Друзья называли его Борода
Виктор КРАВЧЕНКО
В тринадцать лет от роду он уже воевал с Наполеоном. В 1825 г. подозревался в причастности к декабрьским событиям на Сенатской площади. А спустя еще тринадцать лет стал губернатором в Ставрополе.
В истории Ставрополя есть еще немало малоизученных, а порой и неизвестных страниц. Работая в библиотеках и архивах, просматривая документы, подшивки старых газет и журналов, иногда обнаруживаешь удивительные публикации, непосредственно относящиеся и к истории нашего края.
В статье «Очерки моих воспоминаний», опубликованной в журнале «Русская старина» за 1906 г., некая Неведомская-Динар пишет: «Родилась я в Петербурге. Отец мой был декабрист. (Вот так сразу! – Прим. автора). В первый год женитьбы его заключили в Петропавловскую крепость. Как ему удалось быть освобожденным, нам не было известно, тогда, в николаевское время, все держалось в тайне, и разоблачение такого рода наводило страх. Мать моя была урожденная Львова, семейство, известное своею многочисленностью и своим музыкальным дарованием, сестра Алексея Федоровича Львова, знаменитого скрипача, композитора народного гимна и многих церковных и светских сочинений. У моей матери был чудный, единственный в своем роде голос, контральто, который восхищал всех; она воспитывалась в музыкальном семействе у своего отца, Федора Петровича, директора дворцовой певческой капеллы. Она давала мне первоначальные уроки музыки; я помню себя на Кавказе в Ставрополе, где мой отец был губернатором, мне тогда было семь лет, и я играла Крамеровы этюды наизусть, мать моя много там пела и иногда предлагала послушать свою дочурку. Я была еще так мала, что нос трогал клавиши рояля, но это не мешало с восторгом петь мамины романсы.
Воспитывали нас очень строго; мать моя, несмотря на свое официальное положение, с раннего утра занималась нами... На праздниках приучала нас думать о бедных, неимущих, старых, больных. Елки не для нас готовились, а мы сами их украшали для бедных города и детей приюта - в этом все было наше удовольствие и счастие... Из Ставрополя отец мой был назначен губернатором в Вильну...».
Надежда Алексеевна Неведомская-Динар (ее сценический псевдоним) была дочерью Алексея Васильевича Семенова.
Первые мои поиски формулярного списка в госархиве Ставропольского края не дали результата. Зато документы московского архива ответили на многие вопросы.
Москвич А. В. Семенов, ровесник Пушкина, родился в 1799 году, воспитывался в Московском университетском пансионе. Алексею было всего тринадцать лет, когда началась Отечественная война, но он поступает на военную службу прапорщиком 1-го казачьего полка в Калужское ополчение. Делает это 2 сентября, в день вступления Наполеона в Москву. Юный защитник Отчизны участвовал в боевых действиях Отечественной войны и заграничных походах. В его формуляре есть запись: «...в сражении против французов в Смоленской губернии при местечке Хмары: 15 и 16-го числа октября 1812 года, с 12 августа и по 21 число декабря 1813 года во время блокады и осады г. Данцига как в ночных неприятельских вылазках с действием, так и при блокировании города, будучи при производстве траншейных работ находился».
Именно там в 1813-1814 гг. были закреплены дружеские связи будущих членов «Священной артели». Друг А. С. Пушкина – Иван Пущин вспоминал: «Еще в лицейском мундире я был частым гостем артели, которую тогда составляли Муравьевы (Александр и Михайло), Бурцов, Павел Калошин и Семенов (Пущиным названа лишь часть ее членов. – Прим. авт.). Постоянные наши беседы о предметах общественных, о зле существующего у нас порядка вещей и о возможности изменения, желаемого многими в тайне, необыкновенно сблизили меня с этим мыслящим кружком; я сдружился с ним, почти жил в нем...».
Артель, возникшая сначала как средство улучшения материального положения среди гвардейских и армейских офицеров, превратилась в «мыслящий кружок», явилась ранней преддекабристской организацией, а может быть, и первой тайной декабристской, т.к. имела политический характер и конспиративные черты. Члены «Священной артели» были настроены республикански, многие положения, разработанные ими, вводились затем в уставы тайных обществ «Союза Спасения» и «Союза Благоденствия», т.е. они возникли не на голом месте, их подготовили в какой-то мере и те, кто ранее был в артели.
Список членов Коренной управы образованного в 1819 г. «Союза Благоденствия» (по работам академика М. Н. Нечкиной) насчитывал 29 фамилий. Среди них особенно знакомые нам Граббе и Семенов. Оба они принимали самое активное участие в деятельности тайного общества. Спустя почти двадцать лет судьба свела их на Кавказе, в Ставрополе.
В 1826 г., отвечая на вопросы следствия, А. Семенов писал: «...Долго находился я в военной службе, которую продолжал двенадцать лет, с 1815 г. служил в лейб-гвардии Егерском полку, из коего по болезни уволен в отставку 1824 г. декабря 28-го...» (капитаном. – Прим. автора). Он упорно отрицал свое участие в совещаниях общества: «В 1825 г. пробыл я в Москве не более полутора месяца и ни в каких совещаниях не бывал, о намерениях Северного общества на 14 декабря не знал, да и знать не мог... Жил большей частью в деревне под Москвою в Калужской губернии. 15 сентября прибыл в Петербург насчет службы и женитьбы... Знаком был с Рылеевым, у коего ночевал однажды во время его болезни, с Оболенским и Пущиным (Иваном и Михаилом. – Прим. авт.). Но никогда от них ничего не слышал, могущее подать мне... малейшее подозрение о их намерении...».
