Софья Алексеевна Раевская (урождённая Константинова; 25 августа 1769— 16 декабря 1844, Рим) — супруга героя Отечественной войны 1812 года Николая Раевского, внучка М. В. Ломоносова. Кавалерственная дама ордена Святой Екатерины (06.03.1813).
Родителями Софьи Алексеевны были библиотекарь Екатерины II Алексей Алексеевич Константинов (1728—1808), грек по национальности, и Елена Михайловна (1749—1772), дочь (и единственный выживший ребёнок) знаменитого русского учёного Михаила Васильевича Ломоносова.
Софья Алексеевна получила прекрасное образование, знала несколько иностранных языков.
На одном из балов в Петербурге Софья Алексеевна познакомилась с блестящим 23-летним полковником Николаем Раевским. Свадьбу сыграли в Петербурге в 1794 году. В приданое Софья Алексеевна получила мызу Усть-Рудица недалеко от Ораниенбаума в равных долях с сестрой Екатериной Алексеевной (ум. 1846). В июне 1795 года Раевский вместе с молодой женой прибыл в Георгиевск, где располагался его Нижегородский драгунский полк. Раевская не испугалась трудностей полевой жизни, повсюду следуя за мужем. В марте 1796 года Нижегородский полк отправился в 16-месячный поход. «Под стенами Дербента» Софья Алексеевна родила своего второго ребёнка. Роды были очень тяжёлыми, а врачей поблизости не оказалось. По рассказу, опубликованному в книге писательницы баронессы Л. С. Врангель, акушером был вынужден стать полковник фон-дер-Пален. Болезнь вынудила Софью Алексеевну покинуть супруга и расположение полка.
10 мая 1797 года по высочайшему повелению Павла I полковник Н. Н. Раевский был разжалован и исключён со службы, вместе с мужем Софья Алексеевна отправилась в село Екимовское Каширского уезда Тульской губернии. Уединившись, супруги переживали тяжёлые дни, посвятив время семье и хозяйству. Лишившись жалования, Раевские оказались фактически без средств к существованию. Отец Софьи Алексеевны был вынужден закладывать свой дом в ломбарде, чтобы помочь дочери и зятю. Николай Николаевич обращался с просьбами к дядюшке графу Самойлову: «Вы знаете, Милостивой Государь дядюшка что мои дела запутаны. Процентов плачу много, доходу имею — мало, а помощи почти никакой, семья ж моя теперь довольно велика, по сим обстоятельствам я теперь в нужде.» Дела семьи поправились, когда Екатерина Николаевна выделила сыну богатое имение Болтышку, более двух тысяч душ, дом на Большой Дмитровке и имение Васильевское близ Калужской заставы с «ранжереями и садом и дачею по обе стороны Москвы-реки». Позднее Раевский приобрёл у графа Самойлова три деревни в Киевской губернии.
В в 1806 году Софья Алексеевна опасно заболела, Раевский ухаживал за ней сам: «… с сердцем и с долгом моим сходно чтобы бросить все дела мои другия и иметь о ней попечение, она не только что одна но и женщины не имеет порядочной, словом я у неё всё.»
По словам правнука С. Волконского, Софья Алексеевна была «женщина характера неуравновешенного, нервная, в которой темперамент брал верх над разумом.» Отношения её с родственниками мужа были неровными, когда в 1806-07 годах они особенно обострились, граф Самойлов был вынужден обращаться к Николаю Николаевичу: «Когда вы почитаете тестя вашего, то не имеет ли Софья Алексеевна равной обязанности мать вашу почитать? Она заслуживает оное по доброму сердцу её и по частной жизни, которая может служить примером как её дочери, так и всем невесткам…» В отличие от мужа, который был снисходителен к характеру Софьи Алексеевны, его братья были не столь великодушны. Оправдывая «её заблуждения и вину», Раевский писал в мае 1810: «Нельзя мне не верить и Софье Алексеевне, потому что Александр Львович три или четыре года тому доказал, что он в состоянии забыть благопристойность и уважение, которым обязан всякой человек, особливо жене брата, который по летам в отцы им годится и пред ними виноват никогда не был….»
Уединение продолжалась до весны 1807 года, когда Николая Николаевича вновь назначили на службу с пожалованием звания генерал-майора. Сначала Раевский не хотел покидать семью и возвращаться в армию. Лишь после захвата Наполеоном Берлина Николай Николаевич подаёт рапорт с просьбой зачислить его в войска. Софья Алексеевна осталась дома с детьми, но как только представилась возможность, она летом 1810 года приехала к мужу в Яссы, где он находился в Молдавской армии. В 1812 году, когда старший сын, 16-летний Александр, находился в действующей армии, Софья Алексеевна привезла на восточную границу и младшего сына, 11-летнего Николая. Братья участвовали в нескольких сражениях, в том числе бое под Салтановкой. По семейному преданию, Раевский отказался от графского титула, пожалованного ему Александром I за отличие в боях, но испросил у императора назначения старшей дочери фрейлиной. Софья Алексеевна за боевые заслуги супруга была удостоена 6 марта 1813 года ордена Святой Екатерины малого креста.
