Берновский музей посетила правнучка декабриста Никиты Муравьева мадам Вуарен.
01.08.2013 | 12:26
Ей 84 года, она понимает и говорит по-русски.
В июле 2013 года Берновский музей А.С.Пушкина посетила гостья из Франции, праправнучка декабриста Никиты Михайловича Муравьева – мадам Вуарен, урожденная Бибикофф (Бибикова).
Это приятная, очень живая и энергичная в свои 84 года женщина. Она понимает и говорит по-русски. Впрочем, с трудностями перевода блестяще справлялась сопровождавшая ее Татьяна Николаевна Ознобишина, тоже потомок декабристов.
Общение с этой женщиной, в которой ничто не выдавало возраста, было сплошным удовольствием. Поражали ее живой ум, уникальная память, серьезные вопросы и глубокие знания истории России. Мари (Мария) вполне современна: в совершенстве владеет компьютером, ведет переписку по электронной почте. Глядя на нее, понимаешь: в самом деле – возраст – это состояние души.
Жизнь Мари Вуарен была связана с медициной. Она училась в Англии и там же работала в больнице, затем во Всемирной организации здравоохранения в Женеве.
Мари исследует историю России и все, что связано с ее семьей. Она почти ежегодно приезжает в нашу страну, сама все хочет увидеть, осмыслить, понять.
Это немало – четыре поездки в Сибирь по местам проживания декабристов – Чита, Тюмень, Ялуторовск Тобольской губернии… Она исследует усадьбы, где жили ее предки Муравьевы, Чернышевы, Бибиковы. География поездок по России все расширяется.
Беседовать с нею интересно. Эта приятная седовласая женщина оказалась детальным исследователем. Представьте себе: Мари ведет свои изыскания во Франции, не имея возможности там работать с первоисточниками, при отсутствии интересующей ее литературы и справочного аппарата на французском языке. Она пользуется русскими текстами, переводит их на французский, систематизирует, обобщает, сама иллюстрирует тексты, объединяет по темам в папки. Ее труд составляет 8 папок на листах с двухсторонней печатью.
Эта работа оказалась настолько серьезной, что научная библиотека МГУ согласна принять ее на хранение. Кстати, там же хранятся и книги, когда-то принадлежавшие ее предкам Михаилу Никитичу и Никите Михайловичу Муравьевым.
Ее взгляд на исторический пласт России XIX века интересен тем, что все пропущено через себя. Мадам Вуарен уверена: иногда через одно слово, через одну фразу может раскрыться целая история.
Одна из таких фраз привела ее в Старицу. А для меня обернулась неожиданными вопросами. Мари узнала, что ее мать София крестилась в Тверской губернии, в Старице или уезде в 1887 году. В каком храме? И почему на старицкой земле? — Вопросы, на которые она ищет ответ.
А что привело ее в Берново? — Родственные связи с Муравьевыми. Иван Петрович Вульф (умер в 1814 году), хозяин Бернова, был женат на Анне Федоровне Муравьевой. Та доводилась двоюродной сестрой Михаилу Никитичу Муравьеву (1757-1807), воспитателю и другу Александра I, отцу декабристов Никиты и Александра. Михаил Никитич частенько гостил в Бернове и описал его в своих стихотворениях и прозаическом произведении «Эмилиевы письма», которые он даже назвал «Берновские письма». Гостила у Вульфов и родная сестра М.Н.Муравьева – Федосья Никитична, Фешенька, мать декабриста Лунина. Приезжала вместе с детьми и супруга его, Екатерина Федоровна. Вот как об этом вспоминает А.П.Керн, внучка И.П.Вульфа: «Я помню Никиту и Александра, приезжавших к нам из Москвы в Берново. Они были ужасно резвы, сорви-головы, и я их не любила за бесцеремонность обращения со мной и моей кузиной Анной Николаевной Вульф».
Историю семейства Муравьевых иначе как драматичной и не назовешь. Все начиналось так прекрасно. Супружеский союз Михаила Никитича и Екатерины Федоровны обещал быть счастливым и долгим. Для этого, казалось, было все: положение в обществе, связи, богатство. Их дети получили лучшее по тому времени образование, их ждала блестящая карьера. Но у судьбы свои законы.
Старший сын Никита – прапрадед нашей гостьи, прошел кампанию 1813-1814 гг., участвовал в сражениях при Дрездене и Лейпциге, в военных действиях против Наполеона, возвратившегося с о. Эльба. В Россию Никита Михайлович вернулся только в 1816 году и стал одним из основателей «Союза благоденствия». Вместе с младшим братом Александром участвовал в создании Устава Союза, разрабатывал Конституцию.
