Сия то речь, обнаруживающая великое намерение Александра 1-го дать и России подобные уставы, как электрическою силою потрясла сердца пылких русских: 1818 и 1819 годы были лета волнения умов; везде и все толковали о конституции: одни явно роптали на преимущества, дарованные Польше; другие, как открыло настоящее происшествие, положили в тайне и насилием достигнуть того, чего не могли получить явным старанием. Поступки людей в действиях добра и зла всегда решительны и важны, когда рождение их не зависит от чувств наших, но от обстоятельств времени и постановлений государственных. Состав государственного управления должен быть во всех областях одинаков, ежели не хотим, чтобы преимущество одной поселило зависть и роптание в других, всегда имеющие вредное влияние на общественное благосостояние, тем менее - давать важные преимущества областям, приобретенным завоеванием в отношении господствующего народа; это значит - усиливать первые, унижая достоинство последнего. И в сем случае само правительство как бы сознается в несовершенстве и недостатке коренных государственных постановлений. Опыты веков, устройство царств в настоящее время удостоверяют, что необходимо стараться не отделять, но, так сказать, слить понятиями, языком с покорителями. 1812 год доказал, что удаление от сего правила не может быть полезно. Польша подняла знамя независимости на призывный голос Наполеона и вторично, ежели останется в настоящем положении, поднимет его при нападении честолюбивого врага на пределы России. Происшествия в мире не всегда зависят от мудрости и предусмотрительности человеческой. Преимущества, которыми пользуется Царство Польское и другие области германского происхождения, поселили в душах русских к ним ненависть, тем более возрастающую, что почти все важнейшие должности в государстве заняты иноземцами, которые всеми силами стараются поддержать себя удалением русских от общественного служения. Не знаю, может ли сие быть полезным для государя и государства; для государя потому, что сие предпочтение, оскорбляя народную гордость, поселяет в душах подданных чувство охлаждения и мысль, что презирают ими; для государства - потому что его выгоды чужды для иностранца; следовательно, он в исполнении возлагаемой на него должности видит только свою пользу, с которою соображает свои поступки, всегда почти противоположные с пользою общественною. Не говоря о происшествиях, видимых в Истории, 14-ое декабря показало, что озлобление народное всегда бывает следствием сего предпочтения: чернь явно кричала во время сего происшествия, что будет истреблять иноземцев, и можно было читать на лицах их ту радость исступления, которая бывает предзнаменованием событий, горестных для человечества. Может быть, ни одно царство в мире не имеет столь превосходную политическую систему, как Австрия; она всегда была добычей; сколько раз, казалось, исчезала с лица земли и опять возрождалась с большею силою, увеличиваясь в пределах и могуществах. Это не есть действие случайности, но мудрости в управлении, возлагаемом только на одних коренных подданных и удаляющем от важных должностей государственных не только пришельцев иноземных, но даже подданных покоренных областей, которые всегда после присоединения вскоре сливаются с господствующим народом, не только в составе управления, но даже языком и обычаями. Прочие государства Европы... но зачем нам брать примеры среди чуждых народов, когда собственная история представляет их во множестве. Петр и Екатерина Великая основали славу дел своих и могущество народное на доверенности к русским; ежели иностранцы и были ими употребляемы, то не в важных должностях и более как орудие действия, а не самое действие.

Бессмертная Екатерина в наставлении своем наместнику Польских губерний, в то время присоединенных к империи, явно обнаруживает великое намерение свое, дабы грань инородия исчезла, и покоренные области слились с господствующим племенем славян. Царство Польское, некоторым образом имеющее самобытное существование в гражданском устройстве, не приносит никакой пользы России, купившей его ценою крови и великих жертв, - есть ни что иное, как нарыв на теле империи, который может заразить здоровые части и произвесть воспаление в целом составе.

Говоря о недостаточном действии Министерства финансов, надо присовокупить, что совершенство оного зависит от совершенства других частей государственного управления, особенно от просвещения народного и правосудия.
Министерство просвещения

Просвещение есть одна из важнейших причин могущества народного, порука общественного благосостояния, источник высоких государственных добродетелей и, так сказать, ключ к богатству общественному и первенству в их составе политическом внешних отношений и внутреннего устройства. Ежели мы видим, что при развитии понятий человеческих, при образовании умственном являются события горестные для благородного сердца, то не должны относить сие (как делают многие) к просвещению, но к способу, которым оно распространяется, к тем действиям, посредством коих мы приобретаем познания наши, одним словом - к ложному просвещению, которое есть умственное развращение. Но прежде, нежели приступим к рассмотрению просвещения Российской империи, должно определить: что такое просвещение и образование, дабы увидеть, первое или второе у нас существует.

Просвещение и образование - два слова, часто принимаемые за одно и то же, хотя они заключают в себе понятия и действия совершенно противоположные.

