Всем известно, что жёны декабристов самоотверженно последовали за ними в Сибирь.  Одна из самых романтичных историй, связанных с этим событием, - история любви  Василия Петровича Ивашева и француженки Камиллы Ле-Дантю…

Молодой декабрист Василий Ивашев, сын знаменитого генерала П. И. Ивашева, был осуждён на 20 лет каторги в Сибири.
В день восстания декабристов Ивашева арестовали «за участие в умысле на цареубийство и принадлежность к тайному обществу». Горячий и амбициозный молодой человек не мог свыкнуться с заточением в Петровском заводе. Ивашев решает бежать. Но накануне побега комендант показал ему удивительное письмо, в котором семья Ивашева просила коменданта поговорить с сыном и решить как свою судьбу, так и будущее француженки Камиллы Ле-Дантю.

Она была дочерью гувернантки сестер Василия Ивашева и с детских лет воспитывалась в семье генерала. Камилла была страстно влюблена в Василия Ивашева, но знала, что это безнадежная любовь. Ведь она дочь прислуги, а Ивашев – дворянин, аристократ. Между ними - непреодолимая преграда. Но когда Ивашева сослали на каторгу, никто уже не стал бы подозревать бедную девушку в корыстных намерениях.

Юная француженка умоляла свою мать написать письмо, в котором, вопреки светским правилам, она, Камилла, просит руки Ивашева. Декабристы горячо советовали ему принять предложение - он согласился. Из-за эпидемии холеры Камилла оказалась в Сибири только год спустя. В доме Марии Волконской состоялась первая встреча с Ивашевым. Увидев его, Камилла потеряла сознание.

Прибыв в сентябре 1831 года как невеста, через неделю она становится женой декабриста. Ивашев находит в этой самоотверженной женщине поддержку. Вот как пишет о ней Александр Иванович Одоевский:

“С другом любо и в тюрьме!
– В думе мыслит красна девица.
- Свет он мне в могильной тьме…
Встань, неси меня, метелица! Занеси в его тюрьму...
Пусть, как птичка домовитая,
Прилечу я - и к нему, Притаюсь, людьми забытая!”

Она вытерпела всё: и жуткую студёную дорогу, и унизительные требования отречься от всего самого святого. Дело в том, что декабристкам не только запрещалось брать с собой ценные вещи и деньги (которые она, однако, спрятала в высокую причёску), но даже запрещалось писать письма родственникам. А самым трудным для любящего сердца было то, что свидание с мужем можно было иметь только в арестантской палате под присмотром дежурного офицера и не чаще одного раза в три дня. При этом разговаривать разрешалось исключительно на русском языке, что было испытанием для потомственной француженки.

Не предвещал такой союз ничего хорошего и потомкам. Дети, появившиеся в Сибири, в дальнейшем по документам становились государственными крестьянами. Наконец, первоначально дав обещание, жена не могла покинуть местопребывание добровольной ссылки. Такие жесткие, бесчеловечные требования не изменили желания ни одной из одиннадцати декабристок увидеть любимых. Девушки не только безропотно переносили испытания судьбы, но и вдохновляли мучеников. «Слава мужей, удостоившихся такой безграничной любви и такой преданности таких чудных, идеальных жен. Вы стали поистине образцом самоотвержения, мужества, твёрдости, при всей вашей юности, нежности и слабости вашего пола…»  - восхищенно писал А.П. Беляев о подвиге ради любви.

В начале 1839 года в Туринск приезжает мать Камиллы.

Женщины хлопочут по хозяйству, воспитывают детей (учат их музыке, французскому языку).
Читают получаемые из России журналы и книги, работают в огороде.

Cемейное счастье оборвалось в декабре 1839 года.

Камилла простудилась, произошли преждевременные роды. Через 10 дней дней она скончалась.

