КУРГАНСКОЕ ОБЩЕСТВО И ДЕКАБРИСТЫ

(из книги А.М. Васильевой: Курган. Времена минувшие. Куртамыш: ГУП «Куртамышская типография», 2013г. – 221 с.)

Курганское общество во второй четверти 19 в. состояло из чиновников, духовенства, учителей  и лекарей, отставных статских и военных. В 1830г. в Кургане появились первые декабристы, которых перебывало здесь до 1857г. тринадцать человек: Иван Федорович Фохт (1830-1842), Владимир Николаевич Лихарев (1830-1837), Михаил Александрович Назимов (1830 – 1837), Андрей Евгеньевич Розен (1832 – 1837), Михаил Михайлович Нарышкин (1833 – 1837), Николай Иванович Лорер (1833 – 1837),  Александр Федорович Бригген (1836 – 1857), Петр Николаевич Свистунов (1838 – 1842), Флегонт Миронович Башмаков (1838 – 1851), Иван Семенович Повало-Швейковский (1840 – 1845), Николай Васильевич Басаргин (1842 – 1846), Дмитрий Александрович Щепин-Ростовский (1842 – 1856), Вильгельм Карлович Кюхельбекер (1845 – 1846). Хотя декабристы старались держаться друг друга, и редко кто-то посторонний сиживал в их кругу, жизнь заставляла их общаться с местным населением. Чаще всего это были учителя уездного училища, которое находилось в200 метрахот дома Нарышкина.

Во времена декабристов смотрителями уездного училища были Александр Иванович Гольмстрем (1827-1833), Тимофей Корнилович Каренгин (1834 – 1854 ), и Михаил Иванович Костя (1854 – 1858). Гольмстрем, человек больной и раздражительный, мало сошелся с первыми декабристами, приехавшими в Курган. В 1833г. он умер от чахотки и 9 февраля 1834г. его место заступил 23-летний Тимофей Корнилович Каренгин, чье пребывание на этой должности длилось 20 лет. Его имя фигурирует в воспоминаниях и письмах многих декабристов. Будучи моложе, не имея большого жизненного опыта и чувствуя, что его знания, его кругозор не идут ни в какое сравнение со знаниями этих государственных преступников, Каренгин стремился как можно ближе сойтись с декабристами. Он часто бывал у Николая Васильевича Басаргина, который писал Ивану Ивановичу Пущину: «Тимофей Корнилович…человек хороший и всем телом и душой нам предан». Кюхельбекер записал в своем дневнике 1 апреля 1845г.: «Вечером был у Басаргиных и видел там Швейковского, одного поляка и смотрителя училища».

Именно Басаргин рассказал Каренгину о ланкастерской школе Ивана Дмитриевича Якушкина, открытой им в августе 1842г. в Ялуторовске, дал рекомендательное письмо к Ивану Пущину, с которым Тимофей Корнилович отправился в Ялуторовск. Письмо Басаргина помогло Каренгину завязать знакомство с Якушкиным, Пущиным и другими декабристами в Ялуторовске. Восхищенный преподаванием в школе Якушкина, Каренгин 11 декабря 1842г. писал ему: «Г.Директор от вашей школы в восхищении, считает ее образцовой не только в Дирекции, но даже в Сибири. Мне говорил и даже просил меня, чтобы постарался устроить приготовительный класс по образцу ее. Радуюсь за Вас, радуюсь и тому, что правое дело торжествует».

17 февраля 1844г. Каренгин пишет Стефану Яковлевичу Знаменскому, некогда преподававшему Закон Божий в курганском уездном училище: « При помощи Божьей и добрых людей в скором времени надеюсь в богоспасаемом Кургане открыть приходское училище, т.е. преобразовать приготовительный класс.  По этому случаю должен к Вам явиться учитель мой, которого поручаю особенному покровительству Вашему и милостивому расположению Ивана Дмитриевича. Усерднейше прошу обоих вас растолковать ему хорошенько весь ход методы». Учитель этот, Клементий Иосифович Воротынский, сын ссыльного поляка Иосифа Адамовича Воротынского, окончил курганское училище и в 1843г. начал в нем же преподавать, вел приготовительный класс, преобразованный в 1844г. в приходское училище.

Вникая в нужды училища, декабристы принимали активное участие в комплектовании  его библиотеки. Списки книг, подаренных ими училищу, публиковались уже неоднократно. Хочется только подчеркнуть, что наравне со всеми дарил книги и Иван Федорович Фохт, невзирая на свои скудные средства.  О его материальных затруднениях говорят документы окружного казначейства об отпуске государственному преступнику Фохту по 2 рубля 14 копеек ежемесячно на покупку солдатского пайка. Сумма эта иногда колебалась, опускаясь до 1 рубля 60 копеек или временами поднимаясь до 5 рублей. Кроме жертвования книг декабристы принимали участие в летних сборах средств на нужды училища. Чаще всего эти сборы происходили на торжественном акте в честь окончания учебного года в июне-июле, на который приглашались местные чиновники, купечество (как основные жертвователи) и декабристы.

