Чтобы ответствовать на сей вопрос совершенно удовлетворительным образом, надлежало бы написать целую диссертацию о влиянии на образ мыслей того времени, которое протекало от последних дней Екатерины Великой до кончины Александра Первого, но это значило бы представить Комитету такие вещи, которые мудрым мужам, оный составляющим, должны быть гораздо известнее, нежели мне, а потому ограничусь ответом, литерально вопросу соответственным. Точно определить, с которого времени и откуда заимствовал я свободный образ мыслей – весьма трудно. С тех пор, как я начал от себя самого зависеть, я старался снискивать дружбу и знакомство людей, кои по уму и познаниям от прочих отличались. Таким образом, я был дружески знаком с бывшим в Камчатке генералом Кошелевым, потом с действительным камергером Рязановым, наконец, с весьма почтенным генералом Бегичевым, который, заметив меня в ополчении, удостоил потом ласки и доверенности, как то и письма его свидетельствовать могут. Теперь трудно упомнить все то, что читал и какое сочинение наиболее способствовало к развитию либеральных понятий; довольно сказать, что 27 лет я упражнялся и упражняюсь в беспрестанном чтении: я читал Княжнина «Вадима» (даже печатный экземпляр) , Радищева «Поездку в Москву», сочинения Фон Визина, Волтера, Руссо, Гельвеция, Попе, Парни, Грекура, Пиго-Лебрена и прочих, их рукописных - разные сочинения (кому не известные?) Баркова, Нелединского-Мелецкого, Ясвитского, кн. Горчакова, Грибоедова и Пушкина. Сии последние вообще читал из любопытства т решительно могу сказать, что они не произвели надо мною иного действия, кроме минутной забавы: подобные мелочи игривого ума мне не по сердцу, но я увлекался более теми сочинениями, в которых представлялись ясно и смело истины, неведение коих было многих зол для человечества причиною. По совести сказать должен, что ничто так не озарило ума моего, как прилежное чтение истории с размышлением и соображением. Одни сто лет от Петра Великого до Александра 1 столько содержат в себе поучительных событий к утверждению в том, что называется свободомыслием!! Заключаю ответ удостоверением Комитета, что никто особенно не способствовал укоренению во мне сих мыслей, но единственно: чтение, размышление, опыт и логическое соображение вещей. К несчастью, по свойству сердца моего и души я нелицимер.
Опасаясь, дабы Комитет не изволил заключить, чо я единственно читал сочинения, учащие свободомыслию, побуждаюсь присовокупить, что я упражнялся немало и в чтении духовных, церковных и нравственных книг. Кроме Библии читал я слова Златоуста, сочинения Феофана, Платона, Анастасия, Макария, Гедеона, Михаила, Филарета, Иннокентия, «Розыск» и «Камень веры» Дмитрия Ростовского, Пращицу Питирима Новгородского, сказание о раскольниках священника Иоанна Алексиева, Минеи чети, Приточник Евангельский; сверх того: Боссюета, Мацилиона, Бурдалу, госпожу Гион, Детуша, Штилинга, Экартегаузена, Геллерта и многих других, а Эпиктет и Рошфуко - мои любимые авторы. Я в сердце моем отнюдь не развращен.

Списку Штейнгеля

1. Княжнина «Вадима» (даже печатный экземпляр).

"Вадим Новгородский" Княжнина. Про русского Брута можно сказать: как новгородцы-республиканцы во главе с этим самым Вадимом восстают против Рюрика. При жизни автора не печаталась и не ставилась, напечатали в итоге в 1793 году (значимо, ага), впрочем тираж довольно быстро изъяли.
Собственно, поэтому Штейнгель подчеркивает, что читал печатный экземпляр - они раритетны, но в принципе есть.
Потом про Вадима же Рылеев думу писал и т.д. - в общем это такой значимый сижет
и значимое произведение.

2. Радищева «Поездку в Москву», сочинения Фон Визина - ну наверно не надо коментировать? Хотя с Фонвизиным тоже интересно, какие сочинения он имеет ввиду, потому что у того было, например "«Рассуждение о непременных государственных законах" - про то что желательно бы ввести некий фундаментальные законы, коим и монархи бы подчинялись.