Невозможно без волнения читать описание ее кончины в письме В.П. Ивашева: "В ночь, предшествовавшую нашему горестному расставанию, болезнь, как будто, потеряла силу... голова ее стала свежее, что позволило ей принять с благоговением помощь религии, она дважды благословила детей, смогла проститься с окружающими ее огорченными друзьями, сказать слово утешения каждому из слуг своих. Но прощание ее со мной и матушкой! ... Мы не отходили от нее. Она сперва соединила наши руки, потом поцеловала каждого. Поочередно искала она нас глазами, брала наши руки. Я прижал ее руку к щеке, согревая ее своей рукой, и она усиливалась сохранить подольше эту позу. В последнем слове вылилась вся ее жизнь; она взяла меня за руку, полуоткрыла глаза и произнесла: "Бедный Базиль", и слеза скатилась по ее щеке. Да, страшно бедный, страшно несчастный! Нет у меня больше моей подруги, бывшей утешением моих родителей в самые тяжелые времена, давшей мне восемь лет счастья, преданности, любви, и какой любви... Чистая,как ангел, она заточила свою юность в тюрьму, чтобы разделить ее со мной..
Боже, пошли мне сил и терпения".

Ей был всего 31 год.

Хоронили Камиллу 31 декабря. Вместе с ней похоронили и умершую новорожденную дочку.

1,5 м жгутик из темно-каштановых волос сплел Василий Ивашев.

Ровно через год, день в день, внезапно скончался Ивашев. В одночасье. Наверно разорвалось сердце.

К нему должны были придти Басаргин, Пущин, Оболенский.

В день смерти Камиллы состоялись его собственные похороны.

Дети остались на попечении бабушки.
Маше - 6 лет, Пете - 4 года, Вере -2 года.
Ей помогали декабристы И.И. Пущин, Н.В. Басаргин, Анненковы.
С большим трудом мать Ивашевой добилась разрешения вывезти детей в европейскую Россию. Дети были записаны в купеческое сословие под фамилией Васильевы, по имени их отца, Василия Петровича.
Только через пятнадцать лет, после амнистии, им была возвращена фамилия Ивашевы.

ИВАШЕВЫ: ЛЮБОВЬ И ПИСЬМА

Зинаида Мачихина,
директор Туринского филиала Свердловского областного краеведческого музея.

Н.П. Козлов. Портрет Камиллы Петровны Ивашевой. Ок. 1831 г.
Государственный Эрмитаж

 
Ивашева Камилла Петровна (1808— 1839), урожденная Лe-Дантю, была дочерью французского эмигранта-республиканца, бежавшего в Россию от Наполеона.

Отец Камиллы Пьер-Рене Ле Дантю во время Великой французской революции жил в Париже и вел крупную торговлю с Антильскими колониями на островах Мартиника и Гваделупа, перевозя на собственных кораблях европейские товары в колонии и колониальные в Европу.

Вместе с тем он принимал участие в политической жизни и, когда стала усиливаться единоличная власть Наполеона, подвергся преследованиям за свои республиканские убеждения. Он эмигрировал в Голландию, затем в Россию. Но тень Наполеона преследовала его и здесь, т. к. ненависть русского народа с 1812 года была перенесена на французов, прижившихся в России. Так обнищавшая семья французов оказалась в Симбирске. Пьер Рене был к этому времени женат, хотя и без венчания на француженке Марии-Сесиль Варман. (От первого брака была у нее дочь Сидония. Мы вспоминаем о ней, ибо Сидония выйдет замуж и станет матерью русского писателя Дмитрия Григоровича.) Ко времени переселения в Симбирск у Ле-Дантю было пятеро детей, младшая из которых Камилла. Жилось им на Волге трудно, г-ну Пьеру Рене было за шестьдесят, исчезла его предприимчивость, от первичного огромного капитала остались одни воспоминания, ко всему он не растратил склонности к увлечениям, и Мария Петровна, так стали назвать в России г-жу М.Ле-Дантю, рассталась с мужем навсегда. В Симбирске Мария Петровна открывает салон для местных девиц, но дело не имело успеха, т. к. местные дворяне предпочитали учить детей на дому. Так впервые судьба соединила семью Ле-Дантю с семьей генерала Ивашева.

Неизвестно, как бы сложилась судьба В.П.Ивашева, избалованного родителями, сестрами и судьбой. Юного офицера ожидала блестящая карьера, если бы жизненные обстоятельства не столкнули его с участниками тайного южного общества и страшные последствия этого опасного знакомства (20 лет каторги и вечное сибирское поселение), и самое главное — встреча с Камиллой в родительском доме во время длительного отпуска. Хрупкая, большеглазая, слегка кокетливая, но без жеманства, откровенная в чувствах, но в тоже время благородно сдержанная осталась она в сердце Василия Петровича светлым лучиком, как нечто безвозвратно промелькнувшее, пролетевшее и отошедшее навсегда. Разве что в камере крепости в томительные часы ожидания очередного допроса рядом с лицами его близких, полными горя и участия, вспыхивали иногда ее наполненные слезами глаза... О чем плакала Камилла?