Кроме Каренгина, который привлекал декабристов к участию в училищных делах хотя бы косвенно, было еще несколько учителей близко сошедшимися с государственными преступниками.  Одним из них был Стефан Яковлевич Знаменский, священник местного Троицкого собора. С мая 1830г. он преподавал в уездном училище Закон Божий, а в 1836г. был переведен в Тобольск для служения в кафедральном соборе и присутствия в духовной консистории. Позже служил в Ялуторовске и Омске. Во всех этих городах Знаменский был близко знаком и дружил с декабристами. Большим уважением декабристов пользовался молодой и талантливый учитель математики Александр Гаврилович Худяков. Под руководством Бриггена он в 1838г. перевел с немецкого книгу Ж.Джерандо «Нормальный курс первоначальных наставников, или Руководство к физическому, нравственному и умственному воспитанию в первоначальных школах». В 1840г. Худяков выслал свой перевод Назимову на Кавказ. Басаргин отзывался о Худякове в самых лестных выражениях. Бригген в письме к Нарышкину от 11 апреля 1839г. писал: «Александр Гаврилович свидетельствует Вам почтение».

В январе 1844г. Александр Федорович Бригген закончил перевод Кесаря. Он искал человека, который бы взял на себя труд переписать его. В это время Бригген  служил в окружном суде вместе с Алексеем Петровичем Рихтером. И тот предложил своего младшего брата Николая. Братья были сыновьями бывшего туринского городничего, оба окончили  курганское уездное училище, затем учились в тобольской  гимназии с разницей в шесть лет. После окончания гимназии Николай Рихтер был определен в курганское уездное училище. Был он человеком с возбудимой психикой, легко вступал в конфликты, имел авантюристические наклонности. Бригген же отзывался о нем хорошо. В письме к дочери Марии от 15 марта 1845г. он сообщал: «Через две недели я отправлю письмо… Жуковскому. Две трети первого тома переписаны набело. Я очень доволен человеком, который взялся за это дело, он справляется очень хорошо. Я прошу Вас , дорогая Мария, напомнить вашей маменьке просьбу, с которой я обращался к ней: послать мне 4 аршина хорошего сукна и 50 рублей, чтобы предложить их как свидетельство признательности моему помощнику».

В марте 1845г.в Курган прибыл Вильгельм Карлович Кюхельбекер. По дороге он заезжал в Ялуторовск, гостил там некоторое время у Ив. Ив. Пущина, встречался с остальными декабристами. Михаил Александрович Фонвизин попросил выправить его рукопись, и Кюхельбекер привез ее в Курган. Из-за сильной глазной болезни сам он переписывать не мог, и Бригген предложил ему воспользоваться услугами Рихтера. Отношения поэта и учителя были довольно напряженными, они часто ссорились, но Кюхельбекер нуждался в услугах молодого человека и первым шел на примирение. 25 января 1846г. он даже в стихах просил прощения у Николая  Петровича:

Мой бедный Рихтер, я тебя обидел,

Не я тебя обидел, а недуг,

Я самого себя возненавидел

За вспышку глупую – прости мне, друг!

Слепому ипохондрику – поэту

Ведь и простить-то можно кое-что,

Возьмем же, брат, все дрязги бросим в Лету

И пусть с тобой не ссорит нас никто

Уже уехав из Кургана в Тобольск, Кюхельбекер в мае 1846г. диктует сыну Мише письмо к своей любимой племяннице Наталье Григорьевне Глинке, в котором рассказывает: «Жил в Кургане со мной под одним кровом молодой человек, товарищ Н.П.Р. Он был у меня как сын родной и между тем каждое мое слово передавал особе, не любившей меня, а когда я стал собираться   из Кургана, повершил свой подвиг словами: Пусть бы уж он по пути на меня  сердился, а жаль, что я не украл его дневников». После смерти Вильгельма Карловича жена его Дросида Ивановна не захотела возвращаться в свой курганский дом и 7 июня 1849г. продала его Василию Федоровичу Романову, за которым была замужем родная сестра Рихтера – Глафира Петровна. Возможно, они жили в этом доме сразу после отъезда Кюхельбекера и позже купили.