Просвещение означает состояние души в полном свете, то положение, в котором она, постигая причины и удивляясь мудрости мироздания, поклоняется Предвечному сердцем, полным любви и благочестия, но чуждым суеверия и страха, в котором она, зная устройство обществ человеческих, дела их великие и ничтожества, проникает в глубь грядущих событий и по ошибкам настоящего предугадывает бедствия грядущих лет. Просвещение наполняет сердце наше кроткими ощущениями в частной, высокими порывами в общественной жизни. Счастие собратий, благо земли родной есть лучшая мечта, цель всех поступков и дел истинно просвещенного человека; ему известны все отрасли, все оттенки произведений умственных; природа, как книга, открыта пред ним с великими и благодетельными тайнами своими. Просвещение не есть принадлежность одного общества, но достояние всех народов.

Образование же есть преддверие просвещения; оно следует за воспитанием и служит, так сказать, формою, в которой отливаются наши ощущения, страсти и первоначальные понятия, это облик, по коему отличаются народы один от другого; посему-то образование (также и воспитание) должно быть народное: ибо оно одно только может поддержать добродетели, упоить сердце наше любовью к отечеству, которая служит основанием могущества царств. Напротив, образование занятое, или производимое по образцам и по чувствам чуждых племен, лишая общество народных добродетелей, изглаживая отличительные его черты, укореняет чуждые пороки, развращает нравы, препятствует государственному благосостоянию.

В России просвещения не существует, и нет народного образования, поелику нет тех основных правил непреложных истин, которые бы, опираясь на свойствах, русским принадлежащих, заключали в себе государственную мысль, развиваемую в понятиях и чувствах граждан.

Заведение школ, гимназий, университетов без сих основных правил образования есть то же, что огромное здание, воздвигнутое на песке зыбучем; порыв ветра - и здание представляет развалины.

Но, по званию Министерства просвещения, положим, что мы имеем просвещение, которое разделим по роду и виду; рассмотрим каждый из сих видов, дабы приблизиться к точке, долженствующей послужить центром описываемого круга.

Два рода у нас просвещения: общественное и частное; каждое из них имеет два вида - первое: гражданское и военное; второе: общественное и домашнее.

Гражданское просвещение.  Образование общественное (хотя в малой части граждан), судя по усилиям правительства, могло бы приблизиться к своему назначению, ежели бы всеобщее зло, источник всех беспорядков и несчастий, не препятствовало бы успешному его ходу и постепенному улучшению. Сие зло заключается в возможности каждому начальнику, часто не имеющему ни нравственного, ни умственного образования, разрушать прежний порядок, изгонять людей достойных и сведущих, единственно потому, что познания последних служат обличением невежества первых. Университет Казанский представляет жалкие остатки первобытного устройства; Петербургский университет также не в цветущем положении после удаления лучших профессоров. В сих-то источниках просвещения почерпаются одни поверхностные познания в науках, одни недостаточные сведения, что должно отнести к умственному развращению, ибо сообщать поверхностное понятие о предметах - значит лишать ум и природного его достоинства. Наши университеты не образовали ни одного человека, который познаниями своими мог был стать наряду с людьми сего рода в других государствах, как будто Творец наложил на умы русских печать отвержения.

После сего можно судить о достоинстве училищных заведений в губерниях и уездах, которые впрочем (кроме Петербургской губернии) не имеют никаких способов к улучшению.

Сельские же училища, по закону долженствующие находиться при церквах, не существуют, и может быть - к лучшему; ибо в них должны обучать священники, которых невежество и пороки могут истребить последние черты народной нравственности. Сии последние училища, не обращающие на себя никакого внимания, составляют основание частного и общественного счастия, поелику от них зависит начальное образование, развитие нравственных и умственных сил - 50 000 000 чел. Народ русский в отношении просвещения, конечно, не многим выше времен Ярослава, тогда как круг правительственных действий заключается в XIX столетии; посему-то нужды правительства далеко превосходят производительные силы народа и не могут быть вполне удовлетворяемы.

При сей противуположности действия и сил упадок государственного благосостояния неминуем и влечет за собою вредные последствия. Вообще, успехи в земледелии, совершенство мануфактур, ремесел, цветущее состояние торговли зависят от народного просвещения; не говоря уже об Англии и Франции, взглянуть только на Германию - и всякий согласится в непреложности сей истины. Двадцать лет Германия была позорищем битв и опустошений и, тотчас по удалении их бедствий, явилась в цветущем состоянии, как будто разорение не касалось земель ее; напротив, наши губернии, бывшие театром войны только несколько месяцев, еще и до сего времени представляют горестные остатки несчастий и, может быть, надолго сохранят их как плачевный памятник бедности народной.

