Декабристы в Приднестровье
Владимир Раевский учился во 2-м кадетском корпусе в Санкт-Петербурге, после окончания которого был произведен в офицеры и назначен в23-артиллерийскую бригаду. Молодой прапорщик участвовал в славных баталиях 1812 г., особенно же отличился в Бородинском сражении, за что был удостоен золотой шпаги с надписью «За храбрость». В течение1812–1815гг. будущий декабрист был неоднократно отмечен орденами и чинами.
В 1815 г. после заграничного похода двадцатилетний офицер вернулся в Россию. Служил в Каменце-Подольском, затем оставил армию, так как не мог смириться с царившей там тяжелой обстановкой, не мог защитить солдат – своих боевых друзей от физических наказаний, бессмысленной муштры и издевательств унтер-офицеров. Раевский понимал, что надежда на либеральные перемены, с которой многие россияне вернулись из заграничных походов, не оправдалась.
Но и в гражданской жизни Раевский не находит себе места: его возмущают крепостнические порядки, дух наживы, и он вновь возвращается в армию.
Новым местом его службы стал 32-й полк в Аккегерский льником дивизионной школы взаимного обучения (по ланкастерской системе) в Кишиневе – месермане, где он вступает в Союз благоденствия.
В августе 1821 г. майора Раевского назначают начате расквартирования 16-й дивизии, входившей в состав 6- корпуса, штаб которого находился в Тирасполе. Раевский входит в круг талантливых и прогрессивно настроенных людей, группировавшихся вокруг Михаила Орлова – командира дивизии, члена Союза благоденствия. В этой среде был принят, высоко ценим и всеми оберегаем опальный поэт Александр Пушкин.
И Пушкин и Раевский часто бывали в доме их общего друга И.П. Липранди, который позже вспоминал: «В моем доме не было карт и танцев, а шла… очень шумная беседа, спор, и всегда о дельном, в особенности у Пушкина с Раевским, и этот последний, по моему мнению, очень много способствовал к подстреканию Пушкина заняться положительно историей… Пушкин… довольно часто выслушивал от Раевского…довольно резкие выражения – и далеко не обижался, а напротив, казалось, искал выслушивать бойкую речь Раевского».
Прописи юнкеров в ланкастерской школе дивизии наполнялись такими словами, как «равенство», «конституция», «народовластие», резкими были и устные суждения начальника школы майора Раевского. Последовали доносы, а вскоре и арест, предпринятый по личной инициативе корпусного генерала И.В. Сабанеева. Пушкин предупредил друга о готовящемся аресте: «…Сабанеев сейчас уехал от генерала. Дело шло о тебе… Сабанеев утверждал, что тебя непременно надо арестовать…»
6 февраля 1822 г. Владимир Раевский был препровожден в Тираспольскую крепость «за подстрекательство к свободомыслию». Долгих два года длился суд, затем вынесли приговор – смертная казнь. Далее следуют ряд протестов и новое, тоже не последнее, судилище. Из крепости пишет он стихи «К друзьям в Кишинев», «Певец в темнице», которые распространяли и тайно читали в Тирасполе, Кишиневе, Одессе. Эти поэтические послания были адресованы прежде всего Пушкину, который незамедлительно ответил узнику:
«Недаром ты воззвал ко мне Из глубины глухой темницы…»
В первых числах февраля 1826 г. после более чем десятидневной дороги Раевский был доставлен в Петербург. Впереди – изнурительные допросы, приговор, лишение дворянства, чинов, наград и долгие десятилетия сибирской ссылки. Но все это происходило уже вдали от Приднестровья.
В 1826 г., когда следствие по делу декабрьского заговора проводилось во многих воинских частях России, предстал перед судом при 2-й армии в Тирасполе поручик квартирмейстерской части при главном штабе армии Евдоким Емельянович Лачинов, воронежский дворянин, член Южного общества. По приговору 25 ноября 1826 г. он был лишен прав с «написанием в рядовые». В 1832 г. Лачинов был уволен из армии в чине прапорщика. Историк Басаргин вспоминал: «Лачинов был разжалован в солдаты, дослужился до офицерского чина, а теперь в отставке». Умер Лачинов в августе 1875 г. в Москве.