Довольно часто декабристы общались с курганскими землемерами – Андреем Каратаевым, Василием Тарховым, Михаилом Федоровым, Никодимом Чайковским, почти все эти чиновники были приняты в домах декабристов. В январе 1835г. курганским земским судом были составлены « Ревизские сказки» на декабристов, проживающих в Кургане. Через три месяца государь повелел отвести каждому государственному преступнику, находящемуся в Сибири, по 15 десятин пахотной земли, «дабы предоставить через образование оной средства к удовлетворению нужд хозяйственных и обеспечению будущей судьбы детей их, прижитых ими в Сибири». Отвод участков Розену, Назимову, Лореру и Фохту за озером Бошняковским прошел спокойно, но когда Андрей Ильич Каратаев начал нарезать участки Нарышкину и Лихареву возле озера Шум, к востоку от города, крестьяне деревни  Большой Чаусовой возмутились. Лихарев отдал свой участок Нарышкину, потому что Михаил Михайлович планировал завести там конный завод, тем более что в 1834г. ему прислали орловского жеребца и хороших заводских кобылиц. Но мечты эти не были осуществлены. К тому же крестьянин Агап Павлов сумел подать прошение лично наследнику престола, посетившему Курган в 1837г. В прошении крестьяне жаловались, что « отрезаны у крестьян деревни Большой Чаусовой лучшие угодья, и они через это терпят недостаток в земле».

После отъезда первой партии декабристов на Кавказ в 1837г.  Иван Федорович Фохт попросил сменить ему участок от озера Бошняковского на озеро Шум, на бывший нарышкинский. 3 июля 1838г. землемер Каратаев, имея свиту в составе заседателя земского суда Плотникова, волостного старшины Кузнецова, поверенного Шушарина, сельского старосты и 12 человек понятых, приступили к межеванию, но неожиданно явились 30 человек  крестьян деревни Большой Чаусовой, вооруженные дубинами и заявили, что « они ни почему не дадут учинить раздел этой земли, так как она нужна им для выгону скота и водопоя». Опасаясь, чтобы не произошло «буйств действия» землемер был вынужден вернуться в город. В своем рапорте он писал: « Покорнейше прошу означенных крестьян привести в должное повиновение, а также не оставил бы сей суд своим законным распоряжением о поступлении с виновными по законам, дабы другим учиненный поступок крестьянами деревни Большой Чаусовой не мог впредь послужить поводом к подобным действиям».

Нарезать землю удалось  только со второй попытки – 8 июля 1838г. До 1842г. участок числился за Фохтом и Свистуновым, с 1842г. по 1846г – за Повало-Швейковским и Башмаковым. Затем он был включен в фонд оброчных статей, сохраняя название «нарышкинский». В 1898г.  этот участок был передан в безвозмездное пользование курганскому отделению МОСХа. Д.А.Щепину-Ростовскому  землю нарезали на бывших участках Розена, а Кюхельбекер, как доносил губернский землемер Тобольской казенной палате, отказался от выделенного ему земельного участка, мотивируя тем, что «большая часть из этой земли занята в настоящее время  крестьянами  Смолинской волости посевами хлеба, почему он, Кюхельбекер, просит отвести ему землю в другом месте с тем, чтобы  половинное количество оной было удобно для покосов». Известно, что Кюхельбекер сельским хозяйством так и не занимался.

Среди курганских землемеров выделялся Михаил Петрович Федоров, который в 1838-1845гг. руководил межевой партией, работавшей в различных волостях Курганского округа. По документам видно, что у него, как и у других землемеров, были конфликты с крестьянами и подчас очень острые, при всем при этом Федоров  стремился поступать так, чтобы найти лучший выход из положения. Он писал начальнику межевания в Сибири, что « при отмежевании крестьянам земель необходимо строго придерживаться законов и правил, во избежание справедливых жалоб крестьян и вредных последствий, могущих произойти между казенных поселян…при нарушении сего». Признавая  крестьянские жалобы справедливыми, Федоров стремился защищать  крестьянские интересы. Землемеров  сопровождали воинские команды, всячески притеснявшие и обиравшие крестьян. Федоров требовал от конвоя дисциплины и порядка. 30 сентября 1840г. он приказал казаку Ульяну Разневу, который должен был ехать по деревням за понятыми: « будучи в пути, обывателям обид и притеснений не чинить под опасением строгой, по законам, ответственности». Крестьяне Чернавской волости 13 октября 1840г. на сходе составили бумагу, в которой прописали, что Федоровым « во время проживания своего в течение сего лета в здешней волости у крестьян для своего продовольствия с партиею съестных припасов безденежно  поневоле и никаких сверх узаконенных подвод и рабочих людей брано не было и нигде какого-либо мздоимства как он, господин землемер Федоров, равно партии его чины, отнюдь не чинили». Подобный отзыв дан 22 декабря 1840г. крестьянами Ялымской волости. В начале 1840-х гг. началось вслед за центральными губерниями генеральное межевание в Сибири, которое не было доведено до конца.

