129

поражение, оказалась вынужденной пойти на уплату многомиллионной контрибуции — и вот, глава ее правительства характеризует политику державы-победительницы как сдержанную, справедливую, великодушную.

Чтобы оценить по достоинству письмо Вахаб-мирзы, уместно познакомиться с ним несколько ближе. Глава персидского правительства принадлежал к тому немногочисленному, но и не столь уж малочисленному кругу аристократической интеллигенции, которая в 1820-е гг. стремилась возродить традиционную для Персии культуру философского мышления, поэтического слова, изобразительного искусства и т. д.

Особенностью этого возрождения было то, что, опираясь прежде всего на национальную традицию, на мировоззрение и мироощущение ислама, персидская интеллигенция 1820-х гг. не была вместе с тем чужда идеям европейского гуманизма и просвещения.

Нельзя в этой связи не вспомнить состоявшуюся в том же 1829 г. встречу Пушкина на пути в Арзрум с персидским поэтом Фазил-ханом, сопровождавшим принца Хозрев-мирзу в его дипломатической поездке в Петербург: «...конвойный офицер объявил нам, что он провожает придворного персидского поэта и, по моему желанию, представил меня Фазил-хану. Я, с помощию переводчика, начал было высокопарное восточное приветствие; но как же мне стало совестно, когда Фазил-хан отвечал на мою неуместную затейливость простою, умной учтивостию <...> Со стыдом принужден я был оставить важно-шутливый тон и съехать на обыкновенные европейские фразы. Вот урок нашей русской насмешливости. Вперед не стану судить о человеке по его бараньей папахе и по крашеным ногтям» («Путешествие в Арзрум»).

Такое же впечатление производил и глава делегации принц Хозрев-мирза, о чем тогда много говорили и писали в Москве и Петербурге.

Все это помогает понять и по достоинству оценить содержание интересующего нас письма. Вахаб-мирза был не только всесторонне образованным человеком, но мудрым и тонким государственным деятелем, обладавшим широким взглядом на вещи. То, что он писал о политике России, действительно отражало его отношение к этому вопросу. Да и зачем ему было хитрить или льстить? Ведь он писал не к русскому представителю, а к британскому Посланнику, который, как он отлично знал, при всей его дружбе с Грибоедовым, представлял соперничающую с Россией державу.

Но если все это действительно так, то, следовательно, у персидского правительства не было оснований для мести русскому посланнику, — мотив, который ему нередко приписывается. Значит, известное предупреждение Грибоедову: «Вам не простят Туркманчайского мира» — относилось не к возможной мести со стороны персидского правительства, которое Туркманчайский

131

В-третьих. В случае своего соучастия в преступлении — персидское правительство не стало бы употреблять столько хитрости и настойчивости, защищая жизнь г-на Мальцова.

В-четвертых. После тех почестей и уважения, которые персидское правительство проявило к русскому посланнику, — совершенно противоестественно, чтобы оно же — навлекло на себя столько позора, совершив преступление.

Предположим, однако, что персидское правительство действительно не желало, чтобы г-н Грибоедов оставался здесь. Зачем же было пятнать себя злодеянием, когда можно было просто сменить Посланника? Одним словом, ни один здравомыслящий человек не стал бы винить наше государство.

Вы бросаете нам упрек в том, что мы не сумели защитить и предотвратить убийство священной особы иностранного Посланника. Отвечу Вам: волнение было настолько велико, что мы вынуждены были запереть ворота цитадели (т. е. обнесенную крепостной стеной центральную часть Тегерана, где находился дворец шаха, резиденция правительства и жилища многих крупных феодалов. — Л. А.) Что можно было предпринять в столь чрезвычайных обстоятельствах? Катастрофа разразилась молниеносно, быстрее, чем можно было собрать войска и сделать необходимые приготовления.

Следует иметь в виду, что народ собрался только затем, чтобы схватить мирзу Якуба и освободить двух женщин, но некто по имени Дадеш-бек, армянин по национальности, убил магометанина, что переполнило чашу терпения и без того возбужденных людей.

Вы утверждаете, что этот инцидент заставит другие державы опасаться за жизнь своих посланников и вынудит задуматься, благоразумно ли им оставаться при персидском дворе. Отвечу, что все те тридцать лет, что мы поддерживали дружеские отношения с Англией, Францией и другими державами, их представители всегда встречали со стороны населения Персии только почет и уважение.

Армяне из свиты русского Посланника вели себя на улицах вызывающе, оскорбляли религию Ислама, что возбуждало против них население и, конечно, способствовало резкому столкновению.

Наши дружеские отношения с Англией, которые ничем не омрачены уже тридцать лет, — лучшее свидетельство в нашу пользу.

Вы бросаете нам упрек в попустительстве, в том, что мы медлим с наказанием виновных. Боюсь, Вы плохо представляете себе реальное положение вещей в нашей стране.

Ведь возмущенную толпу повели за собой не сардары или какие-либо другие известные лица. Вы, видимо, считаете, что толпа состояла только из жителей города и что участников нападения легко опознать. Но Тегеран — средоточие всего населения Персии, через него проходят все караваны. В день мятежа

133

Грибоедовым. Создается впечатление, что само персидское правительство оказалось здесь жертвой обмана, и что действия, предпринятые против русского посольства, в определенной мере были направлены и против интересов Персии.

Последнее становится особенно ясным, если принять во внимание, что правительство предприняло довольно решительные шаги, чтобы предотвратить нападение, но оказалось не в состоянии справиться с теми силами, которые в то время уже были приведены в действие.

Выше, со ссылкой на наши предыдущие работы, уже были названы те, кому было выгодно привести в движение эти силы, и кто, по всей вероятности, не преминул это сделать. Приведенные документы, высвечивающие ряд дополнительных аспектов сложной и запутанной обстановки в Персии и вокруг нее, — еще одно веское свидетельство в пользу того, что нападение на русское посольство 6 шаабана было не стихийной вспышкой, не акцией персидского правительства, а тщательно спланированной провокацией со стороны тех кругов, которые строили свою политику на разжигании ненависти между народами, натравливании одного народа на другой.

По счастью, и русское, и персидское правительство смогли стать выше предрассудков, вовремя понять, кому было выгодно военное столкновение между Россией и Персией, и сделали все необходимое, чтобы тегеранская трагедия не стала поводом для военного конфликта между двумя народами.