Алфави́т Боровко́ва

М. Двоеглазов. Портрет Александра Григорьевича Краснокутского.

Краснокутский Александр Григорьевич (1781-1841) – из дворян киевской губернии, в 1797 году выпущен из Петербургского Сухопутного кадетского корпуса корнетом в Черниговский кирасирский полк. С 1799 года – подпоручик. В 1804 году вышел в отставку, в 1806 году вернулся на военную службу в чине поручика и принял участие в русско-турецкой войне 1806-12 гг. В чине майора и старшего адъютанта генерала от кавалерии А.П. Тормасова принял участие в Отечественной войне 1812 года. Подполковник с 4 марта 1813 года, осенью того же года получил чин полковника. Участник Заграничных походов 1813-1814 годов. Вышел в отставку в 1819 году в чине генерал-майора.

В литературе дебютировал в «Русском вестнике» в 1810 году, опубликовав статью «Поездка русского офицера в Константинополь». Автор книг «Дневные поездки в Константинополь Александра Григорьевича Краснокутского в 1808 г. самим им писанные» (М.,1815 г.) и публикуемой здесь «Взгляд Русского офицера на Париж во время вступления Государя императора и Союзных войск в 1814 году» (СПб, 1819). Похоронен в Курской губернии.

Из воспоминаний окружного начальника г. Минусинска А. К. Кузьмина

Краснокутский, бывший действительный статский советник и обер-прокурор [Сената]. Он был племянником председателя Государственного совета князя Кочубея, мог надеяться на блистательную будущность, но судьба решила иначе и вырыла ему могилу в холодных недрах Сибири. Его по лишении чинов и дворянства послали прямо на поселение куда-то за Якутск, к Ледовитому морю, что гораздо хуже всякой каторжной работы. Краснокутский, будучи 40 лет и имея слабое здоровье, не мог перенесть трудностей дороги и за болезнью был оставлен в Якутске, всего только за 8781 версту от Петербурга! Потом, через год, по ходатайству родных переведён ко мне в Минусинск, на юг Сибири, где его здоровье хотя несколько и укрепилось, но простуженные ноги постепенно отказались от своего назначения. Впоследствии времени, для лучшего медицинского пособия, ему позволили переехать в Тобольск. Дорогою разбили его лошади, отчего он и умер.

Краснокутский на своём веку видел свет и людей, знал кучу анекдотов, хорошо говорил, почему и был приятным собеседником целого города, а особливо в такой отдалённой стране, где надобно жить более умственною, а не действительною жизнью.

Я с ним был довольно дружен и ежедневно вместе. Не заводя речей о политике, как о предмете для него щекотливом, мы находили, что говорить в длинные зимние вечера. С ним жил вместе товарищ его, Кривцов, человек также умный, и ещё было у меня человека два минусинских чиновников, с которыми можно было обменивать мысли: вот люди, составляющие круг ближайшего моего знакомства.

Краснокутский выстроил в Минусинске хорошенький домик, получал в год тысячи две рублей от родных и жил, как какой-нибудь отставной чиновник, к которому иногда съезжалась вся минусинская знать поиграть в вистик. Губернатор Степанов при объезде моего округа также бывал у него в гостях.

Подумаешь, как судьба играет людьми! В другое время я подождал бы в зале у Краснокутского, пока он выйдет из кабинета, а в Минусинске ко мне примчал его жандарм в почтовой телеге. Как теперь помню: я сидел за обедом с двумя гостями, вдруг входит к нам человек среднего росту, бледный, с узким лбом, черноволосый и с большими бакенбардами. По расстроенному его взгляду и неровным шагам я счёл его за помешанного и спросил довольно грубо: что надобно?

- Честь имею явиться, я государственный преступник Краснокутский.

Вслед за этим жандарм подал мне куверт от губернатора Степанова, что такой-то отправлен на жительство в Минусинск под присмотр полиции и чтоб я ежемесячно доносил по секрету о его занятиях и поведении. В пакете вложено было от губернатора партикулярное письмо, делающее честь его сердцу: он просил меня оказывать Краснокутскому всякую помощь и защиту.