москве. С ноября 1812 по май 1813 Павел Иванович находился в Петербурге на лечении, после чего вернулся в действующую армию как адъютант генерала Витгенштейна. В период перемирия летом 1813 года Павел Иванович выполнял обязанности курьера между русским и австрийским императором. В мемуарах Н.В. Басаргина приводится легенда о том, что австрийский император поздравил русского императора с таким замечательным чиновником штаба (Басаргин 1988 : 53). Однако в действительности, возможно в этот период он чем-то вызвал неудовольствие Александра I, следствием которого явилась предубеждение против него императора, служившее препятствием военной карьере Павла Ивановича. В переписке упоминаются почти все сражения, в которых он принимал участие: Кульм, Дрезден, Лейпциг, Бар-сюр-Об, Троа и др. Особое значение для семьи имела битва при Лейпциге - они снова 1,5 месяца не получали от него писем. Между тем стали распространяться слухи о его ранении и о том, что он пропал без вести. Истинная причина долгого молчания не установлена, известно только, что Павел Иванович объяснял невозможность писать тем, что все время находится на марше (хотя другие адъютанты Витгенштейна к тому времени уже давно написали родным). На следствии по делу декабристов он сообщил, что именно при взятии Лейпцига он "видя часто жестокие раны и страдания тех, которые неминуемо должны были умереть, особенно неприятелей, лежащих на месте сражения", он приобрел яд (Пестель 1927: 193). Из переписки очевидно, что служба адъютанта, награды и успехи давались ему дорогой ценой, так как рана, полученная при Бородине, оставалась открытой до 1815 года, несколько раз лишая его возможности ходить (ГА РФ. Ф. 48. Оп. 1. Д. 477. Ч. 1. Пап. 2. Л. 48 об.). Во время заграничных походов Павел Иванович несколько раз встречался с людьми, сыгравшими трагическую роль в его судьбе: во время Лейпцигской битвы с П. В. Кутузовым, будущим членом Следственного комитета по делу декабристов и распорядителем казни, в начале 1814 года - с великим князем Николаем Павловичем, будущим императором Николаем I. (ГА РФ. Ф. 48. Оп. 1. Д. 477. Ч. 1. Пап. 2. Л. 37, 51).

Эпоха наполеоновских войн оказала огромное влияние на формирование мировоззрения декабристов, о чем свидетельствуют мемуары участников движения. Не избежал этого влияния и П. И. Пестель, упоминавший на следствии в ответах на вопросы о воспитании о "возвращении Бурбонского дома на французский престол" (Пестель 1927: 90). Однако, о степени этого влияния мы можем судить преимущественно по косвенным источникам - письмам его родителей, которые в ряде случаев находят подтверждение в материалах следственного дела. В показаниях 1-6 апреля 1826 и в уже упомянутых ответах на вопросы о воспитании Павел Иванович упоминает о двух событиях войны, которые потрясли его настолько, что он не мог не вспомнить о них, подводя итоги собственной жизни - о битвах при Бородине и Лейпциге (Пестель 1927: 92, 193). Эти свидетельства поражают остротой переживания, словно со времени событий не прошло 13-ти лет - так сильно ощущение шока от обрушившейся на 19-тилетнего юношу картины горя, страданий, беспомощности и неразберихи. Это резкое изменение настроения будущего декабриста - от патриотического воодушевления и желания отличиться во что бы то ни стало до уныния и душевного упадка в оставляемой русскими войсками Москве - прослеживается и в семейной переписке. Отзвук личного опыта звучит и в строках "Записки о государственном правлении", посвященных устройству врачебной части: "Из больниц не должны быть больные быть перевозимы в другие больницы, ибо перевоз больного есть почти всегда проговор к смерти" (Пестель 1958: 256). Увиденное во время Лепцигского сражения вызвало у него даже мысли о самоубийстве. Возможно, что военные впечатления наряду с учтенным опытом Французской революции послужили причиной того, что в разрабатываемых им планах вооруженного выступления П. И. Пестель всегда выступал последовательным сторонником военного переворота в столице для предотвращения возможного массового кровопролития. С другой стороны, участие П. И. Пестеля в русско-австрийских переговорах летом 1813 года в качестве курьера двух императоров, несомненно, расширило его представления о рычагах европейской политики. Наконец, фигура французского императора не могла не оказать на него влияния (как, впрочем, и на большинство декабристов - участников наполеоновских войн). Опыт Великой французской революции, личный пример Наполеона вселял в них веру в безграничные возможности человека. Неоднократно указывалось, что участие в наполеоновских войнах дало возможности декабристам почувствовать себя творцами истории, пример Наполеона, его головокружительный взлет свидетельствовал, что человеку по силам изменить государственное устройство к лучшему, в соответствии со своими представлениями, более того, в таком случае человек должен сделать это, какое бы положение в обществе он ни занимал. Именно эти возможности, открывающиеся перед людьми в периоды революций, больших исторических потрясений, имел в виду Пестель в разговоре с К. Ф. Рылеевым о Наполеоне: "Если уж иметь над собой деспота, то иметь Наполеона. Как он возвысил Францию! Сколько создал новых фортун! Он отличал не знатность, а дарования! Если бы кто и воспользовался нашим переворотом, ему должно быть вторым Наполеоном, и в таком случае мы все останемся не в проигрыше!" (Рылеев 1925: 187).