В 1825 году он уже женат на графине Александрине Григорьевне Чернышевой (1804-1832 гг.). Семейное счастье молодых супругов было недолгим. Свадьба состоялась 22 февраля 1823 года, менее чем через два года начались для них тяжелейшие испытания. Отсчет их пошел от восстания декабристов.
В июне 1826 года Никита Михайлович был приговорен к каторжным работам на 20 лет и отправлен в Сибирь. Его ждали Читинский острог, Петропавловский завод и поселение в Урике, в 10 верстах от Иркутска. Любовь молодых супругов не сломили ни арест мужа, ни Петропавловская крепость, ни Алексеевский равелин – одиночка в крепости. Не разлучили их ни рудники, ни остроги.
Александрина, оставив троих детей на попечение свекрови и сестер, последовала за мужем. Это о ней написал Н.А.Некрасов:
«Пленителен образ отважной жены,
Явившей душевную силу,
И в снежных пустынях суровой зимы
Сокрывшейся рано в могилу…»
В 16 суток молодая женщина преодолела путь от Москвы до Иркутска, несмотря на чинившиеся ей в дороге препятствия. Она писала свекрови: «Дорогая матушка, 800 верст от Москвы до Казани за 5 дней не так уж плохо. А что бы Вы сказали, узнав, что от Казани до самого Иркутска я делала по 300 верст в сутки? Пишу Вам и неотступно думаю о детях. Стараюсь гнать прочь тоску по ним, но разлука еще очень свежа». Кто тогда мог предположить, что эта разлука навсегда?
Рядом с мужем Александрина жила мыслями об оставленных детях. Несчастья одно за другим обрушивались на нее: разлука с детьми, смерть сына, уход из жизни родной матери (1828 г.) и отца (1831 г.). В ссылке семейство Муравьевых пополнилось еще тремя детьми. В Петропавловском заводе двое умерли, осталась одна, София. Ближние звали ее Ноннушкой.
Семейству Муравьевых, как, впрочем, и всем декабристам, были присущи порядочность, безукоризненная честность во всех проявлениях жизни, проходившей у всех на виду. Александрину Муравьеву звали ангелом-хранителем. В семьях декабристов ее обожали за душевное тепло, за умение поддержать, успокоить. Любил ее и простой народ. Забывая о себе, она успевала помочь всем. Казалось, ее любовь к семье и людям не закончатся никогда.
Но здоровье слабло, силы покидали Александрину. За полгода до смерти она писала свекрови: «Я старею, маменька, сколько у меня седых волос…» Накануне роковой развязки, чувствуя, что ее минуты сочтены, она позвала Е.И.Трубецкую, продиктовала той письмо к сестре, в котором просила позаботиться о муже и дочери Ноннушке. Она оставила Никите Михайловичу залог своей нежной, неограниченной любви – четырехлетнюю дочь, и стала первой жертвой неумолимого рока. Сибирская земля навсегда приняла прах молодой женщины. Ей было всего 28 лет. Так завершила свой земной путь прапрабабушка нашей гостьи. Там же были похоронены и две дочери Муравьевых, рожденные и умершие в ссылке. На Петровском кладбище над захоронением матери и дочерей установили памятник из камня, изготовленный Н.А.Бестужевым.
Никита, на 36-ом году поседевший у гроба жены, пережил ее на 11 лет. Он сам воспитывал дочь Сонечку. Екатерина Федоровна, потрясенная смертью невестки, утратила чувствительность в ногах и с трудом передвигалась по дому. Она отправила в Сибирь к внучке гувернантку, Каролину Карловну.
Сонечка была «очень прелестным существом, необыкновенно одаренной прекрасными чувствами», несмотря на то, что первыми ее воспитателями были тюрьма и оковы.
Все декабристы беспрестанно заботились о воспитании и образовании своих детей. Они сами и их товарищи занимались с детьми русским и иностранными языками, музыкой, живописью, литературой, историей и другими дисциплинами.
Декабристы вдохнули в своих детей, а те – в своих любовь к ближним и веру в возможность и силу всего доброго и хорошего.
На воле матушка Никиты и сестры Александрины просили государя о возвращении Софии (Ноннушки) в Москву. Все прошения отклонялись.
Никита так и не смог оправиться от удара судьбы – потери жены. Октябрь и ноябрь – месяцы ее болезни и смерти – он всегда молчаливо тосковал и грустил. Он был разделен с женой только по смерти, которая настигла его на поселении в деревушке Урик. Горькими слезами оплакали декабристы эту потерю.
