№ 1

П.И. БОРИСОВ - А.И. БОРИСОВУ 18
4 октября 1839 г. [Подлопатки]

Я просил, любезный братец, Владимира Сергеевича19 представить генерал-губернатору 20 просьбу, что я желаю быть вместе с тобой, предоставляя воле правительства назначить для нашего поселения какое угодно место. Я не прошу перемещения, прошу одного только, чтобы позволили нам жить в одной деревне, в одном доме, или в одной больнице. Писал также к Артамону Захаровичу21. Ему известно лучше всех, как мы необходимы один для другого, и надеюсь, что ходатель добрых людей скоро переменит разлуку нашу на радостное свидание. Это голос моего сердца.

Я живу, как жил прежде, но скука и горесть заменили тебя. Теперь они одни мои неразлучные собеседницы. Впрочем, я еще далек от малодушного отчаяния. Будь спокоен, береги свое здоровье. Этого просит, этого требует всегда любящий тебя твой до гроба брат Петр Борисов.

№ 2

П.И. БОРИСОВ - Е.И. И А.И. БОРИСОВЫМ22
Февраля 3 дня 1841 г., с. Подлопаточное

Любезные сестрицы, Елизавета Ивановна и Анна Ивановна.

Пятнадцатилетняя разлука не ослабила в моем сердце любви и привязанности к вам, любезные мои сестрицы, эти чувствования так же свежи, так же сильны, как и прежде. Скажу более, они стали гораздо живее, постояннее - опытность и размышление показали мне всю цену родственных связей, все счастье безмятежной тихой жизни.

Сего дня мы празднуем 3 февраля23. Наша бедная изба в глазах моих веселее и богаче, даже сама природа, кажется, принимает участие в тихой нашей радости. До весны еще далеко, а погода так хороша, что сегодняшний день можно почесть весенним. Для полного очарования недостает только одного - зелени и цветов. Снега покрывают окрестные горы, деревья стоят без листьев, это разрушает мечту и напоминает, где мы. Нет надобности говорить, чем заняты мысли наши, что наполняет сердца. Вы легко угадаете, вам довольно известны чувства ваших братьев.

Надобно сказать, что со времени поселения в уединенной деревушке, мы празднуем каждый семейный праздник, но одни только мысли о вас, любезные сестрицы, изменяют одиночество наше,одни стены бедной избы бывают свидетелями наших праздников, никто не знает о них, и единообразие обыкновенности нашей жизни ничем не нарушается.

1839 года 7 сентября 24 писал я к вам и надеялся, что скоро ваш ответ обрадует нас и рассеет, наконец, все недоумения относительно тринадцатилетнего вашего молчания, столь для нас тягостного. Ожидал с лишком полтора года, но ожидал напрасно, надежды мои до сих пор не сбылись. Не постигаю, чем и как объяснить это, уверен, что ваши к нам чувствования не могли перемениться, вы не забыли своих братьев, да, я уверен в том твердо - для истинной любви и дружбы нет ни времени, ни расстояния, они не зависят от условий вещественного мира.

В начале того года, еще из Петровского завода, я послал вам два букета здешних цветов моей работы и желал знать ваше мнение о здешней флоре и о трудах художника, осмелившегося подражать неподражаемой природе 25; но до сего времени мы не знаем, получили ли вы их, может быть, все наши письма затерялись на почте, наша посылка не дошла до вас. Эта тягостная неизвестность заставляет меня посылать вам вторично наш адрес. Вот он: Его превосходительство, милостивому государю Андрею Васильевичу Пятницкому, Господину Гражданскому Губернатору Иркутской Губернии в город Иркутск, а вас прошу доставить Андрею или Петру Борисову в место их поселения.

Мне кажется, что вам гораздо лучше отдавать свои письма не прямо на почту, а уездному предводителю дворянства или капитан-исправнику, тогда они не могут затеряться на почте и верно будут доставлены нам. Братец здоров, кланяется вам, но все еще ожидает от вас ответа на первое свое письмо26 и потому не пишет.

Прощайте, любезные сестрицы, желаю вам счастья и здоровья, остаюсь с надеждой скоро читать ваш ответ любящим вас братом Петром Борисовым.

Это письмо отправлено 19 марта к С.Г. Волконскому 27.

№ 3

П.И. БОРИСОВ - А.Х. БЕНКЕНДОРФУ28
1841 года, марта 18 дня, с. Подлопаточное

Ваше Сиятельство

Милостивый Государь.

С полной уверенностью, что вы как ходатай каждого, не имеющего покровительства, без различия лиц и звания просителя не откажитесь принять в уважение и мою просьбу; осмеливаюсь просить Ваше Сиятельство о переводе моем вместе с моим братом из-за Байкала в одно из селений, соседственных городу Иркутску, по усмотрению начальства. С таковой просьбой обращаюсь я и к Господину Генерал-Губернатору Восточной Сибири, на том основании, что Его Высокопревосходительство, будучи прямым моим начальником, может свидетельствовать перед Вашим Сиятельством основательность и справедливость причин, побудивших меня утруждать Правительство относительно моего переселения.

Для слабого и расстроенного моего здоровья часто бывают необходимы медицинские пособия, а теперешнее место моего поселения по своей отдаленности от города отнимает средства пользования ими; это неудобство в особенности принуждает меня проситься в какое-нибудь селение, находящееся поблизости Иркутска. Сверх того, находясь в соседстве многолюдного города, при бедном моем состоянии, я могу скорее найти способы обеспечить мою будущность; там могу я в глазах высшего начальства и с его одобрения приискать для себя ремесленные занятия, к -которым по навыку или по их легкости способен, а здесь, в глухом и бедном селении, для меня нет другого пути к приобретению, кроме земледелия, но должно заметить, что в здешнем крае от суровости климата, его непостоянства и других местных причин хлебопашество - промышленность трудная. Здешние поселяне редко получают вознаграждение за свои труды и время, употребляемое на полевые работы; к тому же земледелие требует значительных основных издержек, навыка и крепкого здоровья. Смею сказать, Ваше Сиятельство, без всякого преувеличения, что человека с моим здоровьем и состоянием, поставленного в необходимость снискивать себе пропитание обрабатыванием земли, ожидает не безбедная и спокойная жизнь, но нищенская сума.

