110

его поддерживали в этом одно или два лица из свиты Его Превосходительства».2

За «жаркими спорами» последовали не менее «жаркие» действия. Утром 6 шаабана (30 января/11 февраля 1829 г.) к особняку Моххамед-хана стала собираться толпа, громко выражавшая намерение расправиться с Якубом Грибоедов распорядился запереть ворота и выставить усиленную охрану. Это не помогло. Толпа продолжала наседать... Раздались первые выстрелы...

В ходе завязавшейся ожесточенной неравной схватки Грибоедов и вместе с ним почти все члены посольства, обслуживающий персонал и охрана были зверски убиты.

К настоящему времени известно более тридцати источников, так или иначе освещающих это трагическое событие Все они совпадают или почти совпадают в изложении внешней канвы событий: от первых признаков напряженности, связанной с появлением в резиденции Грибоедова евнуха шахского гарема мирзы Якуба (в некоторых документах «ходжа Якуб» или «Якуб-хан»), до деталей кровавой резни 6 шаабана. Все они (или почти все) коренным образом расходятся в объяснении причин и мотивов этой преступной акции.

Если отвлечься от частностей, то можно выделить следующие восемь версий, объясняющих причины и мотивы нападения на русское посольство и соответственно указывающих на виновников кровавой резни. Первая из них строится на том, что инициатива антирусских действий исходила от персидского правительства, т. е. шахского двора; вторая — виновником событий был один из наиболее могущественных феодалов Алла Яр-хан, имевший особые счеты как с русскими вообще, так и с Грибоедовым в частности; согласно третьей — вина возлагается на духовные власти Тегерана, в частности на Месих-мирзу-мудж-техида — наиболее авторитетного представителя руководства мусульманской общины в Тегеране; четвертая версия — нападение тегеранцев на русское посольство носило сугубо стихийный характер; пятая — виновником событий был сам Грибоедов, якобы восстановивший против себя население Тегерана; шестая — виновато окружение Грибоедова, в особенности христиане-армяне (у которых в то время действительно накопилось немало горечи в отношении мусульманского населения Турции и Персии, отторгнувших от Армении значительные территории и нещадно эксплуатировавших ее коренных жителей); седьмая версия (мало убедительная, но и она высказывалась) — тайные импульсы, направленные против Грибоедова, исходили из Петербурга (имеются в виду император Николай I

112

Большая часть исследователей склоняются к тому, что либо мудж-техидов силой или хитростью, подкупом или посулами вынудили так поступить, либо они сами стали жертвами хорошо организованной провокации. Сделать это могли только две силы — шахский двор, т. е. собственно персидское правительство, или англичане, позиции которых в Персии были тогда очень сильны.

Шахский двор и тегеранское духовенство находилось в довольно прохладных отношениях; тем не менее правительство располагало достаточными средствами, чтобы побудить мудж-техидов действовать в нужном ему направлении. Вопрос, однако, состоит в том, нужно ли было шаху нападение на русское посольство, заинтересовано ли было его правительство в гибели Грибоедова. И если не оно, то кто был в этом заинтересован?

Нам уже приходилось анализировать этот вопрос в предшествующих работах, где мы пришли к выводу, что нити хорошо продуманной, тщательно спланированной и профессионально осуществленной провокации против русского посольства тянутся к экспансионистски настроенным английским кругам.3 В предлагаемой работе мы подходим к тому же вопросу с другой стороны — на основе анализа ранних персидских документов, относящихся к гибели Грибоедова.

2

Чем больше изучаешь относящиеся к рассматриваемому вопросу документы, тем яснее становится, что шах не был заинтересован в действиях против русского посольства и, более того, был в высшей степени заинтересован, чтобы такие действия не предпринимались.

В дополнение к уже известным источникам, в нашем распоряжении имеются четыре документа, ранее к исследованию вопроса не привлекавшиеся. Это письмо британского посланника Джона Макдональда от 19 февраля 1829 г. своему правительству, в котором зафиксировано переданное ему первоначально в устной форме сообщение о нападении на русское посольство и гибели Грибоедова. Далее, личное письмо (фирман) шаха к Макдональду с объяснениями по поводу трагических событий, а также письма главы персидского правительства Абул Вахаб-мирзы и министра иностранных дел Абул Хассан-хана по тому же вопросу — также адресованные Макдональду.

Три последних письма представляют собой обстоятельные ответы на протест, заявленный британским Посланником по получении им сообщения об убийстве Грибоедова. Одно из них

114

Существовавшие ранее дипломатические отношения с Францией были упразднены Мало того Дипломатические представительства, согласно воле шаха, размещались не при шахском дворе в Тегеране, а при дворе наследного принца Аббас-мирзы в Тебризе — примерно в неделе пути от Тегерана. Приезд иностранных дипломатов в Тегеран (в особенности из немусульманских стран) допускался лишь в особых случаях, как исключение Именно таким особым случаем была поездка в Тегеран русского посольства во главе с Грибоедовым, начавшаяся 8/20 декабря 1828 г. и трагически завершившаяся 30 января/11 февраля следующего — 1829 г.