Только после смерти отца осиротевшую Сонечку доставили в Москву. Там ее нашли «румяной девочкой, до крайности живой и бойкой, ласковой, умненькой, разговорчивой и удивительно напоминающей свою мать». Девочку определили в Екатерининский институт. Екатерина Федоровна не дождалась, когда внучка закончит обучение. Она ненамного пережила старшего сына и не смогла обнять младшего. Ноннушка вспоминала свою бабушку так: «Она чуть с ума не сошла от горя и целые дни и ночи молилась. Она не могла ходить и совершенно ослепла от слез».
Девочка выросла, вышла замуж за дальнего родственника Бибикова Михаила Илларионовича. Все сложилось. Появились дети. Наладилась жизнь.
Софья Никитична, теперь уже Бибикова, до конца дней своих была хранительницей традиций декабристов в Москве. Жили Бибиковы на Малой Дмитровке. В этом доме собирались друзья и почитатели декабристов. Они имели возможность «прикоснуться к живым свидетелям прошлого». В доме стояла мебель, висели картины, миниатюры, принадлежавшие декабристам, мраморный бюст Никиты Михайловича, его старинное тяжелое кресло из Сибири – в нем хозяин и умер. Рядом – часы, сделанные в Сибири Н.А.Бестужевым и подаренные Александрине Муравьевой незадолго до ее смерти. В доме на Малой Дмитровке бывал Лев Толстой, работавший в то время над романом о декабристах. Хозяйка, живая история, много показала и рассказала ему.
Судьбу Софьи Никитичны тоже не назовешь безоблачной. Умерла ее 16-летняя дочь, тяжело болели два сына. С потерей третьего сына, двадцатидвухлетнего Сержа, она никогда не снимала траура и вся ушла в веру. Умерла она внезапно 7 апреля 1892 года.
Но с уходом Ноннушки не прервалась история семейства, где слились родословные связи Муравьевых, Чернышевых, Бибиковых, Луниных. После революции внучка Ноннушки, София, уехала из России. Сегодня дочь той самой Софии, мадам Вуарен, урожденная Бибикофф, терпеливо и тщательно исследует историю своих предков, которую невозможно понять и отделить от истории России. И не одна она. Потомки многих декабристов изучают эти вопросы.
Мари побывала в Яропольце, усадьбе Чернышевых, и с грустью говорит о постигшем ее запустении. Впереди – поездка в Псков и область – туда «зовет» ее линия Чернышевых.
Берновский дом и усадьба Вульфов раскрыли еще несколько страниц из жизни ее предков, подарили ей много светлых минут и оставили самые добрые впечатления. Впрочем, вот письмо Мари, отправленное в Берново из Франции по электронной почте:
«Я прочитала и перевела «Эмилиевы письма» и попыталась выяснить, что значит Берново для Муравьевых. Как вы понимаете, автор «Писем» — Михаил Никитич Муравьев – мой прямой предок. Благодаря Татьяне Ознобишиной я увидела дом, где он провел так много часов. Я плохо пишу по-русски, но я уверена, что вы поймете, как я заинтересована и благодарна вам. Сейчас я нахожусь во Франции в Альпах на лето.
Мари Вуарен, урожденная Бибикофф.»
Провожая гостей и прощаясь с ними, я размышляла о том, что кем бы ни стали дети, внуки, правнуки декабристов, в подражание предкам они будут стараться вести достойную жизнь и уж точно – беспамятством они не заболеют. Ведь предки их – декабристы – по словам Л.Н.Толстого, «…были всегда интересны и вызывают самые серьезные мысли и чувства».
Тамара КОЧНЕВА, старший научный сотрудник музея А.С.Пушкина в Бернове.
БЕРНОВСКИЙ МУЗЕЙ ИМ. А.С. ПУШКИНА
Лето-2013 запомнится нам еще и тем, что Берновский музей А.С. Пушкина посетила гостья из Франции, праправнучка декабриста Никиты Муравьева – мадам Вуарен, урожденная Бибикофф (Бибикова).
Приятная, энергичная 84-летняя женщина говорит порусски. Впрочем, с трудностями перевода блестяще справлялась сопровождавшая ее Татьяна Ознобишина, тоже из потомков декабристов.
Общение с мадам Вуарен было сплошным удовольствием. Поражали ее живой ум, уникальная память, серьезные вопросы и глубокие познания в истории России. Мари (Мария) вполне современна: в совершенстве владеет компьютером, ведет переписку по электронной почте. Глядя на нее, понимаешь, что и в самом деле возраст – это состояние души.
Жизнь Мари Вуарен связала с медициной. Она училась в Англии и там же работала в больнице, затем во Всемирной организации здравоохранения в Женеве.