Не сетую на судьбу мою, не осмеливаюсь роптать на нее, желаю одного, и в теперешнем моем положении, содержать себя собственными трудами, предаваясь занятиям, к которым чувствую себя способным и посредством которых могу обеспечить свое существование.

Вот что принудило меня беспокоить высшее начальство настоящею моею просьбою, а убеждение в снисхождении и доброте вашей побудило обратиться с оною к Вашему Сиятельству и просить ходатайства вашего.

С истинным уважением честь имею быть, Милостивый Государь,

Вашего Сиятельства

всепокорнейший слуга

Петр Борисов.

№4

А.И. БОРИСОВ - А.Х. БЕНКЕНДОРФУ 29
1841 года, марта 18 дня, с. Подлопаточное

Ваше Сиятельство, Милостивый Государь.

В безгласном и беззащитном моем состоянии я надеюсь на одно великодушное и беспристрастное ходатайство Вашего Сиятельства, не различающих лиц и звания просителей, лишенных покровительства, и осмеливаюсь вас просьбою о переводе меня вместе с моим братом в какое-нибудь селение, находящееся в окрестностях города Иркутска, где бы я имел возможность пользоваться медицинскими пособиями, в которых по расстроенному здоровью очень часто имею необходимость и где бы в виду высшего начальства и с его одобрения мог употребить свои знания и способности на занятия, могущие обеспечить способы моего существования и тем самым жить безбедно собственными трудами. Соседство такого города как Иркутск обещает мне те выгоды, которых лишен я в глухом и бедном селении.

Сколь ни тягостно мое положение, но я переносил и переношу его с терпением, покоряясь безропотно судьбе моей, и стараюсь, чтобы самомалейшие мои поступки были известны высшему начальству, в чем осмеливаюсь сослаться на свидетельство Его Высокопревосходительства Генерал-Губернатора Восточной Сибири.

Просить перевода вынуждает меня невыгода теперешнего места моего поселения; отдаленность его от города лишает меня возможности в моих недугах пользоваться пособиями врача вовремя; эта же отдаленность отнимает средства заняться тем, к чему я имею способность, мне остается одна промышленность - земледелие, но слабое здоровье и бедное состояние препятствуют заняться мне хлебопашеством с успехом в таком крае, в котором и привычные к тяжелым трудам земледельцы едва получают должное вознаграждение за свои старания.

Смею надеяться, что основательность и справедливость причин, побудивших меня просить перевода, будут засвидетельствованы пред Вашим Сиятельством и господином Генерал-Губернатором Восточной Сибири, к которому я обращаюсь с подобною просьбою единственно с сим намерением. Его Превосходительству, прямому моему начальнику, известны все невыгоды теперешнего места моего поселения, так же как состояние моего здоровья, недостаток и трудные обстоятельства.

Прибегая к справедливости и великодушию Вашего Сиятельства, осмеливаюсь льстить себя надеждою, что моя просьба не останется без удовлетворения.

С истинным уважением честь имеют быть, Милостивый Государь,

Вашего Сиятельства

всепокорнейший слуга

Андрей Борисов.

Оба эти письма отправлены 19 марта по следующему адресу:

Его Сиятельству, Милостивому Государю Александру

Христофоровичу Бенкендорфу, господину Генерал-адъютанту,

начальнику жандармского корпуса и разных орденов кавалеру в Санкт-Петербург.

№ 5

П.И. БОРИСОВ - А.И. БОРИСОВОЙ 30
[8 октября 1842 г., Малая Разводная]

Любезная сестрица Анна Ивановна, Брата не было дома, когда я получил твое письмо от 4 февраля 31; почерк твоей руки показался мне незнакомым, долго смотрел я на адрес, стараясь угадать, кем оно писано, но все мои усилия были напрасны -я сломал печать и - пробежал короткие и неясные твои строки, в которых ты как будто бы боялась высказать все несчастия, постигшие нас. Однако же темный смысл твоих слов ясно сказал моему сердцу о новой нашей потере. Я тотчас догадался, что добрая умная наша сестрица, нежный друг моего младенчества, оставил нас навсегда. Это было 18 мая 32, горестный и несчастный" для меня день. С тех пор я беспрестанно думал о тебе, о твоем одиночестве, бедности, и не мог собраться с мыслями написать ответ при всем моем желании, сколь можно скорее утешить тебя искренним участием. 29 сентября 33 мы получили второе твое письмо от 18 июля. Оно было громовым ударом для чувствительности моего брата, который с таким постоянством и с такою нежностью любил родителей и сестрицу - невозможно описать первых минут его горести, печальное и (нрзб.) Известие о смерти наших родителей и старшей сестрицы было для него страшною новостью - не желая огорчать его бесполезно, я скрыл от него тщательно кончину незабвенных наших родителей, о которой узнал в 1838 году34, таил также и смерть доброй нашей сестрицы и первое твое письмо, которое могло бы открыть ему всю великость наших потерь. Тяжело пережить одному подобные удары судьбы, но, к счастию, я нашел в себе столько твердости, что, заключив горесть в своем сердце, не огорчил ею никого из любящих нас. Невзирая на грустное расположение духа во все это время, думал я, как помочь тебе, как усладить твое одиночество, как вывести тебя из тягостной нищеты? Искал надежного и верного к тому средства и не нашел лучше того, которое пришло мне в мысли за три года перед сим 35, а именно просить тебя оставить Боромлю и с твердостью ехать в Иркутск к любящим тебя братьям, которых вся жизнь будет посвящена тебе одной, давно уже занимает меня эта мысль и гаснет надежда, что когда-нибудь сестрицы будут вместе с нами услаждать мое существование, тягостное и бесполезное. Своею решимостью ты можешь осуществить эту сладкую надежду. Твой приезд переменит наше скучное и единообразное одиночество. Не стану исчислять нравственных и вещественных выгод быть вместе. Они очевидны. Скажу только несколько слов о настоящем нашем положении. Мы поселились в маленькой деревушке недалеко от Иркутска, на берегу Ангары, нынешнего года получили из казны 30 десятин пахотной и сенокосной земли. Мне не удалось ни пахать, ни сеять, для этого надобны деньги, но я скосил сено, которое надеюсь продать не без выгоды. Своего хозяйства у нас еще нет, потому что нет собственного дома 36, однако же на будущий год, я думаю, мы будем уже жить под своим кровом. Доходы наши очень невелики, но постоянные труды приносят нам столько, что мы живем сносно, несмотря на здешнюю дороговизну; и я уверен, если ты приедешь к нам и займешься внутренним хозяйством, то общий наш быт улучшится и жизнь станет гораздо сноснее. Вероятно, мое предложение ехать к нам не удивит тебя, любезная сестрица. Правда, дорога дальная, требующая значительных издержек - денег, а у нас их нет, но эта дорога безопасная и покойная, особенно в зимнее время, а может быть при всей своей бедности ты найдешь еще средства предпринять ее. Согласись, любезная сестрица, что при нашем положении нам очень трудно, даже невозможно помогать тебе за 7000 верст, но мне кажется, что мы можем содействовать твоему к нам приезду, а здесь ты увидишь сама, что твои братья употребят все способы усладить твое сиротство. Если наша нянюшка Софья захочет ехать с тобою (в чем я не сомневаюсь), то мы будем рады успокоить ее старость и отблагодарить за ее попечение о наших сестрах - попроси ее от меня, чтобы она не оставляла тебя.