Корреспондентами будущего декабриста были его родители - Иван Борисович и Елизавета Ивановна Пестели. Отец декабриста Иван Борисович Пестель (1765-1843) вступил в службу 16 лет, не получив, по-видимому, никакого образования, кроме домашнего. С 1789 г. он занимал должность московского почт-директора, с 1799 г - петербургский почт-директор, с 1806 г - генерал-губернатор Сибири, тайный советник, сенатор и член Государственного Совета, заседал в комитете по винным откупам, в Сибирском комитете. При Павле I он попал в опалу, однако, в первые годы царствования Александра I пользовался немалым расположением нового императора. Александр неоднократно удовлетворял прошения Ивана Борисовича об отсрочке долговых выплат. Однако, карьера его кончилась плохо. В 1819 г. была создана Сенатская комиссия по расследованию его управления Сибирью, поручившая ревизию Сибирских губерний М. М. Сперанскому, в результате этой ревизии в 1821 г. Иван Борисович был отставлен от всех постов, среди современников получил широкую известность как "сибирский сатрап". Вместе с тем исследователями высказывается мнение, что недостатки в управлении Сибирью были вызваны не столько злоупотреблениями и деспотизмом генерал-губренатора, сколько всегда существовавшей конфронтацией между местной верхушкой купечества и назначенными из Петербурга чиновниками, а также противоречиями между ведомственными органами управления, генерал-губернатором и выборными органами самоуправления (Ремнев 1997:145). После отставки Иван Борисович вместе с женой и дочерью вынужден был удалиться в разоренное войной смоленское имение жены с 40 тысячами рублей долга, который выплачивал до самой смерти (Пестель 1875:415-423). В 1792 г. Иван Борисович женился на своей двоюродной сестре Елизавете Ивановне Крок (1766-1836), о которой следует сказать несколько слов. А. О. Круглый пишет о ней как о жертве своего деспота-мужа. Однако, переписка являет нам совершенный и органичный семейный союз, в котором Елизавета Ивановна, женщина, наделенная сильной волей и характером, скорее наоборот была поддержкой и опорой мужу, была блестяще образованна, одарена многочисленными талантами. В отличие от Ивана Борисовича, в переписке с сыном руководствовавшегося, в основном, здравым смыслом, Елизавета Ивановна на равных спорит с ним об исторических, философских, религиозных сочинениях европейских мыслителей, рассуждает о живописи и музыке. Современники вспоминали о ней как о прекрасной музыкантше и художнице (Ремизов 1925: 6). Кроме того, она следила за образованием и воспитанием сыновей, вела хозяйство и финансовые дела семьи, когда здоровье Ивана Борисовича пошатнулось.

В письмах Ивана Борисовича и Елизаветы Ивановны Пестелей к сыну затрагиваются такие вопросы, как слухи, распространявшиеся среди петербургского дворянства (прежде всего верхушки чиновничества) о причинах войны, личности французского императора, о перемещениях в руководстве армии и генералитете, борьбе группировок в военных кругах, настроениях петербургского общества, его реакции на сообщения о ходе военных действий (естественно, с оглядкой на цензуру), "патриотическом угаре" начала войны и отрезвлении, отзывы о внешней политике Александра I и его роли в руководстве армией, о полководцах и отличившихся офицерах, об особенностях быта и культурной жизни столицы военного периода. В письмах самого Ивана Борисовича Наполеон упоминается исключительно как "чудовище" и "враг рода человеческого". Вот, например, письмо от 10 июня 1812 года: " известие о мире с турками доставило всем здесь большое удовольствие, это означает, что все силы смогут объединиться против врага рода человеческого. Да благословит Господь все предприятия нашего превосходного Государя и ведет наши войска!!!" (ГА РФ. Ф. 48 Оп. 1. Д. 477. Ч. 1. Папка 1. Л. 69 об.) Или письмо от 14 июля 1812 года: "Это он [Всевышний - Н.С.] поддержит нашего превосходного государя и вернет отдых и покой своей стране, покарав причину несчастий и бич рода человеческого" (Там же. Л 73 об.). Следует отметить, что с начала XVIII века Пестели были потомственными почт-директорами, поэтому патриотический пыл объясняется отчасти боязнью перлюстрации писем. Помимо осторожности, близость Ивана Борисовича ко двору является причиной того, что его письма отражают изменения официальной точки зрения на события. Иногда это принимает комический оборот. Так, в письме от 24 апреля 1812 года он говорит: "Надеемся, что не будет войны. Да будет так угодно Богу. Я до крайности миролюбив и не люблю, когда проливают человеческую кровь. (Там же. Л. 59 об.). Но уже в письме от 14 июля 1812 года: "Все что мы знаем о нашем положении в общем (а это не так много, так как плохие новости тщательно скрываются) - это действительно беспокоит, но несколько не приводит в отчаяние. У нашей страны есть силы, и чем больше враг отдаляется от границ, тем труднее будет его отступление. Одна хорошая битва - вот средство его окружить и он может найти свой конец в нашей стране, как наше его Карл XII" (Там же. Л. 73 об). Осенью 1812 года настроение Ивана Борисовича снова меняется - его письма полны резких отзывов о неразберихе и безначалии, в которых проводилась эвакуация Москвы. Прежний ура-патриотический тон возвращается в письма лишь в 1813 году. Таким образом, с одной стороны, Иван Борисович выражал трактовку событий, исходившую от придворных кругов, с другой стороны, семья была охвачена настроениями, широко распространенными в обществе в целом, не избежала горя и сомнений, а послебородинский период был связан с паникой и неуверенностью в развитии событий. Вместе с тем Пестели, как большинство представителей дворянства, стремились использовать борьбу партий в армии о возможности, предоставляемые войной, для продвижения по службе сыновей.

Предлагаемая вашему вниманию часть семейной переписки позволяет по-новому осветить как событийную сторону биографии П. И. Пестеля, так и истоки его политических взглядов.

Из 42 писем Пестелей периода наполеоновских войн для публикации отобрано 14, ранее не публиковавшихся. ТТексты писем даются без сокращений, перевод выполнен С.В. Зоновой. Отдельные фразы на немецком и русском языках оговариваются в текстологических примечаниях. Примечания по тексту помещены после каждого письма, комментарии по содержанию - в конце публикации. В тексте сохранены авторские подчеркивания и раскрываются сокращения. Предполагаемые варианты прочтения неразборчиво написанных слов приведены в квадратных скобках. Публикация отдельных фрагментов писем оговорена в конце публикации.

* * *

№ 1

Е.И.Пестель - П.И.Пестелю.
С[анкт]-Петерб[ург], 12 апреля 1812 года.
ГА РФ. Ф. 48. Оп.1. Д. 477. Ч. 1. Папка 1. Л. 56 об.

Хотя не прошло и суток с тех пор, как мы расстались, дорогой Поль, нужно, чтобы я воспользовалась этой возможностью, чтобы благословить вас еще раз и сказать вам, как многого стоит материнскому сердце разлука с возлюбленным сыном!

Да хранит вас Господь! - Боюсь, как бы не забыли какие-нибудь ваши вещи; уже забыли взять вашу чайную ложечку, 5 рублей, etc. Ради Бога, следите, чтобы у вас во всем был порядок и экономия. Следуйте в общем все советам вашего достойного и благородного отца.

Ваши братья здоровы, но не знают, что можно вам писать. Только Александр 1 нежно вас обнимает. Софи 1 очень ласкова со мной сегодня, как будто она хочет меня развлечь и утешить. - Ах! Да, я так нуждаюсь в утешении! - Мой почерк вам подтвердит, что я пишу с трудом; моя правая рука сегодня онемела и отяжелела как нога. Хорошая погода поможет мне оправиться, особенно, если я получу хорошие известия о вас.