...В тот час, когда в семье Ивашевых поселилось горе, связанное с арестом Василия Петровича, в тонкой и ранимой душе Камиллы лучиком вспыхнула надежда. Камилла с первого взгляда  и на всю жизнь полюбила Василия Петровича, Базиля, как она его называла. Понимая, что им никогда не быть вместе, ибо слишком разные социальные положения они занимали, она заболела и  физически, и морально.
Вот как описывает ее мать состояние своей дочери: «Ее тайну я узнала лишь после отъезда генеральши (мать Ивашева хлопотала о судьбе сына). Эта несчастная молодая девушка любит Базиля, ему принадлежали ее первые грезы бессознательно для ее самой, но тогда его положение, его богатство не допускало мысли о том, чтобы когда-либо стать его женой; а чувство ее лишь служило ей мерилом для сравнения, почему она и отказалась от представлявшихся ей партий... Она позволила себе увлечься страстно, о которой я наконец узнала...
Она побледнела, стояла грустной, замкнутой и меланхоличной. Два года она боролась между нежностью к нам и желанием прекратить жизнь, сулившую ей лишь горе... Она призналась мне, что бралась за Евангелие, чтобы прогнать всегда стоявший пред ее глазами образ, но не могла читать, так как первым словом стояло его имя. Болезнь ее приняла такой опасный характер, что без стараний доктора г-на Мандилени, она погибла бы. Но я не надеюсь на ее выздоровление теперь, когда знаю ее тайну: тоска сделает то, чего не сделала болезнь».

Признавшись матери, Камилла, покрывая поцелуями руки матери говорила: «Дорогая мама, одна француженка поехала за товарищем несчастного Базиля, позволили бы вы мне поехать разделить участь того, кого я давно думала, что люблю лишь, как брата, и которому не сделай его обстоятельства таким несчастным, принадлежала бы лишь часть моей симпатии? Скажите, дорогая мама, согласились ли бы вы расстаться с дочерью, если бы это могло облегчить участь Базиля?
Какая мать не предпочтет расстаться с дочерью, чем видеть, как она тает на ее глазах. Будьте добры, сообщите генеральше о состоянии Камиллы. Я предлагаю ей дочь с благородной, чистой и любящей душой. Я сумела бы даже от лучшего друга скрыть тайну дочери, если можно было заподозрить, что я добиваюсь положения или богатства. Но она хочет лишь разделить его оковы, утереть его слезы, и я, не краснея за дочерние чувства, могла бы говорить о них нежнейшей из матерей, знай я о них раньше. Однако я буду молчать пока не получу вашего совета...»

Получив такие письма, родители Василия Петровича не остались равнодушными. Они выразили благодарность Марии Петровне за «столь добрую и столь достойную дочь. Да, сударыня, мы проникли в самую интимную глубину вашей материнской души, и мы разделяем все ваши душевные переживания, примите же наше уверение, что великодушие и примерная самоотверженность вашей дочери, ее добровольное отречение от более счастливого жребия внушает нам восхищение, и ее характер возбуждает наше глубокое уважение. Событие это есть не что иное, «как благость господня».

И полетели письма от Ивашевых начальству для получения разрешения написать сыну и узнать его собственное решение.
Вера Александровна, мать осужденного, добавляет к письму Петра Никифоровича, отца осужденного, несколько строк от себя, более душевных, но и более осторожных: «Не буду говорить о впечатлении сделанном на меня вашим письмом, с какой благодарностью за ту жертву, которую вы приносите, расставаясь с вашим ребенком, принимаю я ваше предложение и как ценю дарование мне такой дочери, как прелестная Камилла. Вы вполне правы, сударыня, что не краснеете за ее чувства, они так велики и чисты! Облегчить участь несчастного может лишь высокое и отмеченное провидением душа, смею вас уверить, что такое мое мнение разделяют все те, кому мне пришлось это рассказать. Вы знаете, что я не могла без специального разрешения уведомить моего несчастного Базиля о самоотверженном решении Камиллы и ее достойной матери и получить согласие на то, чтобы уменьшить свои страдания, я его знаю, знаю его сердце, он сумеет оценить такой поступок...»