Будучи уверен, что ничто не может удержать тебя в Боромле, я посылаю при этом же письме образчик твоего письма к Государю императору о разрешении ехать к нам 37, перепиши его начисто своею рукою и пошли на почту. Можно наперед сказать, что в скорости ты получишь позволение присоединить свою участь к участи твоих братьев, это верно так. Между тем, напиши к Графу Абраму Гавриловичу, попроси его к себе, покажи ему наши письма и к своим просьбам помочь тебе как-нибудь доехать до Москвы присоедини наши; все, что он для тебя сделает, останется навсегда в нашей памяти. В этом случае не только существенное пособие, но даже полезные советы заслуживают полную признательность, о своем намерении ехать и о всем, что касается этой поездки, напиши к нам подробно с первою же почтой, адресуя письмо на имя его превосходительства, милостивого государя Андрея Васильевича Пятницкого, Г-на Гражданского Губернатора Иркутской губернии в г. Иркутск. Если у тебя осталось еще какое-нибудь недвижимое имение, то постарайся продать его, однако же вещи, принадлежавшие нашим родителям и любимые ими, особенно рукописные тетради нашего родителя, выписки, письма, рисунки и записки нашей покойной сестрицы сбереги и привези непременно с собою, все такие вещи должны быть для нас священны, они одни составляют драгоценный памятник, оставшийся нам после незабвенных для нас родителей и милой моей сестрицы.

Если ты, любезная сестрица, не захочешь или не найдешь случая продать своего дома, то брат советует отдать его во временное владение Графу, который, может быть, употребит его для какого-нибудь заведения. Можно также уступить его на время волостному правлению под постой квартирующих в Боромле военных чинов, но с условием поддерживать строение починкою. Впрочем, ты, наверное, лучше знаешь, как поступить с ним. Однако же, кажется, необходимо в случае непродажи дома иметь на владение крепость.

Мы с братом не нашли еще средства помочь тебе относительно твоего к нам переселения, но я не отчаиваюсь - найдутся люди, которые примут деятельное участие в нас и не откажут в своей помощи, тогда тотчас напишу о всем подробно. Между тем, любезная сестрица, подумай хорошенько о всех выгодах моего предложения, проси у Государя позволения на переселение твое к своим братьям в Восточную Сибирь, напиши к нам без замедления о своих средствах, уведомь, не имеешь ли ты какой-нибудь возможности пуститься в дорогу нынешнею же зимой. Поговори с Графом - не возьмет ли он на себя труда попросить кого-нибудь из своих знакомых, имеющих постоянное сношение с Москвою, найти доброго и честного купца, который взялся бы довезти тебя до Иркутска. Мы возвратим ему деньги, издержанные на твой проезд, если не все вдруг, то по частям и, наверное, в скором времени, кроме того, навсегда останемся признательными за такую услугу. Из Москвы в Иркутск беспрестанно ездят купцы по делам торговли, почему, мне кажется, не трудно найти человека, который охотно возьмется сделать доброе дело почти без всякого пожертвования с его стороны.

Прощай, любезная сестрица, береги свое здоровье, не унывай, не отчаивайся, помни, что теперь для меня и моего брата ты осталась одна, кроме тебя одной, мы не имеем никого близкого нашему сердцу. Будь уверена, в нас обоих ты найдешь всегда нежных и попечительных братьев, готовых разделить с тобою последнее в буквальном смысле этого слова, а я почту себя вполне счастливым, если буду иметь возможность оказать действительную помощь доброй и милой моей сестре, которую носил я на руках и младенческие ласки которой до сих пор живы в памяти любящего брата твоего

Петра Борисова. 1842 года Октября 8-е Малая Разводная подле г. Иркутска.

№ 6

А.И. БОРИСОВ - А.И. БОРИСОВОЙ 38
[14 октября 1842 г., Малая Разводная].

