И. Д. Якушкин.
Что такое жизнь?1.
Человек, которому тесно в толпе, потому ли, что у него мозоль на ноге, или печень его отделяет излишнее количество желчи и он не совсем добрый малый, или потому что ему запало в голову или под пятое ребро чего-нибудь такое, до чего толпе дела нет,— такому человеку стоит только посторониться, и он издали взглянет на теснившую его толпу и будет прислушиваться к ее говору с таким же чувством, с каким ему, может быть, случалось, стоя на берегу моря, любоваться на пенистые волны, догоняющие одна другую, и прислушиваться к их говору.
Какая сила из отдельных капель воды образовала огромную пучину морскую, и с какою целью она приводит эту пучину в движение? На это еще ученые могут дать какой-нибудь ответ; но как определить, какая сила столпила людей и движет толпы и сближает их и как будто стремится соединить их в одно целое, и какая цель такого соединения?
Ничего нет труднее, как составить точное и полное определение чего бы то ни было. Что такое человек? Как известно всем и каждому, Платон определил, что человек есть животное двуногое, без перьев. Из такого определения не трудно заключить, что человек есть не более и не менее как ощипанный петух. Конечно, никто никогда не верил и не поверит, чтобы петух, даже ощипанный, был человек или чтобы человек был какого бы ни было вида петух; но со всем тем между человеком и петухом много есть тождественного. И тот и другой при случае задорные драчуны, примерные супруги и пр. Не поминая при этом особенного свойства, которым одарены только петух и студент и про которое гласит латинская поговорка,— а самое большое сходство между человеком и петухом состоит в том, что человек живет и петух живет, и потому они неоспоримо оба животные.
В чем же состоит существенное различие между животным, зовомым человеком, и животным, зовомым петухом? Или вообще, чем отличается человек от прочих животных?
Ответ на такой нехитрый вопрос слышится со всех сторон. Ребенок, затвердивший краткий катехизис наизусть, и даже тот, который не затвердил его и не умеет читать, знает, что человек имеет в собственность бессмертную душу, каковой не имеется ни у одного из прочих животных. Преданье старины глубокой.
Несколько столетий тому назад один смельчак из смельчаков французов, наскучив служить в драгунах, рубить и колоть врагов Франции, поднял собственный свой стяг против врагов человеческого разума2. Неприятель, застигнутый врасплох, был разбит наголову; но так как цель всякой войны — мир, то между враждующими силами были заключены мирные условия, вследствие которых средневековая премудрость утратила много своей власти, стереть же ее с лица земли было тогда не по силам Декарта, и даже не входило в его собственный расчет, точно так же как не входит теперь в расчет великих держав стереть с лица земли турецкое кочевье в Европе...
В лице Декарта человеческий разум, получивши права гражданства в прекрасном божием мире, вздернул нос, как отпущенник холоп, и, присвоив одному человеку духовное начало, он овеществил всю остальную природу. Вследствие артезианского ученья все божьи твари, кроме человека, стали ничего более, как с особенным искусством устроенные куклы, которых сложный снаряд приводится в движение впечатлениями на них извне, как репетир приводится в движение давлением пальца на особенную пуговку часов. Кому случалось по наступлении весны любоваться первым прилетевшим гостем — скворцом, когда он, сидя на коньке кровли, подымая и опуская крылышки, выпрямив голову и обращаясь то на ту, то на другую сторону, весело распевает свою сладкозвучную песнь, тому могло притти желание разгадать смысл этой песни. Но увы, какой может, быть смысл в песне животного, куклы-скворца? В ней столько же смысла, как и в звуках эоловой арфы, когда воздух скользит по ее струнам, или в голосе кукушки, ежечасно кукующей в светлице волостного писаря. Человек, возвращающийся домой, чувствует особенную приязнь к своему любимому псу, когда этот пес, вертя хвостом и ласкаясь, приветствует его радостным визгом; тот же человек ощущает болезненное чувство, слыша вой своей любимой собаки, которую бьют. Вот и тут неуместная чувствительность. Собака — бездушная тварь, и лает и воет, и визжит, не ощущая ни боли, ни удовольствия; все эти бессознательно производимые звуки собакой-куклой подобны тем звукам, какие когда-то и производила так же бессознательно Мемнонова статуя при появлении лучей солнца, падающих на ее поверхность.