И действительно, ничего не бывает случайно: и туманные воспоминания о юной девочке в Симбирске, провожавшей глазами, полными слез, арест Ивашева, и бесконечная тоска его о доме, оставшихся там близких, и раскрытый друзьями замысел о побеге из Петровской каторги, и многое другое, повлекшее за собой письма от матери: «Если ты согласен, уведоми меня, и мы сделаем возможнее, чтобы устроить это дело. Не тревожься за будущность твоей жены, предоставь это нам, наша нежность к тебе, наша благодарность к той, которая, в силу привязанности к тебе, отказывается от света, забывает о себе, чтобы соединиться с тобой, заслуживает всеконечно, чтобы мы приложили все усилия сделать ее настолько счастливой, насколько в нашей власти. Такая любовь, как ее, не может быть без высокой добродетели. Я верю, что милосердный Бог, хранящий тебя, посылает тебе такое сокровище в твоей несчастной участи... Я знаю все твои возражения, которые ты можешь мне сделать по твоей деликатности; отбрось их, потому что действительно любящего человека может задеть равнодушие; жертвы, самоотречение, все при взаимности, составляют лишь счастье для нее».

Ответив «согласием» после колебания и отсрочки, Ивашев не мог прийти в себя. Живейшее участие в его судьбе приняли Мария Николаевна Волконская, его верные друзья. Но пройдет не мало времени, пока коляска с Камиллой остановится пред воротами Петровской тюрьмы. Сначала ее отъезд задержался из-за слабого здоровья, затем из-за вспыхнувшей эпидемии холеры, из-за двухмесячных хождений писем для получения разрешения на отца. В течение всего долгого пути юную француженку ждало предупреждение, теплота и особая забота. Свадьба, состоявшаяся вскоре после приезда, прошла без кандального звона, в отличие от бракосочетания Анненковых.

Неизвестный художник. Портрет Василия Петровича Ивашева.
Октябрь 1823-1825 г. Медь, масло. 24,5х21,0.
Государственный Эрмитаж.

За все страдания судьба вознаградила Камиллу Ле-Дантю и В.П. Ивашева большой возвышенной любовью. Вокруг ее была любовь, нежность, поэзия, музыка. Ивашев был бесконечно счастлив. Их дом любили друзья-декабристы, местные чиновники относились с уважением. Удивительная была Камилла. Забота об избраннике ее Базиле,  детях, а их было в семье пятеро (первенец умер еще в Петровской тюрьме, прожив год с небольшим, последняя девочка Елизавета умерла, прожив 36 часов и унесшая при преждевременных родах жизнь Камиллы). Брак Василия Петровича и Камиллы при всей его случайности оказался очень удачным. В годовщину свадьбы 16 сентября 1832 года Камилла сообщила своей матери: «Год нашего союза прошел как один день — счастливый день».

Четыре года жизни в Туринске были годами тихого семейного счастья, ожиданиями приезда матери Камиллы, которые и Камилла и Ивашев ждали с большим нетерпеньем, эти годы окрашены приездом в Туринск семьи Анненковых, затем Пущина. Но эти годы также были годами потерь: от водянки    умерла Вера Александровна — мать Ивашева, а затем скоропостижно покинул этот мир отец — Петр Никифорович. Но жизнь продолжалась и письма Камиллы сами за себя говорят и о любви к друг другу, и о заботе о детях, и о бесконечной тоске по родным и близким, оставшихся в России.

Они спасли друг друга от одиночества. Подтверждением этого служат письма Камиллы, написанные на французском языке и адресованные близким ей людям: матери Базиля — Вере Александровне, своей матери, сестрам... Всего писем  25, датированные в основном 1838 годом.