Милая моя сестрица Аннушка,

Сердце мое раздирается от горести 39. Общие и частные наши несчастия беспрестанно гнетут нас! Как злополучны мы, но ужели тому виною наше желание быть добрыми, честными? Ужели для честных и добрых не цветут на земле розы счастия? Каких нам благ просить от Бога? Великодушия? Порок воюет с ним открытою бранью! Достоинство? Зависть змеею вопьется яростно в тебя! Каких же благ просить от Бога? Говорит поэт. Вспомни жизнь нашего родителя. Сколько страдал он, сколько перенес всевозможных огорчений! За его трудолюбие, за его желание быть честным и добрым что было наградою? Боюсь расспрашивать подробно, не смею отвечать, может быть, голодная смерть 40. Мир наш существует и поддерживается разнообразием качеств, способностей и трудов населяющих его созданий. Не все назначены в нем быть мыслителями первой величины, удел многих быть просто трудолюбивыми пчелами, и это удел лучший. Неужели пчелы, напоив улей медом, должны быть жертвою тунеядных трутней потому только, что они не матки? Ужели никто не в состоянии оценить честность, отдать справедливость полезному труду, ужели участь добродетели быть преданной забвению? Как богато жили К.П.-Н. (нрзб.) Отчего же наша судьба иная? Без сомнения, наши правила сделали нас недальновидными, мы не сумели приобрести богатств благоприобретенных и с ними и уважения, неразлучного спутника тугого кошелька. Но твоя участь, любезная сестрица, ужасна: одна, в бедности, без защиты. Как помочь тебе, как уничтожить расстояние, разделяющее нас, чем пособить твоему горю, твоей бедности. Я думаю, ты можешь приехать к нам в Сибирь. К этому, кажется, нет больших препятствий. Боюсь одного, что обстоятельства произведут препятствия. По моему мнению, лучше и надежнее всего, если бы наш братец Миша объявил желание служить в Восточной Сибири. Кроме чина и жалования, ему бы дали двойные прогоны до Иркутска. Тогда он мог бы взять тебя с собою и привезти к нам. В таком случае эта услуга ему бы почти ничего не стоила, ибо, прослужив три года здесь, он мог бы снова возвратиться в Россию. Тебе надобно написать Абраму Гавриловичу Волкенштейну, попроси его приехать, покажи ему наши письма, и если он помнит еще друзей своей юности, то проси его от нас войти в твое положение, посоветовать насчет твоей поездки к нам. Я думаю, что он не только словами, но делом не откажется помочь тебе в дорожных распоряжениях, которые привести к желаемому концу ты сама, вероятно, не можешь. Может быть, он примет на себя труд уговорить нашего брата просить перевода в Иркутск или найдет какого-нибудь купца, который возьмется доставить тебя к нам, взяв для какого-нибудь заведения твой дом. Без таковых пособий переезд твой затруднителен, ибо одних поверстных за подороженую придется заплатить около 140 р., а прогоны на две лошади стоят не менее 1000 р. В этом вся трудность. Что же касается дороги, она не так трудна, как то обыкновенно полагают. Я уверен, что не все душевные твои силы убиты горестею и ты имеешь еще столько твердости и мужества, что не устрашишься дальнего путешествия. Подумай, любезная сестрица, мы можем еще увидеть друг друга на сем свете, можем еще прожить несколько счастливых лет вместе. Неужели неумолимые обстоятельства отнимут у нас и это последнее утешение. Правда, 7000 верст слишком далеко для девицы, но дорога точно такая же покойная и безопасная, как от Боромли до Москвы, только всемеро длиннее, и что значит расстояние для постоянной и твердой решительности, для чистого желания увидеть и жить вместе с родными.

Если ты решишься ехать к нам, в чем я не сомневаюсь, то из вещей возьми с собою только такие, которые стоят дороже перевоза или которые для нас неоценимы, потому что принадлежали нашим родителям и сестрице нашей и были особенно ими любимы, все другие продай. Мы живем прошедшим, вещественные предметы невольно рождают в нас воспоминания о минувшем, почему прошу тебя, любезная сестрица, привезти с собою непременно ларчики мой и братцов, подаренные нам родителем, книги и тетради его и нашей сестрицы Лизаньки картинки, даже и с рамочками, из которых их можно вынуть и вложить в большого формата книги, или как знаешь; мои часы и зрительную трубку, даже и носильные часики нашей маменьки и даже все, что можешь.

Для меня затруднительно дать тебе совет относительно дома, но я думаю, что его можно отдать или под какое-нибудь заведение графу, если он будет так добр, что возьмет его, или волостному правлению под постой военных чиновников, квартирующих в Баромле, с условием поддерживать строение на счет обывателей и с обеспечением вознаграждения в случае пожара - как это обыкновенно делается вперед до твоего возвращения или до новых распоряжений, которые тебе вздумается сделать в последующем времени; если есть, конечно, купчая, то удержи ее у себя, если же нет, то возьми на владение бумагу из волостного правления. Утешать тебя я не в силах, признаюсь, для меня самого необходимы утешения - у меня здесь страдает и сердце и самолюбие от горестей не вымышленных, но существенных.

Кто утешит несчастного - его добродетель.

Вот все, что может сказать тебе любящий тебя брат твой

Андрей Борисов. 1842 года Октября 14 дня Малая Разводная.

№ 7

П.И. БОРИСОВ - А.И. БОРИСОВОЙ 41
1843 г., генваря 1, М. Разводная

Поздравляю тебя, любезная сестрица Анна Ивановна, с Новым годом, желаю, чтобы его начало было началом прочного счастья, которое бы смягчило тягость твоего сиротства и одиночества. Желаю этого с искренним пламенным чувством братской любви. Прошедшего года я получил от тебя два письма 42, но до сих пор не ответил ни на одно из них. Ты легко угадаешь причину моего молчания, вспомнив грустное содержание твоих писем (нрзб.) смерть родителей, смерть доброй сестры, о, это слишком много горести на часть одного существа, чувствительного и доброго. Однако же, любезная сестрица, против несчастия мы должны вооружиться твердостью. Отчаяние омрачает достоинство нашего разума и уступает (нрзб.) чувствительности нашего сердца. У тебя есть еще братья. Они любят тебя, как любили прежде, их мысли беспрестанно обращены к тебе. Если бы нам можно было увидеться, если бы можно жить вместе, то здесь в ссылке половина наших горестей была бы забыта нами, половина несчастий уничтожена. Это не пустые слова, подумай, любезная сестрица, и ты поймешь чувства и желания твоего брата, который обнимает тебя мысленно, остается любящим тебя.