Начальником межевания казенных земель был назначен подполковник Генерального штаба Валериан Васильевич Пасек. Местом его пребывания какое-то время был Курган. Каково  же было удивление Николая Васильевича Басаргина, когда приехав на поселение в Курган, он встретил здесь своего однокашника по школе колонновожатых. Через Басаргина Пасек близко сошелся с декабристами, бывал у всех, очень любил играть в карты, и составлялась хорошая компания для бостона из Башмакова, Повало-Швейковского, Басаргина и Пасека. В мае 1843г. Пасек, Басаргин, Башмаков и поляк Клячковский были поручителями  при венчании находившейся под надзором курганской полиции политической преступницы 20-летней шляхтянки Магдалины Саковской, которая выходила замуж за вагштемпельмейстера Петропавловской таможни, коллежского регистратора Иосифа Боярского. Венчание состоялось  21 мая, а 19 мая, за два дня до него, Иосиф из католической веры перешел в православную, невеста осталась католичкой. Пасек был в дружеских отношениях  с Бриггеном, и когда у того от гражданского брака 6 апреля 1844г. родилась дочь Мария, Пасек был ее крестным отцом и стал кумом Бриггену.       

В кумовьях у Бриггена был и местный исправник Пимен Павлович Мерный. В 1841 и 1842гг. он крестил двух сыновей декабриста, оба были названы Иванами и оба умерли – один в младенчестве, другой – в отрочестве.  Об отношениях Бриггена к Мерному можно судить по письму Александра Федоровича к дочери Марии от 30 ноября 1845г.: «Если вам случится увидеть Пимена Павловича Мерного…, прошу оказать ему внимание ради меня». Мерный способствовал примирению Петра Николаевича Свистунова с невестой, воспитанницей бывшего исправника Дурановой Татьяной Александровной. Взаимоотношения декабристов с исправниками и городничими складывались по-разному: с одними они дружили, с другими – конфликтовали. За время пребывания декабристов в Кургане городничими были четыре человека: Федор Иванович Бурдзенкевич ( 1825-1838), Антон Антонович Соболевский (1839-1849), Родион Мартынович Тарасевич  (1850-1853), Адам Николаевич Бучковский ( 1853 – 1862). Все они были поляками и водили дружбу с католиками-поляками, которые были сосланы в Курган после восстания 1830-1831гг. Поляки и декабристы довольно тесно общались, в круг их общения входили и городничие. Известно, что план и фасад курганского Богородице-Рождественского собора, утвержденный архиепископом в 1834г., был составлен поляком Францем Чернецким. Андрей Евгеньевич Розен в своих записках сообщает, что Михаил Александрович Назимов начертил план для новой курганской церкви по  плану храма в имении его жены в селе Большой Каменке. Вероятно, при общении с Чернецким Назимов передал ему план, и на его основе Чернецкий составил окончательный вариант. О дружбе поляков и декабристов говорилось уже многое. Все они собирались у городничих, особенно у Соболевского, у которого Флегонт Миронович Башмаков сиживал целыми днями. Он был кумом жене городничего Евгении Андреевне, вместе  с которой они крестили дочь Басаргина Марию, у заседателя земского суда Дмитрия Александровича Долгова крестили сына Михаила.

В период пребывания  в Кургане декабристов местное купечество еще только формировалось. Большую его часть составляли выходцы из Владимирской губернии, ее восточных уездов: Ковровского, Гороховского и Вязниковского. Все они были склонны не только к торговле, но и к предпринимательству. Почти все они были бывшими крепостными, выкупившимися на волю. Один из них, Федор Яковлевич Букарин, открыл в Кургане в 1846г. первый в Сибири картофелепаточный завод; сделал попытку создать производство поташа и соды для мыловаренных и стеклоделательных заводов. Активное участие в этом деле принял Бригген. Через своего родственника в С-Петербурге подполковника Терентьева он передал партию поташа для химического анализа в Технологический институт, откуда были получены положительные отзывы. Завод, тем не менее, Букариным не был открыт. Дружеские общения между ними на этом не прервались, чему свидетельствует акт крещения сына Бриггена Николая 23 мая 1848г., восприемниками которого стали Анна Никифоровна Букарина и бывший крепостной графини Борх, купец, Семен Иванович Березин.

Все это пестрое курганское общество совершенно не удовлетворяло декабристов. Бригген писал: « Существование растительное, однообразное, надоевшее, ничтожное и скучное…Курган, хотя и лучшее место в Сибири, не способен предложить возмещение потерь:  нет общества, нет никого, с кем можно было бы обменяться мнениями…».