Письмо от 13 февраля 1838 года:

«Не могу вам передать, моя нежная мама, мой замечательный отец и мои дорогие сестры, все те чувства, которые волнуют меня. Но смею вас заверить, чтобы ни случилось вследствие последних хлопот, которые вы начали, я буду благославлять небо и нашу долю...
Признаюсь, что после мучительных тревог и боязни за лучшего из мужей я как и он, успокоилась и покорилась судьбе. Да, он должен быть благословлен, он мой Базиль; за самоотреченность от жизни, за чистоту и величие его чувств, и я уже в нескольких случаях видела, как благословение с небес было ниспослано ему. Если ваши хлопоты, моя нежная мама, не увенчаются успехом и, если они еще начаты (речь идет о прошении переезда в Россию) Базиль просит подумать, выгодны ли нам всем будут наши изменения в жизни. Но если прошение случайно будет отклонено, не расстраивайтесь. Мы вернемся к своей однообразной жизни, мирного чередования постоянной грусти и тихих радостей. Тягостная разлука с нашей нежной семьей будет вновь переносится нами как посланная всемогущим Богом, который один только может положить конец испытаниям или воздать благо.
Все дарованные нам блага мы примем с благодарностью, но если нам будет отказано в милости, я уже привыкла к мысли о том, что только из-за любви к нам Он сочтет необходимым сделать это. Оставаясь здесь, дорогая мама, я найду удовольствие в ожидании того счастья, которое вы обещаете — счастье видеть Вас в нашем мирном семействе, в нашем маленьком кругу настоящих и чистых привязанностей...
Если нам все уже удастся вернуться к вам, дорогие родители и сестры, мы будем счастливы окружить вас нашей любовью. Вы увидите наших детей и обнимите Базиля, и в этом я увижу благословение небес... И может быть настанет день когда мы оба сможем вернуться на отцовскую землю и доказать вам нашу любовь и глубокую благодарность. Мы сможем также вместе поплакать на могиле той, которая все еще жива в наших сердцах (мать Базиля Ивашева - Вера Александровна). С небес она благословит своего любимого сына и попросит Всевышнего защитить его. Милость господня не покинет нас, я в этом убеждена.
Я кончаю писать, целую ваши дорогие руки, мой замечательный отец, моя добрая, нежная мама. О, может быть, скоро я прижму вас к сердцу и увижу, как наши дети будут ласкать вас и будут обласканы вами. Да будет воля Божья и, как бы она не проявилась, я благословляю ее. Прощайте, мои дорогие сестры. Прощайте, от всей души обнимаю вас Да благословит вас небо. Камилла».

22 марта 1838 года:
                                                                                                                 
«Сегодня Базиль пишет вам длинное письмо, но и тоже хочу поблагодарить Вас за хорошее письмо от 25 февраля! Оно нас радует добрыми вестями о Вашем здоровье и я прошу у Господа поддерживать его таким же хорошим. Каждый раз, как я перечитываю письмо, я проникаюсь новой благодарностью к Всевышнему и радость и надежда овладевает моим сердцем...
Дорогая мама, Вы опередили меня с посылкой приданого (для новорожденного). Я думаю, что свою посылку я смогу отправить только через 8 дней. Я стану шить чепчики как только закончу маленький теплый капор, который я хочу подарить Мари на именины через 3 дня. Я обещаю повести ее в церковь, что для нее будет большим праздником. Все мы, Базиль, я и дети чувствуем себя хорошо. Я рада, что Пьер стал спокойнее и веселее; и стал набираться сил и ума. Надо надеяться, что теплое время года полностью восстановит его здоровье. Целую ваши руки за себя и внуков и прошу вашего благославения.
Любящая вас дочь Камилла».

«Дорогая бабушка, я скоро буду вышивать вам коврик. Целую ваши руки, обнимаю дорогих тетушек, моих кузенов, и кузин.
Мари».

Июль 1833 года:

«Последнее письмо, моя дорогая и замечательная мама, я отсылаю вам вместе с письмом Амалии, таким образом, эти два письма составляют как бы одно целое.
Вы даже не представляете, как страстно Базиль и я строим планы относительно того, чтобы увидеться с вами. Я не буду повторять моя нежная мама, то, что прочитаете в письме Амалии, но даже до того, как мы что-  нибудь сообщим вам, ваше сердце уже чувствует все наши беды и страдания. Ваши полные достоинства письма, — всегда находят отзвук в наших сердцах, а письма, в которых вы сочувствуете нашим бедам показывают, насколько наши сердца бьются в унисон. ...О если бы, моя обожаемая мама, могла приехать к нам, мои любимые сестры, я лелею эти мечты.
Камилла».