П. Борисов

Пиши, любезная сестрица, по прежнему адресу на имя Губернатора. Уведомляй как можно чаще о себе. Недавно я кончил заказанные мне рисунки и получил 50 р. 43 (Посылаю тебе) Эти деньги мы с братом посылаем тебе. Вероятно, это ничтожная сумма, (нрзб.) но, по крайней мере, ты увидишь желание твоего брата, и это принесет тебе удовлетворение. Может статься, и небо дарует нам удовольствие облегчить участь своей сестрицы.

№ 8

П.И. БОРИСОВ - М.И. БОРИСОВУ 44
[6 января 1843 г., Малая Разводная]

Любезный братец, Михаил Иванович, Более тринадцати лет ни я, ни брат мой не получали никакого известия о нашем семействе, и только в прошедшем году письмо нашей сестрицы Анны Ивановны известило нас о кончине наших родителей и доброй нашей сестрицы Елизаветы. Не стану говорить, сколь горестна была нам эта весть, в нашем положении подобные потери более всего тяжелы.

Я с братом употреблял все средства к восстановлению переписки, утешительной для наших родителей, утешительной для нас, но наши письма оставались всегда без ответа, в 183845 году узнал я, что вы служите в Курске по гражданской части, и надеялся, что, вспомнив своих братьев, обрадуете их письмом. Однако же моя надежда не осуществилась, и я решился писать к вам. Может быть, вы не знаете о постоянстве и незатруднительности переписки, которую ведут товарищи моего несчастия с своими родственниками, и потому небесполезным считаю сказать вам, что правительство не отказывало и не отказывает нам в этом единственном удовольствии. По своему милосердию оно даже не отказывает родственникам близким, желающим нас видеть, ехать в Сибирь. Я не знаю настоящего положения ваших дел, однако же осмеливаюсь предложить вам просить перевода в Восточную Сибирь для отправления приличной вам службы в городе Иркутске или в Иркутской губернии. Из свода законов увидите вы вещественные выгоды такой просьбы, а о выгодах нравственных вам скажет ваше сердце.

Прощайте, любезный братец, поздравляю вас с Новым годом и желаю здоровья и счастья, остаюсь любящим вас братом

Петром Борисовым. 1843 года генваря 6

М. Разводная.

№ 9

А.И. БОРИСОВ - М.И. БОРИСОВУ 46
[22 января 1843 -г., Малая Разводная]

Любезный братец, Мишенька,

Можно ли полагать, чтобы ты забыл не только нас, но и нашу сестрицу? Прошедшего года мы получили от нее два письма, исполненные грустных чувств и близких к отчаянию, ее жалобы основательны, но чем можем мы помочь ей, находясь с лишком за 7000 верст, мы не имеем возможности быть полезными, прибавь к этому наше положение и ты согласишься, что я с братом в этом случае не заслуживаю ни малейшего упрека, но что заставляет тебя, любезный братец, оставлять ее без помощи и советов. Зная твое сердце, не обижен, но удивляюсь.

Потери наши ужасны, от душевной скорби не могу писать о них и одной строчки.

Теперь у меня одно желание, увидеться с тобою и с сестрицею, следуя его внушению, прошу тебя, любезный неоцененный братец, перейти служить в город Иркутск. Будь уверен, что здешняя служба не тяжелее твоей теперешней. Если же сибирский климат тебе не понравится, то через три года ты можешь снова возвратиться в Россию. Подари нам эти три года, привези с собою сестрицу, дай нам счастливый случай увидеться с вами и быть чем-нибудь полезными Аннушке.

Служа в Иркутске, ты можешь иногда видеться с нами, а сестрица, вероятно, согласится жить у нас в деревне. Любезный братец, братья твои просят тебя об этом, доставь возможность бедной нашей сестрице приехать к нам, иначе ей трудно добраться до Иркутска. Подумай, как живет она одна, в чужом месте 47, где все говорит ей об одних потерях и ничто не напоминает малолетних радостей.

Я уверен, что далекое путешествие тебя не устрашит. Ты прежде любил и ходить, и ездить, к тому же дорога покойная и безопасная, и месяца через полтора ты можешь обрадовать любящего тебя брата

Андрея Борисова.

1843 года генваря 22 дня М. Разводная.

Послано чрез г-на Гражданского Губернатора Курской губернии в город Курск 48. Отдано Сергею Григорьевичу Волконскому.

№ 10

П.И. БОРИСОВ - А.И. БОРИСОВОЙ 49
[25 января 1843 г., Малая Разводная]

Любезная сестрица, Анна Ивановна!

Не стану писать, с каким горестным чувством прочитал я твои письма от 4 февраля и 18 июля прошедшего года 50, - из них узнал я с достоверностью о смерти незабвенных наших родителей и доброй нашей сестрицы Елизаветы - о твоем одиночестве и о твоей бедности. После этого нет надобностей объяснять причину долговременного моего молчания.