3. Волтера, Руссо, Гельвеция, Попе, Парни, Грекура, Пиго-Лебрена.
Я тут споткнулась на Грекуре и Пиго-Лебрене, так что их и комментирую.

Грекур - Жан-Батист Вилляр де Грекур (франц.Jean-Baptiste de Grécourt; 1683—1743), судя по энциклопедиями - вполне себе деятель французского просвещения, попытался быть священником, но за резкость проповедей его поперли, после чего сочинял довольно много и в основном эпикурейского и антиклерикального.

Пиго-Лебрен - уже вполне современник (1753-1835 гг ), популярный французский драматург и романист, количество его романов выходило и по-русски.

Ничего про него не знаю, кроме того, что он их больше 70 накропал, и чем они способствует развитию либеральных идей - не ведаю.

Но в целом что касается печатной литературы Штейнгель грамотно указывает и на русскую традицию и на европейскую просветительскую, вполне признанную и печатную. Фонвизин, Руссо и Вольтер - это ненаказуемо.

и прочих, их рукописных - разные сочинения (кому не известные?) Баркова, Нелединского-Мелецкого, Ясвитского, кн. Горчакова, Грибоедова и Пушкина

Никаких особенно политических сочинений у Баркова, кажется, нет:) но вольнолюбивые есть:)
Нелединский-Мелецкий, Юрий Александрович (1751-1828) - практически забытый ныне русский классик. Настолько забытый, что я про него знаю ровно в объеме Википедии. Ну кроме того, что нормально его издали уже во второй половине века, так что, в основном в рукописях ходил, видимо.

Ясвитский - Язвицкий? Ясвицкий? - вообще такого не нашла сходу. Не знаю кто.

Кн. Горчаков - Дмитрий Петрович Горчаков (1769-1818). Пойду-ка я про него попродробней, потому что "1811-12 гг. состоял в молдавской армии правителем канцелярии М. И. Кутузова" - в общем-то практически близкий сослуживец и Юшневский, который в эти годы занимается всякой дипломатический перепиской Молдавии и Валахии, точно его знает. Так вот согласно Википедии же имел репутацию "русского Ювенала" и прославился рукописными сатирами. Первый начал писать "ноэли". В общем интересный деятель:)

Ну а Пушкина и Грибоедова Штейнгель на этом фоне пнул:)) Ну и опять же ничего запрещенного и "нелегального" в его списке нет - это просто рукописная литература, которая ходит по всему свету.

Духовная литература:
Кроме Библии читал я слова Златоуста, сочинения Феофана, Платона, Анастасия, Макария, Гедеона, Михаила, Филарета, Иннокентия, «Розыск» и «Камень веры» Дмитрия Ростовского, Пращицу Питирима Новгородского, сказание о раскольниках священника Иоанна Алексиева, Минеи чети, Приточник Евангельский; сверх того: Боссюета, Мацилиона, Бурдалу, госпожу Гион, Детуша, Штилинга, Экартегаузена, Геллерта и многих других, а Эпиктет и Рошфуко - мои любимые авторы. Я в сердце моем отнюдь не развращен.

С Иоанном Златоустом понятно. А вот Феофан который? Затворник еще ничего не написал. Может быть Прокопович, а может быть еще какой-нибудь Феофан?