Прощайте, дорогой и милый мой друг. Обнимаю вас и благословляю как самая нежная мать.

№ 2

И.Б.Пестель - П.И.Пестелю.
С[анкт]-Петерб[ург], 21 июня 1812.
ГА РФ. Ф. 48. Оп.1. Д. 477. Ч. 1. Папка 1. Л. 71

Я пишу вам сегодня, дорогой Поль, поскольку боюсь, что наши письма дойдут до вас с большими трудностями, если положение еще более запутается. Согласно всем слухам и официальным сообщениям, которые мы имеем, кажется что нужно каждую минуту ожидать кровавого дела. Нынешняя война интересует меня вдвойне, и по причинам самым чувствительным. Во-первых, как пламенного патриота, и затем как отца. И тот, и другой исполняют священный долг в моем сердце. Каждое утро и каждый день я молю Бога за вас, мой милый друг. Я молю Его, чтобы Он даровал вам возможность отличиться и проявить ваш патриотический пыл. С [690](*) почти 200 лет у нашей семьи нет другого отечества, кроме России 3. Ваш дедушка родился в России 4. Он был воспитан на казенный счет в кадетском корпусе. Я же не только родился русским, но и не покидал никогда пределов моей родины. Пусть Всевышний направит вас и даст вам возможность развить ваш разум и вашу способность мыслить, и я спокоен за все остальное, ибо отныне я уверен, что вы отличитесь. ( л.71об.) Ваша мать чувствует себя лучше и, возможно, полностью поправилась бы, если бы она могла быть более спокойной. Я убежден, что она была бы в отчаянии, если бы вы не были на войне, т[о] е[сть] там, куда призывает вас ваш долг; но с другой стороны, она предпочла бы, чтобы ваша жизнь не была бы в опасности. Это вполне естественно.

Что касается меня, мой милый друг, я думаю так же, как и дорогая маменька, но я убежден в душе, что наш Спаситель хранит вас, и что он вас направит и даст нам счастье вновь свидеться с вами и обнять вас как юного героя, который смог использовать все возможности, чтобы отличиться. - Не нужно их искать, но если они представятся, воспользуйтесь ими с честью и отвагой. - Я вновь благословляю вас, дорогой Поль и советую вам начинать все ваши дела с молитв нашему Спасителю Иисусу Христу. - Он направит вас ко всему, что может быть вам полезно и благотворно.

Я видел в "приказы"(**), что были камер-пажи, (л. 72) повышенные в звании, выпущенные на год раньше вас как прапорщики, не будучи достаточно образованными, чтобы получить чин выше 5. Глазенап 6, например, один из самых невежественных в корпусе. - Пусть это не приводит вас в уныние, мой друг, как только они стали вам равны по чину, это не могло быть по-другому (***).

Что же скажут, если вы превзойдете их, не по старшинству, но по заслугам? С Божьей помощью, я надеюсь, что так и случится.

Если вам нужны деньги, попросите у вашего Полковника 7) одолжить вам их за мой счет. Я выплачу здесь тому, кого ему будет угодно мне указать. Я уже писал ему об этом. Я чувствую себя достаточно хорошо, так же как ваши братья 8 и Софи. Все нежно вас обнимают. Я совершенно убежден, что ваши братья вас искренне любят. Я видел тому неопровержимые доказательства. Вот письмо от Рехмана 9. Напишите ему, милый друг, если сможете. Он очень интересуется всем, что вас касается. Кати Д. 10 передает вам тысячу приветов, она вас любит всем сердцем. Ваш дядя Федор Ив[анович] 11), так же как и Никол[ай] Борис[ович]12 передают вам свои наилучшие пожелания. Этот последний, несмотря на свой эгоизм, с интересом о вас справляется.

Маменька вас обнимает и благословляет, так же как и я, мой милый друг и дорогое дитя. Я чувствую, как никогда, как я вас люблю. Старайтесь, мой милый друг, доставить удовлетворение вашим родителям, и я уверен, что вы исполните свой долг как человек чести и добрый христианин и, без сомнения, тогда вы будете выдающейся личностью во всех отношениях(****).

Прощайте, мой дорогой, я благословляю вас от всей души.

П. (*****)

Е.И.Пестель - П.И.Пестелю.(******)

Я только что прибыла из деревни, и как раз во время, чтобы добавить самой, что я люблю вас и благословляю всем сердцем, и что с тех пор как объявлена война, не проходит ни минуты, чтобы я не думала о вас, дорогой и милый друг, и чтобы я не молила Бога хранить вас, чтобы я имела счастье обнять вас по вашем возвращении, ничем не омраченным. Да будет так!

------------------

* В тексте последняя цифра зачеркнута автором.

** Слово "приказы" написано по-русски.

*** Так в тексте.

**** В тексте игра слов: un sujet distriguй - отличившийся подчиненный.

***** Подпись И.Б.Пестеля в виде латинской буквы "Р."

****** Приписка Е.И.Пестель к письму И.Б. Пестеля от 21 июня 1812 года.

№ 3

И.Б.Пестель - П.И.Пестелю.
С[анкт]-Петерб[ург]. 28 августа 1812.
ГА РФ. Ф. 48. Оп.1. Д. 477. Ч. 1. Папка 1. Л. 80.

Ваше письмо, мой дорогой Поль, доставило мне огромное удовольствие. Оно несет отпечаток вашего характера и вашего образа мыслей, и я благодарю Всевышнего за то, что Он дал вам то и другое такими, какими вы их проявляете в вашем письме от 13-го сего месяца. Я получил его в тот же день, когда я вам писал мой № 19-й(*), к которому я присоединил № 20-й от вашей матери. Я не вхожу ни в какие подробности относительно того, как вы воевали до настоящего момента, но я могу лишь сказать вам, что все и даже самые ревностные патриоты рады тому, что командование армиями было поручено кн. Кутузову. Даст Бог, чтобы мнение общественности оправдалось!!! От его мер зависит теперь счастье нашего отечества. Никогда враг не раздавит нас, как он это сделал во всех других странах, но он может заставить страдать местности и обитателей там, где он будет находится.

Я обращаю за вас, мой дорогой друг, молитвы самые усердные ко Всевышнему. Быть может, он исполнит мои молитвы, и тогда, дорогое дитя, (л.80 об.) счастье наше будет полным.