Теперь твое сиротство и бедность твоя занимает все мои мысли. Я беспрестанно думаю, как помочь тебе, но пока нас будет разделять такое расстояние при всем моем желании я не вижу верного к тому средства - от тебя одной, любезная сестрица, зависит доставить удовольствие любящим тебя братьям быть тебе помощниками. Если, оставаясь в Боромле, ты не надеешься на лучшую будущность, то согласись соединить свою судьбу, участь с нашею, приезжай к нам на поселение - мы не можем предложить тебе богатой жизни, не можем обещать даже довольства, однако же, несмотря на наш недостаток, надеемся своими попечениями усладить твое сердце и, соединив вместе наши труды и старания, вероятно, проживем здесь без труда и горя, - находясь в разлуке, мы страдаем не столько вещественно, сколько нравственно. Такое положение представляется нам почти всегда гораздо ужаснее, чем оно может быть в самом деле. И тебе, без сомнения, в столько же дурном виде представляется наше. Не перестанут нас мучить беспрестанно и рождать тысячи горестных предположений. Твой приезд уничтожит эти горестные мысли. Когда мы будем вместе, то забудем половину наших горестей, наши несчастия покажутся нам сноснее, а бедность вовсе не тяжелою. Не думай, любезная сестрица, что правительство станет препятствовать твоему намерению приехать к нам на поселение, оно никогда не запрещало родственникам следовать влечению священных уз крови. За пять лет пред сим девица Торсон со своею материю, дряхлою старушкой, приехала к своему брату, товарищу нашего несчастья, и живет теперь вместе с ним в небольшом городке по ту сторону Байкала. Просьбу ее о дозволении ехать в Восточную Сибирь император принял благосклонно. Получив позволение, они благополучно начали и окончили путь 51.

Я не могу писать тебе, любезная сестрица, каким образом можно проехать к нам, но если ты решишь оставить чуждую тебе Боромлю, то напиши о своем намерении немедленно, тогда мы подумаем о средствах, как тебе предпринять и окончить счастливо свой путь. О, как был бы счастлив тот день моей жизни, в который мог бы увидеть тебя и доказать, что я всегда тот же любящий тебя брат

Петр Борисов. 1843 года, генваря 25 дня.

P.S. Пиши, любезная сестрица, к нам каждый месяц, а если можно, то и два раза в месяц, не дожидаясь наших ответов. Твои письма для нас необходимость. Недавно закончил я заказанные мне рисунки и получил пятьдесят рублей за работу. Эти деньги мы с братом посылаем тебе 52. Вероятно, такая незначительная сумма в твоем положении не окажет тебе значительной помощи, но, по крайней мере, ты увидишь доброе желание твоих братьев, и это принесет тебе удовольствие.

№ 11

А.И. БОРИСОВ - А.И. БОРИСОВОЙ
[26 января 1843 г., Малая Разводная]

Любезная сестрица, Аннушка. Я не в состоянии писать длинного письма, несмотря на мое желание, грусть препятствует высказать мне все мои чувствования и мысли, но не могу не написать тебе о нашем общем желании увидеться с тобою и жить вместе. Подумай, любезная сестрица, об этом хорошенько. Я только скажу - одно твое согласие приехать к нам на поселение даст новую жизнь твоим братьям. Увидя тебя, они забудут свои несчастья и употребят все средства к твоему утешению, постараются удалить от тебя нищету, заботы о тебе будут обязанностию и удовольствием брата твоего Андрея Борисова. 1843 года генваря 26 дня М. Разводная.

Посылаю чрез Г-на Гражданского Губернатора А.В. Пятницкого в Харьковскую губернию, Ахтырского уезда, в селение Боромлю со вложением пятидесяти рублей ассигнациями.

Отдано С.Г. Волконскому. 53

№ 12

П.И. БОРИСОВ - С.Г. ВОЛКОНСКОМУ54
[3 февраля 1843 г., Малая Разводная]

Почтеннейший Сергей Григорьевич, Излишним почитаю извинять перед Вами мою докучливую просьбу об отправлении моих писем к сестре и брату, ибо уверен, что вы, зная меня совершенно, извините заранее мою неотвязчивость. При тепершних ваших хлопотах, я бы не осмелился утруждать вас какими бы другими препоручениями кроме того, которое имеет столько же важности в ваших глазах, сколько в моих собственных. Ваше радушие помогать всем дает мне смелость снова беспокоить вас об отсылке прилагаемых при сем писем, писем и денег. Вероятно, моя просьба не прибавит ни одной лишней капли в океан ваших хлопот, а если и прибавит, то все-таки, надеюсь, что вы не откажете и в этом случае обязать почтительнейшего и любящего вас Петра Борисова55.

1843 года февраля 3 М. Разводная.

При сем отправлены письма: к сестрице от октября 8 и 14, генваря 25 и 26, к брату генваря 6 и 22; при генварском к сестре - 50 ассигнаций. Отослано в Урик56 февраля 4.

№ 13

А.И. БОРИСОВ - А.И. БОРИСОВОЙ57
1843 года, октября 3 дня, М. Разводная

Милая моя сестрица Аннушка!

Ожидая твоего ответа на генварские наши письма, мы откладывали от одной почты до другой писать к тебе снова. Время летело, и осьмой месяц застал нас в одном ожидании, надежда обольстительна всегда; ты имеешь более права требовать от нас писем, а наоборот против, мы желаем чаще получать от тебя. Зная, что положение твое требует более рассеяния; и огорчения в прожитом, вся наша жизнь была исполнена подобного рассеяния. Всю жизнь провели в надежде, она мастерица убаюкивать, но ее обман очень тяжел. Это не упреки, любезная сестрица, а жалоба. Я уверен, что ты при всем твоем желании не могла до сих пор ответить нам, или твое письмо затерялось на почте, как то нередко случается с письмами других. Нет надобности писать к тебе, что твое молчание беспокоит нас, неизвестность тягостна и побуждает невольно прибегать к предположениям и по большей части горестным, поэтому, любезная сестрица, сделай одолжение, пиши к нам почаще, пусть письмо твое будет состоять из двух или трех слов - я здорова и существую еще на листке бумаги, и довольно. Это будет самое лучшее письмо для нас, поэзии не нужно. Я знаю, есть минуты, в которые и два слова написать не достает сил, а что ты умеешь писать, мы это знаем. Словом, строчка твоей руки принесет нам лучшее удовольствие и заставить забыть на время наши горести. Действительно, ты можешь делать нам приятность ежемесячно, (нрзб.) ты двумя словами будешь дарить нам здоровье.

Брат твой Андрей Борисов.

