Предлагаю вашему вниманию отрывок воспоминаний Е.И. Елагиной.  Текст интересен тем, что содержит массу интересной информации о происхождении и родословном древе декабристов  Ал. и А. Плещеевых, добавляет некоторые данные к весьма скупой информации о их жизни после 14 декабря.

Источники

Елагина Е. И. Семейная хроника // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2005. — [Т. XIV]. — С. 271—323. 

Анастасия Ивановна Плещеева была собственно замужем за Лавром Ферапонтовичем. Но это узнали только на его похоронах, имя его скрывали, чтобы никто не испортил его; все думали, что его зовут Алексей Александрович. Он был мартинист и последователь Новикова. Об нем слышала я, что он много переводил книг и всякий год в конце все сжигал написанное им. Но не знаю, было ли это послушание, положенное на него Новиковым, ибо он поступал со своими агентами, как игумен поступает с монахами, или Плещеев жег свои переводы, потому что они были нехороши. Плещеев разорился, но не знаю, на что; что он очень любил Карамзина, так же как и жена его, Анастасия Ивановна, что Карамзин на их счет ездил в чужие края и после издавал “Вестник Европы”, но были ли у них какие разорительные затеи, не знаю. Под конец жили они в Москве в бедности; Анастасия Ивановна, когда угощала гостей друзей, сама стряпала, но она делала это так весело и так любезно, сама, смеясь над своими неудачами по части поварского искусства, что их продолжали охотно посещать прежние друзья.
У них было трое детей: один сын Александр и две дочери — Марфа и Александра; Марфа, кажется, была за Чайковским, Александра за Гурьевым, обе были развратны.

Сын женился на богатой, знатной красавице Чернышевой. Они поселились в Черни и там началась жизнь, которая была беспрерывный пир. Всякий день что-нибудь праздновалось концертом, домашним театром, балом или гуляньем в рощу. Роковой 1812 год был в Черни шумнее, веселее прочих, потому что к обыкновенному обществу гостей соседей присоединилось много образованных и любезных пленных французов, живших в Черни или по соседству. Не знаю, как на это смотрел простой народ, крестьяне чернские, но они это выносили и не оскорбляли ни французов, ни помещиков.

У Плещеевых было четыре сына; Александр, Алексей, Григорий и Петр и две дочери: Варвара и Мария. Анна Ивановна страстно любила мужа своего и также страстно ревновала его, хотя и не знала, до какой степени имела причины ревновать его. Он наружно оказывал ей всевозможные знаки обожания и обманывал изо всех сил. Все именины и день ее рождения в Черни для нее были сюрпризы на каждом шагу. Она прославлялась, как богиня; и тут же, под ее носом, он обманывал ее. Кажется, что она так дожила и до смерти своей, в блаженном неведении.

Александр Александрович был женат на Титовой, всегда жил в Петербурге, оставил много детей. Я никогда не видала его и знаю о них только то, что вдова его поселилась близ Невского монастыря и очень богомольна.

Алексей Александрович, служивший в гвардии во время восшествия на престол Николая Павловича, был за 14 декабря разжалован, сослан на Кавказ, выслужился и потом прощен, кажется, в 1834 году. Он часто живал у брата в Черни, где я его видела, и бывал у нас в Бунине. Он очень был остер и прекрасно играл на театре. В Бунине мы с ним часто играли charades en action. Он не был женат и умер, кстати, для поправления состояния двух младших братьев, которые сумели почти разориться, не выезжая из деревни, не проигрывая в карты, только празднуя.

Григорий был женат на Екатерине Александровне Хрущовой, доброй, но очень взбалмошной женщине. У них — три сына и дочь. Старший сын Александр служил на Кавказе: он был любимцем отца и матери. Однажды матери его страстно захотелось пойти помолиться в Одрин монастырь; как ни превозмогала она это желание, не могла оставаться дома и отправилась пешком осенью в слякоть и дождь. В монастыре она горько плакала и горячо молилась за сына. Воротясь домой, через некоторое время приезжает эстафета с Кавказа с известием, что сын ее опасно ранен в маленькой стычке с горцами. Она, разумеется, поехала к нему и вот что узнала: что в самый тот день и час, когда она на коленях плакала и молилась о сыне, он был тяжело ранен.

Наш отряд был отбит и бежал с поля сражения; солдаты, очень любившие молодого Плещеева, уже дорогой хватились его и решились возвратиться, отыскав живого или мертвого, и принести домой; они это и исполнили, нашли его лежащим замертво и принесли к нему на квартиру: там товарищ его Щербацкий, во все время ходивший за ним, послал эстафету к матери в село Локно, что близ Болхова. (Из благодарности за то, что он ходил за ее сыном, Катерина Александровна, говорят, обещала ему женить его на богатой невесте и сосватала ему Прасковью Иван<овну> Протасову.) Плещеев выздоровел от этой раны, но после умер года через два, кажется, холерой. В то же время продано было и село Локно с аукциона.
Второй сын их Алексей был женат на баронессе Элмт; она умерла, оставив болезненного ребенка, которому предписали доктора теплый климат. Дочь их Мария овдовела и поселилась с братом и его ребенком, кажется, в окрестностях Ниццы.

Третий сын — Петр служит в военной службе, по крайней мере, служил на Кавказе.

Петр Александрович Плещеев был женат на Марии Васильевне Адамович. Этих Плещеевых я очень любила, особливо, Петра, который был настоящим chevalier sans peur et sans reproche. Если он брался шаперовать, то можно было быть уверенной, что никто не только не обидит, но и о себе, что по незнанию приличий не скажешь или сделаешь что-либо не так. Нас отпустили раз с ним на свадебный бал к Болховитиновой (вдова Юшкова выходила за полкового доктора Болховитинова). Бал был в Кузьминках и, разумеется, состоял из офицеров. Когда он видел, что меня идет приглашать какой-нибудь офицер, который ему не нравился, он шептал мне: Refusez, dites que vous danser avec moi.

У них три сына и три дочери: Василий Петрович, женатый на Болховитиновой, Александр и Григорий еще не женатые; дочери: Анна за Мольским, Александра за Юшковым и Ольга за Свечиным. Она умерла пять или шесть лет тому назад.

О Плещеевых я больше писать ничего не буду; это не предания, а современная история почти. Это будут мои рассказы, которые запишут мои дети.

Но чтобы им была возможность справляться о степенях родства, скажу еще, что дочь Александра Алексеевича и Анны Ивановны Варвара была за доктором Паулем; после нее осталось три сына; а Мария за Руфином Ивановичем Дороховым. Она умерла в Нижнем, где сперва была директоршей института, а потом жила в деревне у кого-то, с кем была дружна, кажется, у воспитанницы института. У нее была бездна романтических историй. Она из героинь не выходила. Плещеевых пережили мы всех, то есть своих сверстников, род не кончился, их много, но уж это все те, кого мы детьми видели.