С кафедры спустился высокий загорелый человек со строгим лицом; только что он ответил на последний из громадного числа заданных вопросов:

– Что обеспечило удачное завершение рейса «Кон‑Тики»?

– Прежде всего – наше чувство юмора.

Мне не без труда удается прорваться вперед и выпалить длинную английскую фразу, в которой заранее не было разучено только ее произношение.

– Господин Хейердал, извините за несколько неожиданный вопрос: во время пребывания на Маркизских островах не встречались ли вам следы или упоминания о русском дворянине Бахметеве, в 1857 году покинувшем родину, чтобы основать в тех краях вольную общину?

Хейердал задумывается.

– Я жил около года на Маркизских островах. Сейчас снова собираюсь туда надолго. Нет, о русском не слыхал. Впрочем, мои интересы, – улыбается ученый, – как вы, вероятно, заметили, несколько более древние.

– Да, это мне известно.

На только что закончившейся лекции Тур Хейердал сообщил: радиоуглеродный анализ, проведенный американцами, показал, что на Маркизских островах первые следы человека относятся примерно к I–III векам (а не к XIV, как считалось раньше!).

Еще секунду подумав, Хейердал добавляет:

– Но ведь поток европейских эмигрантов в середине XIX века шел преимущественно в Австралию и Новую Зеландию?

Любопытно, что Хейердал и не зная о другой версии бахметевского пути угадывают ее.

И я, подобно Паганелю, радостно восклицаю:

– Новая Зеландия!

В самом деле, может быть, Бахметев нарочно сказал Герцену, что едет на Маркизские острова, чтобы никто, например родственники, не могли его найти. Скорее он сказал бы правду школьному другу Мордовцеву. Да, но аккредитив на "Iles de Marquises "? Аккредитив покамест из вещественных доказательств изымается. Итак – Новая Зеландия…

* * *

Не правда ли, как просто – взять и узнать.

Я снова вспоминаю "Детей капитана Гранта", роман, как‑то все время удивительно переплетающийся с нашей историей…

Гленарван взял какую‑то газету и сразу нашел: "Бриг «Британия», капитан Грант, отплытие такого‑то числа…" Какую же он взял газету? Оказывается, "Торговую и мореходную".

А вот еще – Джозеф Конрад, "Зеркало морей". В газете появлялись сообщения о том, что такое‑то судно задерживается, а такое‑то пропало без вести. Нахожу нужную страницу: оказывается, речь идет о "Флотской газете".

Прихожу в библиографический отдел Ленинской библиотеки, и через минуту передо мной исполинские тома – списки всех газет, газетиц, газетищ, журналов и журнальцев, когда‑либо издававшихся в пределах Британской империи.

Ищу нужные названия… Их нет! Тогда принимаюсь разыскивать "Британскую торговую и мореходную газету", "Британскую флотскую", "Лондонскую торговую", "Лондонскую флотскую" – никаких результатов. Страшная мысль: Жюль Берн и Конрад сочиняют… Но, возможно, они просто дают названия приблизительные.

Грустно мне стало. Конечно, можно связаться со знатоками морской истории и английской истории, узнать у них. Но даже если они назовут издание, скорее всего у нас его не найти: сто с лишним лет назад регулярно поступали и сохранялись только крупнейшие газеты. Крупнейшие… А почему бы не заглянуть в них? И вот я заказываю «Таймс».

Громадные страницы с традиционным для этой газеты мельчайшим шрифтом – нонпарелью. Известия из Петербурга, где, по слухам, "собираются отменять крепостное право", очередная сводка о подавлении сипайского восстания, отчет о последней экспедиции, разыскивающей истоки Нила. И страницы, страницы, страницы объявлений: продается… покупается… джентльмен купит… купит лошадь, судно, акции, землю, фабрику, торговое агентство… И наконец объявления о судах, выходящих в море.

Обнаруживаю, что с 25 августа до 5 сентября 1857 года в сторону Тихого океана отправлялось всего одно судно: клиппер «Акаста», водоизмещение 600 тонн, капитан Т. Ахьер, место назначения – Новая Зеландия (города Веллингтон, Нельсон), отправление – Лондон, 31 августа.

Отлично! Единственный корабль в интересующем меня направлении, в нужные мне дни идет в Новую Зеландию. Один за десять дней – ни с чем не спутать. Но только почему же 31 августа, когда нужно 1 сентября?

Продолжаю листать «Таймс»… 30 августа: "Пассажирам, отправляющимся на «Акасте», явиться с вещами к полудню 31 августа". Все же заглядываю в номер от 31 августа и вдруг вижу: "Пассажирам, отправляющимся на «Акасте», явиться с вещами к полудню 1 сентября "(!).

В последующие дни новых объявлений нет. Значит, «Акаста» на сутки задержалась, значит, ушла 1 сентября, значит, где‑нибудь к началу ноября должна была прибыть в Веллингтон… Все ясно. И почти ничего не известно… Начинаю понимать, что некогда слишком поторопился с отправкой писем на Тихий океан.

Теперь я могу послать туда новые сведения. Я их посылаю…

В Окленд уходит письмо, адресованное г‑ну Мэррею Гиттосу, новозеландскому писателю. Мне сообщили его адрес члены Общества СССР – Новая Зеландия. Говорят, что по складу своего характера этот человек может помочь.

"Я тотчас обсудил вопрос,  – отвечал Мэррей Гиттос, – со своим другом, который может произвести необходимые розыски. Он сказал мне, что будет возможно получить список пассажиров «Акасты». Однако мы оба уверены, что никогда не слышали какого‑либо упоминания ни о Павле Бахметеве, ни о какой‑либо социалистической общине, которая могла бы быть связана с ним. И мы полагаем, что нам было бы кое‑что известно, если бы Бахметев действительно осуществил свои намерения в Новой Зеландии ".

Через полгода М. Гиттос сообщил, что найти следы Бахметева ему не удалось…

Мало ли что может случиться с одним человеком в большом мире. Мог ведь он даже и в Россию вернуться (только не в Саратов – непременно Мордовцев узнал бы об этом). Мог поддерживать с кем‑то переписку (например, с Августом К. Но только не с родней: просил Герцена не давать денег наследникам).

Впрочем, я завожу переписку с деревней Изнаир, бывшим имением Бахметева, и мне сочувственно отвечают несколько старожилов, помнивших имена прежних бар, но никогда не слыхавших об "особенном человеке " Павле Бахметеве.

Согласно "Что делать?", Рахметов собирался в Америку. Бахметев мог "последовать за ним ". Мог, не дождавшись революции на родине, бесплодно существовать в эмиграции. Мог, конечно, и погибнуть.

И никогда не узнал, что стал героем знаменитого романа и привел сотни будущих революционеров к рахметовским мечтам и рахметовскому делу.

Я ничего не ведаю о судьбе этого человека. Но она почему‑то тревожит меня…