№ 14

П.И. БОРИСОВ - А.И. БОРИСОВОЙ 58
[23 октября 1843 г., Малая Разводная]

Любезная сестрица, Анна Ивановна.

Твое молчание меня очень печалит, в письме моем, отправленном в феврале нынешнего года, я просил тебя писать к нам как можно чаще, не дожидаясь наших ответов, и был уверен, что ты не откажешь мне в этом утешении. Без сомнения, (какая-то причина) какое-нибудь препятствие не позволило тебе до сих пор исполнить мою просьбу, но не можешь забыть ее и воспользуешься первым удобным случаем обрадовать любящих тебя братьев ответом своим на первое мое письмо. Время летит, любезная сестрица, если его наполняют удовольствия. Без них оно кажется (нрзб.) и тяготит нас - все наши удовольствия заключаются в мысли о тебе, чтобы поддержать эту мысль, наполнить воспоминаниями, надеждами, надобна постоянная переписка, она может облегчить наши горести, сократить расстояние, нас разделяющее, - будь уверена, милая сестрица, чувства наши к тебе любви и привязанности нимало не изменились, да и перемениться не могут. Но скажу еще раз, мы совершенно лишены средств доказать тебе и нашу любовь и наше желание быть тебе полезными, расстояние, нас разделяющее, препятствует нам в этом.

Не стану писать о нашей жизни, она исполнена забот и труда, единообразна и скучна. Однако же вот новость: 30 сентября мы перешли наконец в собственный домик 59, постройка которого продолжалась ровно шесть месяцев и стоила дорого. К издержкам надобно присоединить хлопоты, а их было довольно, но, слава богу, все это прошедшее. Мы живем под своим кровом, на своей земле, правда, наш тощий кошелек опустел совершенно, недостаток стал ощутительнее прежнего, однако же со временем, надеюсь, кое-как исправимся и к полному нашему спокойствию и счастию будет недоставать только тебя одной. Ах, милая сестрица, если бы была нашею хозяйкою, - мы забыли бы все горе, и для нас время имело бы (нрзб) елиновые крылья. Прощай, любезная сестрица, будь здорова и помни любящего тебя с прежнею нежностию брата твоего Петра Борисова. Пиши по прежнему адресу на имя Губернатора Иркутска А.В. Пятницкого.

№ 15

П.И. БОРИСОВ - А.И. БОРИСОВУ 60
[осень 1846 г.] М. Разводная

Любезный братец, я несколько раз собирался поговорить с тобою, но ты всегда был занят чем-нибудь и, мне казалось, мало обращал внимания на желание мое, поэтому я решился сообщить тебе мои мысли письменно. Ты давно уже знаешь о намерении моем жениться. После нового года приходит моя невеста, будущая сестра твоя. В выборе моем участвовало столько же мое сердце, сколько и ум, а в соображении будущего входило не только мое счастье, но и твое, любезный братец. Ты читал письма Катерины Дмитриевны и можешь судить, какую привязанность, какую доверенность она показала ко мне. Может быть, я не заслуживаю тех пожертвований, которые она для меня делает, оставляя своих родных, отказываясь от своих прав. Я уверен, что ты оценишь сердце такой женщины и будешь смотреть на нее как на сестру, достойную любви и уважения, будешь дорожить ее спокойствием, тем более, что я обязан честью и совестью заботиться о ее счастье. Мы будем жить вместе, и я не требую от тебя ничего другого, кроме того, чтобы из любви ко мне ты уважал и мою жену и твою сестру, имеющую на это неотъемлемые права. Не думаю, что для тебя будет тягостно из-за любви к твоему брату на несколько минут на время обеда, чая и ужина не давать воли. Любезный братец, если ты только любишь меня, как я люблю тебя, успокой меня одним словом, что ты примешь участие в моем счастии и будешь содействовать его прочности и продолжительности. Будь уверен, что наше счастье неразделимо, как ты не можешь жить без меня, по собственным твоим словам, так и мне невозможно не думать о твоем спокойствии и об обеспечении тебя. Итак, любезный братец, постараемся, чтобы я мог согласить выполнять обязанности брата с важными и священными обязанностями мужа, которые исполнять обязывают меня ум, совесть и честь. Надеюсь, что ты не откажешь в справедливости требований любящему тебя всегда одинаково братцу твоему Петру Борисову.

Если хочешь прочитать все письма Катерины Дмитриевны, они в ящике.

№ 16

П.И. БОРИСОВ - Д.Д. СТАРЦЕВУ 61
[14 января 1847 г., Малая Разводная]

Милостивый Государь Дмитрий Дмитриевич, Письмо ваше, которым вы удостоили меня от 3 генваря получено мною 14, и спешу (принести) засвидетельствовать чувствительную благодарность за весьма лестные ваши отзывы о моем характере и уме, при чем, однако же, не могу не заметить, что не только моя скромность, но и сознание хороших и дурных моих качеств не позволяют мне принимать без(думно)условно похвал, так щедро вами расточаемых, не смея почесть их одним выражением светской (вежливости) учтивости, приуготовительными оговорками риторства. Я отношу все преувеличения моих достоинств одному увлечению доброго вашего расположения, в этом уверяет меня откровенность ваша, за которую моя признательность неограниченна. Я чувствую вполне цену вашей искренности, она дает мне полное право говорить с вами согласно моему сердцу, но боясь чистосердечием оскорбить щепетильность вашу. (Не могу не сожалеть) Сожалею, что доброе, лестное даже преувеличение, даже удивление ваше, доброе ваше обо мне мнение не помешало вам предположить, будто бы я решился сделать вашей достойной сестрице столь важное предложение, нисколько не подумал о последствиях моего поступка, не принимая в соображение ни моих способов, ни моего положения, ни моих обстоятельств. (Согласиться. Состояния.) Согласитесь, в мои лета, с таким характером, как мой, и прочих моих обстоятельствах невозможно быть опрометчивым, столь легкомысленным (нрзб.) Все его последствия обсуждены и взвешены. Даже в предприятиях менее важных, уверяю вас, милостивый государь Дмитрий Дмитриевич, мой поступок, хотя внушенный одним сердечным влечением, был, однако же, строго разобран умом. Я знал, чему может подвернуться ваша сестрица, принимая мое предложение, и думал о средствах отвратить неприятности, вознаградить потери. Ее счастье всегда было и будет для меня дороже, важнее моего собственного.

