Константин Петрович Торсон - известный мореплаватель, капитан-лейтенант, декабрист, родился 27 сентября 1793 года в Санкт-Петербурге.

Отец Петер Дэвид Торсон - Швед, офицер на русской службе, дослужился до квартирмейстерского подполковника в свите Павла I, мать Шарлотта-Христина Тиман из семьи голландского заводчика пивовара Карла Тимана.

В июле 1803 года сирота подал прошение на имя Императора о зачислении в Морской корпус: "Мне же ныне от роду 9 лет, грамоте читать и писать обучен. Поместий и вотчин за отцом моим не состоит, и в службу я никуда еще не определен, а желание имею вступить в Морской кадетский корпус в кадеты…"
Просьбу удовлетворили - 23 августа 1803 года мальчик был представлен Александру Первому и в сентябре зачислен в Морской кадетский корпус, старейшее военно-морское учебное заведение в России "сверх комплекта на казенное содержание".
За девять лет учебы в кадетском корпусе большая дружба на всю жизнь его связала сНиколаем Бестужевым. С которым они сидели за одной партой и жили в одной комнате.
Вдальнейшем эта дружба рспространилась на младшего брата Николая - Михаила Бестужева.

Жизнь казенного воспитанника в корпусе складывалась не так легко. Мальчик был тихий и домашний, но характер его уже прошел нелегкое испытание, когда ему приходилось защищать от озверелого отца мать и грудную сестренку. Соученики издевались над ним, старшие кадеты били, а начальство драло нещадно за малейший проступок - ибо кто же заступится за казенного? Мальчик неплохо учился, но вскоре принял правила игры, - душа его очерствела, и поведением своим вскоре заслужил звание "отпетого", "чугуна", как тогда говорили, и за свои многочисленные выходки «противу дисциплины» не раз и не два ложился под розги, перенося наказание со стоическим спокойствием, мог даже взять на себя чужую вину - просто ради принципа. Однажды уже подростком на спор с самыми старшими, 18-летними, залез на клотик - самую верхнюю мачту. Было принято так демонстрировать свою удаль - в норме на этот клотик лазить вовсе не нужно, это всего лишь хвастовство, пустая бравада. Обычно один воспитанник лез, - а остальные стоят внизу и придерживают мачту, чтобы она не раскачивалась, - но подростки вздумали поиздеваться и раскачали специально. Константин не удержался, упал вниз, едва не разбившись насмерть. Старшим поставили на вид "неуместные развлечения", Константин же опять пошел под розги.

В 1806 году Константин Торсон переведен в гардемарины.

Вероятно, корпусное начальство и само было радо избавиться от способного, но дерзкого казенного воспитанника, - потому что, когда в 1808 году приехали в Корпус набирать добровольцев в действующий флот, то одним из первых отобрали Торсона - хотя ему оставалось учиться еще два, если не все три года. Так юный гардемарин оказался на войне - в возрасте неполных 15 лет.
Ему повезло - лейтенант Сущев, под началом которого оказался Константин, был добрым человеком и под свою личную ответственность разрешил необстрелянному подростку встать под открытый огонь. Вероятно, он рассуждал так, - что героизм в сражении поможет казенному воспитаннику, буде он останется жив, отличиться и сделать карьеру.
После очередного сражения Сущев подал рапорт директору Морского корпуса: "поведения благородного, должность исправлял с рачением… Находясь в сражении, заслужил особенное внимание начальства своею расторопностию и храбростию, за что и рекомендуется в мичмана".
Расчет Сущева оказался верен - Император Александр, когда ему подали рапорт об отличившихся, так растрогался, что распорядился лично произвести в мичманы (сдать экзамены на офицерское звание), хотя по закону Торсону не хватало для первого офицерского звания двух лет. Однако Императору в России, как известно, закон не писан…
В феврале 1809 года, пятнадцати лет от роду, Торсон сдал экзамены в Морском корпусе на звание мичмана - оказавшись 12-м по оценкам среди примерно семидесяти человек семнадцати-восемнадцатилетних оболтусов.
Императорский Указ: "Гардемарин Торсон за отличие в сражении противу шведов при острове Пальво 6 сентября прошлого 1808 года производится в мичманы".
В войне 1812 года российский флот не принимал активного участия - но все же пришлось оборонять прибалтийские порты от высадившихся прусских войск.
9 июля 1812 года Торсон был назначен командиром 10-весельного катера, спущенного в районе Либавы с фрегата "Амфитрида" - "для доставления на почту бумаг и за пресной водой". Не подозревая о том, что наполеоновские войска уже заняли Либаву, катер был послан практически невооруженным и обестрелян с близкого расстояния. Первым же выстрелом Торсон был ранен в ногу, а два матроса убиты.
Из донесения: "Несмотря на тяжелое ранение, дал команду поднять парус, сам сел за руль, а матросам велел лечь на дно катера, и провожаемый выстрелами неприятельских солдат, под парусом вышел в море; при том еще пять матросов получили ранения". Лишь после того, как катер возвратился к фрегату и начальство было оповещено о неприятеле в городе, герой потерял сознание…
Высочайший указ 31 июля 1812 года: "Господину флота мичману Торсону. Во изъявление внимания моего к неустрашимости, оказанной Вами 9-го сего июля, когда, будучи посланы на катере в Либаву, нашли там неприятеля и, несмотря на полученную от него тяжелую рану, употребили все меры к спасению команды Вашей, Всемилостивейше жалую Вас кавалером Ордера Св.Анны 3-го класса, коею знак при сем препровождается. Александр".
Награжденный же герой после этого случая год провалялся в прибалтийских госпиталях, перенеся четыре тяжелейших операции…
В 1813 году, все еще на костылях и с открытым гнойным свищом, 18-летний мичман был назначен командиром военного транспорта "Святая Анна", перевозившего порох и вооружение для союзных войск. Задание считалось крайне опасным, опытные офицеры отказывались от него: полный трюм пороха означал прекраснейшую возможность для всей команды взлететь на воздух при малейшей возможности, например, при первом же неприятельском обстреле."Святая Анна" сделала три рейса, за что Торсон по рекомендации руководившего операцией Артиллерийского департамента получил благодарность от Морского министра и 26 июля 1814 года был произведен в лейтенанты, а вскоре ему была пожалована также медаль на голубой ленте - в память об участии в войне 1812 года (кстати, первый морской офицер, награжденный за участие в Отечественной войне).