То, что вы пишете мне о деньгах, которые вы не полагаете доставить себе так легко, как я надеялся, у г[осподи]на Удома13 нисколько не является для меня неожиданностью. Когда он смог не ответить на одно письмо маменьки и на два моих, кажется вполне возможным, что он не проявляет чрезвычайно большой поспешности оказать мне услугу. Я совершенно с вами согласен, мой друг, что не следует без крайней необходимости обязывать его оказать нам услугу. Но если положение будет затруднительным, то я не сомневаюсь ни секунды, что он предоставит вам всю помощь, на какую он будет способен, и вы совершите ошибку, не обратившись к нему как к вашему начальнику, тем более что он хорошо к вам относится, и что он проявлял при всяком случае свое хорошее мнение на ваш счет, которое необходимо постараться сохранить насколько это возможно. В целом же, друг мой, сделайте своим постоянным принципом старание (л.81) завести себе так много друзей, как вы сможете. Тех же, которые, как вам покажется, не отдают вам должного в своем мнении, постарайтесь их вывести из заблуждения. Ах! Как приятно приблизить вновь к себе кого-то, кто отдалился от вас вследствие невыгодного мнения, которое ему о вас высказали. Заставьте ваших врагов кротостью вашего обращения с ними отдать вам должное. Жизнь вдвойне приятна, когда мы полагаем себя любимыми теми, кто нас окружает и с которыми мы в особенности связаны служебными отношениями. Я говорю вас это, руководствуясь опытом, мой дорогой Поль, так как я могу упрекнуть себя в том, что недостаточно часто следовал этому принципу. И таким образом я весьма часто был так мучительно наказан! Учитесь, друг мой, на моем ущербе,(**) тогда я снесу его с большим смирением, имея возможность сказать себе, что он был полезен тому, что я так нежно люблю.

Я очень рад, что ваш капитан такой благородный человек, и что вы завязали с ним отношения14. Если у вас возникнет нужда в деньгах, и он сможет вам их одолжить, (л.81 об.) займите у него, но сообщите мне сразу же, сколько вы заняли, чтобы я сразу же вам их прислал. Мне даже больше нравится, чтобы вы были обязаны вашему другу, чем вашему начальнику. Я пришлю вам тулуп(***), так как я только что узнал, что вы оставили здесь ваш. Я его уже заказал, и через пять или шесть дней я надеюсь вам его отправить. Я выбрал его таким образом, чтобы в случае необходимости он мог вас служить шубой в походе. Мех теплый и легкий в то же время.

Вот, мой друг, письма, которые я вам поручаю. Если Рихтер15 и Германн16 захотят передать вам свои письма, возьмите их и перешлите мне в вашем пакете, который вы адресуете мне в конверте для гр[афа] Аракчеева17.

На днях я видел кое-кого, кто хорошо знает двух братьев Пущиных18, один из которых находится в вашем полку, а другой только что вышел (л.82) из корпуса, чтобы поступить в ваш полк. Первого в особенности превозносят до небес.

Выпуск из Пажеского корпуса уже произошел, как говорят, но еще не опубликован. Все камер-пажи выпускаются как прапорщики гвардии, а все пажи как прапорщики армии, как говорят. Если это верно, то будет смысл остаться в корпусе камер-пажом, и Воло19 должен мне быть очень признателен, что я его не выпустил как пажа. Он в настоящий момент занимается своей экипировкой, которая мне будет стоить по меньшей мере еще 600 руб.!!! Маменька только что вернулась из деревни и просит меня сказать вам, что она нашла с помощью мад[ам] Рихтер способ вам написать через адъютанта ген[ерала] Бенигсена, [Андриневича] (****)20. Прощайте, мой милый друг, я вас обнимаю от всего сердца и так же благословляю.

----------------------------

* Письма, видимо, номеровались на конвертах, и восстановить нумерацию не представляется возможным.

** Отрывок от слов "И таким образом..." до слова "ущербе" написан в стихах: "Aussi, J'en ai ete bien souvent perue tres peniblement. Deveny sage, mon ami, par mon dommage..."

*** В тексте "Tulupp".

**** В тексте фамилия написана неразборчиво.

№4

Е.И.Пестель - П.И.Пестелю.
С[анкт-]Петербург. 8 сентября 1812.
ГА РФ. Ф. 48. Оп.1. Д. 477. Ч. 1. Папка 1. Л. 87.

Слава Богу! Мой милый друг, мы, по крайней мере, теперь избавились от смертельной тревоги! Брат гр[афа] Аракчеева21 сообщил папеньке, что вы были убиты или тяжело ранены. Я не знала этой ужасной новости, но я хорошо видела по лицу и по влажным глазам вашего отца, что он знал больше, чем говорил мне. Вчера утром он приходит ко мне весь запыхавшийся и сияющий от радости, и показывает мне записку, которую он только что получил от гр[афа] Ар[акчеева], где он удостоверял, что вас не было ни в списке убитых, ни даже в списке раненых, и, очевидно, его брат ошибся. Мы возблагодарили Всевышнего, прося его хранить вас и мы сердечно поблагодарили гр[афа] Ар[акчеева], чья (л.87 об.) дружба с папенькой ненарушима ни при каких обстоятельствах. Тем не менее, так как с 26-го22 могло произойти много всего, наша тревога не может полностью исчезнуть. Если вы ранены, обратитесь заблаговременно к гр. Ростопчину23) и к гражданскому губернатору24. Я также просила г-на Удома через Пет[ра] М[атвеевича] (который уехал вчера в Москву с гр. Комаровским)25 справиться о вас в доме вашего покойного дедушки (который принадлежит теперь всей семье). Вероятно или, скорее, наверняка именно туда вас бы перенесли, по крайней мере, вы можете об этом попросить. Вы нашли бы там Прохор Федасеич с его женой Арина Ильинична(*), которые хорошо бы о вас заботились. Вы могли бы смело обратиться к Удому, если вам понадобится что-либо, и вы могли бы также оказать услугу какому-нибудь товарищу по несчастью, у которого нет в Москве ни дома, ни родных. Я пишу вам все это, мой милый друг, из предосторожности, и чтобы напомнить вам о тех средствах, к которым вы можете прибегнуть в Москве, если, по несчастью, вас туда доставили; но я надеюсь еще, что эти предосторожности окажутся бесполезными, и что, по крайней мере, ваша жизнь будет нам сохранена, даже если вы ранены. - Каждый день мы узнаем об очередной смерти! Сколько семей в горе и в слезах! Если бы она, по меньшей мере, могла спасти отечество и государя и уничтожить бич всего человечества!