Извините меня, милостивый государь, что я не (соглашаюсь) согласен с вами относительно опасностей, ожидающих в будущем вашу сестру, если она (последует) исполнит данное мне слово, (правда отказывая), самая (важная) тяжелая для нее жертва - разлука с родными, с доброю и нежно любимою матерью 62. Без сомнения, отказываясь от (нрзб.) она только подвергается (тягости.) неприятным условиям вести переписку не иначе, как посредством местного начальства, писать открыто и чрез то открывать заветные тайны семейства посторонним людям, не съезжать из места своего поселения без особенного на то (ра) позволения. Признавая основательность вашего суждения о зависимости моей от местного начальства, не могу, однако, согласиться, что при всяких переменах в административной иерархии (не) должно опасаться угнетения, несправедливости, обид. И хотя я не могу похвалиться особенным расположением ко мне (нача) людей, но никак не думаю, чтобы без выгоды для себя кто-нибудь стал вредить мне, угнетать меня единственно для того, чтобы дать мне зло для одного зла.

По собственным вашим словам, я свято исполняю обязанности мои к брату моему, почему же не предполагаете вы, что и обязанности, предписываемые мне сердцем и умом, не стану я исполнять с такой же точностью, с такой же заботливостью. (Связь) Узы родства, крови, обязанности родства налагает на нас один только случай рождения, они почти никогда не бывают так сильны, как те, которые внушает нам истинная любовь, уважение, дружба.

Представляю вам самим судить о странности вашего требования, чтобы я после двухкратного предложения, получив согласие, вдруг по прошествии трех месяцев (по получении на него согласия) отказался от того, что считал и считаю священнейшим моим счастьем. Если вы и добрая ваша маменька не хотите огорчить вашу сестру прямым отказом, то как же можете требовать, (чтобы я это, от меня) чтобы я, вопреки моему сердцу, моему убеждению, скажу еще более, вопреки правил благородного человека, решился на такой поступок. На чем я могу основать свой отказ вашей сестре? Хорошо известно, что мое предложение было обдумано заранее (на это у меня было много времени). Я уважаю участие ваше к сестре вашей, ваше опасения насчет ее будущности мне понятны, также понятна материнская нежность и тяжесть разлуки с любимой дочерью. Во всяком другом случае я оскорбил бы им женщину, которую столь же уважаю, как и люблю.

Я почел бы себя счастливым, если бы мог доказать вам мою преданность и уважение какою-нибудь важной услугой, но сделать которую почитаю делом совести. К великому моему сожалению, я не могу исполнить вашего желания и еще раз скажу, что согласие вашей достойной сестрицы отдать мне свою руку считаю так для меня дорого, что отвергнуть его по своей воле, такой, к которой по слабости моего характера вовсе не способен. Мне даже кажется, если бы я решился сделать это, то был бы не достоин ни вашего уважения, ни привязанности сестры вашей.

Впродчем, при всей моей любви к достойной вашей сестре, невзирая на убеждение мое, что получив ее руку я буду истинно счастлив, отдать решение этого вопроса нужно на ее волю; в ее лета и с ее умом она не имеет надобности ни в чьих советах, ни в увещаниях. Если она недовольна, предвидит какие-нибудь неудобства, если сожалеет, что поспешила (дать мне) принять мое предложение, пожелает расстаться со своим согласием, я покорюсь своей участи без ропота, от нее одной зависит мой приговор. Примите уверение в моей преданности и уважении, с которой честь имею быть, милостивый государь, ваш покорнейший слуга Петр Борисов.

Также прошу засвидетельствовать сим мое почтение вашей маменьке и уверить ее в неограниченной преданности.

Впродчем, все это зависит от вашей сестрицы, она одарена зрелым умом и уже в таких летах, что не имеет надобности ни в советах, ни в увещаниях. Если она находит какие-нибудь невзгоды (в своем согласии) для себя, сожалеет, что приняла мое предложение, я предоставляю ей полную волю располагать данным мне словом как ей угодно, ее решение будет для меня законом, которому покорюсь без ропота, хотя и не без сожаления.

Наконец, вы согласитесь, милостивый государь, что (все это зависит совершенно) решение этого вопроса зависит единственно от вашей сестры расстаться со своим согласием.

№ 17

П.И. БОРИСОВ - В.Н. БАСНИНУ63
[17 февраля 1847 г., Малая Разводная]

Милостивый государь, Василий Николаевич,

Содержание вашей записки я передал моему брату, он всепокорнейше просил вас взять терпение насчет переплетов. Единственная причина замедления с (переплетом) исполнением ваших желаний есть боль в плечах и руках, продолжающаяся уже четыре месяца, несмотря на которую, он, при малейшем облегчении, принимается за выправку, сшивку и отделку ваших книг 64 и работает буквально с утра до вечерней зари.

Атлас Крузенштерна не могу послать потому, что сегодня утром брат, как нарочно, начал склеивать разорванные рисунки, и клейстер еще не совсем высох. (Как скоро)Я доставлю его, как скоро он будет исправлен по возможности. Восстановить совершенно книгу такою формы без досок и пресса приличного размера весьма трудно.

Попросите, прошу вас, затерянные книги Птиссота 65 и черный ящик выписать из Москвы на мой счет. После смерти Артамона Захаровича [Муравьева] я употребил все средства отыскать их, но все мои хлопоты остались бесполезными. Вероятно, кто-нибудь взял их читать у Артамона Захаровича. С истинным уважением и преданностью честь имею быть,

Милостивый государь,

вашим покорным слугою

Петром Борисовым. 1847 года февраля 17.