"...Моя замечательная мать, ...я разделяю полностью то счастье, которое испытывает Камилла при одной мысли, что наша семья может испытать благословенное присутствие обожаемой матери. Некогда, в общем не уж и давно, вы строили планы вместе с моим отцом и той, которая сейчас, увы, наслаждается вечным покоем после жизни полной набожности и страданий. Божья воля не позволила осуществиться нашим дорогим мечтам: вам пришлось оплакивать потерю преданной подруги (матери Ивашева), а нам потерею примерной матери, все мысли которой были связаны с нашим благополучием... Вижу, что сам готов предаться мечтам, чтобы превратить наш пустынный город в пристанище всех, кто дорог нашим сердцам. А почему бы и нет? Разве вы не мечтаете быть с нами? Разве это мечта стала явью и для Камиллы и для внучат, наконец осмелюсь сказать, и для меня. Ваш жизненный опыт снял бы с плеч Камиллы многие заботы, а также опасения за обучения детей. Насколько бы Ваше присутствие сделало бы нашу жизнь надежнее. Базиль Ивашев».

25 декабря 1893 года простудившись во время прогулки в парке, Камилла преждевременно родила девочку Елизавету, которая прожив 36 часов была похоронена на туринском кладбище.

Строки письма Базиля к другу семьи П.В. Зиновьеву и сестрам нельзя читать без волнения: «...о мои дорогие сестры, пусть память о нашей Камилле укрепляет ваши силы, покоритесь воле провидения, будьте покорны и сильны, как это ангельское существо в последние минуты. ...Как описать все величие ее последних часов, проведенные ею на земле?.. Я прижал ее руку к щеке, согревая ее своей рукой, и она усиливалась сохранить подольше эту позу. В последнем слове вылилась вся ее жизнь; она взяла меня за руку, полуоткрыла глаза и произнесла: «Бедный Базиль», и слеза скатилась по ее щеке, «Да бедный, страшно бедный, страшно несчастный! Нет у меня больше моей подруги, бывшей утешением моих родителей в самые тяжелые времена, давшей мне 8 лет счастья, преданности, любви и какой любви... Чистая как ангел, она заточила свою юность в тюрьму, чтобы разделить ее со мной, потом делила горе.
Из всех потерь, которые я перенес одну за другой, смягчая остроту их боли. Боже пошли мне сил и терпения... Помоги мне, Боже, помнишь о цели моей жизни все то время, что я буду влачить на земле свое одинокое существование, и наполнять его, как Камилла, самоотречением, любовью к ближним, исполнением моих обязанностей, подай мне сил рано или поздно сравняться с ней, соединиться и снова увидеть ее среди тех, кто мне дорог!»

Бесконечны были страдания Ивашева.
Н.В. Басаргин, друг Ивашева вспоминает: «Самый даже образ жизни его изменился... Летом мы с Пущиным иногда брали его с собою прогуливаться, но, пройдя несколько шагов он прибегал к обыкновенной своей уловке — боли в ноге — и возвращался домой. Единственная прогулка, от которой он никогда не отказывался, — могила покойницы».

Василий Петрович Ивашев пережил свою Камиллу ровно год. Заказав панихиду в день смерти Камиллы, 30 декабря 1840 года он покидает этот мир.

Памятник, эскиз которого он выполнил и посвятил дочери и жене еще при своей жизни, был установлен его друзьями-декабристами на Туринском кладбище.

Александр Кердан

***

Есть одна приметная могила
в маленьком уральском городке.
Здесь лежит француженка Камилла
От своей отчизны вдалеке.

А над нею, осыпая хвою,
Два огромных кедра и сосна.
Вдаль чужой заброшена судьбою
Декабриста юная жена.

За любимым нет преграды чувствам,
Хоть в острог, хоть в ссылку – все равно.
Ле Дантю! А на кладбище пусто,
Потускнели надписи давно.

Ле Дантю – звучит светло и нежно.
Я стою вдали от суеты.
Есть любовь, кивает мне подснежник,
Выросший у каменной плиты.