В.В. Лапин

ДЕКАБРИСТЫ И ВОЕННЫЕ ПОСЕЛЕНИЯ

(Проблема и некоторые итоги ее изучения)

В отечественной историографии движения декабристов последние изображаются непримиримыми противниками военных поселений, бескомпромиссными противниками деятельности А.А.Аракчеева (Нечкина 1955: 224; Семевский 1909: 588-590). Упоминается и негативное отношение к поселениям прогрессивно мыслящих людей того времени, не состоявших членами тайных обществ, например, А.С.Пушкина, который даже хотел в одной из глав «Евгения Онегина» описать жизнь поселян (Нечкина 1955: 276). Скороговоркой отмечается то, что М.М.Сперанский одобрил начинания А.А.Аракчеева по изменению системы комплектования и содержания войск, акцентируется внимание на том, что в важнейших программных документах — «Русской Правде» П.И.Пестеля и «Конституции» Н.М.Муравьева декларировалось немедленное и безоговорочное упразднение поселений. В то же время не проводилось сколь-нибудь основательного анализа причин такого всеобщего осуждения и не афишируется особое мнение о поселениях трех декабристов — Г.С.Батенькова, В.И.Штейнгейля, С.П.Трубецкого.

Исключением могла бы стать монография А.В.Предтеченского, оставшаяся незавершенной в связи с безвременной кончиной автора, опубликовавшего в 1964 г. статью, которая обозначила собой очень важный этап в изучении и понимании рассматриваемой проблемы.

Главные выводы ее, в целом отражающие и нынешнюю ситуацию в историографии вопроса об отношении дворян-революционеров к затее Аракчеева и Александра I, выглядит следующим образом: во-первых, нельзя пересматривать установившуюся в науке точку зрения на вопрос, основываясь на свидетельствах вышеназванных декабристов (Предтеченский 1964: 152).

Здесь, однако, следует сделать следующее замечание: сам автор половину своей работы отвел анализу их взглядов, акцентируя внимание на том, что они лучше других знали предмет. Г.С.Батеньков три года служил в ведомстве А.А.Аракчеева, занимая там ответственные посты: сначала чиновника по особым поручениям, а затем — члена Совета начальника департамента. В.И.Штейнгейль в 1818 году пытался поступить в Управление военными поселениями и, безусловно, имел достаточно ясное представление об их характере. Если в этих случаях положительные отзывы о поселениях могут быть связаны с желанием оправдать себя за службу в одиозной структуре, то князь С.П.Трубецкой в таких оправданиях не нуждался и в то же время избегал жесткой критики.

А.В.Предтеченский приводит отзыв Батенькова о поселениях1, трактуя его как желание указать на нереализованные благие намерения Аракчеева подобно «...не доведенным до конца или неудавшимся реформам Петра» (Предтеченский 1964: 141). Слова Батенькова становятся понятными, если представить царя-реформатора предшественником Аракчеева и его коллег. Жестокие, далеко не всегда продуманные и последовательные меры по внедрению в России начала XVIII века элементов европейской культуры вполне корректно сопоставлять с попытками век спустя исправлять «подлую мужицкую натуру» с помощью палки капрала.

Следующий вывод таков: «...в первое время существования военных поселений часть декабристов занимала выжидательную позицию... Вероятно, идея военных поселений в том виде, в каком она была доведена до сведения современников в самом начале организации поселений, не давала повода к протесту». Третий вывод является признанием необходимости тщательнее изучать материалы о военных поселениях, так сказать, «заново», с целью «...очистить материал от многочисленных искажающих истину наслоений, приставших к нему на протяжении по крайней мере столетия». Наконец, четвертый вывод призывал к анализу кризиса, в котором находилась Россия в 1815-1830 гг. и к рассмотрению возникновения и краха поселений как проявления кризиса.

Надо сказать, что, несмотря на появление нескольких работ по истории военных поселений, радикального изменения в историографической ситуации за три десятилетия с момента публикации статьи Предтеченского не произошло. Одна из основных причин этого — отсутствие глубокой проработки вопроса о хозяйственном механизме вооруженных сил, о социальных и политических основах существования рекрутской повинности.

По нашему мнению, одной из главных причин выжидательного и даже благожелательного отношения многих декабристов к поселениям было то, что в скрытой форме это явление существовало в русской армии задолго до своего официального учреждения. Большая часть армии жила не в казармах, а в домах обывателей, на постое. Солдаты питались с хозяйского стола, оплачивая продукты «установленным от казны способом», а также собственным трудом.

На зимних квартирах солдаты возвращались в привычную бытовую среду, что сказывалось на дисциплине (улучшалась), на болезненности и смертности (понижались).

Поскольку казна отпускала нижним чинам продовольствие только в виде муки и крупы, а денежного довольствия не хватало на покупку прочих необходимых продуктов, его недостаток компенсировался за счет так называемых артельных сумм, формировавшихся в основном за счет отчислений от солдатских заработков на «вольных работах». Большим подспорьем для многих солдат оказывались деньги, вырученные за индивидуальное мастерство — ремесленные изделия разного рода.

Один из современников назвал русский полк движущимся городом, имея в виду развитость в нем ремесленной и торговой деятельности.

Строительство же казарм, полковых слобод, равно как крепостей, каналов, дорог и прочих важных для государства объектов редко обходилось без так называемых «казенных» работ, также выполнявшихся солдатами (Ланжерон 1895: 151-152; Лапин 1991: 46-50, 82).

