Маленькие сёла Мордовии. Мельцаны
с. Мельцаны. Фото нач. ХХ в.
Мельцаны - один из старейших населённых пунктов Старошайговского района. Село расположено на правом берегу небольшой реки Ирсеть и речки Мельцанки, которой оно обязано своим названием. Его возникновение датируется первой половиной ХVII века. Первое упоминание о селе в архивных источниках датируется 1705 годом, когда Мельцаны по указу Петра I перешли в крепостную зависимость князя Петра Голицына. После этого население села начало быстро расти. В 1712 году было 36 дворов и проживало около 230 человек. В 1725 году это уже был самый крупный населенный пункт района, где проживало около 1100 человек.
После Голицыных поместье перешло в собственность господ Габбе. «Мельцанская» ветка рода Габбе пошла от генерал-майора Александра Андреевича Габбе. После его смерти в Мельцаны, переехала Варвара Григорьевна - жена Александра Андреевича - с трехлетним сыном. Она восстановила усадьбу по прежним границам, распахала пустующие земли. Григорий Габбе - сын Александра Андреевича – открыл в селе сначала суконную фабрику, а после отмены крепостного права вместо нее организовал молочную ферму. Последний мельцанский барин - Александр Григорьевич Габбе ( на фото сидит) остался в памяти жителей как добрый и отзывчивый человек. В 1892 году при нем была открыта церковно-приходская школа. В 1914 году он построил винокуренный завод, известный сегодня как Мельцанский спиртзавод.
Единственное, что сохранилось до наших времен – остатки барского сада. По воспоминаниям местных жителей, внутри парка, обнесенного изгородью были не только яблони, которые давали небывалый урожай, но и огромная оранжерея, где росли апельсины, персики и прочие экзотические фрукты. Барин Габбе раздавал яблоки возами. Бывало и такое, что крестьяне ими кормили скотину. Габбе на зиму уезжал в Грецию, первым в округе заимел автомобиль, привез водителя-грека, которого народ называл «черный». Алексанр Габбе спокойно принял октябрьский переворот. Убеждал крестьян, что ломать и жечь ничего не надо – самим пригодится при новом строе. Но барский дом все же разграбили.
Дорога к барскому дому. Фото нач. ХХ в.
Усадьба семьи Габбе. Фото нач. ХХ в.
Была даже попытка сжечь, но кирпичному дому огонь вреда не причинил.
Барыня с дочерьми собрались на прогулку. Фото нач. ХХ в.
С барской семьёй крестьяне обошлись по-хорошему, видимо, помня доброе к ним отношение. Александру Габбе всем миром отстроили новый дом, выделили земельный участок и дали семян. Вместо побега за границу Габбе остались жить в Мельцанах. Дочери вели домашнее хозяйство, отец работал на земле. Так они прожили в Мельцанах почти десять лет. Жили бы, может, и дольше, но в 1926 году случился пожар, во время которого сгорел их дом. Габбе вместе с семьей переехал в Москву.
В конце 1970 - х годов в селе Мельцаны был вскрыт фамильный склеп Габбе. Эксгумация проводилась силами местных жителей, которыми двигало исключительно чувство любопытства. Могилы считались не то что забытыми, но даже более того - через них пролегала центральная дорога, ведущая к спиртзаводу. Захоронение было "открыто" совершенно случайным образом, когда колёса проезжающего грузовика провалились в какую - то яму. По другой версии, дорога обрушилась под ногами проходящего мужика. Осмотрев открывшуюся дыру, он обнаружил кирпичную кладку, сбегал домой за ломом ( он жил совсем недалеко) и с помощью инструмента расширил отверстие так, чтобы можно было спуститься вниз. Тут, конечно же, набежали помощники. Взору их открылся цинковый гроб. Поверхность его покрывала узорчатая гравировка. По углам гроба находились фигуры ангелов, их впоследствии растащили на сувениры. На крышке выделялось по грудь стеклянное окошко, сквозь которые смутно виднелись череп и рёбра. Попытки поднять крышку гроба успехом не увенчались, она была запаяна. Ничего не оставалось, как проникнуть внутрь через стекло. По другой же версии, гроб удалось разрубить. Среди костей находились кое - какие украшения; в волосах лежал гребешок. Судя по надписи на чёрном полированном граните, здесь покоился прах мельцанской барыни Елизаветы Александровны Габбе, вдовы коллежского секретаря. Елизавета Александровна скончалась в 1906 году, старожилы помнили пышные похороны и обильные поминки. Каждому крестьянину, помянувшему барыню, давали с собой пшеничный калач, чтобы не с пустыми руками отправляться домой с трапезы. Её могила была не единственной. Мужики тут же принялись долбить кирпичные стены склепа, чтобы проникнуть в "соседнее помещение" Однако крепкая кладка поддавалась с большим трудом. Местный участковый, подоспевший в самый разгар работ, прекратил безобразия, разогнав «археологов» по домам. Сотрудники Старошайговского РОВД, прибывшие из райцентра к месту событий, составили необходимые акты и протоколы. Некоторое время гроб стоял в морге при больнице, любопытные ребятишки бегали смотреть на страшную находку. Потом вдову похоронили на сельском кладбище. Теперь уж вряд ли кто вспомнит, где находится её могила и стоит ли над ней какой-нибудь знак. По слухам, из гроба был похищен золотой нательный крест. Однако он не принес новому хозяину ни благосостояния, ни счастья, а, напротив, одно расстройство и неприятности. С тех пор по ночам хозяина стали преследовать бессонница и кошмары. Очевидно, это говорил голос совести, а может быть, ещё что. Всё наваждение закончилось только после того, как он пошёл на кладбище и оставил там своё сокровище. Школьники, охочие до острых ощущений, продолжали лазить в склеп и обнаружили подземный ход, ведущий в направлении спиртзавода. Тоннель, однако, оказался засыпан землёй, поэтому выяснить, куда он выводит, не удалось. Вскоре склеп завалили грунтом, а всю дорогу выложили бетонными плитами. Впрочем, гроб Елизаветы Александровны был не первой находкой подобного рода. Когда в 51-м году ломали каменный мельцанский храм, в подвале обнаружили цинковый гроб, висящий на огромных цепях. Более всего рабочим завода запомнилось шёлковое тёмно-коричневое платье, вовсе не тронутое тлением, и почему-то подошвы тапочек. Гроб погрузили на телегу и отвезли на кладбище. Фамильный склеп Габбе находился при храме, и когда храм снесли, то новую дорогу к спиртзаводу, видимо, по идеологическим соображениям проложили прямо по тому месту, где стояло здание церкви.
