ЧУМПАЛОВ

ЧУМПАЛОВ. Отставной офицер 37-го егерского полка.
По словам Бурцова, Пестеля и Юшневского, Чумпалов был членом Союза благоденствия и принят фон-Визиным 1-м, но уклонился от Союза и не принадлежа к тайным обществам, с 1821-го года возникшим.
Высочайше повелено оставить без внимания.

ШАХОВСКОЙ  Федор

ШАХОВСКОЙ, князь Федор. Отставной майор.
При допросе он сознался только в том, что принят в Союз благоденствия и знал одну явную цель оного - просвещение и благотворение. С 1817-го года прекратил все по обществу сношения, а потом слышал, что оно разрушилось. Напротив сего, как показаниями других, так и очными ставками, он уличался в том, что участвовал в учреждении Союза благоденствия и знал настоящую цель оного - введение представительного правления и что был на совещании (в 1817 году), когда Якушкин вызвался на цареубийство, предлагал, чтобы для сего воспользоваться временем, когда Семеновский полк будет в карауле, и только то и говорил, что он сам готов посягнуть на жизнь государя.
После сего Сергей Муравьев не иначе называл его, Шаховского, как lе tigге.
По приговору Верховного уголовного суда осужден к ссылке в Сибирь на поселение бессрочно. Высочайшим же указом 22-го августа повелено оставить его на поселении 20 лет.

ШВЕЙКОВСКИЙ

ШВЕЙКОВСКИЙ. Сын живущего в м. Печере, Подольской губернии.
В генваре сего 1826-го года еврей Шлёма Козлинский в письме на высочайшее имя доносил о замеченном им из разговоров известных ему помещиков возмутительном духе.
При допросе в Варшаве он показал, что в октябре 1825-года, проезжая через м. Тульчин, в заезжем доме нашел офицера 18-й пехотной дивизии и с ним трех человек из гражданского сословия. Один из сих последних после разговора на французском языке сказал по-польски, что надобно послать в С.-Петербург в помощь человека с деньгами.
Далее он же говорил, что с того времени, как они состоят под Российским правительством, не знают, что они: господа ли или мужики? И, кажется, что их трактуют хуже мужиков. Наконец, добавил, что будет писать к графу Дульскому, а с каким-то Комаром сам увидится; что с ними знаком и что они будут содействовать и окажут помощь.
Когда ушли они, то он узнал, что один из них есть доктор Плессель из Хинца, другой молодой Швейковский, сын того, который живет в м. Печере Подольской губернии, а третий Ярошинский, который должен быть один из двух, живущих в селении Звонихе и м. Мясковке.

По отзыву его высочества цесаревича, что Козлинский есть человек порочный, развращенной нравственности и недостойный никакой веры, извет сей оставлен без внимания.

ШEPBУД  Иван

ШEPBУД  Иван. Унтер-офицер 3- го Украинского уланского полка.
В письме на высочайшее имя, полученном в июне 1825-ro года, он объявил, что имеет открыть важную тайну. Будучи, по высочайшему повелению и по распоряжению графа Аракчеева от 25-ro июня, привезен сюда в конце июля, он показал, что случайно узнал, что в некоторых полках 1-й и 2-й армии существует секретное общество, которое постепенно увеличивается и имеет особенные связи в 4-м резервном кавалерийском корпусе, и что он уверен, что Нежинского конно-егерского полка прапорщик Вадковский есть один из главнейших членов, и наконец, что по знакомству его, Шервуда, с графами Булгари, Яковом и Андреем, живущими в Харькове и, по его мнению, при надлежащими к тому обществу, он надеется быть введен в оное и открыть тайны и членов его.
После сего высочайше повелено Шервуду составить записку, каким образом предполагает он действовать для открытия общества. Записка сия была докладывана государю императору 30-го июля. В ней изложил он предположение свое сделать открытие в корпусе генерала Бороздина, а начать с Вадковского и означенных Булгари. Согласно сей записки, он уволен в отпуск на год и выдано ему 1.000 руб[лей] на издержки.
От 20 сентября он писал графу Аракчееву из Карачева, что от Андрея Булгари узнал только то, что Николай Булгари и Вадковский принадлежат к обществу. Приехав 19-го сентября к сему последнему в полночь и разбудив его, сказал, что выпросил себе отпуск единственно для того, чтобы действовать в пользу общества. Вадковский, вскочив с постели, обнимал его и спросил, сколько он имеет членов? - 2-х генералов и 47 штаб- и обер-офицеров, отвечал Шервуд, и обещал в другой раз привезти их список. Обрадованный Вадковский говорил, что их дела идут хорошо и что одним из труднейших в предприятии их он почитает истребить вдруг августейшую царскую фамилию. После сих ужасных объяснений человеку, которого он прежде вовсе не знал, решился отправить самого Шервуда к Пестелю с известием, им, Шервудом, выдуманным о духе Екатеринославского и Херсонского поселений и Донского войска, и вручил ему письмо свое. Письмо сие тогда же доставлено к покойному императору. Между тем Шервуд был два раза у генерал-адъютанта Бороздина, но там ничего не узнал.
В то же время получены покойным государем от графа Витта сведения о существовании общества и о членах оного, а вслед за тем от капитана Майбороды, вследствие коих и приняты известные меры об арестовании Пестеля и прочих.