Тысяча приветов от всех наших. Все с огромным интересом о вас справляются; даже Николай26 беспокоится и молит Бога за вас. Борис и Александр вам напишут, я думаю. Воло очень занят: он усердно готовится к экзамену, который уже начался и который закончится через несколько дней. Гог[ель]27 продолжает придираться к нему и несправедливо снижать баллы. Бог с ним (**) (л.88 об.).

Сегодня утром, когда все собрались у меня на завтрак, Софи спросила о вас: - "Где большой Паша? Братец Паша? Далеко?" [...](***)

Она часто говорит о вас. Она становится действительно забавной. То она просит свою бонну взять ее на руки; та ей говорит, что у нее болит голова; тогда Софи принимается щупать ей шею, щеки, руки и пульс и говорит ей: "Ни няня ни; нету жару, ни"(****).

Она заметно окрепла в деревне. Лишь бы восьмимесячная зима не испортила все благотворное действие той недолгой хорошей погоды, которой мы наслаждались во время нашего короткого лета. Вся прислуга в доме, мужчины и женщины, справляются о вас и очень к вам привязаны.

Мы все чувствуем себя хорошо. Я еще нигде не побывала, во-первых, поскольку мое сердце слишком неспокойно, чтобы думать о светской жизни, и, кроме того, потому что я занята устройством (л.89) нашего нового дома28. Мне там гораздо лучше, чем в прежнем, как по видимости, так и по существу. Он более (*****), более чистый, более просторный. У Софи там есть отдельная комната с одной единственной дверью и без соседних комнат, но тем не менее, близко от меня, чтобы услышать ее даже в постели, если она будет кричать ночью. У каждой женщины по меньшей мере есть уголок, чтобы поставить туда кровать, комод и стол, и чтобы там одеваться, не будучи видимыми. Другая прислуга будет расположена не хуже чем раньше, и даже более сухо. Папенька будет устроен лучше и более просторно, и Александр получит кроме уголка для своих вещей большую комнату с одной дверью, пот[ому] что другая, которая ведет в папенькины апартаменты будет заколочена. Так что мы все хорошо устроимся, лишь бы (л.89 об.) вы не причинили нам горе, дорогой Поль. Вы не можете себе представить, что это такое - тревожиться за свое дитя! - Папенька, которого так напугали по поводу вас, дрожал всем телом до такой степени, что с трудом держался на ногах, он провел две ночи без сна, он почти не ел, его глаза каждую минуту наполнялись слезами; и я тоже отнюдь не была в хорошем состоянии. Я не знаю, что станет со мной, если мы будем иметь несчастье вас... Я не хочу даже и думать об этом. Я предпочитаю думать, что вы вернетесь к нам целым и невредимым, может быть, немного раненым, но тем не менее в хорошем состоянии, и исполнившим свой долг как и все - даже И. (******)29 ждет этого от вас. О Боже! Какая радость будет снова вас увидеть, сжать вас в объятиях, засыпать вас вопросами, вас ласкать и лелеять. Сможем ли мы, чтобы насладиться этим счастьем, быть спокойными за судьбу нашей родины и увидеть ее совершенно избавленной от опасности, в которой она находится. Говорят, что ни одна битва не сравнится с битвой 26-го числа, и что сражения при Прейсиш-Эйлау30, Ваграме31 и др[угие] были детскими играми по сравнению с этой, и что мужество, неистовство и ярость войск были беспримерны. Вся нация испытывает к врагу ненависть и бешеную ярость, подобно испанцам, если так продолжится, это будет уже не война армий, но война народная, как в Испании! Все кричат о мести и уничтожении, все предпочитают смерть миру с этим жестоким человеком, все согласны скорее сжечь все, чем владеют, чем оставить что-либо врагу.

Каков же будет конец этих неисчислимых бедствий!!! (л.90 об.)

Прощайте, мой милый друг, мой дорогой Поль. Больше, чем когда бы то ни было, мы молим Бога за вас. Сильнее, чем когда-либо, я прижимаю вас к сердцу и благословляю вас с невыразимой нежностью.

Е[лизавета] де П[естель].(*******)

----------------------------

* Имена написаны по-русски.

** "Бог с ним" написано по-русски.

*** Одно слово неразборчиво. Слова Софи приведены по-русски.

**** Слова Софи приведены по-русски.

***** Одно слово неразборчиво.

****** В тексте "l'E" - возможно, имеется в виду императрица или император.

******* Подпись Е.И. Пестель в тексте "E. de P."

№ 5

И.Б.Пестель - П.И.Пестелю.
С[анкт-]Петерб[ург], 26 сентября 1812.
ГА РФ. Ф. 48. Оп.1. Д. 477. Ч. 1. Папка 1. Л. 94.

Я посылаю вам здесь прилагаемые два из моих писем, которые я отправил, чтобы они до вас дошли, но несчастные события, случившиеся с Москвой, помешали тому, чтобы они были вам вручены. Мне их вернули, и я посылаю их вам, мой милый друг, чтобы вы хорошо убедились, что мы думаем о вас, - что я сделал все, что мог, чтобы послать вас не только известия о нас, но и всю помощь, какую я мог вам оказать. - Я еще не знаю, где находится тысяча рублей, которую я вам послал через московского губернатора Обрезкова(*). Слава Богу, я смог раздобыть денег на днях, и я спешу послать их вам через доставщика этого письма - Константин Афанасьевич Случевский, коллежский асессор и кавалер (**)32. Он прикреплен к моей канцелярии, и я рекомендую его вам как очень славного и любезного человека, который будет заботиться о вас, судя по его привязанности ко мне, я убежден, что он примет в вас самое горячее участие, и так же будет за вами ухаживать. Я не хочу разрывать вам сердце рассказом о тревогах, бессонных ночах, слезах и тяжелом горе, которые мы имеем с тех пор как узнали, что вы ранены; не зная как, и где вы находитесь. Так много людей, погибших из-за ранения в ногу!!! Увы, что будет с нами (с вашей матерью и со мной), если мы будем иметь несчастье потерять самого любимого из наших детей - опору в нашей старости!!!33(л.94 об.) Не будет говорить об этом! - Будем лучше надеяться, что Всевышний сжалится над нами и вернет нам наше возлюбленное дитя, к[оторо]е мы ожидаем с распростертыми объятиями. Последние сведения о вас мы получили через г[осподи]на Яковлева (с почты), который мне пишет, что он видел вас в доме кн[язя]. Бутурлина с пятью вашими товарищами, которые все ранены, что ваша рана не опасна (как вы ему сказали)(***), но так он от вас это узнал, это меня не успокаивает, наоборот, я думаю, что вы очень тяжело ранены, поскольку вы нам не пишете; должно быть вы не в состоянии это сделать, и это меня приводит в отчаяние. Если бы вы могли писать, вы написали бы словечко Яковлеву, и еще дежурному офицеру Барклая полковнику Волынскому, который доставил вам наши письма, отправленные гр[афом] Аракчеевым. Но не будем возвращаться к прошлому, поговорим о настоящем и о будущем.