В конце 1818 года русским правительством было принято решение об отправке экспедиций - к Южному полюсу и в Берингов пролив. При этом инициатива исходила не из морского ведомства, а из более высоких правительственных сфер. В Архиве Военно-Морского флота сохранилось письмо Беллинсгаузена к Николаю I, где он писал о том, что "Александр благословенный поручил мне исполнить собственную мысль и волю в южном полушарии".
Случилось так, что начальником этой экспедиции поначалу предполагался капитан I ранга Ратманов, - но отказался по возрасту и состоянию здоровья. Начальство над экспедицией принял тогда еще мало кому известный Фаддей Беллинсгаузен, получив право сам набрать офицерский состав. Беллинсгаузен был человеком жестким - немало блестящих офицеров, маменькиных сынков хотело бы принять участие в столь экзотическом кругосветном плавании, и немало вышестоящего начальства и просто "влиятельных людей" предлагало своих кандидатов. Однако Беллинсгаузен, по-видимому, понимал, что речь идет не об игрушках для удовлетворения самолюбия юных франтов, - экспедиция по тем временам была крайне опасной. В офицерский состав набирали только тех, кто имел опыт участия в дальних плаваниях и/или военных действиях, и прислушивались исключительно к рекомендациям боевых офицеров. Ратманов же и дал рекомендацию Торсону, и вскоре Беллинсгаузен уже писал: "По хорошему отзыву о вас известных морских капитанов… имею честь пригласить принять участие…"
Его взяли на шлюп "Восток", под начало самого Беллинсгаузена (вторым шлюпом, "Мирный", командовал лейтенант Михаил Лазарев) - 3-м вахтенным лейтенантом, геодезистом и метеорологом, а также "для ведения дневника экспедиции и наблюдения за нравами вновь открытых народов…" Уже в ходе плавания обязанности его расширились - из 3-х вахтенных он переместился в первые, был назначен 2-м помощником капитана, вел коммерческие и дипломатические переговоры в тех цивилизованных, полуцивилизованных и диких странах, где останавливались путешественники…
2 ноября 1819 года Южная экспедиция прибыла в Рио-де-Жанейро, и через три недели двинулись в Южный Ледовитый океан. Земли были неисследованные - тогда экспедиция впервые открыла группу островков в районе Сандвичевой Земли, названных Островами Траверсе (это имя тогдашнего морского министра в России). Но и каждый из островков получил свое собственное название по имени их первооткрывателей, офицеров Южной экспедиции - Беллинсгаузен дал островам имена своих спутников: Завадовского (первого помощника капитана), Лескова (2-го лейтенанта) и… Торсона.
Вот так было описано в дневниках экспедиции открытие этого острова:
"Когда пасмурность и снег прекратились, мы увидели на северо-востоке высокий берег, коего вершина скрылась в облаках; поутру на рассвете открылся остров, совершенно очистившийся от тумана, а на середине острова высокая гора; вершина ее и скаты покрыты снегом; крутизны, на которых снег и лед держаться не могут, имеют цвет темный. Остров круглый, в окружности двенадцать миль, по крутому каменному берегу неприступен, прекрасная погода позволила нам сделать полуденное наблюдение, и широта места нашего оказалась 56'44'18'' южная, долгота 27'41'51'' западная." В этих скупых строках - истинная музыка свершившегося ЧУДА, открытия: и гордость, и радость обретения.
А еще чуть позже (5 февраля 1820 года) экипаж "Востока" впервые увидел то, что прославит экспедицию в веках: "За льдяными полями мелкого льда и островами, виден материк льда, коего края отломаны перпендикулярно и который продолжается по мере нашего зрения, возвышаясь к югу подобно берегу".
"Я, - писал Беллинсгаузен, - с первого взгляда узнал, что вижу берег, но офицеры, смотря также в трубы, были разных мнений… Дали знать на шлюп "мирный", что видят берег. Вскоре сквозь тучи пробился пасмурный луч. Он прорезал пасмурность и осветил крутые черные скалы, на которых не было снега. Невозможно выразить словами радость, которая явилась на лицах всех при восклицании: "Берег, берег!". Восторг сей был неудивителен после долговременного единообразного плавания в беспрерывных гибельных опасностях, между льдами, при снеге, дожде, слякоти и туманах… Ныне обретенный нами берег подавал надежду, что непременно должны быть еще другие берега…"
Но техническое снаряжение экспедиции тогда не позволило ей подойти ближе к таинственному берегу и убедиться в свершенном открытии - и 29 марта 1820 года экспедиция вернулась в Сидней. Они еще обследовали архипелаги Океании (всего экспедиция открыла 26 обитаемых и необитаемых островов), затем прибыли на Таити (который тогда назывался Отаити), - здесь Торсон руководил всеми экономическими сношениями с местным населением.
Экспедицию почтил своим вниманием сам король острова Помари - недавно воцарившийся в стране после десятилетий кровавых раздоров и усобиц.
"На помосте сидел король, одетый в белые ткани. Его черные густые волосы, коротко остриженные спереди, сзади свисали длинным локоном. Лицо смуглое, впалые черные глаза с нахмуренными густыми черными бровями, толстые губы с черными усами и колоссальный рост придавали ему вид истинно королевский. Король произнес имена Александра I и Наполеона, желая показать свое знакомство с европейской политикой. Королевская семья обедала в кают-компании, при этом моряки заметили, что король и королева всем яствам предпочитают вино… После обеда Беллинсгаузен показывал королю пушки и велел салютовать ему пятнадцатью выстрелами. Помари был доволен такими почестями, но при каждом выстреле, держа Беллинсгаузена за руку, прятался за него… Королю вручили медаль с изображением Александра I. Потом Помари одарил всех офицеров: г-ну Заводовскому положил в карман две жемчужины и сверх того подарил ему большую белую ткань; господам Торсону, Лескову и другим дарил также ткани. Каждый из них со своей стороны старался отблагодарить короля разными подарками".
Выполняя свои обязанности этнографа экспедиции, Константин Петрович старательно изучал нравы и быт диких народов - сохранилась запись о том, как однажды он полдня гонялся на ялике за лодкой каких-то таинственных дикарей, пытаясь приманить их подарками, а островитяне в обмен кидались кусками кораллов и гнилыми кокосовыми орехами. Зато открытый благодаря этому населенный остров был назван именем Великого князя Александра Николаевича (т.е. будущего императора-реформатора Александра Второго).
А затем - снова льды, месяцы одних только льдов, вечное ледяное безмолвие… В октябре 1820 года снова двинулись к берегам Антарктиды и 17 января 1821 года в 11 часов утра вновь увидели вдали ледяной берег… Однако, поскольку в них ударил айсберг и открылась течь, то исследования пришлось прервать и спешно повернуть обратно.
24 июля 1821 года Южная экспедиция с триумфом вернулась в Кронштадт, и Торсон пал в объятия дожидавшихся его на берегу матери и сестрицы.
Экспедиция продолжалась 808 дней; за участие в ней все офицеры (наш герой в том числе) были награждены орденами Владимира IV степени, удостоены личной аудиенции у Александра I, который "за уважением отличного усердия к службе и трудов, понесенных во время вояжа вокруг света и особливо к Южному полюсу" повелел выплачивать участникам экспедиции двойное жалование до тех пор, пока они будут оставаться в морской службе.
Блестящая карьера открывалась перед молодым исследователем - вскоре он переводится из Кронштадта в Петербург "для окончания дел по вояжу к Южному полюсу, обработке материалов экспедиции и составлению записок Южной экспедиции". Тогда же Торсон был для лучшего выполнения своих новых обязанностей назначен старшим адъютантом Адмиралтейства (Морского министерства).
Сразу же после декабрьского восстания Фаддею Фаддеевичу Беллинсгаузену по приказу государя самолично пришлось стирать имя Торсона на карте и вписывать другое название, чему великий путешественник был очень огорчен.
В начале 1823 года он подает свои первые проекты по реформам в российском флоте.
Проекты начальству не были нужны, - но от упрямого адъютанта желали отвязаться, кинув ему приманку, точно кость. Его назначили начальником специально созданной комиссии «для составления сметных исчислений на построение кораблей, фрегатов и других судов» (комиссия эта просуществовала до 1827 года) и предложили ему выбрать себе линейный корабль в Балтийском флоте и подготовить его по своему вкусу, - для доказательства жизнеспособности и преимуществ его проектов. Осенью 1823 года ему был предоставлен в распоряжение «для проведения опыта» только что построенный 84-пушечный линейный корабль «Эмгейтен». Торсон носился с кораблем, как с писаной торбой, - невероятными усилиями сражался за каждый гвоздь и каждую доску для обшивки, самолично лазил во все дырки и щели, совал свой нос куда надо и куда не надо, нажил, соответственно, себе кучу врагов среди адмиралтейских чиновников, крайне недовольных вмешательством дотошного и слишком «правильного» адъютанта (о том, что чиновникам надо элементарно давать взятки, - ему видимо просто в голову не пришло, или пришло, но он с негодованием отверг эту мысль), - но корабль наконец был отделан так, как нужно. Дальнейшую печальную историю рассказывает в своих мемуарах Михаил Бестужев: "Корабль «Эмгейтен» был подготовлен как жених на бракосочетание. Любо было смотреть на этого красавца русского флота, принаряженного без казенного классицизма, просто, чисто и вполне отвечающего боевому его назначению. Капитан 2-го ранга П.Ф.Качалов, появившийся на корабле за неделю до его плавания, сменил Торсона. Александр I осматривал корабль с адмиралом Карцовым, а 24 июля прибыл на «Эмгейтен» с великими князьями, великой княгиней Александрой Федоровной и придворными. Торсона удалили. Все были поражены небывалым устройством, изящною отделкою и видом корабля, не похожего на то, что прежде видано. Государь, вполне довольный, благодарил Качалова, несколько раз спрашивал, отчего он тут видит то, чего прежде нигде не видел - и все кланялись и молчали, потому что истины сказать не смели… Узнав, какую жалкую роль он играл в этой комедии, всегда осторожный Торсон разразился всем пылом своего благородного негодования и объявил…, что он пойдет к Государю и сообщит ему, как играют его измененными указами даже в то время, когда страждут интересы казны. Моллер (тогдашний начальник Морского штаба) поспешил употребить все средства для его успокоения».
Через неделю «Эмгейтен», призванный стать украшением боевого российского флота, был отдан под нужды великого князя Николая Павловича (будущего императора Николая I) - для прогулок его вместе с семьей по Финскому заливу; командиром корабля стал Качалов.
Однако Торсон был опасен, ему нужно было заткнуть рот, - и заткнули. 30 августа 1824 года «за отличие по службе» он был произведен в капитан-лейтенанты, и тогда же его назначили начальником морской кругосветной научной экспедиции «для исследования северо-западных берегов Америки и отыскания Северо-Западного морского прохода». Несомненно, Моллер просто желал удалить неугодного адъютанта из Петербурга на несколько лет под благовидным предлогом, а если экспедиция разобьется в северных льдах - жаль, конечно, казенных средств, то тоже невелика потеря ("Моллер уже начинал тяготиться присутствием этого неподкупного Катона" - это М. Бестужев), - но Торсон был снова счастлив; на него повеяло столь желанным ему вольным ветром океана, он мечтал вырваться из душной атмосферы светского и чиновного Петербурга, он гнался не за чинами, нет, - но карьера исследователя, но жажда неизведанного, но слава первооткрывателя!
Ему было предложено «самому составить инструкцию, которая определила бы цель, продолжительность и место действия нового кругосветного плавания». Такая инструкция была составлена и утверждена, корабли (2 шлюпа) строились, экипаж был набран (в состав экипажа должен был войти и Михаил Бестужев). Экспедиция планировалась на три года, с двумя зимовками в северных льдах - вещь, по тем временам еще неслыханная. Отплытие из Кронштадта должно было состояться в марте 1826 года.
М.А.Бестужев: «Помню я эти блаженные минуты, когда в осенние ночи при тусклом свете сальной свечи мы проводили с Торсоном пути по земному шару и открывали с ним неведомые страны и острова и крестили их русскими именами. Как затруднялись, чтобы найти предлог посетить Средиземное море, куда меня влекло мое пламенное воображение: посетить места, столь славные историческими воспоминаниями. И, наконец, и эти места были включены в инструкцию и эта инструкция утверждена была высочайшею волею».
В 1824 году он еще отличился во время известного Петербургского наводнения - руководил организацией спасения потерпевших и лично спас около 700 человек, за что был вновь удостоен царской аудиенции.
Но семя уже было посеяно, и даже интенсивная подготовка к экспедиции не уняла мятущейся души. Он искал не карьеры, а ПОЛЬЗЫ (это слово он повторил потом несколько раз во время следствия над декабристами), деятельный - искал дела, кристально честный - искал чести, - и не мог найти в той обстановке. В 1821 году в Бразилии он был свидетелем народного восстания и его кровавого расстрела императорскими войсками, - и бунт, кровь напугали его, - но он по наивности своей видно, еще надеялся, что можно пойти по какому-то иному пути…
Михаил Бестужев писал: «Однако накипевшее негодование не могло скоро уходиться. В частых беседах со мною Торсон раскрывал душевные раны, и жалобы с горечью изливались на существующие злоупотребления, на гнетущий произвол, на тлетворное растление всего административного организма. «Надо положить этому конец», - произносил он часто, останавливался, задумывался и переменял разговор. В конце 1824 года он неожиданно признался, что вступил в тайное политическое общество». В общество Торсона принял его лучший друг - Николай Бестужев.
В начале декабря 1825 года Торсон «согласился подготовить фрегат для вывоза императорской фамилии за границу и командовать им», - однако это осталось в проекте. Идея самого восстания - неподготовленного и с малыми средствами, - его, по-видимому, ужаснула, - он боялся крови, неизменно могущей последовать из предполагаемого образа действий, и предсказывал заговорщикам либо ужасное поражение, либо кровавую смуту в случае случайного успеха. 12 декабря он фактически хлопнул дверью квартиры Рылеева, отказавшись присоединиться к восставшим. «Все вообще шло иначе и стремилось к своему концу», - покажет он потом на следствии. И в решающем совещании вечером 13 декабря, на котором Каховскому был отдан кинжал и предложена роль цареубийцы, Торсон уже не участвовал.
А утром 14 декабря, как обычно, отправился на службу в Адмиралтейство, откуда из окна наблюдал расстрел восстания, - где на площади стояли его вчерашние соратники и друзья, в том числе Николай Бестужев, который лично вывел на площадь часть Гвардейского морского экипажа, и юный Михаил Бестужев, командовавший восставшим Московским полком, - Мишель Бестужев, которого сам Торсон полгода назад принял в тайное общество…
Торсон вернулся домой со службы поздно вечером. Мишель же после восстания отправился на квартиру к Торсонам и в позднейших воспоминаниях подробно описал этот вечер: "Почти бегом я достиг казарм 8 флотского экипажа, где жил Торсон, и, запыхавшись, вошел в комнаты без всякого доклада. В зале, сумрачно освещенной одною свечей, за круглым дубовым столом сидела почтенная старушка, мать его, в памятном мне белом чепце, с чулком в руках и с книгою, которую она читала, не обращая внимания на вязанье. Напротив нее, раскладывая гран-пасьянс, сидела умница, красавица, его сестра, и, подпершись локотком, так задумалась, что не слыхала даже довольно шумного моего появления. Громкий задушевный смех ее матери пробудил ее. Она ахнула, увидя меня в таком маскарадном костюме, вскочила со стула и, подбежав ко мне, спрашивала всхлипывая: - Итак, все кончено, - где брат, где брат мой? Если бы я владел пером Шиллера или Гете, или кистью Брюллова, какую высоко-драматическую сцену, какую поразительно-эффектную картину написал бы я, изображая нашу беседу при мерцающем свете нагоревшей свечи - беседу в группе трех лиц, случайно и так эффективно поставленных один против другого. Старушка, совершенно глухая, сосредоточила все свои чувства во взоре. Ощущение неведомой душевной тревоги тучками набегало на ее невозмутимо-ангельское чело, когда кроткий взор ее с видимым беспокойством переносился с моего лица на лицо своей дочери, глотавшей слезы и старающейся всхлипывания плача заглушить или прикрыть принужденным смехом. Мое положение было не лучше. Зная, что Константин Петрович был кумир, боготворимый ими; зная, что с его потерею они лишаются и блага душевного и материальных средств своего существования, я должен был сестру его успокаивать, когда погибель его была непреложна. Чтоб сколько-нибудь замаскировать, что происходило в душе моей, я взял перочинный ножичек, лежавший на столе, и стал чертить и вырезывать на дубовом столе. Не знаю как и почему - у меня вырезался якорь, веретено и шток, которого я превратил в крест, и явился символ христиан: надежда и вера.
- Вот что должно быть вашею путеводною звездою в вашей будущей жизни, - заключил я, заслышав шаги входящего Торсона. Впоследствии, когда и сестра и старушка мать приехали в Сибирь, чтобы усладить жизнь изгнанника, Катерина Петровна часто вспоминала этот роковой вечер и повторяла, что вырезанный мной символ веры и надежды сохранился в том же виде до последнего дня их пребывания в Петербурге, и что, часто упадая духом под гнетом страданий, достаточно было взглянуть на него, чтоб почувствовать новые силы для перенесения новых треволнений".
…Вечером 14 декабря у себя на квартире был арестован и доставлен в Зимний дворец Рылеев. На допросе, называя членов тайного общества, он одним из первых назвал Торсона, - и уже 15 декабря Константин Петрович был арестован на занимаемой им казенной квартире.
Рассказывают, что арест происходил на глазах у престарелой глухой матери и сестрицы, которая билась в истерике, цепляясь за брата, с арестом которого семья лишалась каких-либо средств к существованию. Рассказывают, что арестом руководил делающий быструю карьеру адъютант Алексей Лазарев - брат того самого мореплавателя Михаила Лазарева, и во время ареста Торсон, глядя в глаза, сказал: «Как же так… Мы с твоим братом два года делили и хлеб-соль, и труды, и опасность в тех местах, откуда не возвращаются…»
Мишель Бестужев, на тот момент еще не арестованный и как раз собиравшийся, переодетым, бежать из Петербурга, наблюдал эту сцену: "Спустившись с Адмиралтейского бульвара… я увидел толпу любопытных, сопровождавших какого-то флигель-адъютанта. Всмотревшись попристальнее, я узнал… боже мой! - я не верил глазам своим, - Торсона… "Какими путями и так скоро успели до тебя добраться?" подумал я. Они довольно близко проходили мимо меня, и я мог довольно хорошо рассмотреть всю группу. Впереди шел с самодовольным видом (как мне показалось) Алексей Лазарев, гордо подняв голову и не понимая унизительной роли сыщика. За ним шел Торсон, поступью твердою, с лицом спокойным и со связанными назад руками". Увидев это, в тот же день Михаил Бестужев отказался от идеи бегства и добровольно явился во дворец под стражу.
Торсон же был доставлен во дворец и допрошен генералом Левашовым (личной императорской аудиенции на этот раз не удостоился), - и на следующий же день отправлен в крепость Свеаборг, где его надолго оставили в покое…
На следствии Константин покажет: «Видя различные злоупотребления и недоступность правительства к исправлению оных законным порядком, действуя частно лицом, я убедился в необходимости действовать обществом для достижения сей цели; тогда Бестужев представил мне, что существует тайное общество, которого цель есть, собирая подробности злоупотреблений и основываясь на ограждении права собственности… каждого… составить план исправления оных и ожидать естественной кончины покойного императора, тогда при вступлении на престол наследника его представить обо всем и убедить принять предлагаемые меры… Я убедился, что такое общество должно до времени существовать в тайне, и полагаясь на благоразумие человека, бывшего мне другом, и я вступил в общество».
«...чувствую и слишком сильно, что я, имея намерения от доброго сердца видеть в отечестве моем пресечение злоупотреблений и силу законов, слишком доверчив был… желая пользы, я вступил в общество, которого тихое и кроткое направление было согласно с моими чувствованиями; увидев оное переменяющимся, я мечтал еще в удержании его на пути умеренности и терпения, но в пламенном моем усилии увидел поздно всю силу бури, которая увлекала меня и от которой я должен погибнуть. Любя всегда истину и желая, чтобы в моей стране законы были в силе, ясно вижу, что мне дОлжно быть первой жертвой такого исправления... Но если строгость законов должна исполниться надо мною за то, что я, желая пользы и не могши действовать лично, вступил в тайное общество, если я должен за оное страдать, то прошу у монарха одной милости: удостоить выслушать меня, выслушать подробности причин, ввергнувших меня в пропасть и позволить посвятить ему мои мысли, полезные для службы, в которой я образовал себя; любя отечество и пламенно желая ему всего хорошего, я терпеливо понесу мой жребий, не устрашусь самой смерти, справедливой и необходимой для счастья России, но мучительно для меня одно, если я с собою погребу все то, что в продолжение службы собрал полезного для флота; в надежде некогда оные представить правительству, я начал с проекта об оснащении, и если он не во всех своих частях будет принят, то и тогда уже принесет большую пользу. И потому осмеливаюсь повторить мою просьбу к монарху, одной милости справедливой прошу, если не угодно меня допустить к себе, дозволить здесь, в Свеаборге, изложить на бумаге только то, что касается службы и представить в его собственные руки».
Просьбу не отвергли: «По воле государя… объявить содержащемуся во вверенной вам крепости капитан-лейтенанту Торсону что ему высочайше позволяется написать Его Величеству о разных собранных им сведениях касательно флота…»
В июне 1826 года объемный труд был подан Николаю Павловичу на рассмотрение, передан в специальный Комитет и был отвергнут, - однако на деле в 1830-40-ее годы предложенные меры потихоньку, без имени автора, проводились в жизнь.
Между тем еще в марте 1826 года подготовленные шлюпы «Моллер» и «Сенявин» отправились из Кронштадта в кругосветное плавание в район Северного полюса под командованием лейтенантов Литке и Станюковича…
Верховный суд отнес Константина Петровича Торсона ко второму разряду государственных преступников. В июле 1826 года он был приговорен к каторге сроком на двадцать лет, через месяц срок каторжных работ был сокращен до пятнадцати лет. В декабре того же года декабриста отправляют в Сибирь в места заключения. Торсон одним из первых среди сосланных декабристов прибыл в Читинский острог (конец января 1827 года). В 1830 году переведен в Петровский завод, а через два года срок каторги был в третий раз сокращен, теперь уже до десяти лет.
В октябре 1833 года комендант Лепарский переслал военному министру графу Чернышеву «чертеж шотландской молотильной машины, измененной и дополненной в ее устройстве государственным преступником Торсоном, который просил прислать оный к живущей в С-Петербурге матери его… дабы она по крайне бедному состоянию могла продажею сего изобретения приобресть некоторое пособие к содержанию себя и своей дочери». Чертеж по повелению Императора был препровожден в Императорское вольное экономическое общество, «которое нашло изменения, … в сей машине сделанные, по удобству своему заслуживающими полного одобрения. Заслуживает он внимания и поощрения, ибо чертеж, а в особенности описания, составленные им с особенным тщанием и ясностью, свидетельствуют, что он, Торсон, может с пользою употреблять труды свои для подобных же механических и сельскохозяйственных занятий». Николай Павлович соизволил пожаловать матери сего преступника 500 рублей ассигнациями из сумм Государственного казначейства.
Сестра Торсона ежегодно подавала слезные прошения на имя Императора и Бенкендорфа (в 1828 году от имени матери): «Решаюсь обратиться… со всепокорнейшею моею просьбою оказать величайшее благодеяние и исходатайствовать мне с дочерью… позволения окончить грустные наши дни вместе с несчастным моим сыном, в коем заключалось единственное наше родство, отрада и подпора беззащитному нашему семейству. В сем бедственном положении милостивым вниманием и неизреченным милосердием Монарха хотя облегчены наши нужды, - но осиротелое сердце матери жестоко страдает в горести, разлуке хотя по пагубному заблуждению виновному, но по внушению природы, и по всегдашней о нас заботливости и попечению милому и близкому по чувствам существу, с коим всякое горе и бедствие разделяемое вместе, было бы для нас не столь тягостно».
В декабре 1835 года К. П. Торсон выходит на поселение. Во время каторги читал лекции, делился своими впечатлениями о кругосветном путешествии, рассказывал о своих многочисленных трудах по реформации финансовой системы и механике. Изобретал и самостоятельно изготавливал различные сельскохозяйственные машины. Будучи в Петровском заводе отремонтировал старую водяную мельницу совместно с другим декабристом Н. А. Бестужевым.
По указу от 1835 года Константин Петрович Торсон был отправлен на поселение в Акшинскую крепость, расположенную в Иркутской губернии. В течение года он занимается исследованием крепости Акша и в 1936 году опубликовывает статью на эту тему. Денег у него не было: покидая Петровский завод, он имел при себе 25 рублей. Он, однако, не знал, что незадолго до его выхода сестра из последних средств собрала и передала для него 1000 рублей, которые были задержаны администрацией в Иркутске.
2 октября 1836 года из Акши он еще раз подает прошение Бенкендорфу: «Имея престарелую мать и сестру в бедном состоянии, долженствующих переносить нужду, я изыскивал способы доставить им хотя какое-либо пособие, и для этого оставшееся свободное время употреблял на механические занятия.. Приготовя мысли мои к таким занятиям, я вышел на поселение с желанием начать скорее практическую жизнь трудов; к крайнему сожалению, на месте моего жительства встретил невозможность заниматься чем-либо подобным…» Он просит перевести его в Западную Сибирь, ближе к Уральским заводам, чтобы иметь возможность устроить небольшую мастерскую для изготовления сельскохозяйственных машин, - ему отказывают. Тогда он попросил перевести его «хотя бы в Селенгинск, которого климат позволяет устроить правильное земледелие»: «Мне кажется, что предполагаемые занятия сына для облегчения нужд престарелой и болезненной своей матери и сестры, и при этом доставлять по возможности пользу людям вообще, не составляют предмета, который подлежал бы преследованию законов. Если я решился просить о возможности занятия, то единственно по одному священному чувствованию успокоить своих родных и быть полезным человечеству», - пишет он все с той же свойственной ему сдержанной гордостью.
Наконец в январе 1837 года действительно последовал указ о переводе в Селенгинск.
15 января 1837 года разрешено переехать в город Селенгинск. Прибыл в Селенгинск 21 мая 1837 года. И сразу же пишет письмо в Петровскую тюрьму Бестужевым: «Я одного желаю, чтоб вас поселили со мною». Переехавший Торсон на сэкономленные деньги кое-как обзавелся хозяйством: завел участок в 15 десятин в 15 верстах от города, лошадей, коров и овец, занимался хлебопашеством, - но и здесь ему не повезло: из-за наступившей резкой засухи он потерпел крупный убыток. После этого попытался возобновить свои механические занятия и начал организацию большой мастерской «для приготовления разных земледельческих машин и стараться ввести их в употребление в Сибири», - но счастье ему не благоприятствовало. В 1838 году к Торсону из Петербурга приехали на вечное поселение мать и сестра. Селенгинскому поселенцу стало радостнее, но он продолжает скучать по своим товарищам. 14 марта 1838 года в Селенгинск переехали мать и сестра Торсона. В городе он продолжает заниматься сельским хозяйством, предпринимает попытки внедрения молотилки своей конструкции, выращивает нетрадиционные для этого региона дыни и арбузы.