В Германии все земледельцы под руководством добродетельного и образованного пастыря получают те наставления в нравственности и сведения в быту сельском, которые разливают семейственное счастие - основу государственного благоденствия - и то совершенство земледельческих работ, которое есть признак богатства общественного.

Просвещение военное в умственном отношении еще несовершеннее гражданского; в отношении же нравственном столь недостаточно, что превосходит всякое вероятие.
Образование частное

Образование частное домашнее с предшествующим воспитанием в России может назваться источником разврата и ничтожества, ибо оно служит залогом порабощения чувств наших владычеству иноплеменному, порабощению нравственному, приуготовляющему господство политическое.

Мы говорили выше, что образование служит преддверием просвещению, что оно необходимо должно быть народное, поелику образует граждан для государства; прибавим, чтобы достигнуть сей цели, необходимо, дабы воспитание детей составляло обязанность родителей. У нас, напротив, отцы и матери знают детей своих только в минуту их рождения; ибо после сего они поступают на руки наемников и делаются их принадлежностью, доколь не придут в возраст, в котором могут бранить и бить своих менторов. Каждый иностранец, только бы он не говорил по-русски (это важнейшее достоинство воспитателя), и хотя бы развратною жизнью своею, самыми преступлениями заслужил на родине виселицу, у нас получает полное право на воспитание детей, на образование первых их понятий, первых впечатлений души, впечатлений, служащих основанием будущего достоинства их частной и общественной жизни. Надо отдать справедливость державам европейским, особенно Франции; они, из любви к России, толпами присылают бродяг и негодяев для просвещения нашего благородного дворянства. Сим-то источником втекают в Россию пороки и заблуждения всех народов, истребляющие народные добродетели и любовь к отечеству, любовь, которая должна вливаться в нас с молоком матери, с ласками отца, с первым внятным для нас трепетанием сердца. Сие высокое, благородное чувство могут ли внушить иноземцы? - к сему должно присоединить страсть посылать детей для воспитания в чужие земли, где они узнают все, кроме того, что надо знать русскому. И эти несчастные жертвы невежества возвращаются на родину с чувством хладным к ее пользам, с понятиями ложными о ее состоянии, но зато с пламенною тошнотою по чужбине, которая по необходимости делается частью их существования, предметом поклонения.

Законодатели новейших веков совершенно не обращают внимания на сей предмет, хотя он есть важнейший в составе обществ, ибо воспитание и образование ручается за непоколебимость постановлений и могущества государственного. Одни только древние законодатели постигли сию великую истину и утвердили на ней знаменитость народов того времени.
Образование частное общественное

Сие образование я полагаю в тех учебных заведениях, которые учреждены частными лицами. Но кто сии лица? - опять иностранцы! Следовательно, - это образование есть продолжение предыдущего со всеми его видами и последствиями. Благодаря сим заведениям, в России русские с трудом объясняются на отечественном наречии, но зато как превосходно выражают понятия свои на французском языке, с какою легкостью пляшут французскую кадриль, как будто юноши и девы русские готовятся в скоморохи на французские бульвары. К тому же познания, приобретаемые в таковых училищах, столь поверхностны и ничтожны, что самый лучший ученик знает все, ничего не понимая, а сие познание, как выше сказано, есть не просвещение, а развращение народное, и тем вреднейшее, что дети лучших семейств, воспитанные подобным образом, готовятся занимать государственные должности, на которые приносят они одно ничтожество чувств и понятий.

Министры Людовика XIV, помышляя о всеобщей монархии, рассуждали о средствах к достижению сей цели; в сие время один из них сказал: "Заставьте всех говорить по-французски и Европа у ног наших". Истина неопровергаемая.

Наречие есть та связь понятий и ощущений, которая соединяет людей, рождает в нас чувства, дает одинакие направления душе, в общественной жизни образует общие привычки. Желания наши по необходимости согласуются с свойствами того народа, которого наречие господствует; и господство над мыслями и чувствами людей есть явный признак политического владычества.

Для отвращения вреда, проистекающего от общественного просвещения и частного образования, не бесполезно было бы:

1. Дать русским русское образование, основанное на коренных государственных истинах, с тем чтобы оно везде было единообразно и не зависело от прихотливой воли частных лиц. По общему закону природы - все изменяется, тем более - человеческие постановления, которые зависят от времени, обстоятельств, опытности лет; но перемены в сем отношении должны быть общие для целого государственного состава, ежели не хотим потерять единства чувств и понятий.

2. В губернские и уездные училища определять людей сведущих и просвещенных и изгнать безграмотных. Для достижения сей цели прежде нужно возвысить достоинство университетов в отношении учения и прибавить число учеников на казенном содержании с тем, чтобы они, по окончании курса, ежели найдутся достойными, непременно поступали в учители вышесказанных заведений, где, в замену попечений об их образовании, должны быть 10 лет, а по истечении сего срока стараться почетными наградами, а еще более - достаточным содержанием, удержать их при настоящих местах.