В истории Тирасполя сохранилось имя и другого офицера этой же квартирмейстерской части – полковника Э.В. фон Руге. Как член Союза благоденствия, он по приговору суда содержался в казематах Тираспольской крепости. По отбытии срока наказания в1829 г. ему было приказано явиться в главную квартиру 2-й армии (г. Тульчин). Впоследствии его военная карьера развивалась настолько успешно, что Руге дослужился до чина генерал-лейтенанта.
Среди узников крепости был и князь Александр Петрович Барятинский, ромистр, адъютант главнокомандующего 2-й армией графа Витгенштейна. Князь был одногодком А.С. Пушкина: он родился 7 января 1799 г. В протоколе допроса о вероисповедании указал: «Греко-российской».
Обучался в столице в Иезуитском благородном пансионе французского эмигранта аббата Николя (вместе с М.Ф. Орловым, С.Г. Волконским), «вышел из оного в конце 1814 или в начале 1815 года».
Барятинский вступил в Южное тайное общество уже после основания Союза благоденствия. Он был последним председателем Тульчинской управы, близким другом Пестеля. Именно Барятинский в 1823 г., сопровождая командующего в его поездке в Санкт-Петербург,по поручению Южного общества вел переговоры с Северным обществом.
В многотомном издании «Восстание декабристов» читаем: «Подозревавшее Барятинского начальство послало его… в командировку в Тирасполь, очевидно, чтобы удалить его из Тульчина». Имеются основания предполагать, что Барятинский рассчитывал освободить из Тираспольской крепости томившегося там майора Раевского, который мог бы сыграть большую роль в намечавшемся восстании. Более того, А.В. Поджио вспоминал: «Давыдов объявил мне (21 декабря 1825 года) …о сослании князя Барятинского под арестом к генералу от инфантерии Сабанееву».
В конце декабря 1825 г. князь Барятинский присягнул на верность царствующему государю императору в присутствии начальника штаба 6-го корпуса генерала Вахтена. Но это его не спасло. Александр Петрович был арестован в конце декабря того же года в Тирасполе и приговорен к смертной казни, затем приговор смягчили высылкой на каторжные работы. Царь подписал «Указ Верховному уголовному суду»: «…Преступников I разряда, Верховным уголовным судом к смертной казни осужденных… даровав им жизнь, по лишении чинов и дворянства, сослать вечно в каторжную работу».
После окончательного приговора (до отправки в Сибирь) князя перевели в Кексгольм. В августе 1826 г. пожизненный срок был сокращен до 20 лет. В 1827 г. Барятинский поступил в Читинский острог, а в 1839 г. «за сокращением срока» определен на поселение в город Тобольск, где и умер в городской больнице в августе 1844 г. сорока пяти лет от роду.
Именно князь Барятинский принял в Южное общество декабриста П.И. Фаленберга, который неоднократно бывал в городе на Днестре по делам службы как военный топограф.
В это же время был заключен в Тираспольскую крепость бывший командир квартировавшего в Аккермане 32-го егерского полка полковник А. Г. Непенин – член Союза благоденствия с 1819 г. Это о его гостеприимстве и хлебосольстве писал И.А. Липранди, путешествуя вместе с А.С. Пушкиным в декабре 1821 г.: «В Аккермане мы заехали прямо к полковому командиру Андрею Гавриловичу Непенину (старому моему приятелю…) и поспели к самому обеду, где Пушкин встретил своего петербургского знакомца подполковника Кюрто, бывшего его учителя фехтования и… назначенного комендантом Аккерманского замка… Вечер проведен был весело… Все обедавшие не прочь были… погулять, и хозяин подавал пример гостям своим». В своих воспоминаниях В.Ф. Раевский писал о Непенине: «…храбрый боевой офицер, честный, откровенный и беспечный, как все тогдашние военные люди».
В начале 1821 г. в Москве собрались члены разных отделов Союза благоденствия. После нескольких совещаний они приняли решение закрыть Союз. Об этом было объявлено его членам в Петербурге и в Тульчине (главной квартире 2-й армии). На самом же деле полного закрытия организации не произошло, наоборот, усилилась деятельность Северного и Южного обществ: вопросы политические стали превалировать над вопросами общественными. Члены Союза предложили установить республиканский образ правления и начать разработку проекта конституции. Главными деятелями общества были: в Петербурге – Муравьев, в Тульчине – Пестель и принятый в тайное общество в 1819 г. Юшневский.