В 1839 году кончился срок тюремного заключения Николая и Михаила Бестужевых. Им разрешили отправиться на вечное поселение в Курган, что в Западной Сибири. Доехав с группой декабристов, вышедших одновременно с ними на поселение, до Байкала, братья Бестужевы отказались ехать в Курган и решили разделить свою судьбу со старым другом.
В своем доме в Селенгинске организовывает школу для детей местных жителей. В 1838 году и в 1847 году проходит курс лечения на Туркинских минеральных водах (ныне курорт Горячинск в Бурятии).
Его раздражала бездеятельность местного населения - нижеприведенная цитата хорошо отражает нравы сибиряков того времени:
"Аккуратный немец Торсон не мог равнодушно переварить такой порядок вещей, особенно когда он по необходимости имел надобность в мастеровых при устройстве своей мельницы. Например, дело стало за какой-нибудь железной скобкой, заказанной соседу кузнецу, взявшему деньги вперед. Два срока уже давно прошли, Торсон идет к нему лично, чтоб узнать причину, и застает его лежащим на печке посреди нагих своих ребятишек. "Помилуй, - говорит Торсон, - что ты со мной делаешь? Из-за твоей лени десять человек рабочих сидят, сложа руки, потому что без скоб нельзя продолжать дело". - "Да, вам хорошо говорить, - отвечает тот, - вы сыты, а я другой день чаю не пил. Дайте остальные деньги, так авось сделаю". - "Да ведь, братец, эта работа одного часа не возьмет: сделай - и получишь остальные". - Нет, уже без чаю я не примусь за дело". Каков народец?"
Итог его сельскохозяйственной деятельности был невесел: "… кончил тем, что, устроив мельницу… и потратив на нее значительного часть единственного капитала, необходимого для существования, желал ее впоследствии сжечь, чтоб не иметь пред своими глазами вечного свидетеля глупости и неблагодарности людской" ("Воспоминания Бестужевых")
Жил в гражданском браке с Прасковьей Кондратьевой. В 1841 году у них родилась дочь Елизавета, которая получила отчество Петровна от имени крёстного отца и фамилию Кондратьева. Также был сын Пётр Кондратьев.
Осенью 1851 года здоровье Константин Петрович Торсон резко ухудшилось, и 4 декабря он умер на руках у Николая Бестужева (предположительно от рака желудка).  Похоронен в Селенгинске на берегу реки Селенги. Позже в 1855 году рядом с ним похоронили Николая Александровича Бестужева. Екатерине, сестре К. П. Торсона, было разрешено вернуться в европейскую часть России, что она и сделала в 1855 году. С 1858 года проживала в Москве.

Архивы Торсона попали на хранение барону А.Е. Розену.

Награды:
1. Орден Святой Анны III степени - 31 июля 1812 года
2. Серебряная медаль в память 1812 года
3. Орден Святого Владимира IV степени за участие в кругосветном плавании Ф.Ф. Беллинсгаузена.

КОНСТАНТИН ПЕТРОВИЧ ТОРСОН

Константин Петрович Торсон родился 27 сентября 1793 г. В 1803 г. его зачислили в Морской кадетский корпус. Спустя три года Торсон был произведен в гардемарины и участвовал в плавании между Кронштадтом и Петербургом. В 1808 г. он служил на гребном флоте и отличился в боевых действиях против шведов у острова Пальво, за это ему был присвоен чин мичмана. В следующую навигацию, как видно из послужного списка Торсона, он "был на фрегате "Богоявление" в сражении 30 июля противу шведского фрегата, за что и получил от коллегии благодарность".

Торсон храбро сражался с наполеоновскими захватчиками, участвовал в заграничном походе. За "проявленное мужество и находчивость в занятой неприятелем Либаве", куда он был послан на катере за пресной водой, был награжден орденом Св. Анны 3-й степени. Вскоре морской министр де Траверсе объявил Торсоыу благодарность за "поспешное доставление" пороха в город Кольберт. Ему была пожалована также медаль на голубой ленте в память об участии в Отечественной войне 1812 г.

Несколько лет он служил в Балтийском флоте, а в 1819 г. был включен в состав Первой русской экспедиции к Южному полюсу Ф. Ф. Беллинсгаузена.

Выйдя в самом начале XIX в. па просторы Мирового океана, русский флот получил возможность приступить к решению важнейших географических задач своего времени. Среди них первое место занимала проблема Южного материка, который тщетно искал Джеймс Кук. Перед знаменитым мореплавателем эта часть света, по словам И. Ф. Крузенштерна, "погрузилась в бездну океана и, подобно бредням и сновидениям, не оставила по себе никаких следов".