3. Определить, чтобы при каждой церкви в городе и уезде непременно учреждены были приходские училища, поставя в обязанность священникам учить детей своих приходов грамоте и закону Божию.

Но в сем случае не бесполезно бы обратиться к образованию сего сана, весьма важного в составе общественном, ибо от его поучений и примера зависит народная нравственность, тогда как у нас сельские священники пороками своими едва ли не превышают самый последний класс граждан. Впрочем, справедливость требует сказать, что это происходит не от людей, носящих сей сан, но от обстоятельств и нужд, их окружающих. Сие происходит: во-первых, земное звонкое убеждение нередко пленяет людей, долженствующих жить одними небесными надеждами, от чего посвящаются в сельские приходы дети и ближайшие родственники старых священников, как бы по наследству, хотя не получили никакого предварительного образования и самую службу церковную выучили по слуху. Возбраня посвящать в пастыри церкви не учившегося в семинарии, легко можно истребить сие зло. Во-вторых, и те священники, которые выходят из семинарии, вскоре сливаются понятиями с низшим классом народа, заимствуют его привычки и невежество, ибо стесненные в потребностях жизни, долженствующие своими руками обрабатывать землю, дабы иметь хлеб насущный, они не могут поддерживать прежнее свое образование, что по необходимости соединяет их не духовными, но плотскими узами с поселянами. Сие неудобство легко отвратить, приказав, дабы прихожане обрабатывали земли священников или бы давали натурою все потребное для жизни, определя притом денежное вспомоществование. Причем не худо бы возбранить пастырям брать деньги с овец духовных при исполнении церковных треб, что служит нередко причиною соблазнов, уничтожающих достоинство сего сана.

Также не бесполезно бы обратить внимание на улучшение семинарий, в которых, на основании повеления Екатерины Великой, предписать преподавать медицину, что принесет великую для государства пользу, ибо тысячи умирают единственно от неимения малейшей помощи.

4. Возбранить брать в семейства иностранцев для воспитания детей. Это средство избавить государство от иноплеменной заразы и обратить отцов и матерей к их обязанностям - быть руководителями детей своих и, не предавая сердца их чуждым порокам, образовать их в тех отличительных свойствах и добродетелях, которые составляют особенную принадлежность каждого народа.

5. Изгнать из кадетских корпусов разврат, в высшей степени укоренившийся, и дать образованию и просвещению в оных истинное направление.

6. Образовать девушек в казенных заведениях для России, а не для Франции или другого какого народа. Образование женского пола весьма важно и должно обращать на себя особенное внимание законодателя, ибо свойства, понятия, чувства матери делаются принадлежностью души нашей и производят первые и решительные впечатления на сердце. По сему-то древние законодатели старались воспитанием возвысить достоинство прелестного пола и влить в него пламенную любовь к отечеству, которая бы была наследием детей, народною подпорою. У нас, напротив, матери, не зная даже говорить по-русски, примером своим истребляют искру благородных чувств, хотя случайно заронившуюся в сердца детей: первые слова ее, внятные для дочери и сына - иноземные; первое понятие сих последних устремлено к иноземному; первое желание души их - иноземного; первая любовь - к государству иноземному; первые познания о делах человеческих - иноземных. Дикие, и те гордятся отечеством, и они едва понятными звуками передают дела отцов своих поколениям грядущим, а мы, русские, о подвигах и состоянии земли отечественной узнаем по рассказам иноземцев; узнаем, дабы презирать то, что должны любить более жизни.

7. Возбранить иноземцам учреждать так называемые пансионы и почетными наградами ободрить, дабы добродетельные и богатые россияне учредили несколько таковых заведений, которым дать единообразное направление, согласное с общественным воспитанием.

8. Запретить воспитывать русских подданных в чужих краях; в противном случае такого не допускать ни к каким общественным должностям.
Министерство юстиции

Правосудие есть первое и главнейшее основание общественного благоденствия; из него проистекает спокойствие, безопасност, деятельность гражданская - причина частного довольства и общественного богатства; ибо тогда только люди пекутся об умножении своего состояния, когда сие состояние совершенно обеспечено от притязаний сильнейшего, когда законы ручаются за безопасность каждого и пред лицом их водворено равенство состояний и лиц. Сие побудило людей отказаться от большей части естественных прав дикой жизни и соединиться в общества; следовательно - государство тогда только достигает своей цели, когда правосудие неколебимо; оно крепит основы царственные. Напротив, неправосудие, разлитое по всем отраслям управления и от сего постепенно превратившееся в общее угнетение, служит причиною гражданских несчастий, потрясает государства, приближает их к тем страшным переворотам, которые или перерождают, или истребляют народы.