В действительности изоляционистский курс персидского правительства был мало эффективен. Персия уже давно попала в зависимость от Великобритании, и англичане, хотя внешне и соблюдали предписанную шахом регламентацию, чувствовали себя в стране полными хозяевами. Они систематически субсидировали шаха и его двор и таким образом контролировали финансы страны; английские офицеры руководили боевой подготовкой персидской армии и отлично знали все ее уязвимые стороны; английские врачи лечили шаха и его приближенных; английские консулы-резиденты имелись во всех крупных городах Персии и т. д. Устраивала англичан и изоляционистская политика персидского правительства: устраняя конкурентов изоляционизм способствовал монопольному влиянию англичан в Персии. Правда, британскому посланнику Макдональду приходилось вследствие этого жить в Тебризе, но атташе британской миссии — он же личный врач шаха — Макнил жил в Тегеране и даже имел собственные аппартаменты в шахском дворце.

Однако среди самих англичан единства в вопросах восточной политики в то время уже не было В Персии тогда соперничали две английские группировки. Одну из них — более умеренную — возглавлял Макдональд, который, между прочим, был посланником не английского правительства, а могущественной Ост-Индской компании, осуществлявшей непосредственное управление Индией, Бирмой и другими английскими колониальными владениями в Азии. Ост-Индская компания формально подчинялась королю Великобритании, но ее экономическое могущество было столь велико, что фактически она была «государством в государстве». Компания имела свое правительство, армию, дипломатических представителей и нередко противопоставляла свои решения предписаниям английского королевского правительства. В те годы Ост-Индская компания (торгово-экономическая деятельность которой в немалой степени зависела от стабильности в Индии и в пограничных с нею государствах) была заинтересована в том, чтобы Персия сохраняла мир с Россией, и ее посланник Макдональд, а также секретарь миссии Дж. Кэмпбелл, (сын председателя Совета директоров Ост-Индской компании) делали все, чтобы политика мира и стабильности

116

профессиональным военным и трезвым политиком. Он имел возможность оценить ход боевых действий после того, как в июле 1826 г. персидская армия без объявления войны вторглась в пределы России; он видел, как небольшой русский отряд взял древнюю столицу Азербайджана — Тебриз и имел возможность лично наблюдать, как русские войска, после того как Персия прервала переговоры в Дей-Каргане, рассеяли персидскую армию по долине Салтанэ и открыли себе путь к Тегерану. Таким образом, у Макдональда не было иллюзий насчет боеспособности персидской армии и вероятного исхода военных действий, если бы здесь вновь вспыхнула война.

В то же время на него не могла не произвести впечатления сдержанность России, которая не воспользовалась военной победой для расширения своей территории за счет Персии. Войска генерала Паскевича не только не предприняли наступления на Тегеран, но вскоре были выведены из Тебриза и всей территории южного Азербайджана, оказавшегося под их полным контролем в ходе преследования отступавших персидских армий. Богатый военно-дипломатический опыт, трезвый учет военно-политической обстановки — вот что определяло политику Макдональда, суть которой состояла в том, чтобы решать спорные вопросы не на поле боя, а за столом переговоров. На этой почве Макдональд сблизился с Грибоедовым, политическая линия которого — ориентация на переговоры — совпадала с линией английского посланника.

Однако ни мирная политика Макдональда, ни его дружба с русским посланником не устраивала влиятельную группировку английских «ястребов» в Персии — тех английских офицеров, дипломатов и резидентов, которые, подобно лорду Элленборо в Лондоне, считали, что для сохранения британской колониальной системы в Азии необходимо сеять семена войны между Россией и ее южными соседями. Наиболее заметными представителями этой группы были Генри Уиллок, его брат Джордж и английский врач Макнил.

Генри Уиллок провел в Персии более двадцати лет (с 1808 г), был секретарем при трех английских посланниках, сам неоднократно возглавлял британскую миссию в ранге поверенного в делах. В донесениях в Англию он стремился создать впечатление постоянной угрозы Персии со стороны России. Используя свое положение временного поверенного в делах в середине 1820-х гг., он ложными посулами, подстрекательством и необъективной информацией буквально спровоцировал русско-персидскую войну 1826—1827 гг. Люди, близко знавшие Уиллока, отзывались о нем, как правило, нелестно. Н. Н. Муравьев-Карский в своих записках, упоминая об Уиллоке, характеризует его как «человека недальнего» (т. е, недалекого), душевно грубого; отмечает его сребролюбие и недоброжелательность.9 Макдональд отзывался об Уиллоке еще резче, называя