В конце 1818 г. русским правительством было принято решение об отправке экспедиции к Южному полюсу и в Берингов пролив. При этом инициатива исходила не из морского ведомства, а из более высоких правительственных сфер. В архиве Военно-Морского Флота, в фонде ученого комитета Морского штаба, сохранился вариант письма Беллинсгаузена к Николаю I от 13 февраля 1829 г., в котором, в частности, отмечалось, что "Александр благословенный поручил мне исполнить собственную мысль и волю в южном полушарии".

Известна записка Александра 1 министру финансов Гурьеву об отпуске из государственного казначейства 100 тыс. руб. для подготовки судов, отправляющихся к Южному полюсу и в Берингов пролив. Трудно предположить, что идея такого обширного научного предприятия родилась в том же кабинете. Возможно, разгадка вопроса об истинном инициаторе этой полярной экспедиции кроется на страницах зашифрованного дневника маркиза де Траверсе, который хранится в Центральном государственном архиве Военно-Морского Флота. Ключ к шифру пока пе найден. Однако документально известно, что именно под руководством де Траверсе осуществлялась разработка задач экспедиции к Южному полюсу и в Берингов пролив. Она рассматривалась русским правительством как крупнейшее в мире научное предприятие в целях "приобретения полнейших познаний о нашем земном шаре". В этой работе принимали участие О. Е. Коцебу, руководитель Адмиралтейского департамента Г. А. Сары-чев и И. Ф. Крузенштерн.

Адмиралтейским департаментом была подготовлена инструкция, которая предписывала мореплавателям "производить полезные для наук наблюдения", прежде всего метеорологические, океанографические и магнитные. В частности, предусматривалось исследование особенностей климата, полярных сияний, состояния атмосферы и ее изменений, включая изучение "высших и низших ветров в сравнении с дующими близ поверхности моря". Большое внимание должно было уделяться изучению льдов, айсбергов, течений, приливо-отливных явлений, температуры и солености морской воды на различных глубинах. Важной задачей является сбор этнографических, ботанических, зоологических, минералогических коллекций. "Также стараться,- говорилось в инструкции,- собирать любопытные произведения натуры для привезения в Россию в двойном числе, для Академии и для Адмиралтейского департамента, равно собирать оружия диких, их платья и украшения, что более любопытно"1.

1 (Беллинсгаузен Ф. Ф. Двукратные изыскания в Южпом Ледовитом океане в плавание вокруг света в продолжение 1819, 1820, 1821 годов на шлюпах "Восток" и "Мирный". М.: Географгиз, 1949, С. 49.)

По хорошему отзыву "известных морских капитанов" Торсон в 1819 г. был принят в состав участников первого отряда, направлявшегося к Южному полюсу на судах "Восток" и "Мирный". Торсона определили вторым лейтенантом и вахтенным офицером.

4 июля 1819 г. корабли экспедиции покинули Кронштадт. "Восток" и "Мирный" сделали кратковременную остановку в Дании, где должны были взять двух естествоиспытателей, но ученые Мертенс и Купце отказались от участия в плавании, поставив тем самым южный отряд в трудное положепие. 28 июля моряки на Портсмутском рейде встретились со шлюпом "Камчатка" под командой В. М. Головкина, возвращавшимся из кругосветного плавания. Через месяц экспедиция покинула Англию и направилась к югу.

Во время перехода через Атлантический океан Бел-липсгаузен отмечал: "Постоянная прекрасная погода доставила нам удобный случай заниматься астрономическими наблюдениями. Офицеры Завадовский, Торсоп, Лесков, Демидов и астроном Симонов производили наблюдения секстантом работы известного мастера в Лондоне Троутона, и я употреблял таковый же секстант... На обоих шлюпах, исключая лейтенанта Лазарева, капитан-лейтенанта Завадовского и меня, до сего путешествия никто из наших офицеров не имел случая заниматься астрономическими наблюдениями, но в бытность нашу в Лондоне каждый купил себе самый лучший секстант, и все старались превзойти друг друга как в узнании и точной поверке своих инструментов, так и в измерении расстояния Луны от Солнца, и, не дошед еще до Рио-Жанейро, все сделались хорошими наблюдателями"1.

1 (Беллинсгаузен Ф. Ф. Двукратные изыскания в Южпом Ледовитом океане в плавание вокруг света в продолжение 1819, 1820, 1821 годов на шлюпах "Восток" и "Мирный". М.: Географгиз, 1949, С. 76.)

В дальнейшем Беллинсгаузен несколько раз ссылался на результаты определений Торсона. В частности, 9 декабря 1819 г. офицеры "Востока" во главе с Беллинсгаузеном на широте 46°24'57" измеряли расстояния от Луны до Солнца, по которым устанавливали долготу местонахождения судна. По Торсону, она оказалась равной 42°7'22", причем лишь незначительно отличалась от измерений знаменитого астронома И. М. Симонова и показаний хронометров, находившихся на корабле.

2 ноября южный отряд прибыл в Рио-де-Жанейро, где застал шлюпы "Открытие" и "Благонамеренный", направлявшиеся в Берингов пролив. Через три недели "Восток" и "Мирный" двинулись в Южный Ледовитый океан. Прежде всего отряд осмотрел остров Южная Георгия. Взяв курс на Сандвичеву Землю, экспедиция открыла группу островов Траверсе, названных Беллинсгаузеном в честь своих спутников - Лескова, Торсона и Завадовского. Первый неизвестный остров увидели утром 22 декабря, а спустя день открыли еще один. Вот как Беллинсгаузен описывал его открытие: "Когда пасмурность и снег прекратились, мы увидели на северо-востоке высокий берег, коего вершина скрывалась в облаках; поутру на рассвете открылся остров, совершенно очистившийся от тумана, а на середине острова высокая гора; вершина ее и скаты покрыты снегом; крутизны, на которых снег и лед держаться не могут, имеют цвет темный. Остров круглый, в окружности двенадцать миль, по крутому каменному берегу неприступен, прекрасная погода позволила нам сделать полуденное наблюдение, и широта места нашего оказалась 56°44'18" южная, долгота 27°41'51" западная. По сему наблюдению гора на середине острова в широте 56°44'18" южной, долготе 27°11'51" западной"1.

1 (Беллинсгаузен Ф. Ф. Двукратные изыскания в Южном "Педо витом океане п плавание вокруг света в продолжение 1819" 1820, 1821 годов на шлюпах "Восток" и "Мирный", М.: Географгиз, 1949. С. 95-96.)

Правда, в книге Беллинсгаузена отмечено, что это обретение он назвал островом Высоким, "потому что он отличается от прочих своей высотою"1. Последняя строка, вероятно, принадлежит не Беллинсгаузену, а редактору его книги Л. И. Голенищеву-Кутузову, который в то время являлся председателем ученого комитета Морского штаба. Он осуществлял на этом посту "ужесточенно" охранительную политику и погубил не один труд, которым наша география могла бы гордиться. В частности, он повинен в том, что не были опубликованы и затем бесследно исчезли "Записки о Новой Земле" Николая Иринарховича Завалишина, брата известного декабриста, и записки Василия Степановича Хромченко о его плаваниях и исследованиях берегов и островов Русской Америки. Именно Голенищев-Кутузов потребовал, чтобы от редактирования путешествия Ф. Ф. Беллипсгаузена был отстранен Аполлон Александрович Никольский2, человек весьма близкий семье Бестужевых, непременный секретарь Вольного общества любителей российской словесности. Очевидно, именно Голенищев-Кутузов "переименовал" остров Торсона и во многих случаях вычеркнул имя "государственного преступника", но, к счастью, не во всех главах. Так, остался неизмененным текст путешествия Беллинсгаузена, относящийся к 29 декабря 1819 г. Описывая остров Сандерса, открытый Куком, путешественник отмечал, что его окружность составляет немногим более 30 верст, что он высок, обрывист, "покрыт льдом и снегом, но пе так, как остров Торсона, хотя находится южнее"3.

1 (Беллинсгаузен Ф. Ф. Двукратные изыскания в Южном "Педо витом океане п плавание вокруг света в продолжение 1819" 1820, 1821 годов на шлюпах "Восток" и "Мирный", М.: Географгиз, 1949. С. 96.)

2 (ЦГАВМФ. Ф. 162. Оп. 1. Д. 20. Л. 41.)

3 (Беллинсгаузен Ф. Ф. Двукратные изыскания... С. 99.)

Эти строки весьма важны. Они - бесспорное доказательство того, что 23 декабря именем Торсона был назван один из островов группы Траверсе. Но это свидетельство подкрепляется еще одним документом. В Государственном Историческом музее в Москве сохранился альбом художника Павла Николаевича Михайлова, участника плавания к Южному полюсу. На одном из листов альбома изображена группа "островов маркиза де Траверсе". Рядом с небольшим островом Лескова виден окутанный облаками остров Торсона.

После записи об острове Торсона имя декабриста не упомипается в третьей главе труда Беллинсгаузена, хотя имена других офицеров шлюпа "Восток" встречаются сравнительно часто. Не упоминаются и астрономические определения Торсона.

На вмешательство Голенищева-Кутузова в текст путешествия Беллинсгаузена обратил внимание командир шлюпа "Мирный" М. II. Лазарев: "Всему виноват Логин Иванович Кутузов, взявшийся за издание оного,- писал он своему другу А. Л. Шестакову 26 января 1834 г.- Отдал в разные руки, и, наконец, вышло самое дурное повествовапие весьма любопытного и со многими опасностями сопряженного путешествия. Я не впаю, в каком виде представил оное Беллинсгаузен, но ясно вижу, что слог в донесении моем к Беллинсгаузену после разлучения нашего и по прибытии в Порт-Жаксон изменен совершенно, а кто взял на себя это право, не знаю"1.

1 (Лазарев М. П. Документы. М.: Военмориздат, 1952. С. 150.)

Книгу "Двукратные изыскания в Юягаом Ледовитом океане", которая состояла из 59 тетрадей, кроме Голенищева-Кутузова, просматривали цензор морского ведомства и библиотекарь Морского кадетского корпуса. Одни "чужие руки" изъяли имя Торсона, другие оставили текст Беллинсгаузена в неприкосновенности, например четвертую и пятую главы, где имя декабриста упоминается наиболее часто. Во время первого плавания в Южном Ледовитом океане Торсон проявил себя пытливым исследователем. Напомним, что Торсон ежедневно нес вахту, управлял шлюпом "Восток", вел метеорологические и геомагнитные наблюдения (склонение компаса). И хотя вахтенный журнал "Востока", как и корабельный журнал "Мирного", впоследствии исчез (по-видимому, погиб вместе с архивом Беллинсгаузена), эти наблюдения вошли в состав "Двукратных изысканий в Южном Ледовитом океане".

Следует особо подчеркнуть, что этот капитальный труд не является путевым дпевнпком только Беллинсгаузена. Напротив, Беллинсгаузен неоднократно подчеркивал, что использовал материалы и данные М. П. Лазарева, И. И. Завадовского, К. П. Торсона, Я. Прядина, И. М. Симонова, П. Н. Михайлова, А. С. Лескова и других участников плавания. И, говоря об участии Торсона в южнополярном плавании, необходимо прежде всего отметить открытия и исследования всей экспедиции.

Обследовав Сандвичевы острова, экспедиция устремилась на юг. Температура воздуха опустилась ниже нуля. "С самого рассвета до полудня,- отмечал Беллинсгаузен 5 января 1820 г.,- мы проходили множество ледяных островов и мелкого льда. Вахтенный офицер, стоя на баке, устремлял крайнее внимание, чтобы не задеть льды"1.

1 (Беллинсгаузен Ф. Ф. Двукратпые изыскания... С. 205.)

16 января 1820 г. экспедиция впервые приблизилась к "льдинному материку"1 и тем самым открыла шестую часть света. Спустя пять дней "Восток" и "Мирный" снова подошли к ледяному барьеру Антарктического континента и не могли увидеть его пределов. По словам Беллинсгаузена, усмотренное мореплавателями ледяное поле "было продолжением того, которое видели в пасмурную погоду 16 января, но по причине мрачности и снега хорошенько рассмотреть не могли"2.

1 (Лазарев М. П. Документы. М.: Военмориздат, 1952. С. 151.)

2 (Беллинсгаузен Ф. Ф. Двукратные изыскания... С. 112.)

К такому же выводу пришел командир шлюпа "Мирный" Лазарев, который писал, что 16 января, достигнув 69°23' ю. ш. и 2°35' з. д., он со своими спутниками встретил "матерый лед чрезвычайной высоты" (ледяной барьер Антарктического материка). Лазарев рассматривал его с высоты мачты (салинга) и убедился, что "матерый лед простирается так далеко, как может только достигнуть зрение" с помощью зрительной трубы. "Отсюда,- писал он,- продолжали мы путь свой к осту, покушаясь при всякой возможности к зюйду, но всегда встречали льдинпый материк, не доходя 700"1.

1 (Лазарев М. П. Документы С. 151.)