Ни судилища, ни правда в других многоразличных видах в Российской империи не соответствуют высокому своему назначению. Может быть, нет в Европе государства, где бы неправосудие и неправда являлись столь открыто и ненаказанно: потворство сильному, угнетение слабого - одни права, которые до сих пор у нас господствовали и приносили обильную пищу страстям людей, их прихотям и корыстолюбию. Не думаю, чтобы общество при таком состоянии могло наслаждаться спокойствием и счастием, и не знаю, что полезнее: господствовать ли страхом, повсюду распространенным, или любовию, везде разлитою? Но, оставя рассматривание действий несправедливости вообще, обратимся в частности к судилищам.

К действию законов наших легко применить слова, сказанные Анахарзисом Солону: "Законы подобны паутине, в которую попадают слабые мухи, но сильные и смелые всегда прорывают". И по истине, правосудие в России в гражданских и уголовных судилищах столь несовершенно и пристрастно, что трудно найти сему примеров даже во времена, предшествовавшие разрушению Римской империи.

Конечно, нет в целой империи 1000 семейств, уцелевших от общего потопления неправды и ябеды, и нет 10, которые бы могли быть уверены в спокойном обладании своим достоянием. Таковая неуверенность произвела общее охлаждение к пользам государственным и породила преступное стремление всех почти обогатиться непозволительными средствами, дабы выйти из общей массы угнетенных, поелику богатство после силы есть вернейший способ притеснять других, не страшась ответственности. Особенно судилища низшей дистанции - губернские и уездные - превосходят всякое вероятие; из них-то проистекает разорение империи; в них явно владычествует ябеда и корысть. Это проистекает от безусловного владычества губернаторов, которые, преследуя всякое благородное чувство, всякое похвальное рвение к истине, стараются оскорблениями и властию своею, едва ли не равною самодержавной, изгнать людей добродетельных и честных; наполнить места, им подведомственные, бродягами и негодяями, кои были бы слепыми орудиями их воли, их личных выгод.

Но ежели зло заключается в преступных действиях лиц, то повод к оному кроется: во-первых - в самих законах; во-вторых - в судопроизводстве; в-третьих - в недостаточном жалованьи чиновников; в-четвертых - в их невежестве.

1.  В законах.  Законы, по которым производится у нас суд и расправа, можно сравнить с хаосом, предшествовавшим мирозданию; это пучина, которая грозит одною гибелью. Истины в незапамятные времена разбивались об ее подводные камни. Нет предмета, для которого бы не было издано 30 и более указов, один другому противоречащих. От сего у нас самая явная несправедливость непременно основана на каком-либо законе, из коих большая часть так написана, что дает возможность толковать их смысл как угодно. А где законы могут зависеть от толкования судей и секретаря, там уже не может быть никакого правосудия. Законы должны исполняться буквально; для сего нужно, чтобы они были написаны ясно и не заключали в себе сложности и изъяснений.

Еще Петр Великий видел необходимость в общих, постоянных определенных законах, не в указах, а в Уложении заключающихся, и поручил составить оное особой Комиссии; но смерть положила предел течению благотворной для России жизни Великого и всем благим его начинаниям. Последующие государи также учреждали под разными наименованиями места для составления Уложения; Екатерина Великая даже издала бессмертный наказ для сего; наконец, в Бозе почивающий император Александр I учредил Комиссию составления законов.

Сия Комиссия, имея у себя вековые труды, все средства к превосходному составлению Уложения, наконец, года четыре назад представила оное для гражданских и уголовных дел, но столь несовершенное и ошибочное, что трудно поверить составлению их в XIX столетии.

Я представил замечания мои на эти Уложения, и теперь могу присоединить только то, что Уложение, составляемое для какого-либо народа, должно быть основано на коренных его законах, а не составлено из обломков законодательств других народов, ни свойствами, ни духом, ни потребностями общественной жизни не равными. Тем менее ум какого-либо человека, положим величайшего гения, может составить законодательство для народа уже в полном развитии общественной жизни, ибо кто может сказать: я постиг все потребности, проник все изгибы сердца и дел человеческих и на них основал всю непреложность своих положений. Законы возникают от обстоятельств, нужд народных и никогда не могут и не должны проистекать от произвола ума. Вот причина, по которой у нас не могут в течение с лишком ста лет составить Уложения.

Во время римского императора Юстиниана один человек в течение трех лет составил то превосходное Уложение (Дигесты или Пандекты), которое 1000 лет служит основанием законодательств просвещенной Европы и навсегда останется памятником великого ума, хотя труд сей, судя по образу объявления законов до императоров, представлял величайшие затруднения; Трибониан должен был собирать узаконения по целой Империи, в словесных и письменных суждениях предшествовавших ему правоведцев (в двух тысячах томах заключающихся), искать постановлений.