В силу такого учения человек был взгроможден выше всего сущего. Земля со всеми тварями на ней была отдана ему на услугу. Твердь небесная со всеми своими светилами и тьмами миров, вращающихся в бесконечном пространстве, существовала для его только потехи. Но человек, этот обладатель Вселенной, был отрезанный ломоть и в сущности отчужден от всей природы — положение хоть и почетное, но не совсем отрадное. Разум человеческий, освобожденный от пут схоластики, и видя, что в. его построении не все ладно, принялся поверять собственные свои определения.
Всякому небезызвестно, что человек, не имеющий ни о чем никакого понятия,— скотина или даже еще хуже скотины, а мистер Локк3 доказал, как дважды два пять, что все наши понятия приобретаются только через внешние впечатления, и потому все наши побуждения происходят извне. За Локком вся ватага философов, всех мастей и разрядов запела на тот же лад, и окончательно человек был низведен с высоты своего величия на степень, равную со всеми животными. Тем, что он человек, обязан он внешним обстоятельствам; вылупись он из яйца, был бы он, может быть, петух; зародись он в луже или в океане, он мог бы принять вид комара или кита. В последнем случае его сросшиеся нижние члены, то есть ноги, образовали бы ласт: сокращенные плечи и предплечья вместе с ручными кистями, облеченные сухожильной перепонкой, развились бы в огромные плавательные перья; желудок разросся бы в несколько желудков, селезенка разрослась бы в несколько селезенок, и недостаток мозга в огромной головизне человека-кита пополнился бы спермацетом.
Все это так просто и ясно, что бросается в глаза всякому верующему в учение Кабанисов, Борн Ст. Венсенов и прочей их собратий 4 При таком широком разгуле разума многие обветшалые средневековые здания, подрытые под самое основание, попадали с треском. На развалинах феодальных замков воздвигались и исчезали воздушные замки как мыльные пузыри.
Разум человеческий, уставший после таких разрушительных подвигов и тщетных усилий создать из самого себя что-нибудь прочное, почил; а немец Кант в хитросплетенных категориях в свою очередь доказал, как дважды два четыре, что чистый разум большой хвастун и часто берется не за свое дело, которое ему не под силу.
После многих треволнений человек должен был убедиться, что, не бывши альфой и омегой мироздания, он составляет только звено бесконечной цепи творений и что ему не суждено оглашать одному Вселенную своим однозвучным пением, но что его голос должен сливаться с голосами всех прочих существ и всего сущего в многозвучную и вечно стройную песнь. Что, бывши в беспрерывных сношениях с природой, дело его разума — неослабно следить за всеми проявлениями в природе и, беспрестанно поверяя свои понятия одни другими, приводить их все более и более в согласие между собой; изучая же проявления в природе, стараться определить их взаимные отношения, отношения их к человеку и отношения человека к природе. И таким способом все более и более уяснять человеку, что такое человек. Одно из самых важных и любопытных проявлений в природе, конечно, проявление жизни вообще и проявление жизни человека в особенности 5 Человек живет и петух живет, и если бы не жил петух, то жизнь человека в первичных своих проявлениях была бы менее известна, нежели известна теперь: большая часть исследований над развитием зародыша вообще была производима над куриным яйцом. Исследования ученых свидетельствуют,— и в этом случае нам, людям полуученым, остается только верить,— что все живущее выходит из яйца, разумеется не из куриного, которое само образуется из небольшого пузырька, заключенного в перепончатом мешочке яичника курицы. Прозрачная влага в этом пузырьке мутится, желтеет, и количество ее увеличивается по мере того, как увеличивается самый пузырек; достигнув полного объема желтка, он разрывает перепонки, заключающие его в яичнике; в то же время заключенный в нем животный, или первичный, пузырек разверзается и оставляет на поверхности желтка под перепонкой, его облекающей, белое пятнышко или рубчик, означающий место, где начнется развитие зародыша. Отделившись от яичника,желток спускается винтообразно по яйцепроводу, причем он покрывается белком, и окончательно на наружную перепонку белка оседает известь, составляющая скорлупу... В этом виде яйцо является на свет, и там заключается пролог развития будущего цыпленка...