Вот как вспоминал об этом же периоде И. Пущин: «Прошлого года возвратился я из Петербурга в Москву в феврале месяце (1825 г. – Прим. авт.) в бытность там в отпуску Евгения Оболенского. С ним начали рассуждать о средствах действовать для общества в Москве... Тогда он сказал мне, что надобно собрать тех общих знакомых, которые, по наблюдениям нашим, принадлежали к обществу... Тут назначил он день, в который приехали к нему двоюродный брат его Сергей Николаевич Кашкин, свиты отставной подрядчик Алексей Алексеевич Тучков, титулярный советник Иван Николаевич Горсткин, Бородинского полка полковник Михаил Михайлович Нарышкин, отставной капитан Алексей Васильевич Семенов, титулярный советник Калошин и я. Таким образом, соединившись, составили управу, в которой я поименованными членами избран председателем для сношения с Петербургом».
То же самое подтверждает и декабрист С. Кашкин: «В 1825 г. приезжал в Москву князь Оболенский, который пригласил меня на совещание общества. Здесь нашел я Пущина, Алексея Тучкова, полковника Михаила Нарышкина, Павла Калошина, Алексея Семенова...».
Рассуждали, кстати, о возможности ввести в России конституцию, правда, оговаривали, «что общество не имеет средств к произведению оного». Безусловно, роль московской организации, ее членов была не такой активной, как в Петербурге, но организационная и практическая работа велась. Таким образом, показания А. Семенова об отсутствии его в 1825 г. в Москве являются... не совсем верными.
К. Рылеев, отвечая на допросе Высочайше Утвержденному Комитету, сказал: «Надворный советник Алексей Семенов к тайному обществу принадлежал, но о намерении общества произвести 14 декабря известные неустройства не знал... никто ему о том не сообщал, а равно и на совещаниях у меня, ни у Оболенского он ни разу не был».
Разумеется, А. Семенова арестовали. Находясь под арестом на главной гауптвахте, он сообщил родственникам, что ему назначена очная ставка с Оболенским и Пущиным и «тут должна участь его решиться».
Шурин Семенова Алексей Федорович Львов вспоминал: «Пущин, лишь вошел, спросил Семенова, здорова ли его жена, и тотчас объявил, что все им сказанное на его счет было вымышленно, и отречение свое подписал. Благородный поступок несчастного Пущина спас Алексея Васильевича. Дней через несколько вечером мы были с Дарьей Федоровной (Семеновой. – Прим. авт.) у ее друга, как прибегает плац-майор с объявлением, что он свободен...». Именно ли ответы Пущина принесли Семенову освобождение – сказать трудно. Ведь даже дочь Надежда Алексеевна на склоне лет не назвала причину оправдательного приговора.
Об обществе знал и принадлежал, но не донес. Только за одно это император Николай I расправился со многими декабристами. Известны слова А. Раевского в ответ на обвинения Николая I в том, что Раевский изменил присяге, не донеся о тайном обществе:
«Государь! Честь дороже присяги, нарушив первую, человек не может существовать, тогда как без второй он может обойтись еще!».
Семенов не донес, потому что был человеком чести. Приговор гласил: «...4-го числа сего июня освобождены по высочайшему повелению из-под ареста содержавшиеся по делу о злоумышленном обществе нижеследующие лица: ...коллежский асессор Грибоедов, ...служащий в Департаменте внешней торговли надворный советник Семенов...» и другие.
Прошли годы. После кончины А. Вельяминова весной 1838 г. в Ставрополе командующим войсками Кавказской линии и Черномории, начальником Кавказской области стал генерал Павел Христофорович Граббе. Напомню, что из-за своей причастности к «Союзу Благоденствия» он был привлечен к следствию по делу декабристов в 1826 г. и просидел четыре месяца в крепости. Гражданским губернатором Кавказской области назначили действительного статского советника А.В. Семенова. Здесь, в Ставрополе, он прослужил два года: 1838-1839. На Кавказе в то время служило еще немало ссыльных декабристов. Оба высших начальника, конечно, знали многих: М. Нарышкина, А. Розена, М. Назимова, В. Голицына и др. И оба делали все возможное, чтобы облегчить их судьбу. Деятельность П. Граббе и А. Семенова на Кавказе была достаточно активной как в военной, так и в общественной жизни. К примеру, А. Семенову принадлежала мысль об издании «Ставропольских губернских ведомостей». 26 октября 1839 г. он представил ходатайство П. Граббе. Тот, в свою очередь, отнесся одобрительно и поддержал его со своей стороны перед Главнокомандующим в Грузии генерал-адъютантом Головиным. Однако из-за отсутствия средств вопрос был отложен.
Покинув Ставрополь, А. Семенов, как уже было сказано выше, служил губернатором в Вильне и в Минске. С 1850 г. – сенатором в Москве, а затем в Петербурге. И до конца своих дней, занимая высокие должности, Алексей Васильевич сохранял дружбу с декабристами – друзьями своей молодости. Недаром Иван Пущин, вернувшийся из сибирской ссылки, в феврале 1858 г. писал жене Наталье Дмитриевне: «Ужели я никогда не говорил тебе о Семенове-бороде (таково было у нас во время оно прозвище Алексею Васильевичу, которого ты встретила у старого полкового командира, твоего дядюшки)? Когда-нибудь миллион смешного тебе передам о бороде».
(Она могла и не знать, т.к. вышла замуж за Пущина в 1857 г., после смерти первого мужа, декабриста М.А. Фонвизина. – Прим. автора.).
Скончался А.В. Семенов в сентябре 1864 г.
Так в результате поисков приоткрылась судьба еще одного человека, связанного с нашим краем. К сожалению, пока не удалось нигде обнаружить хоть какого-нибудь портрета А. Семенова. Но поиск продолжается...
Источник: "Ставропольская правда", 6 июня 2003 г.