В последние годы некоторые авторы датируют открытие Антарктиды не 16(28) января, а 15(27) января на том основании, что даты у Беллинсгаузена приведены по морскому счету времени. В действительности хронология Беллинсгаузена не вызывает сомнений. Дело в том, что в Центральном государственном архиве Военно-Морского Флота имеются документы, которые вносят абсолютную ясность в этот вопрос. В них говорится, что число месяца морских суток счисляется только в шканечных журналах, во всех же делах, даже в самих выписках из журналов, счисление ведется согласно гражданскому времени.

Чтобы убедиться в том, что это правило, заведенное за 60 лет до рождения Беллинсгаузена, не было им нарушено, нами была сопоставлена датировка событий в книге "Двукратные изыскания" с донесениями российских посланников в Англии и Бразилии и было выявлено точное совпадение событий не только по дням, но и по часам. В этом поиске нам оказал большую помощь Архив внешней политики России, предоставивший в наше распоряжение дипломатическую переписку об экспедиции Беллинсгаузена. Однако возвратимся к делам экспедиции.

Во время плавания в Южном Ледовитом океане офицерами экспедиции было сделано большое число астрономических определений. Разумеется, делал их и Торсон. На этом самом важном этапе путешествия его имя исчезло за словами "вахтенный офицер", "наши лейтенанты", "некоторые офицеры", хотя каждые сутки он записывал в журнал долготу и широту, темпе" ратуру и давление воздуха, направление и силу ветра, состояние неба и моря, типы встреченных льдов и названия летавших над шлюпом птиц.

5 июля шлюп "Восток" находился у небольшого острова Принца Кумберлеида. "...Приближаясь к северной оконечности, послал лейтенанта Торсона па ялике осмотреть берег, который местами порос кустарником,- писал Беллинсгаузен.- Астроном Симонов, штаб-лекарь Берх, лейтенант Демидов поехали с лейтенантом Торсоном. Лейтенант Лазарев послал ялик со штурманом"1. Окружность острова, находившегося на 19°11'3" ю. ш. и 141°17' з. д., составляла около 15 верст. "Торсон, Симонов, Берх и Демидов объявили, что сей узкий берег состоит из кораллов разных цветов,- продолжал Беллинсгаузен,- лес же растет невысокий, кривой, они настреляли морских птиц, с собою привезли довольно крупных морских ежей, коих иглы, или колючки, в шесть дюймов длины, лилового цвета, подобны грифелям"2.

1 (Беллинсгаузен Ф. Ф. Двукратные изыскания... С. 187.)

2 (Беллинсгаузен Ф. Ф. Двукратные изыскания... С. 187.)

8 июля открыли остров, поросший кокосовыми рощами, лесом и кустарником. Он находился на 17°49' ю. ш. и 14ГГ з. д. Его длина составляла около 30 верст, а ширина - 7 миль. Остров назвали именем Моллера, вместе с которым служил Беллинсгаузен. Как и во время первого южнополярного плавания, Торсон снова командовал вахтой и управлял шлюпом "Восток". Если в Южном Ледовитом океане нужно было остерегаться столкновений с ледяными островами, то в тропическом поясе Тихого океана не меньшую опасность представляли коралловые рифы. И, не усмотри он один из них, неизвестно, возвратилась бы экспедиция в Россию. "18 июля после полуночи облака разошлись, луна светила и ветер был умереннее,- писал Беллинсгаузен.- В начале второго часа ночи бдительностью вахтенного лейтенанта Торсона в ночную трубу усмотрен бурун прямо перед носом шлюпа; мы тотчас поворотили, а с рассветом опять пошли к берегу"1.

1 (Беллинсгаузен Ф. Ф. Двукратные изыскания... С. 200.)

Утром путешественники увидели небольшой коралловый остров, который Беллинсгаузен назвал именем вице-адмирала А. С. Грейга. Он был самым высоким из всех открытых ранее островов и находился на 16°11' ю. ш. и 146°19' з. д. Заметив, что у его северного берега море тихо и бурун весьма незначителен, Беллинсгаузен решил послать на берег лейтенанта Торсона и художника Михайлова. К ним присоединились астроном Симонов, штабс-лекарь Берх и лейтенант Лесков. "Они нарубили разных сучьев от растущих деревьев, которые все мягкой породы, наломали кораллов, набрали раковин и улиток, застрелили малого рода попугая, величиною с воробья, у которого перья прекрасного синего цвета, ноги и нос красные, совершенно подобные сафьяну; застрелили также малую горлицу серо-зеленого цвета, набрали несколько грецкой губки, обложенной мелкими кораллами.

Лейтенант Торсон по возвращении объявил, что приметил следы людей и даже места, где разводили огонь, но жителей не видел. Видели разных малых береговых птиц, малых ящериц, небольших черепах, которые уползали в воду и прятались в кораллы. В лагуне была вытащена на берег старая лодка; вероятно, па сей остров, подобно как и на многие другие, жители больших островов приезжают для промысла"1.

1 (Беллинсгаузен Ф. Ф. Двукратные изыскания... С. 201.)

Гряду коралловых островов, которую открыла и описала экспедиция к Южному полюсу, а также предшествовавшие ей русские кругосветные мореплаватели, Беллинсгаузен назвал островами Россиян. Дальнейший путь через океан корабли "Восток" и "Мирный" прокладывали таким образом, чтобы "принести возможную пользу географии".

22 июля 1820 г. суда экспедиции бросили якорь в Матавайской бухте Таити, великолепные виды которого привели путешественников в восторг. Еще не успели убрать паруса, как корабли были окружены лодками островитян, предлагавших кокосовые орехи, бананы, лимоны, апельсины, ананасы, плоды хлебного дерева, яблоки, кур и яйца. Беллинсгаузен приказал "под надзором Торсона" закупать все плоды и фрукты и расплачиваться стеклярусом, бисером, зеркальцами, иголками, ножницами возможно щедрее, чтобы каждый островитянин остался доволен своим торгом. В одно из посещений шлюпа "Восток" король острова Помари подарил Торсону, Лескову и другим офицерам отрезы таитянской ткани1.

1 (Беллинсгаузен Ф. Ф. Двукратные изыскания... С. 222.)

27 июля моряки простились с Таити. Плывя на север, через четыре дня они открыли остров, который назвали именем М. П. Лазарева. 3 августа лейтенанты Торсон и Лесков, находившиеся на салинге, различили в зрительные трубы поросший лесом берег. Вскоре корабли приблизились еще к одному ранее неведомому острову, который был назван по имени шлюпа "Восток".

"Над островом,- писал Беллинсгаузен об этом открытии,- беспрерывно вилось бесчисленное множество фрегатов, бакланов, морских ласточек и еще особенного рода, неизвестных мне, черных морских птиц величиною не более голубя. Как остров не был еще известен, то, вереоятно, человеческая нога не прикасалась к сему берегу и ничто не препятствовало птицам здесь гнездиться... Природа, общая всем мать, бдительно печется о всех творениях, доставляет сим птицам безопасное место, где они размножаются спокойно, и сей остров предназначен, кажется, в особенный удел морским птицам"1.

1 (Беллинсгаузен Ф. Ф. Двукратные изыскания... С. 233.)

8 августа экспедиция открыла остров Александра. За недостатком времени на обретенную землю не высаживались, Беллинсгаузен лишь приказал спустить на воду ялик и отправил Торсона с подарками для жителей, которые вышли в океан на своих лодках1.

1 (Беллинсгаузен Ф. Ф. Двукратные изыскания... С. 236.)

11 августа суда экспедиции взяли курс к берегам Австралии. Спустя восемь дней путешественники открыли два острова, присвоив им имена художника Михайлова и профессора астрономии Симонова.

"Хотя обретение островов еще не известных весьма лестно для каждого мореплавателя и вообще споспешествует распространению географических сведений,- отмечал Беллинсгаузен,- при всем том, не желая на пути к Порт-Джексону пойти на новые обретения, дабы они нас не задержали, я спешил в сей порт для приготовления шлюпов к настоящей цели нашей, т. е. к плаванию в Южном океане"1.

1 (Беллинсгаузен Ф. Ф. Двукратные изыскания... С. 246.)

Четыре месяца Беллинсгаузен и его спутники провели в тропической и субтропической зонах Тихого океана. Некоторые исследователи в связи с этим выдвинули версию, будто экспедиция Беллинсгаузена имела своей целью захват территорий в этом районе. Учитывая всю серьезность подобного заключения, мы провели тщательный анализ документов, могущих пролить свет на этот вопрос. Как выяснилось, ни один из них не свидетельствовал в пользу упомянутой версии. Более того, русское правительство категорически отвергало идею присоединения каких-либо земель в Тихом океане, хотя в то время исследования наших соотечественников распространились на все материки, а их суда были в состоянии достичь любого района Мирового океана, свободного ото льдов.

9 сентября шлюп "Восток" вошел в залив Джэксона. Здесь экспедиция провела более 50 дней, готовясь ко второму, завершающему этапу плавания в южнополярной области. Из книги Беллинсгаузена известно, что, находясь в Австралии, Торсон занимался астрономическими определениями. В частности, он сделал 390 измерений расстояния Луны от Солнца, по которым определил долготу мыса Русских на северном берегу залива Джэксона, найдя ее равной 151°21' з. д.

31 октября 1820 г. экспедиция покинула порт Джэксон. 17 ноября она находилась у острова Маквария (Маккуори), который радовал глаз великолепной зеленью (на той же широте остров Новая Георгия был покрыт вечным льдом). На следующий день Беллинсгаузен, Торсон и Михайлов сошли на берег, где побывали у австралийских промышленников и пополнили воологическую и ботаническую коллекции (впоследствии они были переданы Академии наук).

2 декабря 1820 г. началась сильная буря. "Порывы ветра набегали ужасные,- писал Беллинсгаузен,- волны поднимались в горы... и быстро неслись, море покрылось пеною, воздух наполнился водяными частицами, срываемыми ветром с вершин валов, и брызги сии, смешиваясь с несущимся снегом, производили чрезвычайную мрачность, и мы далее двадцати пяти сажен ничего не видели. Таково было наше положение при наступлении ночи!"1

1 (Беллинсгаузен Ф. Ф. Двукратные изыскания... С. 283.)

К счастью, в то время шлюпы успели покинуть район ледяных островов и вышли в свободное ото льдов море. Путешественники впоследствии признавались, что встреча с ледяным островом в такой шторм была бы равносильна гибели.

Буря продолжалась и весь следующий день. Паруса и такелаж покрылись слоем льда, который кусками падал на палубу. Лишь в ночь на 5 декабря ветер стал стихать и можно было надеяться, что опасность миновала. Но спустя две недели шлюпы "Восток" и "Мирный", находясь среди обширных ледяных островов, попали в полосу тумана и снова оказались "в опаснейшем положении". Экспедиции пришлось отступить на север. Беллинсгаузен неоднократно подчеркивал, что он решительно заходил во льды или не "убавлял парусов среди льдов", потому что "совершенно надеялся на усердную бдительность вахтенных лейтенантов и проворство служителей"1. Каждый день несли свою вахту Торсон, Демидов, Игнатьев, Лесков.

1 (Беллинсгаузен Ф. Ф. Двукратные изыскания... С. 296.)

31 декабря 1820 г. в пятый раз экспедиция пересекла Южный полярный круг, но была остановлена обширнейшим ледяным полем. В 3 часа дня путешественники увидели па северо-востоке чернеющее пятно. "Я,- писал Беллинсгаузен,- с первого взгляда узнал, что вижу берег, но офицеры, смотря также в трубы, были разных мнений"1. Дали знать на шлюп "Мирный", что видят берег. Вскоре сквозь тучи пробился солнечный луч. Он прорезал пасмурность и осветил крутые черные скалы, на которых не было снега. "Невозможно выразить словами радость, которая явилась на лицах всех при восклицании: "Берег, берег!"- писал Беллинсгаузен.- Восторг сей был неудивителен после долговременного единообразного плавания в беспрерывных гибельных опасностях, между льдами, при снеге, дожде, слякоти и туманах... Ныне обретенный нами берег подавал надежду, что непременно должны быть еще другие берега..."2

1 (Беллинсгаузен Ф. Ф. Двукратные изыскания... С. 305.)

2 (Беллинсгаузен Ф. Ф. Двукратные изыскания... С. 305.)

Лед не позволил высадиться на берег. Прибывший лейтенант Лазарев, обозрев берега и мысы, заверил руководителя экспедиции, что это не часть материка, а остров, который и назвали именем Петра I.

В солнечный день 17 января 1821 г. путешественники снова на юго-западе увидели землю, к которой не смогли подойти ближе чем на 40 миль. Перед ними вдалеке лежал берег, над которым возвышалась цепь гор, местами покрытых снегом. Открытую землю назвали Берегом Александра. Беллинсгаузен считал, что "берег обширен или по крайней мере состоит не из той только части, которая находилась пред глазами нашими"1. По определениям моряков, самая высокая часть Берега Александра находилась на 68°43'20" ю. ш. и 73°9'36" з. д. Вероятно, в этих определениях участвовали все офицеры и штурманы экспедиции, в том числе и Торсон.