Яйцо, заключающее в себе условия жизни будущего цыпленка, может оставаться некоторое время не изменяясь, точно так же как могут оставаться не изменяясь семена, заключающие в себе условия жизни будущих растений. Для пробуждения жизни в семенах необходимы тепло и влага, для пробуждения жизни в яйце нужно только тепло, по той причине, что в нем самом содержится уже достаточна влаги для полного развития зародыша.
В оплодотворенном яйце, если положить его под наседку или вообще в теплое место, постоянно происходят значительные изменения. В первый день, посредине удлиненного рубчика, между обеих перепонок желтка, замечается беловатая черточка с утолщениями на концах и окруженная перепончатой складкой; эта черточка — зачаток головохребетного мозга, из которого разовьется весь мозговой, или чувственный, снаряд. На другие сутки первоначально появляется, отдельно от мозгового снаряда, одна полость сердца, левое ушко; вскоре потом образуется левый желудочек, после чего ушко разделяется кольцеобразной перепонкой на две полости; по прошествии трех суток становится явственным правый желудочек, но сердце бьется прежде полного своего образования и содержит тогда бесцветную жидкость; красная же кровь, с своими шариками, появляется первоначально в сосудах, образовавшихся поодаль от зародыша, в перепонках желтка; сосуды эти, распространяясь и переплетаясь между собой, прогоняют кровь к сердцу.
Вскоре после появления головохребетного мозга около него появляется несколько пар точек, означающих зачатки позвонков.
В тот же день из перепончатой складки, окружающей зачаток головохребетного мозга, образуется голова и задняя часть цыпленка, а затем появляется нитевидная трубочка, протянутая от головы до хвоста и означающая собою зачаток желудка и кишек. Во время насиживания белок постепенно смешивается с желтком, и эта жидкость, первоначально всасывается6 сосудами, образовавшимися в перепонках желтка, а потом желудком и кишками. После появления головы постепенно образуются все другие наружные части цыпленка; но часть живота, сначала бывши совершенно открыта, восполняется мало помалу, и только в двадцатый день, вобравши внутрь остатки жидкости, совершенно покрывается, после чего не с большим через сутки цыпленок пробивает скорлупу и появляется на свет.
Развитие ребенка происходит не совсем тождественно с развитием цыпленка, вылупившегося из куриного яйца, в котором содержится весь нужный запас для образования и полного развития зародыша; образование же зародыша ребенка совершается в утробе матери, и все нужное для его питания и развития доставляется кровеносными ее сосудами. После оплодотворения яйцо, в виде пузырька, заключенное в перепончатом мешочке яичника женщины, несколько увеличивается и, разорвавши внешний покров яичника, по трубе, к нему прилежащей, спускается в матку, где оно остается свободным в прдолжение некоторого времени. После трех недель беременности появляется первый признак развития зародыша в виде черточки с утолщениями по обоим концам, из которых одно сообщается посредством пуповинки с внутренней мышечной оболочкой яйца, против того места внешней оболочки, которое прикрепляется к матке. В течение второго месяца яйцо увеличивается в объеме и его наружная кожистая оболочка покрывается нитями, часть которых, разветвившись, внедряется в матку и образует детское место. Внутри яйца содержится белко-ватая жидкость, среди которой развивается зародыш. Питание его и дальнейшее образование совершаются посредством пуповинки, состоящей из трех кровеносных сосудов, которые разветвились в перепончатых оболочках яйца и, достигнувши детского места, соприкасаются с кровеносными сосудами матки.