Это ведет к заключению, что у нас до тех пор не составится Уложение, покуда не соберутся законы Империи, и на них, а не на проектах, один другого несовершеннее, утвердятся законы, или яснее сказать, из них извлечется существо нашего законодательства.

2.  Судопроизводство.  У нас нет постоянных правил судопроизводства, тех формул, которые бы повсеместным единообразием своим определяли правильное течение дел, необходимое для правосудия и отстранения ябеды. Притом самое устройство судилищ наших дает все способы владычествовать несправедливости и угнетению. Еще при обозрении Уголовного уложения 1821 года я сказал, что тайну судилищ можно сравнить с бездною стоячей воды, с бездною, которая, не будучи приводима в движение мнением народа, одобрением и порицанием общего голоса, портится в берегах своих, гноит суда, по нужде на ней плавающие, и заражает воздух испарениями, удушающими истину. Опытность прошедших лет, примеры настоящего могут быть порукою общественного благосостояния и безопасности личной. Дозволение налагать клеймо общего презрения и порицания останавливает самого дерзкого и закоренелого корыстолюбца и криводушника. Мнение народное должно быть блюстителем за правосудием, ибо каждый из членов государства зорко наблюдает поступки судей, дабы несправедливость в отношении ближнего не могла со временем отяготеть на нем. Только в открытом судопроизводстве сила и бессилие, богатство и бедность с одними правами, с одинакою доверенностью предстают лицу законов, карающих одно преступление и неправду.

Судя по потребности времени и той порче, которая кроется в судилищах наших, кажется, не бесполезно было бы переменить устройство судебных мест от Земского суда и до Сената, который при настоящем своем положении более приносит вреда, чем пользы. Екатерина Великая учредила губернские и уездные расправы, как приуготовительные средства к другому, высшему их преобразованию, по собственному сознанию Ее, только на двадцать пять лет. Не служит ли сие доказательством необыкновенного ума сей государыни, ума, предвидящего грядущие события?

3.  Недостаточное жалованье чиновникам.  В начале человеческих обществ нужда есть мать изобретений и первый шаг к совершенству нашему; впоследствии же, когда общежитие умножит число потребностей наших, и роскошь и развращение правил сделают и самое излишество необходимостью, нужда уже есть мать пороков. Основываясь на таком ходе общежития, при всем презрении к лихоимству, у нас некоторым образом должно извинить оное, как основанное на нужде, на удовлетворении самых необходимых потребностей жизни. Конечно, у нас лихоимство достигло высшей степени, даже, можно сказать, превратилось в явное грабительство, но какие меры может предпринять правительство к прекращению сего зла, если оно само дает для сего повод, не обеспечивая существования чиновников даже во время их служения. Жалованье, определенное чиновникам во всех присутственных местах, столь маловажно, что едва достаточно на платье одному человеку, который, конечно, захочет иметь пристанище и пищу. Откуда же он возьмет для сего денег? - Из карманов просителей и подсудимых, которые, по обратному порядку, делаются уже без пристанища и пищи. Теперь чиновник, имеющий многочисленное семейство, где найдет средства к его содержанию? - В тех же карманах! И может ли он, при всей наклонности к добру, твердою рукою держать весы правосудия, когда стон близких к сердцу провожает его в судилище, слезы детей встречают его у порога дома.

4.  Невежество чиновников.  У нас от образа воспитания вышеизложенного высшие чиновники вступают в отправление должностей для того, чтобы чему-нибудь научиться, почему все производство дел лежит на средних и низших чиновниках, которые только долговременными опытами приобретают те сведения, которые столь превосходны для их пользы, а пагубны для государства. У нас вообще все секретарские и другие подобные места занимают дети вечных титулярных советников, класса, можно сказать, по многочисленности особенного в государстве, но не имеющего никаких определительных и другим классам свойственных преимуществ. Дети титулярного советника, если он не из дворян, не принимаются ни в какое заведение казенное, а большая часть из них бедны, следовательно остаются без всякого образования, с одними пороками, проистекающими от праздности и невежества. Впоследствии они поступают писцами в судебные места и, постепенно возрастая, приносят в места, ими занимаемые, разврат сердца и души, весьма худые спутники частной и общественной жизни человека. Для отвращения сего зла необходимо учредить юридический институт, где всякий бы мог учиться, но на казенный кошт были бы принимаемы дети титулярных советников не из дворян, что может образовать превосходных секретарей и возвысить их нравственное достоинство.