Она изучает историю России и все, что связано с ее семьей, и почти ежегодно приезжает в нашу страну.
Это совсем не мало – четыре поездки в Сибирь, где жили декабристы: в Читу, Тюмень, Ялуторовск Тобольской губернии. Она знакомится с усадьбами своих предков Муравьевых, Чернышевых, Бибиковых. География поездок по России все расширяется.
Мари ведет свои изыскания во Франции, не имея возможности там работать с первоисточниками, при отсутствии интересующей ее литературы и справочного аппарата на французском языке. Она пользуется русскими текстами, переводит их, систематизирует, обобщает, сама иллюстрирует, объединяет по темам. Ее труд – восемь папок на листах с двухсторонней печатью. Эта работа оказалась настолько серьезной, что научная библиотека МГУ готова принять ее (бумаги) на хранение. Кстати, там же собраны и книги, когда-то принадлежавшие Михаилу Никитичу и Никите Михайловичу Муравьевым.
Мадам Вуарен уверена: иногда через одно слово, через одну фразу может раскрыться вся история.
Один из таких фактов и привел ее в Старицу. Мари узнала, что ее мать София крестилась в Тверской губернии, в Старице или Старицком уезде в 1887 году. В каком храме? И почему здесь? Вот вопросы, на которые она ищет ответ.
В Берново ее привели родственные связи с Муравьевыми. Иван Вульф, хозяин Бернова, был женат на Анне Муравьевой, двоюродной сестре Михаила Муравьева (1757–1807), воспитателя и друга Александра I, отца декабристов Никиты и Александра. Михаил Никитич часто бывал в Бернове и описал его в своих стихотворениях и прозаическом произведении «Эмилиевы письма», которые он называл «Берновские письма». Гостила у Вульфов и родная сестра Михаила Никитича – Федосья Никитична, Фешенька, мать декабриста Лунина. Приезжала вместе с детьми и супруга его, Екатерина Федоровна. Вот как об этом вспоминает Анна Петровна Керн, внучка Ивана Вульфа: «Я помню Никиту и Александра, приезжавших к нам из Москвы в Берново. Они были ужасно резвы, сорвиголовы, и я их не любила за бесцеремонность обращения со мной и моей кузиной Анной Николаевной Вульф».
Все начиналось так прекрасно... Супружеский союз Михаила Никитича и Екатерины Федоровны обещал быть счастливым и долгим. Для этого, казалось, было все: положение в обществе, связи, богатство. Их дети получили лучшее по тому времени образование. Но у судьбы свои законы.
Старший сын Никита – прапрадед нашей гостьи – прошел кампанию 1813–1814 гг., участвовал в сражениях при Дрездене и Лейпциге, в военных действиях против Наполеона. В Россию он вернулся только в 1816 году и стал одним из основателей «Союза благоденствия». Вместе с младшим братом Александром участвовал в создании устава союза, разрабатывал конституцию.
В 1825 году он уже женат на графине Александрине Чернышевой (1804–1832 гг.). Семейное счастье было недолгим. Свадьба состоялась 22 февраля 1823 года, менее чем через два года начались испытания. Отсчет тяжких дней пошел от восстания декабристов.
В июне 1826 года Никита Михайлович был приговорен к каторжным работам на 20 лет и отправлен в Сибирь. Его ждали Читинский острог, Петропавловский завод и поселение в Урике, в десяти верстах от Иркутска. Супругов не разлучило ничто. Александрина, оставив троих детей на попечение свекрови и сестер, последовала за мужем. Это о ней написал Николай Некрасов:
Пленителен образ отважной жены,
Явившей душевную силу,
И в снежных пустынях суровой зимы
Сокрывшейся рано в могилу…
За 16 суток Александрина преодолела путь от Москвы до Иркутска, несмотря на чинившиеся в дороге препятствия. Она писала свекрови: «Дорогая матушка, 800 верст от Москвы до Казани за 5 дней не так уж плохо. А что бы Вы сказали, узнав, что от Казани до самого Иркутска я делала по 300 верст в сутки? Пишу Вам и неотступно думаю о детях. Стараюсь гнать прочь тоску по ним, но разлука еще очень свежа».
Несчастья одно за другим обрушивались на нее: смерть сына, уход из жизни родной матери и отца. В ссылке семейство Муравьевых пополнилось еще тремя детьми. В Петропавловском заводе двое умерли, осталась одна, София. Ближние звали ее Ноннушкой.
Муравьевым были присущи порядочность и безукоризненная честность. Александрину звали ангелом-хранителем. В семьях декабристов ее обожали за душевное тепло, за умение поддержать, успокоить. Любил ее и простой народ. Забывая о себе, она успевала помочь всем.