1 (Беллинсгаузен Ф. Ф. Двукратные изыскания... С. 312.)

20 января 1821 г. суда экспедиции взяли курс к берегам Новой Шетландии, известие об открытии которой Беллинсгаузен получил уже в Австралии.

Спустя пять дней русские приступили к исследованию Новой Шетландии и открыли острова Шишкова, Михайлова, Мордвинова, Рожнова, Тейля, Елены, Смоленск, Бородино, Малый Ярославец, Полоцк, Лейпциг, Ватерлоо. Не обнаружив признаков соединения Новошетландских островов с южным матерым берегом, Беллинсгаузен отдал приказ следовать в Рио-де-Жанейро, куда корабли благополучно прибыли 27 февраля 1821 г.

"2 марта при рассвете увидели на рейде небольшой голландский фрегат, который салютовал крепости и флагманскому кораблю,- писал командир шлюпа "Восток".- Я отправил лейтенанта Торсона поздравить капитана с прибытием и предложить мои пособия в случае какой-либо нужды, ибо мы имели всего в изобилии и уже возвращались в Отечество. Лейтенант Торсон донес мне, что сей фрегат короля нидерландского "Адлер" отправлен из Голландии в Батавию и на пути зашел к Рио-Жанейро, чтобы освежить служителей. Командир капитан-лейтенант Даль на предложение лейтенанта Торсона объявил, что у него повреждение в беген-рее; фрегат "Адлер" с шлюпом "Восток" одного размера, а потому я тотчас, без всякой переделки, велел отбуксировать к нему наш беген-рей"1.

1 (Беллинсгаузен Ф. Ф. Двукратные изыскания... С. 327-328.)

Во время стоянки в Рио-де-Жанейро путешественники устроили на Крысьем острове временную обсерваторию. В ней Торсон выполнил 315 астрономических определений для вычисления долготы этого острова1. Русские путешественники присутствовали на одном из заседаний народного собрания, депутаты которого требовали введения конституции в стране. На следующий день собрание было разогнано, войска открыли огонь по "волнующейся толпе", при первых выстрелах было убито несколько человек2. Нетрудно предположить, что это событие произвело на будущего декабриста глубокое впечатление.

1 (Беллинсгаузен Ф. Ф. Двукратные изыскания... С. 335.)

2 (Беллинсгаузен Ф. Ф. Двукратные изыскания... С. 329-330.)

В 6 часов утра 24 июля 1821 г. шлюпы "Восток" и "Мирный" салютовали Кронштадту. На этом закончилась продолжавшаяся 751 день Первая русская экспедиция к Южному полюсу. Позади осталось 86 475 верст, или, по словам Беллинсгаузена, "в 2 1/4 раза более больших кругов на земном шаре"1. Уже в первой половине августа 1821 г. все офицеры (в списке вторым, вслед за лейтенантом Игнатьевым, значился Торсон) были награждены орденом Св. Владимира 4-й степени. Всем участникам экспедиции "без изъятия" (от денщиков до командиров кораблей) было назначено двойное жалованье до тех пор, "пока в службе находиться будут". В том числе К. П. Торсону было определено 1440 руб. ежегодно к тому окладу, который он получал до сих пор. Все эти награды "были выданы за "отличное исполнение порученной... экспедиции в разных морях вокруг света и особливо к Южному полюсу"2.

1 (Беллинсгаузен Ф. Ф. Двукратные изыскания... С. 343.)

2 (ЦГАВМФ. Ф. 212. Оп. 9. Д. 477. Л. 1; Д. 478. Л. 4; Д. 479. Л. 5.)

Во всех документах подчеркивались выдающиеся достижения экспедиции к Южному полюсу. Они действительно превзошли ожидания. Третий лейтенант шлюпа "Восток", Лесков, вместе с Торсоном принятый в экспедицию по рекомендации "известных морских капитанов", 21 марта 1823 г. писал начальнику Морского штаба о том, что начало XIX в. ознаменовано для флота счастливыми событиями: "Российские мореходцы неоднократно обтекали земной шар и первые разрешили важный вопрос, открыв землю под 70 градусом южной широты, о существовании которой после путешествия Кука перестали уже думать"1.

1 (ЦГАВМФ. Ф. 116. Оп. 1. Д. 2596. Л. 3.)

Открытие ледяного материка было важнейшим, но во последним открытием Первой русской экспедиции к Южному полюсу. Ею было обретено 20 островов в тропическом поясе Тихого океана, остров Петра I и Берег Александра в Южном Ледовитом океане и восемь островов "в южном умеренном поясе" (в их числе остров Торсона). По словам декабриста В. П. Романова, экспедиция к Южному полюсу принесла России славу, которой она всегда будет гордиться, "и, сделав множество полезных наблюдений, поставила имя Беллинсгаузена наряду с именами знатнейших мореходцев"1.

1 (Романов В. Предначертание путешествия от западных берегов Северной Америки до Ледовитого моря и до Гудзонского залива // Моск. телеграф. 1825. Ч. 18. С. 96.)

Через несколько месяцев после возвращения из плавания начальник Морского штаба Моллер в письме к Адмиралтейств-коллегий предложил направить Торсона из Кронштадта в Петербург, поскольку "он нужен вдесь для окончания дел по вояжу к Южному полюсу"1. Этот недавно обнаруженный нами документ неоспоримо свидетельствует о том, что Торсои наряду с командирами кораблей Беллинсгаузеном и Лазаревым принимал участие в оформлении отчетов, карт и материалов Первой русской экспедиции к Южному полюсу. После "окончания дел по вояжу" Торсон получил еще более важное поручение: 30 октября 1822 г. но приказанию Моллера он откомандировывался в Петербург для "занятия составлением записок Южной экспедиции"2.

1 (ЦГАВМФ. Ф. 212. Оп. 9. Д. 479. Л. 34.)

2 (ЦГАВМФ. Ф. 212. Оп. 1. Д. 1252. Л. 1.)

К сожалению, судьба записок о плавании к Южному полюсу, которые составлял Торсон, неизвестна. Не удалось обнаружить и документы о представлении их в Адмиралтейский департамент. Возможно, ко времени восстания на Сенатской площади они еще не были закончены, а после 14 декабря 1825 г. были уничтожены. Лишь достоверно известно, что в Сибири Торсон составил в "литературно отделанной форме воспоминания о плавании к Южному полюсу". Однако опубликовать их, как и другие сочинения, декабристу не удалось.

Необходимо отметить, что по окончании южнополярного плавания Торсон был аттестован Беллинсгаузеном как человек благородного поведения, а "в должности лучший морской офицер"1. А вот что писал о нем М. А. Бестужев: "Торсон был баярд идеальной честности и практической пользы; это был рыцарь без страха и упрека на его служебном и частном поприще жизни. Обладая неимоверною силою воли в достижении благородных целей, он вместе с сим владел огромным запасом терпения при неудачах..."2.

1 (Во.- Я отправил лейтенанта Торсона поздравить капитана с прибытием и предложить мои пособия в случае какой-либо нужды, ибо мы имели всего в изобилии и уже возвращались в Отечество. Лейтенант Торсон донес мне, что сей фрегат короля нидерландского сстание декабристов. М.; Л.: Наука, 1984. Т. 14. С. 197.)

2 (Воспоминания Бестужевых. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1951. С. 258.)

После переезда в Петербург Торсон еще теснее сблизился с П. А. Бестужевым. "Они,- вспоминал М. А. Бестужев,- все время их пребывания в [Морском] корпусе жили в одной комнате, спали бок о бок, служили в одном и том нче Кронштадте, помещались на одной квартире и одно или два лета служили вместе па брандвахтенном фрегате. По переводе Торсона главным адъютантом к морскому министру Антону Васильевичу Моллеру и брат вскоре переведен был в Петербург в должность историографа и начальника Морского музея, следовательно, жили в одном городе, виделись часто, поступили почти одновременно в тайное общество, вместе погибли (политически), вместе жили в каземате, в Селенгинске, и, наконец, Торсон умер на руках у брата"1.

1 (Воспоминания Бестужевых. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1951. С. 258.)

В Петербурге Торсон много сил отдавал разработке проектов, направленных на техническое оснащение русского военно-морского флота. Не вдаваясь в детали, отметим лишь, что все они были подчинены стремлению коренным образом улучшить мореходные и боевые качества кораблей. Для проведения работ по улучшению такелажа и оснащения судов Торсон получил линейный корабль "Эмгейтен". Его помощником стал М. А. Бестужев. В свое время они вместе изучали французский язык, физику, механику, зачитывались морскими путешествиями и историческими трудами, осваивали "прочие специальные науки", касающиеся морского дела. "Его рассказы и наставления,- вспоминал М. А. Бестужев,- глубоко врезались в мою душу... Целая зима проведена была в холодных зданиях Адмиралтейства, чтобы подготовить такелаж по новому положению; целая весна в вооружении корабля и в исчислении бесконечных таблиц нового штата, от которого глаза наши едва не ослепли"1.

1 (Воспоминания Бестужевых. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1951. С. 272.)

Однако, когда "Эмгейтен", выражаясь современным языком, был переоборудован и переоснащен, командование линейным кораблем поручили не Торсону, а капитану 2-го ранга П. Ф. Качалову. При этом в присутствии Торсона Моллер принял на свой счет все благодарности, забыв о настоящих тружениках.

"Уязвленный, и так неделикатно, в самое сердце, тем лицом, которое вызвало его для помощи на новом своем поприще, всегда осторожный, Торсон разразился перед ним всем пылом своего негодования и грозился донести государю о противозаконном поступке министра. Немецкий министр растерялся и начал извиняться перед ним, как школьник, сделавший непозволительную шалость, и, чтоб вознаградить Торсона или, лучше сказать, удалить его, потому что начал тяготиться присутствием этого неподкупного Катона, он предложил ему принять начальство над ученою экспедицией)"1.

1 (Воспоминания Бестужевых. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1951. С. 273.)

Действительно, такая экспедиция готовилась морским ведомством. Она должна была состоять из двух кораблей - брига и фрегата. Торсону было поручено самому следить за их строительством, самому подобрать персонал экспедиции и составить инструкцию, в которой определялись бы задачи и продолжительность плавания.

Судя по свидетельству М. А. Бестужева, Торсон дал Моллеру свое согласие: "Как ни странна подобная сделка, до которой унизился государственный сановник, управляющий министерством, но из этого обстоятельства Торсон ясно увидел, что ничего путного ожидать нельзя и что чем скорее, тем лучше его [Моллера] оставить. Сверх того, предложение было так заманчиво, так хорошо соответствовало его постоянному направлению к пользе наук и славе Отчизны, что он согласился, что дал обещание молчать. Но накипевшее негодование не могло скоро уходиться. В частых беседах со мною Торсон раскрывал душевные раны, и жалобы с горечью изливались на существующие злоупотребления, на гнетущий произвол, на тлетворное растление всего административного организма"1.

1 (Воспоминания Бестужевых. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1951. С. 274.)

Итак, разработкой задач экспедиции, которая снаряжалась к Северному полюсу, занимался Торсон вместе с М. А. Бестужевым. По его словам, инструкция, которую представил Торсон морскому министру, "была утверждена высочайшею волею". Однако пока не удалось обнаружить документы, которые раскрывали бы ее содержание,- ведь это географическое предприятие считалось секретным, поэтому о нем мог знать очень небольшой круг людей. Возможно, все документы были уничтожены вместе с другими делами секретного архива Морского министерства. О том, что готовившаяся научная экспедиция не предавалась огласке, видно из переписки Ф. П. Врангеля с Литке. "На Охте строятся два брига,- писал Врангель,- для экспедиции в Берингов пролив для каких-то изысканий навстречу Парри или на Север - настоящая цель оной хранится еще во мраке секрета. Командирами прочут капитан-лейтенапта Торсоиа и лейтенанта Андрея Моллера"1.

1 (ЦГИАЭ. Ф. 2057. Оп. 1. Д. 452. Л. 84.)

Через несколько дней Врангель почти слово в слово повторил это сообщение и снова назвал Торсона как предполагаемого начальника секретной экспедиции. Суда действительно строились. 23 сентября 1825 г. было уже начато "дело об отправлении военных транспортов "Моллера" и "Сеиявина" к колониям Российско-Американской компании..." В этом документе, составленном Сарычевым на имя Моллера, содерлштся просьба главного правления Российско-Американской компании рассмотреть в Адмиралтейском департаменте вопрос о назначении "особой экспедиции" для описи берегов Русской Америки. Снаряжение такой экспедиции, по мнению директоров компании, необходимо тем более, что "пыие конвенциями с великобританским и вашингтонским кабинетами определены границы владений наших в тамошнем крае"1.

1 (ЦГАВМФ. Ф. 166. Оп. 1. Д. 688. Л. 1. М. Л. Бестужев писал, что Моллер поручил Торсону составить инструкцию ("Воспоминания Бестужевых", с. 299), но в делах Морского министерства ее пока обнаружить не удалось.)

