Бывший гвардейский офицер Михаил Кюхельбекер в ссылке женился на работнице байкальских рыбных промыслов красавице Анне Токаревой.

3.6.1834г.  Михаил Кюхельбекер женился на дочери хозяйки дома, в котором он жил Анне Степановне Токаревой. Венчание состоялось в старой Баргузинской церкви.

Свадьба была скромной. Они повенчались и зажили счастливо. Молодые, как и прежде, стали жить в доме, срубленном отцом Анны в начале века. Живут они бедно. Кюхельбекер мечтает купить свой дом, но средств на это не хватает. Он обращается с просьбой о денежной помощи к князьям Трубецким, которые раньше ее предлагали. Помощь была оказана.  Вскоре Анна до срока родила сына, но он скончался, даже не будучи внесен в метрические книги. После первенца -сына родилась дочь, потом вторая. Священник Петр Кузнецов донес верхнеудинскому благочинному Николаю Рубцову, что государственный преступник Михаиле Кюхельбекер оказался венчанным в ближайшем духовном родстве, так как до брака принимал от святой купели незаконнорожденного дитя своей жены. Правилами греческой церкви это воспрещалось.
И вдруг, как снег на голову, - указ святейшего синода о расторжении брака по случаю того, что до брака Михаил крестил ее ребенка, то есть "состоял в духовном родстве" с Анной.

Когда состоялось постановление Синода о расторжении брака Кюхельбекера и о разлучении его с женою по случаю того, что ранее до брака он крестил ее незаконного ребенка, Кюхельбекер дал при объявлении ему указа подписку: «1837-го марта 5-го дня в присутствии Варгузинского словесного суда судьею сего суда объявлено мне решение Правительствующего Синода, и потому, если меня разлучают с женою и детьми, то прошу написать меня в солдаты и послать под первую пулю, ибо мне жизнь не в жизнь. Михайла Кюхельбекер».
Выражения этой подписки были признаны «неуместными» и повлекли за собой распоряжение (26.7.1837) о переводе его из Баргузина в другое место «ближе к надзору начальства, усилив таковой за ним надзор».
Михаил Кюхельбекер строит новый большой дом при активном участии брата. 
26 июля 1837 года выходит распоряжение власти о переводе Михаила Карловича в другое место ссылки.  Перевод этот состоялся после некоторой отсрочки для приведения в порядок дел в с. Елань Иркутского округа — 30.12.1837.
Их разлучили.  Михаила отправили в новую ссылку - за 500 верст от семьи.
В отчаянии он подал прошение:" Если меня разлучают с женой и детьми, то прошу записать меня в солдаты и послать под первую пулю, ибо мне жизнь не в жизнь".
Но вслед за тем, по ходатайству его сестры Ю.К. Глинки, отменен по всеподданнейшему докладу — 23.2.1838.
В конце концов его вернули, но брак их считался незаконным.
Брак был расторгнут и супруги подлежали разлучению, тем не менее они продолжали жить вместе и прижили шестерых детей:
Юстину (Иустину) (2.11.1836, замужем за Миштовтом),
Юлию (Иулиану), (1840 — 8.5.1905, замужем за Галкиным),
Александру (р. 1845),
Екатерину (р. 1846),
Анну (р. 1852) и Анастасию (1857 — 1860).
В доме снова воцарилась радость. Анна Семеновна заботливо растила детей, много помогала мужу в его медицинской деятельности.

После смерти Кюхельбекера его вдова обратилась за помощью к генерал-майору Францу Викентьевичу Одинцу, женатому на Наталье Григорьевне Глинке, родной племяннице декабриста. Он возбудил ходатайство об удочерении четырех средних девочек, и 24.12.1861 им разрешено пользоваться фамилией и правами состояния воспитателя без права на наследование его родового имения. Они были увезены из Баргузина. Анна осталась в Иркутске, а Анастасия умерла в младенческом возрасте. Анна Степановна Токарева после смерти мужа выехала из Баргузина к старшей дочери Анне в Иркутск.

***

По поводу этого брака В.К. Кюхельбекер писал к гр. А.X. Бенкендорфу 28.6.1836:

«По прибытии в Баргузин брат мой помещен был на жительство в дом теперешней его тещи; она, которая впоследствии сделалась его женою, была в отсутствии, — она находилась в услужении в пятидесяти верстах отсюда. По возвращении ее домой оказалось, что она беременна. Когда она разрешилась от бремени, мать хотела прогнать ее от себя. В столь горестном положении она обратилась к брату моему с просьбой взять на себя попечение об ее ребенке. Он изъявил на то свою готовность, тем более что был в то время совершенно одинок и надеялся в мальчике воспитать себе сына. Велев окрестить ребенка, он примирил с матерью несчастную дочь. С одной стороны благодарность, с другой — потребность иметь существо, которое бы принимало в нем искреннее участие, сблизили их; произошла связь, последствием которой была вторичная беременность молодой девушки. Хотя истинный христианин не позволит того, но и не бросит первого камня в молодых людей, тем более что брат мой тотчас изъявил готовность не одними словами, а на самом деле доказать свое раскаяние. Он испрашивал у высшего начальства позволение жениться на матери своего ребенка, получил его и обвенчан с нею без малейшего препятствия со стороны духовенства, с одним только условием: воспитывать детей в греко-российской вере. Теперь оказывается, что священник, венчавший их, будучи начальником одного из своих товарищей, преданного пьянству, часто бывал принужден удерживать его от этого порока. Последний из мщения донес на него, будто он многих сочетал браком, в том числе брата моего, в противность существующих постановлений. Основываясь на таковом доносе. Иркутское епархиальное начальство разлучило брата моего с его женою впредь до окончательного решения дела этого в Синоде. Священник, венчавший их, равно как и оба ребенка молодой женщины между тем скончались (последний вскоре после крещения и не будучи внесен в метрические книги)».