Е[го] В[еличество] Имп[ератор], наш августейший государь, много справлялся о вас, и, наконец, он милостиво приказал мне послать кого-нибудь за вами и дал в то же время открытое распоряжение, чтобы вы могли прибыть сюда. Как только оно к вам прибудет, не (л.95) медлите ни минуты, мой милый друг, отправляйтесь в путь вместе с ним, и приезжайте сюда. Даже если вы будете в достаточно хорошем состоянии, чтобы вернуться снова в ваш полк, приезжайте все же сюда, чтобы завершить ваше выздоровление, и чтобы вернуться в армию в лучшем состоянии, чем вы были до сих пор. У меня есть надежда сделать вас адъютантом какого-либо генер[ала], но для этого нужно, чтобы я посоветовался с вами лично. Впрочем, дело уже близится к зиме, так что кампания должна закончиться в этом году, и у вас будет время вернуться туда, когда она начнется.

Как только здоровье вам позволит, без колебаний, милый друг, двигайтесь в путь и поспешите в объятия ваших родителей, которые вас ожидают с нетерпением.

Ваша дражайшая маменька целыми днями думает лишь о вас, и ночами она тоже думает о вас. Как она похудела, наша милая маменька. Как она воспрянет, когда ваша сестренка и ваши братья поправятся и будут вне опасности, - и когда она сможет сжать вас в объятиях. Поторопитесь, дорогое дитя, чтобы это произошло так скоро, как это возможно.

Г[осподи]н Случевский получил от меня тысячу пятьсот рублей как для того, чтобы вручить их вам, так и для оплаты расходов на путешествие. Так как мы не знаем, где вы находитесь, этот дорогой человек, который вам (л.95 об.) вручит это письмо, совершит долгое путешествие. Он будет искать вас в городах: Ярославль, Кострома, Владимир, Нижний, Рязань и Воронеж. Даст Бог, он найдет вас как можно скорее и привезет вас сюда до начала зимы. Мысль, что я вновь увижу вас, доставляет мне такое удовольствие, что моя рука дрожит и я с трудом могу развивать свои мысли. Вот, милый друг, почему я вас пишу в таком беспорядке. Я ничего не пишу вам об остальных членах нашей семьи, так как маменька пожелала сама вам обо всем написать со всеми необходимыми подробностями. Кроме того, доставщик этого письма сообщит вам все подробности о нашем существовании здесь.

Я прижимаю вас к сердцу и благословляю от всей души, моля Всевышнего защитить вас и охранить. Прощайте, милый друг, дорогое дитя, храбрый офицер, ревностный слуга отечества - нежно вас обнимаю.

П.

P.S. Распоряжение Имп[ератора] о вашем возвращении сюда находится в руках доставщика этого письма.

------------------------------------

* Так в тексте. Правильно: "Обрескова".

** Подчеркнутые слова написаны по-русски.

*** "Вы" дважды подчеркнуто.

№ 6

И.Б.Пестель -П.И.Пестелю.
С[анкт-]Петерб[ург], 15 октября 1812.
ГА РФ. Ф. 48. Оп.1. Д. 477. Ч. 1. Папка 1. Л. 96.

Отъезд офицера, которого графиня Комаровская (супруга адъютанта ген[ерала]) отправляет, доставляет мне возможность вам писать, мой дорогой Поль. Вы увидите по номеру моего письма, что мы постоянно вам писали, но одному Богу известно, дошли ли до вас наши письма. Мы писали Вам 11-го сего месяца с почтой. Я препоручил наши письма и вашу дорогую особу губернатору Калуги г[осподи]ну Каверину 34, одному из моих давних знакомых. Это письмо было ответом на ваше от 27-го прошлого месяца, в котором вы нам сообщаете о вашем ранении. Это письмо дошло до нас через гр[афа] Аракчеева, который получил его от полковника [Кодленского], который ему сообщает, что вы были тяжело ранены, и, после того как пуля была вынута, врач уверил, что нет необходимости вам ампутировать ногу. Судите же, дорогое дитя, о том, что происходит в наших сердцах, наполненных нежностью и всеми чувствами к вам, которые когда-либо были в сердцах родителей, которые любят своих детей.

Мы писали вам через фельдъегеря по имени Павлов - Е[го] В[еличества] Имп[ерато]ра в прошлом месяце (в сентябре), я вам послал тысячу рублей, адресовав все гражданскому губернатору Москвы г[осподи]ну Обрезкову. Затем я отправил одного служащего моей канцелярии Константин Афанасьевич Случевский(*), чтобы вас найти и доставить сюда. Этот достойный человек отбыл с одобрения Е[го] В[еличества] Имп[ератора], который даже (л.96 об.) милостиво снабдил его через военного министра 35 открытым распоряжением, где сказано, что вы должны отправиться в Петербург, чтобы лечить вашу рану, и что все начальники, как военные, так и гражданские, должны облегчить вам путешествие. Этот г[осподи]н Случевский отбыл отсюда 26-го прошлого месяца и одному Богу известно, когда он вас найдет. Если вам возможно, мой милый друг, справиться в Туле и Владимире, и также в Нижнем Новгороде, о месте, где он мог бы к вам присоединиться, вы могли бы ускорить его приезд к вам.

Я хочу вам только сказать, дорогое дитя, что я не буду иметь ни минуты спокойствия, пока не узнаю, что вы отправились в путь, чтобы прибыть в объятия ваших родителей, которые раскрыты, чтобы вас принять и сжать с самой совершенной и горячей нежностью.

Так как я предполагаю, что это письмо до вас дойдет раньше того, что я вам написал 11-го сего месяца, я не хочу, впрочем, повторять здесь все, что я вам уже писал. Так как оно дойдет к вам, и, впрочем, офицер, который берет это письмо, торопит меня его закончить.

Маменька напишет вам сама. Ваши братья нежно вас обнимают, как и Софи, которая часто о вас говорит. Что касается меня, то я возношу самые пылкие молитвы о вашем благополучии (л. 97) Всевышнему. - Прижимаю вас к сердцу и благословляю от всей души, ожидая с нетерпением, которого вы не можете себе представить, той минуты, когда я смогу вас обнять и сжать вас в объятьях.

Ваш нежный отец и верный друг

П.