После подписания мира весной 1814 года Раевский получил длительный отпуск «к богемским и австрийским водам». В следующем году Раевские отправились в Киев, где был расквартирован вверенный Николаю Николаевичу 4-й пехотный корпус. Там они прожили 9 лет, лишь иногда выезжая на лето в любимое имение Болтышку.
Почти ежегодно Раевский с семьёй путешествовал в Крым или на Кавказ. Во время одного из путешествий в августе-сентябре 1820 года Раевские продолжили знакомство с А. С. Пушкиным, с которым встречались ещё в Петербурге. Позднее Софья Алексеевна виделась с поэтом в Кишиневе (июнь 1821) и Одессе (октябрь — декабрь 1823).
1825 год стал для семьи тяжёлым испытанием. Оба сына были привлечены к следствию по подозрению в участии в декабрьском восстании. Зятья, брат мужа Василий Львович, мужья его племянниц В. Н. Лихарёв и И. О. Поджио были арестованы. Под подозрением находился и сам Николай Николаевич. В январе 1826 года главнокомандующий граф Сакен писал Николаю I: «К моему величайшему сожалению, я подозреваю человека, долго служившего, пожилого, отца семейства, Раевского, дом которого был открыт для всех заговорщиков, и члены собственной семьи которого замешаны в этом деле. Можно ли верить его невиновности?» Дочь Мария приняла решение последовать в ссылку за мужем, несмотря на протесты родных. Мать так и не приняла её поступка, в единственном письме к Марии Николаевне в 1829 году она писала: «Вы говорите в письмах к сестрам, что я как будто умерла для Вас… А чья вина? Вашего обожаемого мужа… Немного добродетели нужно было, чтобы не жениться, когда человек принадлежит к этому проклятому заговору. Не отвечайте мне, я Вам приказываю!.»
После смерти мужа, последовавшей 16 (28) сентября 1829 года, Софья Алексеевна оказалась в трудном материальном положении и была вынуждена обратиться к Пушкину с просьбой «похлопотать» об увеличении пенсии. В январе следующего года Пушкин писал А. Х. Бенкендорфу: «Вдова генерала Раевского обратилась ко мне с просьбой замолвить за неё слово… То, что выбор её пал на меня, само по себе уже свидетельствует, до какой степени она лишена друзей, всяких надежд и помощи. Половина семейства находится в изгнании, другая — накануне полного разорения. Доходов едва хватает на уплату процентов по громадному долгу. Госпожа Раевская ходатайствует о назначении ей пенсии в размере полного жалования покойного мужа, с тем, чтобы пенсия эта перешла дочерям в случае её смерти. Этого будет достаточно, чтобы спасти её от нищеты…». По утверждению П.В. Нащокина, пенсию повысили до 12 тысяч рублей. Впоследствии Раевская уехала с двумя незамужними дочерьми в Италию для лечения.
Софья Алексеевна Раевская умерла 16 декабря 1844 года в Риме, где и была похоронена на протестантском кладбище Монте Тестаччо.
Софья Алексеевна вышла замуж за Николая Николаевича Раевского, сына Николая Семёновича Раевского и Екатерины Николаевны, урождённой Самойловой.
Александр (1795—1868) — с 1834 года женат на Екатерине Петровне Киндяковой (1812—1839);
Екатерина (1797—1885) — фрейлина, с 1821 года супруга декабриста Михаила Фёдоровича Орлова (1788—1842);
Николай (1801—1845) — с 1839 года женат на фрейлине Анне Михайловне Бороздиной (1819—1883);
Елена (1803—1853) — не замужем;
Мария (1804—1863) — с 1825 года супруга декабриста князя Сергея Григорьевича Волконского (1788—1865);
Софья (1806—1883) — фрейлина, не замужем.
Вигель, не любивший молодых Раевских, приписывал греческому происхождению матери все несимпатичные ему черты их характера. Он писал о семействе Раевских: «Вообще всё семейство его только и умело что себе и другим вредить… Всё семейство страдало полножелчием и, смотря по сложению каждого из членов его, желчь более или менее разливалась в их речах и действиях».
Тогда как князь И.М. Долгорукий дает о Раевской такой отзыв:
"Она дама весьма вежливая, приятной беседы и самого превосходного воспитания; обращение её уловляет каждого, хотя она уже не молода и не пригожа, но разговор её так занимателен, что ни на какую красавицу большого света её не променяешь; одна из тех любезных женщин, с которой час свидания, может почесться приобретением; она обогащает полезными сведениями ум жизни светской, проста в обращении, со всеми ласкова в обхождении, но не кидается на шею ко всякой даме; с лёгкостью рассуждает о самых даже слабостях ея пола; разговор её кроток, занимателен, приветствия отборны, в них нет поминутных «душа моя» и «ma chere»; ей известны иностранные языки, но она ими не хвастает и слушает охотно чужой разговор, не стараясь одна болтать без умолку; природа отказала ей в пригожести, но взамен обогатила такими дарованиями, при которых забывается наружный вид лица".