Нижние чины в течение XVIII — первой половины XIX вв. сформировали социальную группу со всеми признаками особой сословной принадлежности. Дети солдат, рожденные в период пребывания их отцов на службе, становились собственностью военного ведомства и, в случае пригодности, повторяли путь отца (Военная энциклопедия: 628-644).

Поскольку декабристы по большей части были людьми военными, они все это видели и даже считали более или менее нормальным. Принимая рекрутские «партии», те же декабристы видели, какую психологическую травму получали крестьяне, которым «забрили лоб». Они хорошо знали, как долго и мучительно идет процесс превращения неловкого, забитого селянина в бравого солдата, чего можно было бы избежать, если бы население с молодых лет получало соответствующее воспитание. Не раз будущие члены тайных обществ были свидетелями того, как жители страдали от постоев, от отсутствия четких правил расчетов за съеденный фураж и продовольствие, за дрова, за потравленные армейскими лошадьми покосы и посевы (Пестель 1958а: 67). Избежать всего этого можно было, неукоснительно соблюдая инструкции и другие нормативные акты, составившие основной корпус документов, сочиненных на беду поселянам. Таким образом, по нашему мнению, ключ к пониманию особенностей взглядов многих декабристов на военные поселения лежит именно в изучении бытовых реалий российских вооруженных сил.

Создание военных поселений было попыткой вестернизации большой группы населения, попыткой уйти от рекрутчины, не вводя и всеобщую воинскую повинность, решить, по существу, европейскую проблему неевропейским, «домашним» способом. Здесь-то и лежит основная причина неудачи этого знаменитого социального эксперимента. Одним из столпов социальной организации петровской России было разделение общества на служилых и тяглых, что в известной степени устраивало все «заинтересованные стороны». Создание поселений означало покушение на эти основы, а также на сложившиеся привычные бытовые нормы.

Ситуация осложнялась также отрицательным результатом попыток казенного управления сельскохозяйственным производством, саботажем поселенцев, казнокрадством и обычным отечественным головотяпством.

Негативное влияние на изучение данной проблемы оказывает слабая изученность всего комплекса вопросов о взглядах декабристов на военную организацию, существовавшую в стране. Даже авторы серьезных работ, как, например, А.В.Предтеченский, называют Пестеля в числе «безоговорочно осудивших военные поселения». Однако в главе 4-й «Записки о Государственном правлении», которая называется «Образование государственного приказа военных дел», Пестель называет отбывание воинской повинности каждым гражданином делом невозможным и «...для государства чрезвычайно вредным», предлагает сохранить военные поселения и рекрутчину — правда, наборы должны были проходить только в случае войны (Пестель 1958а: 64).

Многочисленные материалы по истории военных поселений, собранные А.В.Предтеченским и составляющие значительную часть его личного фонда в архиве С.-Петербургского филиала Института Российской истории РАН (ф.301), позволили ему более внимательно рассмотреть позицию Пестеля, нежели это делали другие историки. Полковник-декабрист возражал тем, кто считал поселения способными: а) придать войскам «оседлость»; б) ликвидировать рекрутчину; в) сократить военные расходы.

«Беспрестанное нахождение каждого воина в кругу своего семейства», по мнению Пестеля, «изнеживает» солдата, который может приобрести необходимые военные качества только в кругу профессиональных военных. Таким образом, если следовать автору «Русской Правды», всеобщая воинская повинность делалась невозможной в обновленной России, а настоящими защитниками отечества могли стать только члены каких-нибудь военно-монашеских орденов. Рекрутчина сохранялась из-за несоответствия числа боевых потерь и воспроизводительной способности поселян. Экономию, доставляемую трудом солдат, Пестель считал иллюзорной. Главный же вред поселений, по мнению Пестеля, происходил от их возможной эффективности, позволяющей со временем превратить их в очаг опасности для остальных граждан, которые могут оказаться в порабощении у «честолюбцев», вставших во главе поселений (Пестель 1958б: 162-164).

Аракчеева и декабристов объединяло понимание того, что система комплектования и содержания армии требует реформирования. Противоречия между ними — противоречия реформаторов разных «школ». Этим в значительной мере объясняется выжидательная позиция декабристов по отношению к поселениям, длительный период изучения ими этого явления (Нечкина 1955: 149).

В целом же проблема «декабристы и военные поселения» может продвинуться в своем изучении только при условии основательного исследования самих поселений, а также взглядов дворянских революционеров на военное дело.

БИБЛИОГРАФИЯ

Батеньков 1933 — Батеньков Г.С. Данные. Повесть о собственной жизни // Воспоминания и рассказы деятелей тайных обществ 1820-х годов. Т. 2. М., 1933. С. 88-112.

Военная энциклопедия — Военная энциклопедия. СПб., 1913. Т. 2.

Ланжерон 1895 — Ланжерон В. Русская армия в год смерти Екатерины II //Русская старина. 1895. Т. 83. № 1. С. 151-152.

Лапин 1991 — Лапин В.В. Семеновская история. Л., 1991.

Нечкина 1955 — Нечкина М.В. Движение декабристов. М., 1955. Т. 1.

Пестель 1958а — Пестель П.И. Записка о государственном правлении. Гл. 4. Образование государственного приказа военных дел. // Восстание декабристов. Т. VII. М. 1958.

Пестель 1958б — Пестель П.И. Русская Правда // Восстание декабристов. Т. VII. М, 1958. С. 113-216.

Предтеченский 1964 — Предтеченский А.В. Декабристы и военные поселения. // Ученые записки Горьковского государственного университета. 1964 г. Серия историко-филологическая. Выпуск 72. С. 135-153.

Семевский 1909 — Семевский В.И. Политические и общественные идеи декабристов. СПб., 1909.