Адмиралтейский департамент выразил согласие с мнением главного правления о необходимости отправки "особой экспедиции" и решил, что ее задачей должно быть составление описи берегов и островов Северо-Западной Америки, а также "восточного берега Азии от Петропавловской гавани до Берингова пролива"1.

1 (ЦГАВМФ. Ф. 166. Оп. 1. Д. 688. Л. 2.)

30 октября 1825 г. хозяйственная экспедиция Адмиралтейств-коллегий пыталась добиться назначения командиров для строящихся на Охте судов и указания о закупке товаров и припасов, но получила резолюцию Моллера: "Рано еще". 7 декабря просьба была повторена. Последовала новая резолюция, которая гласила: "По неясности еще отправление судов в дальний вояж отставлено"1.

1 (ЦГАВМФ. Ф. 166. Оп. 1. Д. 688. Л. 4.)

Это был период междуцарствия, наступивший после смерти Александра I. В сложной обстановке того времени Моллер решил выждать. Через педелю произошло восстание на Сенатской площади. Вскоре стало ясно, что намечаемые кандидатуры командиров судов имеют "прикосновение" к 14 декабря. Торсон был арестован. Прошло еще два месяца, и командирами судов были назначены Литке и Станюкович. Под их командой ученая экспедиция отправилась в кругосветное плавание и провела большой комплекс исследований в северной и тропической частях Тихого океана. Планам Торсона так и не суждено было сбыться. Все его стремления принести пользу России потерпели неудачу. Торсон всюду видел "наглую несправедливость" и пытался о нею бороться, вступив в тайное общество. "Я,- писал он следственному комитету,- желал видеть исправление злоупотреблений в моем Отечестве и введение чрез кроткие меры конституционного правления, я убедился, что такое общество до времени должно существовать втайне, и, полагаясь на благоразумие человека, бывшего мне другом, я вступил в общество"1. И далее: "Ясно вижу, что мне должно быть первой жертвой такого исправления"2.

1 (Восстание декабристов. Т. 14. С. 201.)

2 (Восстание декабристов. Т. 14. С. 203.)

Торсон подчеркивал в своих показаниях, что для себя не желал пи власти, ни богатства, а думал лишь о пользе Отечеству, чтобы в России "законы были в силе". Он не сомневался, что если их движение, которое, как ему казалось, обретало "всю силу бури", потерпит неудачу, то его ждет смерть. Но ему горько было сознавать, что вместе с ним погибнут его планы сделать флот России великим и сильным. И все же, когда Торсон находился в Свеаборгской крепости, ему было разрешено составить записку о техническом перевооружении русского флота. Однако созданный Комитет образования флота отверг проекты декабриста, как "мало содержащие новизны". На самом деле многие его идеи отчасти уже были воплощены при перевооружении и оснащении линейного корабля "Эмгейтен", а затем нашли дальнейшее развитие в трудах М. П. Лазарева, С. О. Макарова и других флотоводцев и кораблестроителей. Не случайно знаменитый корабельный мастер П. Ершов 21 мая 1844 г. просил Н. А. Бестужева сообщить о "местопребывании доброго Константина Петровича Торсона". Торсон был приговорен верховным судом к каторге на 20 лет (указом от 22 августа 1826 г. срок был сокращен до 15 лет).

10 декабря 1826 г. Торсон, переведенный перед тем из Свеаборга в Петропавловскую крепость, вместе с декабристами Иваном Александровичем Анненковым, братьями Никитой и Александром Муравьевыми по высочайшему повелению был отправлен в Сибирь "для употребления в каторжную работу в Нерчинских рудниках". Все они были закованы в цепи. В Омске они повстречались с членом Северного тайного общества Степаном Михайловичем Семеновым, сосланным в административную ссылку. Он снабдил Торсона и его товарищей меховой одеждой и продуктами на дальнюю дорогу.

28 января 1827 г. Торсона водворили в Читинский острог. Он жил в большой камере, названной "Великим Новгородом", вместе с Анненковым, Розеном, Завалишиным и другими декабристами. "Государственных преступников" доставляли в Читу небольшими партиями в течение почти полутора лет. 13 декабря 1827 г. прибыли Н. А. и М. А. Бестужевы.

Когда сложилась своеобразная "казематная академия", Торсон рассказывал своим товарищам о плавании к Южному полюсу и о существовавшей в России "запретительной системе", введенной по предложению министра финансов Е. Ф. Канкрина. К сожалению, ни конспект, ни само сочинение не разысканы до сих пор. Декабрист А. П. Беляев вспоминал: "В Чите мы одно время занимались изучением земледелия и вообще хозяйства, читали по этому предмету книги с Константином Петровичем Торсоном, который основательно изучил этот предмет и паписал несколько проектов об улучшении экономического положения России. Они были замечательны по своей строгой отчетливости, новизне взгляда и показывали, какими разносторонними сведениями обладал этот человек"1.

1 (Беляев А. П. Воспоминания декабриста о пережитом и перечувствованном, 1805-1850. СПб., 1882. С. 310-311.)

Когда декабристов перевели в Петровский завод, Торсон получил отдельную комнату. Здесь он подготовил сочинение о развитии отношений с Китаем, но эта работа, как и многие труды декабриста, бесследно исчезла. Андрей Евгеньевич Розен писал, что Торсон каждую среду проводил со своими товарищами по заточению, занимая их рассказами о плавании в Антарктику и вокруг света, "читал нам свои записки, сообщал труды по механике"1.

1 (Рoзeн A. E. Записки декабриста. Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1984. С. 258.)

В воспоминаниях и записках декабристов имеется немало свидетельств о напряженной научной деятельности Торсона в Чите и в Петровском заводе, в том числе над описанием путешествия к Южному полюсу и вокруг света. Кроме того, Торсон занимался конструированием моделей различных машин для сельского хозяйства, в том числе косилок, сеялок, молотилок, веялок.

В октябре 1833 г. через коменданта С. Р. Лепарского Торсон отправил в Петербург предложения по упрощению шотландской молотильной машины. Они были изложены в трех записках: "О молотильной машине", "Описание молотильной машины", "Подробное изложение состава каждой части молотильной машины", по приказу Николая I направленных в Вольное экономическое общество, а матери декабриста, согласно просьбе сына, было пожаловано 500 руб. ассигнациями1.

1 (Шешин А. Б. Декабрист К. П. Торсон. Улан-Удэ: Бурят, кн, изд-во, 1980. С. 136-137.)

В 1835 г. Торсон был отправлен на поселение в крепость Акту, расположенную недалеко от границы с Монголией. Вскоре после обоснования на новом месте декабрист составил подробное описание окрестностей Акши и адресовал его Н. А. Бестужеву в письме от 1 декабря 1836 г. Приведем его полностью.

"Местоположение Акши точно живописно, прелестно: крепость и ее форштаты, или просто селения, лежат в долине на берегу одного из протоков реки Оно-на, который вьется у подошвы гор, разбросанных по обоим берегам с таким разнообразием, что художник-живописец нашел бы для себя сотни предметов; натуралист, приехавший летом, придет в восхищение, встречая одни горы, покрытые сосною, березою и другими деревьями климата северного, на других покатости всеяны дикою яблонею, диким персиком; острова па протоках реки покрыты черемухою, шиповником, а поля различными цветами и ягодами; между первыми много красной и белой смородины, множество желтых лилий, дающих ароматный запах воздуху; между вторыми отличается земляника, какой по вкусу и запаху, кажется, я нигде не встречал подобной. В такое время года, куда ни пойти, везде прелестно, а останься жить... и тут невольно вспомнишь басню Дмитриева "Приезжий и монах". Когда первый с колокольни хвалил виды, то чернец, вздохнувши, сказал: "Да, хорошо, только для проходящих". Все эти виды прелестны для ландшафта, а земледельцу надо еще кое-что, а что именно, начну по порядку.

Местоположение Акши высокое, гористое; не в дальнем расстоянии начинаются горы, на которых и летом снег не тает, а от всего этого здесь воздух большею частью сухой, зимою вообще, можно сказать, снегу бывает мало; весною почти всегда бывают продолжительные ветры от северо-запада, и утренники продоля^ают-ся весь май, нередко доходят до половины июня, от этого высушивает и выдувает землю, так что если с весны не будет хороших дождей, то травы худы и всходы хлебов едва заметны даже в июне; когда же снегу было много или рано случатся дожди, тогда к маю и порядочные травы. Иногда дожди начинаются около половины июня, погонят все растения, хлеба бегут сильно в солому, долго не цветут и не наливаются, что по-здешнему называется "хлеба нежатся". Когда же начнут цвести, то налив зерна тянется долго, и нередко в половине своего развития, около 6 августа, является первый мороз, тогда на низких местах побивает жатву, на высоких временами остается невредима. Но когда лето было жаркое и дождливое, то на скате гор Хлеба хорошие, успевают дозревать, но в долинах доходят. Когда в продолжение лета мало дождей и жарко, в это время на низких местах жатва дозревает, а на высоких почти пропадает от сухости почвы; впрочем, в течение лета, какая погода ни была, по большей части поселяне получают жатву частью зрелыми, частью Померзшими зернами. Здесь лугов много, их не травят с весны скотом, но со всем тем покосы начинаются около 22 июля, тогда как у нас в России, даже в северных губерниях, начинают с Иванова дня, т. е. почти месяцем ранее.

Жнитво начинается по большей части с 6 августа или с 15-го, т. е. после первого мороза. Долго продолжающиеся утренники и засухи с весны не всегда доставляют порядочный урожай в огородных овощах, а все это, можно сказать, не обеспечивает достаточным образом трудов и благосостояния земледельцев.

По таким причинам, можно сказать, земледелие здесь в плохом состоянии; под хлеб всегда распахивают новую землю в июне или июле и на ней сеют следующую весну, и после двух жатв, но больше после одной оставляют поле отдыхать. Землю пашут мелко, плохими орудиями, боронуют плохо, от этого нередко хлеб зарастает травою. Для посеву хлеба если землю вспашут вместо июня или июля в сентябре, то весною посеянные зерна почти пропадают от сильного роста травы, и это оттого, что на земле, дурно вспаханной с осени, корни трав нисколько не перегниют и весною своим ростом заглушают посеянный хлеб; весною хотя пашут снова и боронуют, но это не помогает: для молотьбы нет ни овина, ни гумна - нет сомнения, что хлеб можно молотить и несушенный, но непонятно, для чего не делают гумна, тем более что каждое селение окружено лесом и без дельного труда стоило бы настлать пол. Кончив жатву в августе, все ожидают, когда реки покроются льдом, чтоб на нем молотить, и ето бывает около половины ноября} в таком положений люди, нуждающиеся в хлебе, по снятии жатвы начинают в своих избах на полу молотить вальками, какими катают белье, тут множество зерен проваливается сквозь пол, множество остается в колосе, и небольшая часть поступает на пользу хозяина; другие же и этого не делают и молотят просто на земле, которая еще не замёрзла. В этом случае в колосе остается едва ли не половина зерна, а вымолоченное так перемешано о землею, что трудно сказать, хлеб ли это или земля, Разумеется, что зерно после начинают провевать, пересыпая из лукошка в лукошко, отвевают мякину, но земля и песок остается о верном; при этой работе куры и даже свиньи не отходят и подбирают все, что просыпается мимо. Видя такие труды и потери, я спрашивал, для чего не сделают себе гумна о полом из колотых плах, ибо каждый видит, что в своей избе на полу молотить хорошо, только нужно, чтобы не было щелей. На это общий ответ был: "Правда, на деревянном полу гораздо лучше, да здесь никто не делает" и проч. Это то же, что "наши деды так жили".

Скотоводство здесь, я думаю, в таком же состоянии, как было во времена патриархов: каждый гонится, чтоб иметь большое стадо, но как его прокормить и как сберечь, об этом мало думают. Здесь хлопочут только об том, чтоб стада их круглый год могли жить на полях, т. е. существовать, не требуя трудов человека; и сено идет только тому скоту, который в доме, или в крайних случаях, когда на полях, в снегу от корму начинает ослабевать, тогда самых тощих берут на сено. Когда снегу выпадает столько, что скот не может, ногами разрывая его, доставать травы, или когда с осени поля покроются гололедицею, тогда животные гибнут тысячами. Года 3 тому, как зимою был очень глубокий снег, тогда у одного из 300 овец осталось едва 150. Молока от здешних коров так мало получают, что, ежели от которой сделают 10 ф. масла в год, такую хвалят как лучшую.