Е.И. Пестель - П.И. Пестелю. (**)

Ваше письмо от 24 сент[ября] было нами получено, мой милый друг, 8 октября, а письмо от 9 сент[ября] пришло к нам лишь 10-го к счастью для нас, так как, успокоенные несколько письмом от 27-го, я не могу вам сказать, как письмо от 9-го нас удручило. Знать, что вы страдающий, бедный, лишенный всего и удрученный - эта мысль нас глубоко удручала. Помощь, которую получают в этих случаях, не была реальной, казалась милостыней, с самыми богатыми может случиться так, что они получат ее от бедного; на войне это происходит -, увы! всякий день, и это дни реванша. Но когда вы больны, то чувствуете себя еще более нуждающимся, и те горькие слезы, которые вы пролили по этой причине, меня удручили еще более, чем потеря (весьма чувствительная) всех ваших вещей. Я не знаю, как дождусь нашей встречи. Если у вас есть надежда приехать ранее, чем вас найдет Случевский, сообщите нам об этом, мой дорогой и милый друг; так как радость увидеть вас неожиданно будет слишком велика для моих слабых нервов. Мы только и думаем о вас целыми днями и ночами и говорим о вас, когда мы вместе. Софи вернулась домой в субботу 12-го. Корь у нее прекратилась, и от нее остались только некоторые Nachwehen(***) время от времени у Бориса и Александра. Софи, ваши братья, дяди, (л. 97об.) милая Кат[ерина] Дм[итриевна], ваш друг Рехман, мад[ам] Нагель36 и другие передают вам тысячу приветов. Папенька пересылает вам письмо, которое Джексон37 опоздал передать в прошлый раз. Прощайте, дорогой Поль: нас торопят и я успею только повторить мое нежное благословение.

Папенька посылает это письмо г[осподи]ну Каверину, губернатору Калуги, прося его создать вам на свой счет столько денег, сколько вам может понадобиться. Уже послано 2500 рублей, которые следуют к вам уже целый месяц.

------------------------

* Имя написано по-русски.

** Приписка Е.И.Пестель к письму И.Б. Пестеля от 15 октября 1812 года.

*** Последствия (дословно - последородовые осложнения) - нем.

№ 7

И.Б.Пестель - П.И.Пестелю.
С[анкт-]Петерб[ург], 5 ноября 1812.
ГА РФ. Ф. 48. Оп.1. Д. 477. Ч. 1. Папка 1. Л. 98.

Последние письма, которые мы вам написали, мой дорогой и хороший друг Поль, датированы 11-м прошлого месяца, от меня № 30 и от маменьки № 31 и 15-м того же месяца одно письмо от маменьки и от меня № 32, я отправил их г[осподи]ну Каверину, губернатору Калуги, думая, что он должен знать, куда вы отправились, даже в том случае, если вы выехали из Калуги. Тем временем мы получили ваше письмо от 30 сент[ября] через фельдъегеря капитана Штосса. Записка, вложенная в ваше письмо, меня немного успокоила насчет состояния вашего здоровья, но, зная вашу деликатность, мой милый друг, я не могу быть полностью спокоен, и я буду спокоен лишь когда смогу вас сжать в своих объятиях. Дай Бог, чтобы это произошло как можно скорее, так как моему сердцу необходимо вас видеть, мое дорогое дитя. Я знаю Штосса уже давно. Это Wrudbeutel (*) и лжец, и хотя он сообщил мне много подробностей о вашем ранении, он так себе противоречил, что я увидел, что он не знал даже, куда и в какую ногу вы были ранены. - Я поспешил вернуть ему сто дукатов, которые вы от него получили и забрать вашу расписку, которая находится у меня (л.98 об.)

Вы глубоко ошибаетесь, мой друг, полагая, что унизительно находиться в нужде и занимать деньги. Нельзя назвать милостыней, когда теряют все, что имеют, сражаясь за родину, пусть берут тогда у того, у кого есть деньги, чтобы вернуть их ему как можно скорее.

Прижимая вас к сердцу, я поздравляю вас с наградой, которую вы сумели заслужить вашей храбростью и усердием в службе. Я был тронут до слез, когда гр[аф] Аракчеев передал мне, что фельдмаршал кн[язь] Кутузов вам пожаловал шпагу за храбрость на поле сражения38. Вы обязаны этой награде своими заслугами без всякой протекции и покровительства. Вот, мой милый друг, как вся наша семья, то есть мой дедушка, мой отец и я, мы все послужили России (нашей родине) - вы только еще выходите в свет, и вы уже имели счастье пролить кровь, защищая ваше отечество, и заслужить награду, (л.99) которая подтверждает ваши заслуги самым убедительным образом. Я благодарю за это Всевышнего на коленях и умоляю его сохранить вас в добром здравии, чтобы вы могли продолжить вашу ревностную службу на благо Отечества. В настоящее время как никогда почетно быть российским подданным. Мы вот-вот истребим французскую армию, не позволив уйти ни одной живой душе. Вы должны уже знать все подробности о крупных сражениях наших армий. Возблагодарим Провидение и благословим блистательные войска и достойный уважения народ, которые вернут нам спокойствие и отдых, освободив нас от чудовищ, которые их нарушили и которые причинили нам все несчастья, какие только могли39. Случевский продолжает путешествовать, и не может обнаружить, где вы находитесь. Часто он покидает город в тот момент, когда кто-либо туда приезжает, кто мог бы сообщить ему о вас. Таким образом, он покинул Володимер (**) в тот момент, когда там проезжал [Сембурский] (кузен вашего капитана). - Я уже писал ему в Резань(***), чтобы сообщить ему место вашего пребывания. Если придется, мой милый друг Поль, посоветуйтесь как следует с вашим врачом, прежде чем (л.99 об.) отправиться в путь. Говорят, что холода опасны для такой раны как ваша. Зимой путешествие более удобно, но нужно опасаться холода. Я рассчитываю на вашу осторожность, так как ничем нельзя пренебрегать, мой милый друг, чтобы окончательно поправиться. Какое счастье будет для меня сжать вас в объятьях, высказать все мои чувства к вам. Я снова препоручаю вас Всевышнему и благословляю от всей души.

Дела торопят меня закончить это письмо, но, поскольку почта восстановлена и письма идут через Москву, я буду писать вам чаще.

Прощайте, дорогое дитя.

-------------------

* Вертопрах (нем.).

** Так в тексте ( по-русски).

*** Так в тексте ( по-русски).

№ 8

Е.И.Пестель - П.И.Пестелю.
С[анкт]-Петерб[ург], 15 июня 1813.
ГА РФ. Ф. 48. Оп.1. Д. 477. Ч. 1. Папка 2. Л.8.