Человек в зародышном своем развитии принимает все виды существования животных. Яйцо, отделившися от яичника женщины, существует столько же самостоятельно, как существуют и животные низшего разряда, у которых нет ни мозга, ни кровообращения, и вообще ни одного из орудий жизни, отдельно и явственно образовавшихся, но которые, повидимому, одарены произвольным движением. При образовании сердца у зародыша ребенка, оно первоначально состоит из одной полости, как сердце земляного червя, потом из одного ушка и одного желудочка, как сердце рыб, затем из двух ушков и одного желудочка, как сердце лягушки, и окончательно из двух ушков и двух желудочков, как сердце птиц и млекопитающих.
При некотором подобии человека в зародышевом своем состоянии с другими животными, и он и каждое из них достигает той степени развития, которым определяется способ будущего их существования, а вместе с тем и все животные и человек, по непременному закону природы, родятся от существ себе подобных. Из оплодотворенной икры щуки никогда не разовьется другое животное кроме щуки с сердцем об одном ушке и одном желудочке, как у всех рыб вообще, но с некоторыми особенностями, свойственными только щуке. Из икры лягушки выходит первоначально головастик, похожий на рыбу, который живет в воде и дышет жабрами подобно рыбам, но скоро потом, по образовании в нем легких, жабры его исчезают, и он превращается в лягушку, которая, при способе своего кровообращения, имеет возможность жить на земле, дыша воздухом, и оставаться на долгое время под водой. Из яйца курицы выходит всегда цыпленок. В утробе женщины, при всех постепенных изменениях зародыша и многосложном его развитии, всегда образуется ребенок, а не какое-нибудь другое животное. И цыпленок, вылупившийся из яйца, и ребенок, вышедший из утробы женщины, в своем зародышном развитии получают уже собственно им одним принадлежащее образование, отличающее их от всех прочих цыплят и всех прочих ребят.
Итак, наблюдения над зародышем очевидно доказывают, что первичное образование всех животных совершается вообще одним и тем же порядком, но что при этом каждое из них в подробностях и степени своего развития разнообразно до бесконечности и что каждое животное существует отдельно от всех животных как неделимое и вместе с тем составляет собой звено неразрывной цепи всех существ.
Рассматривая каждое животное отдельно как неделимое, естественно является вопрос: кто это неделимое и под чьим влиянием началось его зарождение и совершились все чудеса его развития? На такой вопрос положительная наука, основанная единственно на опыте, не дает ответа, и тут каждому мыслящему человеку, ученому и не ученому, предоставляется решить задачу по крайнему своему разумению. При этом, как и при всех действиях нашего мышления, необходимо только, чтобы понятие, какое мы составим себе об этом предмете, не было бы в противоречии с прочими нашими понятиями, не подлежащими сомнению.
Чувства наши, через впечатления на них извне, доставляют нам только понятия о телах и их движении. Тела, занимая пространство, имеют протяжение и потому уже разделимы; части, составляющие тело, как и оно, занимая пространство, имеют протяжение, как и оно, подразделяются и потому суть также тела. Перемещение тела в пространстве мы называем движением. Тела и части их могут иметь более или менее протяжения, и движение может совершаться с большей или с меньшей скоростью и по различным направлениям. Разность в протяжении тел, ее разность в скоростях движения и в его направлении разнообразит до бесконечности видимые нами предметы.
Разум, признав протяжение в телах, деля их на части и подразделяя эти части на меньшие частицы, стремится от многочисленности к единице; допустив существование единиц, далее не подразделимых, он заключает, что такие единицы составляют сущность тел и что чувствам нашим представляются только образы предметов, беспрестанно преходящие.
Видимые нами тела представляются нам или в движении, или в спокойствии; и тут разум наш опять выводит заключение о существовании причины того или другого состояния тел. Причину эту, приводящую тела в движение или движущиеся тела приводящую в спокойствие, называют силою.
Никто из смертных не видал в глаза ни собственно единицы, ни собственно силы, точно так же как никто из смертных не видал собственными глазами ушей своих, а между тем всякий знает, что у него есть уши, и никто не сомневается в существовании своего Я, как единицы, обладающей жизненной силой и силой мышления, которые обе суть одна и та же сила в разных степенях своего развития.
Отредактировано Алена (23-11-2011 13:06:56)