Конечно, для выполнения всех потребностей по министерствам просвещения и юстиции, нужно несколько миллионов рублей - более, чем ныне на них употребляется, что не весьма легко исполнить; но не от Министерства ли финансов зависит изыскать новый источник государственного дохода, не обременяя классов, несущих личные государственные повинности.
Военное ведомство

Сухопутное.  Вообще военная часть в отношении организации своей в цветущем положении, если не коснемся до пагубной мысли, разрушающей всякое основание благоустройства - что старший всегда прав, а младший виноват. Это проистекает от ошибочного понятия о дисциплине. Что такое порядок? Порядок есть то состояние, в котором каждый движется в кругу его обязанностей, по точным правилам, определенным законами, не имея возможности отягощать участи себе подобного ни физическим, ни нравственным страданием; когда высший блюдет за исполнением обязанностей низшего, не имея права делать ему личных оскорблений, иначе подвергается ответственности пред судом справедливости. Напротив, возможность поступать самовольно начальствующему по движению страстей своих без ответственности есть отсутствие дисциплины и источник тех беспорядков, которые обнаруживаются в начале голосом ропота и наконец переходят в общее сопротивление.

Военное состояние необходимо должно согласоваться с производительными силами государства, иначе оно послужит предметом народного отягощения, ибо многочисленные войска, поглощая большую часть общественных доходов, воспрепятствуют устройству других частей внутреннего управления. Вообще великие ополчения есть более признак слабости народной, нежели силы, и доказывают, что общество, утратив тот дух народный, который составляет истинное могущество, поддерживает себя насильственными средствами: Рим повелевал вселенною, когда в мирное время не имел ни одного воина, и вселенная поработила Рим, когда сотни их тысяч были на страже империи. Притом многочисленное войско поглощает собственные силы свои, поелику, пополняя недостаток свой людьми цветущих лет и здоровья, истребляет народонаселение, распространяет разврат и препятствует развитию производительных сил государства.

Теперь должно обратиться к новому явлению наших времен - к образованию поселенных войск.

Конечно, цель военных поселений похвальна по чувствам и намерению; но не такова по исполнению и последствиям. Уменьшить издержки на содержание войск, уничтожить рекрутские наборы, до крайности обременительные, дали мысль произвесть новый гражданский класс, выходящий из круга обыкновенного устройства государства. Какие же средства употреблены для достижения сей цели? - вынуждение! - отнять у сотни тысяч граждан их достояние, заставить пожертвовать даже сердечными узами, принудить отказаться от всех общественных сношений, - и за все сие обременить тягостными трудами - не значит ли нарушать Божественные и человеческие законы, поселить в душах ненависть там, где потребны чувства преданности и любви, на коих зиждется слава царя и спокойствие общественное? Возмущение некоторых деревень во время учреждения поселений не есть ли явное доказательство вреда оных, ибо те меры, которые вынуждают сопротивление граждан, разрушают всякое основание порядка и противоречат общественной пользе?

Конечно, для выгоды государственной должно жертвовать иногда частию временных гражданских преимуществ; но в таком случае, когда сия жертва доставляет в настоящее или, по крайней мере, в будущее время общественную пользу и не может заключать в себе причин отдаленных несчастий.

Прежде устройства военных поселений нужно б было решить два вопроса: полезно ли учредить в государстве особый класс людей, который бы заключал в себе великий перевес в силах общественных? - Ежели сей класс, почувствовав важность свою и увлеченный честолюбием одного, или собственным буйством, решится ниспровергнуть существующий порядок, - то какая сила может противустать ему и уничтожить пагубные замыслы? Не считаю нужным давать на сие ответы, ибо они сами собою вытекают из вопросов, присовокупляю только, что легионы, поселенные на пределах Римской империи, были причиною величайших несчастий и беспорядков, причинивших падение сей державы.

Морское.  Существование флота в России есть только именовательное. Петр Великий употребил необыкновенные усилия для устройства морского ополчения и флоту обязан важными преимуществами в борьбе северной. Екатерина Великая пеклась о его поддержании и принудила Англию подписать знаменитый нейтральный трактат, нанесла решительный удар Турции, остановила стремление Швеции. В наше же время даже сия последняя держава может господствовать на водах Балтийского моря, ибо флот в столь жалостном положении, что едва ли пять кораблей могут снарядить и вооружить, как следует, тогда как прежде в два месяца могли вывести двадцать пять и более.

Рассмотря действие каждого министерства в особенности, теперь приступим к обозрению влияния их на общий состав государственного устройства.

Каждый образ правления имеет свои особенные принадлежности, свои отличительные черты или, лучше сказать, свойства, коим должны соответствовать все части управления, ежели хотим, чтобы они согласовались с духом государственных постановлений, поддерживали, а не разрушали оные. На основании сей непреложной истины, учреждение министерств есть необходимая часть конституционных правлений и - монархического неограниченного.