Рукодельных искусств я не нашел почти никаких: шерсть прядут для себя на веретенах, и то плохо; льну не сеют, коноплю хотя сеют, но приготовляют так плохо, что везде назвали бы ее паклею, а не пенькою. Мне принесли пуд пеньки, из которой при выческе около половины отошло в кострицу. Плотники плохие, порядочного столяра нет, кузнеца также. Железо петровского изделия продается около 10 р. пуд, гвозди и другие вещи привозят с Нижегородской ярмарки и продают дорого. К довершению скажу, что это место хотя окружено лесом, но сухого бревна или доски достать нельзя, надо самому все запасти, и, можно сказать вообще, если кто с осени не заготовит на целый год мяса, свеч, масла и проч., то после ничего не достанет. Вот тебе абрис относительно климата и местного произведения стороны"1.

1 (ИРЛИ. Ф. 604. Оп. 1. Ед. хр. 15, Л. 129-131 об.)

В статье "Декабристские материалы Пушкинского дома" В. В. Данилов назвал письмо Торсона "Сельскохозяйственным и географическим описанием крепости Акши на берегу реки Онона". И это не единственный случай. Нередко письма декабристов представляли собой настоящие научные трактаты. Достаточно напомнить о письмах А. А. Бестужева-Марлинского к немецкому ученому А. Эрману, Н. А. Бестужева к известному гидрографу М. Ф. Рейнеке, профессору Горного института И. И. Свиязеву, секретарю ученого комитета Морского штаба А. А. Никольскому.

А сколько тонких наблюдений и удивительно ярких мыслей хранят письма Басаргина, Розена, Штейнгеля, М. А. Бестужева, Трубецкого, Якушкина и многих других декабристов, в том числе Лунина, вслед за Штейнгелем занимавшегося вопросами летосчисления, о чем свидетельствуют составленные им календарь и пасхалия по 1900 г. Поэтому попытки некоторых исследователей рассматривать письма декабристов лишь как упражнения в эпистолярном жанре неправомерны.

Вскоре из Акши с разрешения петербургских властей Торсон переселился в Селенгинск. Здесь он приступил к изготовлению молотильной машины и занялся земледелием. В 1837 г. декабрист написал статью "Общий взгляд на распространение и изобретение машин", которую послал сестре в Петербург, но иркутские власти напомнили Торсону о запрете "государственным преступникам" посылать свои сочинения. (В таких случаях и приходила на выручку эпистолярная форма.) В последние годы жизни Торсон создал труд "Опыт натуральной философии о мироздании". 4 декабря 1851 г. он скончался.

После смерти Торсона его сестра, находившаяся в Селенгинске, через генерал-губернатора Восточной Сибири Н. П. Муравьева отправила в Петербург в III отделение два тюка рукописей брата, которые большей частью содержали проекты "об улучшении мореходства". Найдя, что сочинения Торсона "небрежно написаны и не представляют одного целого", III отделение отправило их обратно, с тем чтобы родственники привели их в порядок и переписали. Но переписать два тюка рукописей, среди которых находились описание путешествия к Южному полюсу и труд "Опыт натуральной философии о мироздании", оказалось невозможным. Впоследствии архив Торсона был передан декабристу Розену, но, судя по письму его к Е. П. Оболенскому от 21 января 1859 г., записок о плавании к Южному полюсу среди бумаг уже не было.

Будем надеяться, что дальнейшие поиски позволят пролить свет на судьбу воспоминаний декабриста о путешествии в Антарктику и труда "Опыт натуральной философии о мироздании", находка которых, несомненно, представляла бы исключительный интерес для истории отечественного естествознания и русского общественного движения.

В.М. Пасецкий. "Декабристы-естествоиспытатели".

ДЕКАБРИСТ-МОРЕПЛАВАТЕЛЬ

В 1851 году в глухом Селенгинске, вблизи китайской границы, умер декабрист Константин Петрович Торсон. Он был похоронен на берегу быстрой Селенги, неподалеку от каменных курганов древних обитателей Забайкалья.

Константин Торсон окончил Морской корпус и вскоре прославился как искусный и неустрашимый флотский офицер. В 1819 году на него обратил внимание начальник русской экспедиции в Антарктику капитан Ф. Ф. Беллинсгаузен. Он зачислил лейтенанта К. П. Торсона в состав экипажа шлюпа «Восток».

В конце 1819 года русские корабли, находясь на дальнем юге Атлантического океана, подошли к земле с неприступным каменным берегом. Высокий остров находился на 56°44?18?? южной широты и был покрыт снегом. Землю назвали в честь Торсона и лишь после событий 1825 года ее стали обозначать на картах под именем острова Высокого.

Торсон не раз высаживался на коралловые атоллы Океании, исследуя животный и растительный мир зеленых архипелагов. В 1820 году при приближении корабля к островам Россиян, он стоял на вахте и успел заметить кипевший у берега пенный бурун. Благодаря его бдительности крушение «Востока» было предотвращено.

Во время стоянки на Таити лейтенант Торсон руководил заготовкой съестных припасов для кораблей и наблюдал за меновой торговлей с туземцами, не допуская во время мены попыток даже малейших злоупотреблений. Он раздавал подарки островитянам и вел с ними переговоры. Помаре, король острова Таити, подарил Торсону дорогие ткани местного изделия.

В порту Джаксон (Сидней) на мысе Русских была устроена астрономическая обсерватория. Торсон участвовал в работах корабельных астрономов. Такие же научные наблюдения проводились и во время стоянки кораблей в бухте Рио-де-Жанейро, где обсерватория была оборудована на берегу Крысьего острова.

Исследуя лежавшие к юго-востоку от Тасмании остров Макуори, где сосредоточивались промыслы морских слонов, лейтенант Торсон добыл там животных и птиц для коллекций.

После возвращения на родину К. П. Торсон занялся изучением положения русского флота, который находился тогда в самом плачевном состоянии. Маркиз де Траверсе, занимавший пост русского морского министра, и его преемник Моллер развалили флот и подорвали морские силы великой державы. Среди русских моряков существовало убеждение, что это было сделано вполне сознательно по указке Англии.

К. П. Торсон со свойственным ему трудолюбием и обстоятельностью собрал детальные данные о состоянии русского морского флота и предложил свои способы для исправления многолетних «ошибок». В частности, он взялся оборудовать в качестве показательного судно «Эмгейтен».

Большую помощь Торсону оказывал Николай Бестужев — тоже будущий декабрист, талантливый изобретатель и художник, капитан-лейтенант восьмого флотского экипажа. Н. Бестужев не успел изготовить для «Эмгейтена» лишь усовершенствованного хронометра и астрономических часов. Завершать эти изобретения ему пришлось уже в Селенгинске, где судьба вновь свела его с Торсоном.

Морское министерство было вынуждено обратить внимание на настойчивую деятельность Торсона. Его рекомендации были рассмотрены особой комиссией и признаны весьма ценными. Он был назначен адъютантом начальника Морского штаба. Однако авторство предложений Торсона было присвоено высшим морским чинам. Что же касается образцового корабля «Эмгейтен», то эту боевую единицу отдали для личного пользования будущему палачу декабристов великому князю Николаю Павловичу.

Во время знаменитого петербургского наводнения К. П. Торсон вместе с Д. Завалишиным и Михаилом Кюхельбекером спасали погибавших на затопленных улицах столицы.

В том же, 1824 году Константин Торсон мечтал о плавании к Северному полюсу, но экспедиция не состоялась, хотя для нее уже строились два корабля. В походе к полюсу хотел принять участие и Михаил Бестужев.

Сблизившись с братьями Бестужевыми, капитан-лейтенант К. П. Торсон стал часто бывать в доме у Синего моста. Этот дом принадлежал Российско-Американской компании, и в нем жили Кондратий Рылеев, Александр Бестужев, Владимир Штейнгель. Там собирались братья Кюхельбекеры, Завалишин, Батеньков, Якубович, Муханов и другие декабристы.

В 1825 году Торсон был принят в ряды Северного общества.

К. Ф. Рылеев поручал капитан-лейтенанту захватить во время будущего восстания Кронштадт, превратив его в оплот революции. — Обсуждалась также возможность увоза всей царской семьи на военном фрегате. Это было опасное предприятие, и оно могло быть поручено только такому искусному моряку, как Торсон.

Именно К. П. Торсон вместе с Бестужевыми и Г. Батеньковым явился в дом Российско-Американской компании, чтобы сообщить Кондратию Рылееву о смерти Александра I в Таганроге. Накануне знаменательного дня 14 декабря 1825 года герой Антарктики виделся с главными руководителями восстания.

Константин Торсон был схвачен и заключен в крепостной каземат. Он содержался в Свеаборге близ Гельсингфорса и в Петровской куртине Петропавловской крепости. Вместе с тем нельзя было не учитывать его большие знания морского дела, и поэтому ему разрешалось даже в крепости составлять записки о желательных преобразованиях в морском флоте.

Тем не менее К. П. Торсон был судим «по второму разряду» и приговорен к «положению головы на плаху» и вечной ссылке в каторжную работу. Затем вечная ссылка была заменена двадцатилетней.

В 1827 году закованным в кандалы он прибыл в Читинский острог. Через некоторое время декабристов перевели в Балягинский Петровский железоделательный завод в Забайкалье, где для них была выстроена укрепленная тюрьма по образцу «исправительных домов Америки».

В этой живой могиле декабристы проявляли по-разному свои замечательные способности. Николай Бестужев и К. П. Торсон необычайно быстро восстановили и пустили в ход долго бездействовавшую водяную «пильную мельницу» завода. Несколько позже они коренным образом переоборудовали доменную печь и вдвое повысили ее производительность, облегчив труд рабочих-каторжников. Декабристы добились того, что Петровский завод стал выпускать «железо не хуже шведского».

Есть сведения, что в тюрьме Константин Торсон заносил на бумагу воспоминания о своих скитаниях в океанах. Среди узников Петровского завода было три кругосветных путешественника: сам К. Торсон, Д. Завалишин и М. Кюхельбекер. Торсон часто делился вслух воспоминаниями о походе русских кораблей к ледяным берегам Антарктики. Каторжный «досуг» он коротал также за изготовлением модели лесопильной, молотильной и жатвенной машин. Эти навыки пригодились ему, когда К. П. Торсон в 1835 году был поселен в захолустной Акшинской крепости, затерявшейся среди бурятских кочевий. Спустя четыре года его перевели в унылый заштатный городок Селенгинск, засыпанный наносами беспокойной реки. Здесь вместе жили его старые друзья и соратники Николай и Михаил Бестужевы.

Вдалеке от морей они не раз вспоминали свои замечательные плавания, утесы Гибралтара и благоухающие леса Таити. Николай Бестужев трудился в Селенгинске над своими точными морскими приборами.

Торсон думал о создании в Забайкалье небольшой фабрики машин и орудий сельского хозяйства; ему удалось построить в Селенгинске мельницу и создать молотильную машину. Занимаясь сельским хозяйством, декабристы вводили новшества в организацию овцеводства, впервые развели арбузы, дыни, огурцы. Кроме того, они вели большую просветительскую работу среди жителей Забайкалья.

К. П. Торсон прожил в Селенгинске двенадцать лет. Это были годы неустанных трудов и бескорыстного служения народу.

Основные труды декабриста  К. П. Торсона

1822-1850 "Записки об экспедиции к Южному полюсу в 1819-1821 гг. на шлюпах "Восток" и "Мирный"" находились среди архива Торсона, который пока не разыскап; не исключено, что ранний, додекабрьский вариант этих "Записок" частично вошел в состав известного труда Ф. Ф. Беллинсгаузена.

1823 Замечания на штат вооружения кораблей и прочих военных судов нашего флота и на построение оных // ЦГАВМФ. Ф. 161. Оп. 1. Д. 14.

1825 Рассуждение о проекте конституции Н. М. Муравьева. Хранится в Отд. рукописей Б-ки СССР им. В. И. Ленина.

1826 Предлол{ения по улучшению строевой и хозяйственной части морского флота // ЦГАВМФ. Ф. 148. Оп. 1. Д. 424. Записки о механике. Рукопись, вероятно, утрачена. Прочитала в Чите.

1826 Записки о земледелии. Рукопись, вероятно, утрачена. Прочитана в Чите.

1827-1829 Заметки о флоте. Рукопись, вероятно, утрачена. Прочитана в Чите.

1832 О новых торговых сношениях с Китаем. Рукопись, вероятно, утрачена. Прочитана в Петровском заводе.

1833 О молотильной машине. Рукопись // ЦГИА. Ф. 91. Оп. 1. Д. 357.

Описание молотильной машины. Рукопись // ЦГИА. Ф. 91. Оп. 1. Д. 357.

Подробное изложение состава каждой части молотильной машины. Рукопись // ЦГИА. Ф. 91. Оп. 1. Д. 357. Система русских финансов. Рукопись, вероятно, утрачена.

1836 Местоположение крепости Акта. Письмо Н. А. Бестужеву от 1 декабря 1836 г. / Декабристы в Бурятии. Верхнеудинск, 1927.

1836-1840 Письма декабриста К. П. Торсона // Декабристы в Бурятии. Верхнеудинск, 1927.

1841-1850 Опыт натуральной философии о мироздании. Рукопись находилась в архиве К. П. Торсона, который пока не разыскан.