19 ноября 1825 г. в Таганроге внезапно скончался Александр I. Россия присягнула императору Константину Павловичу, который, согласно последовавшему отречению от престола, признал императором великого князя Николая Павловича. Началось междуцарствование, продолжавшееся до 14 декабря 1825 г. При этих тревожных обстоятельствах стали обнаруживаться нити заговора, покрывшего, как сетью, почти всю Российскую Империю и Польшу. Генерал-адъютант барон Дибич, будучи начальником главного штаба, принял на себя исполнение необходимых распоряжений. Он отправил в Тульчин генерал-адъютанта Чернышева для ареста главных деятелей Южного общества.
Всего несколько часов спустя после ареста П.И. Пестеля (13 декабря 1825 г.) был арестован и А.П. Юшневский. 7 января 1826 года его привезли в Петропавловскую крепость в пятый каземат Никольской куртины. Комендант крепости получил приказ Николая I: «Присылаемого Юшневского содержать под строжайшим арестом, дав ему писать, что хочет». Ему было предъявлено обвинение в том, что после роспуска Союза благоденствия «он возбудил их продолжить общество», одобрил решительный революционный способ действия, соглашался на истребление государя и всей императорской фамилии, знал о решении начать восстание.
Следственный комитет выговаривал Юшневскому: «…вы …уклоняясь от ясного признания об одних, вовсе умолчали о других обстоятельствах, которые вообще должны быть вам совершенно известны как председателю первого и как директору последнего общества в Тульчине». Юшневский был осужден по первому разряду – «казнь отсечением головы», но 10 июля 1826 г. приговор был заменен пожизненными каторжными работами. Юшневского отправили в Сибирь. Доставлен он был в Читинский острог в декабре 1827 г.
М.К. Юшневская (Круликовская, 1790–1863)в письме от 11 октября 1826 г. из Тульчина на имя А.Х. Бенкендорфа просила о разрешении следовать за мужем в Сибирь: «Для облегчения участи мужа моего повсюду следовать за ним хочу. Для благополучия жизни моей мне больше теперь ничего не нужно, как только иметь счастье видеть его и разделить с ним все, что жестокая судьба предназначила… Прожив с ним 14 лет счастливейшей женой в свете, я хочу исполнить долг мой и разделить с ним его бедственное положение. По чувству благодарности, какую я к нему имею, не только бы взяла охотно на себя все бедствия в мире и нищету, но охотно отдала бы жизнь мою, чтобы только облегчить участь его».
Юшневская сразу стала собираться в путь вслед за мужем, но вырваться удалось лишь в 1830 г., так как много времени ушло на сбор средств для поездки.
Когда на четвертом году заключения с узников сняли кандалы, Николай Бестужев сделал из них женам декабристов кольца, которые они с гордостью носили. М.К. Юшневская через десять лет после ссылки обещает брату мужа переслать «железное кольцо», оправленное в золото, – «...оно будет сделано из желез, которые носили все наши страдальцы», – а также «железный крестик, сделанный из выломанного кусочка железа у окошечной решетки из того номера и того каземата, в котором жил твой добрый брат и я с ним».
К концу 1835 г. осужденным по первому разряду «государственным преступникам» указом царя срок каторги был уменьшен на два года. Последними в разряд ссыльнопоселенцев были переведены Давыдов, Трубецкой и Юшневский.
После полуторадесятилетней каторги и ссылки Алексей Петрович Юшневский в канун своего 55-летия с горечью пишет: «Число истинно счастливых, никаким горем не помраченных дней было так невелико, что если принять к зачету последние 15 лет, то судьба останется у нас в долгу неоплатном, тем более, что вскоре мы с женою лишимся способности пользоваться ее дарами».
Барон А.Е. Розен в «Записках декабриста» посвящает Юшневскому прочувствованные строки: «Юшневский был стоек во всем смысле слова, с твердыми правилами, умом и сердцем любил свое отечество и без малейшего ропота переносил все испытания и лишения. Казалось, он даже вызывал их для себя, чтобы доказать, что он готов переносить и больше и не желает никаких пожертвований. Очень тесно был связан с П.И. Пестелем, который для него не имел сокровенной мысли, все ему сообщал и дорожил его мнением и советом». И далее А.Е. Розен пишет о Юшневском как о «муже большого ума, с самым строгим правилами нравственности». Силы, однако, были подорваны. Деревушке Малой Разводной суждено было стать последним приютом Юшневского.
Несмотря на немногочисленность литературных источников, связанных с деятельностью декабристов в Приднестровье, известно, что они сыграли весьма заметную роль в истории края.
История Приднестровской Молдавской Республики