Монархическое неограниченное правление имеет основанием своим волю монарха, исполнительная часть которой разделяется между людьми, пользующимися доверенностью государя, управлению вверенных им частей. Ежели сия доверенность сосредотачивается в одном лице, заведывающем какою-либо частью устройства, то она превращается в неограниченное действие сего лица, которое, действуя в кругу своем по своему усмотрению, есть представитель и вместе судия своих поступков пред лицом монарха, коего власть уже делается уделом власти сего лица и постепенно превращается в орудие угнетения; следовательно - чем больше сих лиц (как бы они ни назывались) в сем роде правления, тем бедственнее состояние государства, тем ближе повреждение основных его начал.

Учреждение министерств в монархиях неконституционных принадлежит Людовику XIV, и действия сих второстепенных царей довели французский народ до преступления, ужаснувшего вселенную. Состояние Франции столько же было горестно до революции, сколь ужасно в дни оной; сия несчастная земля уподоблялась гнойному трупу, брошенному на съедение червям. Отцы и матери кляли день рождения детей своих, которых жизнь обречена была всеми ужасами бедности и угнетения. Даже доходило до того, что, не имея чем питать сил несчастных, уступали на них права свои. И это было делом рук французских министров, которые, как люди, имеющие страсти, связанные в общежитии родством и приязнию, разделяли власть, им вверенную, с своими любимцами; сии, в свою чреду, уделяли оную своим приверженцам. От сего родилась непрерывная цепь притеснителей, и жалобы, стон народа или не доходили до монарха, или представляемы были в виде непокорности и желания общего беспорядка, чрез что более и более отягощалась участь его.

Напротив, в конституционных правлениях, где законодательная власть в руках народа, а исполнительная и блюстительная принадлежит государю, министры составляют необходимую часть устройства: они суть посредники между государем и народом, завися от первого и подверженные суду последнего, по необходимости располагают поступки свои с законами и истиною, пекутся о соблюдении порядка и справедливости. В сем положении министры не могут надолго уклоняться с прямого пути своих действий, не только по прихоти и стремлению страстей, но даже по свойственному человечеству заблуждению, ибо тысячи глаз блюдут за их поступками, тысячи голосов обличат их несправедливость и принудят или изменить действие, или уклониться с поприща государственного служения, чего не может быть в монархическом правлении.

Вообще, в правлении монархическом неограниченном исполнительная власть должна быть совещательная (или коллегиальная), находиться в руках многих, поелику власть, сообщаемая законодательною властью не лицу, а месту, составленному из многих лиц, ближе действует по общим государственным постановлениям и тем непреложным истинам, кои блюдут общественное благосостояние. Конечно, и в сем положении страсти и ошибки людей могут втекать в действия и распоряжения; но зло бывает не столь повсеместно и продолжительно, ибо ежели из числа многих членов один находится с благородною душою и здоровым смыслом, то может остановить его действие. Притом, мысль какого-либо полезного предприятия развивается постепенно и постоянно, чего не может быть при министрах, которые, принимая управление, изменяют порядок предшествовавший сообразно с своими об нем понятиями; от чего у нас нет единства в действии, твердости в исполнении, что необходимо для достижения какой-либо полезной цели в правлении.

Ежели правление монархическое неконституционное не допускает учреждения министерств, то не менее противно его основанию власть исполнительную соединить в одном лице, как было во время Екатерины Великой; ибо злоупотребление сего лица, облеченного всею доверенностью государя в отношении всех частей управления, всегда бывают важны по вреду и следствиям. Это неудобство, может быть, побудило покойного императора Александра 1-го учредить министерства, что однако же по причинам вышеизложенным не удовлетворило благородным его намерениям. Устройство Государственного Совета и самые даже министерства представляют все средства образовать новое превосходное правительственное место, в котором бы сосредоточились правительственные действия, до бесконечности у нас раздробленные.

Покойный государь, кажется, чувствовал несообразность учреждения министров с свойствами управления; почему в последнее время он до крайности ослабил власть министров; но это произвело другое зло, важнее первого. Каждый генерал-губернатор и губернатор, каждое присутственное место признали себя независимыми, от чего в Российской империи произошло столько различных формул устройства и распорядков, сколько находится градоправителей, областо-начальников и судей; следовательно - столько же беспорядков и злоупотреблений, сколько силы каждого произвести могут.

Что же произвело подобное состояние дел? Общее несчастие, повсеместную бедность, цветущие города и губернии разорены, лучшие люди удалены и преследуемы, единство в управлении потеряно, и государственная машина представляет беспорядочную громаду, - то состояние, которое укоренило и дало пищу горестному событию 14 декабря, покрывшему стыдом землю Русскую.

Кутузов Николай Иванович (1796 - 1849) - общественный деятель, военный историк, правовед, литератор, публицист, участник декабристских тайных обществ, помилован, продолжил службу.