Я получил четыре из ваших писем, мой дорогой Поль, и, так как последнее от 28-го мая помечено № 5 пятым, в то время как оно лишь 4-ое, которе мы получили, нужно полагать, что № 4 утерян. Я этим очень огорчен, так как ваши письма доставляют мне очень большое удовольствие. Перемирие весьма выгодно для вас, мой дорогой Поль, поскольку вы можете им воспользоваться, чтобы лучше вылечить вашу рану, и чтобы возобновить ваши военные подвиги с тем большей легкостью. Я совершенно убежден, что вы не единственный, кто желает продолжения войны. Она, действительно, бич рода человеческого, но так как монстр, который воюет со всеми державами Европы, более опасен в мирное время и он тогда приготовляет все возможное зло для всех государств, желательно, чтобы война продолжалась до того момента, когда чудовище уже не будет в состоянии причинять зло. По всей видимости, никогда не будет более благоприятного момента, чем нынешний, если только Австрия не захочет видеть себя уничтоженной этим чудовищем, который, видя в настоящий момент более, чем когда-либо, что она может быть гибельной для него, будет трудиться, чтобы привести ее (л.8 об.) в состояние, в каком она уже более не будет ему опасна.

Это кажется мне настолько очевидным, что почти невозможно, чтобы Австрия не присоединилась к державам, которые приняли с таким рвением и с такой славой сторону всей вселенной40. Впрочем, не будем более об этом говорить, поскольку политика - это дело канцелярий, и отнюдь не наше. Я чувствую себя хорошо, но маменька страдает с некоторого времени от боли в ухе, и несмотря на ее великую терпеливость, видно, что у нее, должно быть, очень сильные боли. Воло уехал ( [ ] сего месяца) * вместе со своим товарищем по корпусу кн[язем] Долгорукимx41. По этому случаю я рассмотрел поближе этого последнего, и я нахожу, что это добрый малый, но не более того. Воло легкомыслен и беззаботен до непостижимости. Григория (слугу, которого Воло выбрал сам) вы знаете, а люди кн[язя] Долгорукого еще хуже. Одному Богу известно, как эти господа устроятся, но я боюсь за них, пока они будут в дороге. Для Воло было бы очень полезно стать адъютантом у гр[афа] Воронцова42, так как он еще не созрел, чтобы быть предоставленным себе самому. (л.9)

Тем не менее, я еще не имею никакого ответа от гр[афа] Воронцова, и я даже не знаю, удалось ли Марченко43 передать ему мое письмо. Маменька пишет вас о письме ваше генерала44 г[осподи]ну гр[афу] Салтыкову45 в ответ на то, которое этот последний ему написал через вас и в котором он вас рекомендовал. Я рад, что по-прежнему в петербургской общественности продолжают отдавать должное выдающимся заслугам графа, вашего начальника. Даже досадуют, что он не является главнокомандующим!!! Впрочем, я думаю, что лично для него более выгодно не быть им по многим причинам. Сион46 получил удовлетворительный ответ на письмо, которое вы передали от него ген[ералу] Барклаю-де-Толли, и он очень вас благодарит за услугу, которую вы ему оказали. Я рад, что ген[ерал]-майор Обручевхорошо вас принял. Постарайтесь сохранить его доброжелательность. Это весьма благородный человек. По меньшей мере он повсюду слывет таким. Ради Бога, мой милый друг, сообщите мне о (л.9 об.) Пашкове 47, о письме и о пакете, который вы должны были ему передать от его родителей. Они очень обеспокоены, не имея от него писем. Я заказал орденский знак вместе с шпагой, поскольку я не мог найти готовых, они бывают только вместе со шпагами. Мне обещали его завтра, и я не отправлю это письмо, пока он не будет готов. Мне приносили один сегодня утром, но, так как он никуда не годился, я его вернул обратно. Борис напишет вам сам, так же, как и Александр. Первый покорил мад[ам] Пукалову48, которая просила меня позволить ему навещать ее время от времени. Он у нее был и довольно долго находится с ней наедине. Вчера она пригласила его выпить чаю вместе с ней, но он у нее не был, поскольку он находится в деревне. Потом мы узнали, что мад[ам] Пукалова провела весь день в постели в приступом лихорадки. Я надеюсь, что не в бреду все же она развлекается в общества любезного Бориса. Воло также нанес ей визит. Он застал ее вместе с ее подругой мад[ам] Львовой49, (л. 10) очень красивой женщиной. Воло не остался там надолго.

В первый раз в моей жизни я был занят устройством похоронной церемонии, т[о] е[есть] похоронами Амалии Адам[овны] 50.Все было самым надлежащим образом, как принято здешними обычаями. Покойная причастилась за восемь дней до смерти. Кат[ерина] Д[митриевна], я и Воло там присутствовали с тем чувством, какое должна внушать эта церемония. Прощайте, мой дорогой Поль. Я вас нежно обнимаю и благословляю от всего сердца.

Весь ваш

П.

P.S. Я заканчиваю это письмо 17-ого, поскольку я лишь сейчас получил орденский знак вместе со шпагой, который вы у меня просили, также и 3 арш[ина] ленты. Орденский знак стоит 28 руб[лей], а лента 4 руб[ля] арш[ин] - 12 руб[ля]. Я присоединяю все это к моему письму и адресую его г[осподи]ну Марченко, чтобы вам его доставили.

Среди новостей, которые распределяют здесь, и которые исходят из писем из штаб-квартиры, говорится, что вашему ген[ералу] не слишком нравится в корпусе, и у него есть намерение его покинуть. Я не прошу у вас никакого на это ответа, но я советую вам в случае, (л.10 об.) если это произойдет, попросить у него (как у вашего начальника) совета, что вы должны делать, и просить его найти вам другого гене[рала], чтобы стать его адъютантом. Вы можете сделать то же самое с графом Аракчеевым, который непременно примет в вас участие и у которого есть средства быть вам полезным. Я не буду вам советовать вернуться в полк, так как, раз уж вы его покинули, лучше продолжать вашу новую карьеру, гораздо более выгодную, к тому же ваша нога не позволяет вам служить в полку. На листке, отдельном от письма, которое маменька может увидеть, напишите мне, мой милый друг, о вашей ране и о вашем здоровье в целом. Я молю Бога каждый день за вас с усердием и благословляю от всего сердца, которое нежно вас любит.

----------------------------------------------------

* Дата пропущена в тексте