Ряд Феофан-Платон-Анастасий-Макарий-Гедеон - это явно не Феофан Исповедник и философ Платон, это явно какое-то околосовременные русские епископы. Феофан может быть, например, Полтавский и Переяславский епископ Феофан (1744-1812) известный проповедями.
С Платоном я вообще теряюсь, потому что это имя у епископов 18-19 века как "София" у русских дам 19 века - через одного. Наверное это все-таки московский митрополит Платон Левшин, автор "Краткой церковной истории", вышедшей в 1805 г.
Анастасий - понятия не имею. Может быть вот этот:
https://ru.wikipedia.org/wiki/Афанасий_(%D0%9A%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D0%BE%D1%84%D0%BE%D0%B9%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9
Макарий. Первый, который приходит в голову - это который "Четьи Минеи", но четьи-минеи Штейнгель отдельно называет. Следующий кандидат - это тверской архимандрит Макарий (ум. 1783 век), которого активно издавали в конце 18 века же, но вообще епископов, которых звали Макарий и которые активно писали - к началу 19 века накопилось сильно больше одного.
Гедеон - та же фигня. Не знаю, который. С Михаилом вообще пипец, зато Филарет - это, наверно, святитель Филарет Дроздов, он уже вполне пишет и издается. Иннокентий - видимо св. Иннокентий Смирнов (1784-1819), ректор Санкт-Петербургской дух. академии- прожил недолго, но понаписал много и это активно издавалось в 1820-ых годах.
С Дмитрием Ростовским понятно, "Пращица духовная" Питирима Новгородского - это знаменитое сочинение 18 века против старообрядцев. Священника Иоанна Алексеева не нашла.
Приточник Евангельский - это по ходу прям новинка духовной литературы, 1822 год:
http://www.reviewdetector.ru/index.php? … ic=1437221

Западная литература:
Боссюет - Жак Бени́нь Боссюэ́, Франция, 17 век. Автор дофига всего - и проповеди, и толкования и чего только не.
Мациолион, Геллерт - кто все эти люди?!
Бурдалу - тоже француз 16 века, иезуит.
Г-жа Гион - это Жанна Мария Гийон, французская проповедница 17-18 века. Вот про нее тут: http://www.pravenc.ru/text/168458.html, дама со своим учением о молитве, которое в итоге не было одобрено официальным католицизмом, зато горячо одобрили протестанты и масоны. Несколько книжек на русском вышли как раз 1820-ых, так что это прям популярное чтение.
Детуш - хз, никакого духовного Детуша я не припомню. Был такой французский драматург 18 века.
Вот Штиллинг - это немецкий мистик 18-19 века, очень популярный в России, много издавался ("Приключения после смерти" я прям почитать хочу!).
Поначалу в России запрещался, потом когда лично встретился с Александром, понравился ему - и его стали печатать. Самое знаменитое произведение "Тоска по отчизне" - "в рассказе окутано такими аллегориями, что автор счёл необходимым написать к своей книге объяснительный ключ." А еще "Юнг- Штиллинг умер в глубокой уверенности, что в последние годы его земного бытия в нём воплотился Христос".
Эккартсгаузен - тоже немецкий философ-мистик, 18 век (умер в 1803). Написал много, на русском в 1810-20 гг вышло больше десятка сочинений.
Вообще странно, что Штейнгель этот ряд начинает не со Сведенборга.
Эпиктета он читает или по-французски или вот в 1759 году выходило "Епиктета стоического философа Енхиридион и Апоффегмы и Кевита Фивейского Картина, или Изображение жития человеческого".

В сухом остатке неведомыми мне остались Ясвитский, Мациолион и Геллерт, остальные более менее опознаваемы.

Свободный образ мыслей по естественному ходу духа времени заимствовал я от чтения политических книг, коим занимался по выходе из Лицея в свободное время от службы. Никто неспособствовал к укоренению сих мыслей во мне.

Александр Муравьев:

Уже в детстве внушал мне свободный образ мыслей мой тогда бывший дядька – швейцарец Бидо, который возвратился потом в свою родину. Возмужав был я прельщен, читая Руссо, Волтера, Монтескье. Мирабо, Сея, Бентама, Франклина, Мюллера, Герена, жизнь Вашингтона и пр., стихотв. Шиллера, Гете, Кернера, Бейрена, Делавиня.
В ту пору приехал полковник Матвей Муравьев-Апостол в Петербург, более и более подстрекал меня, возобновил в памяти моей забытое мною общество и, наконец, так, как я и показал, меня опять принял.

Свободомыслием первоначально заразился я во время походом во Францию в 1814 и 1815 годах; потом оное постепенно возврастало во мне от чтения разных современных публицистов, каковы Биньон, Бенжамен Констант и другие, и наконец содня вступления моего в члены общества, в продолжении трех лет почти каждожневные беседы с людьми одинакого образа мыслей и продолжение чтения упомянутых авторов довершили преступный образ мыслей моих. Особенно же никто вомне оных неукоренял и я поистине себя одного должен обвинять во всем.