Но здоровье слабло, силы покидали женщину. «Я старею, маменька, сколько у меня седых волос…» – писала она свекрови за полгода до смерти. Накануне роковой развязки Александрина позвала Екатерину Трубецкую и продиктовала ей письмо к сестре, в котором просила позаботиться о муже и Ноннушке. Она оставила Никите Михайловичу залог своей нежной, безграничной любви – четырехлетнюю дочь и стала первой жертвой неумолимого рока. Ей было всего 28 лет.
Так завершила свой земной путь прапрабабушка нашей гостьи. Там же были похоронены и две дочери Муравьевых, рожденные и умершие в ссылке. На Петровском кладбище над захоронением матери и детей установили памятник из камня.
Никита пережил ее на 11 лет. Он сам воспитывал Сонечку-Ноннушку. Екатерина Федоровна, потрясенная смертью невестки, утратила чувствительность в ногах и с трудом передвигалась по дому. Она отправила в Сибирь к внучке гувернантку, Каролину Карловну.
Все декабристы беспрестанно заботились о воспитании и образовании своих детей: занимались с ними русским и иностранными языками, музыкой, живописью, литературой, историей. Они вдохнули в своих детей любовь к ближним и веру в возможность и силу всего доброго и хорошего.
На воле матушка Никиты и сестры Александрины просили государя о возвращении Софии в Москву. Все прошения отклонялись.
Никита так и не смог оправиться от удара судьбы – потери жены. Смерть настигла его на поселении в деревушке Урик. Горькими слезами оплакали декабристы эту потерю.
Только после утраты отца осиротевшую Сонечку доставили в Москву. Там ее нашли «румяной девочкой, до крайности живой и бойкой, ласковой, удивительно напоминающей свою мать» и определили в Екатерининский институт. Екатерина Федоровна не дождалась, когда внучка окончит обучение. Ноннушка вспоминала свою бабушку, потерявшую детей: «Она чуть с ума не сошла от горя и целые дни и ночи молилась».
Девочка выросла, вышла замуж за дальнего родственника Михаила Бибикова. Появились дети. Наладилась жизнь.
Софья Никитична до конца дней была хранительницей традиций декабристов в Москве. Жили Бибиковы на Малой Дмитровке. В этом доме собирались друзья и почитатели вольнодумцев. Они имели возможность «прикоснуться к живым свидетелям прошлого». В доме стояла мебель, висели картины, миниатюры, принадлежавшие декабристам, мраморный бюст Никиты Михайловича, его старинное тяжелое кресло из Сибири – в нем хозяин и умер. Рядом – часы, сделанные в Сибири Николаем Бестужевым и подаренные Александрине Муравьевой незадолго до ее смерти. В доме на Малой Дмитровке бывал Лев Толстой, работавший в то время над романом о декабристах. Хозяйка многое успела рассказать ему.
Судьбу Софьи Никитичны не назовешь безоблачной. Умерла 16-летняя дочь, тяжело болели два сына. С потерей третьего, двадцатидвухлетнего Сержа, она уже не снимала траура. Умерла Бибикова внезапно 7 апреля 1892 года.
Но с уходом Ноннушки не прервалась история семейства, где слились родословные связи Муравьевых, Чернышевых, Бибиковых, Луниных. После революции внучка София уехала из России. Сегодня ее дочь, мадам Вуарен, исследует жизнь своих предков, которую невозможно отделить от России.
Мари побывала в Яропольце, усадьбе Чернышевых, и с грустью говорит о царящем здесь запустении. Впереди поездка в Псков и область – туда «зовут» предки. 
Берновский дом и усадьба Вульфов раскрыли еще несколько страниц из жизни ее семьи, подарили много светлых минут. Вот письмо, отправленное в Берново из Франции по электронной почте:
«Я прочитала и перевела «Эмилиевы письма» и попыталась выяснить, что значит Берново для Муравьевых. Как вы понимаете, автор «Писем» — Михаил Никитич Муравьев – мой прямой предок. Благодаря Татьяне Ознобишиной я увидела дом, где он провел так много часов. Я плохо пишу порусски, но я уверена, что вы поймете, как я заинтересована и благодарна вам. Сейчас я нахожусь во Франции в Альпах на лето.
Мари Вуарен, урожденная Бибикофф».
Провожая гостей и прощаясь с ними, я размышляла о том, что, кем бы ни стали дети, внуки, правнуки декабристов, они будут вести достойную жизнь и беспамятством не заболеют. Ведь предки их, по словам Льва Толстого, «… были всегда интересны и вызывают самые серьезные мысли и чувства».
