«ПЕТРОВСКАЯ АКАДЕМИЯ»

190-летию со дня восстания декабристов на Сенатской площади,
185-летию прибытия декабристов в Петровский Завод, 35-летию МУ «Музей декабристов» г. Петровск-Забайкальского посвящается...

Тема «Сибирь и декабристы» волнует не только учёных, краеведов, педагогов, но и широкие круги читателей, обращающиеся к декабристам прежде всего как к энциклопедически образованным людям.
Высокое стремление дум декабристы сохранили и на каторге, и в долгие годы ссылки.
Оторванные от нормальных условий общественной жизни, стеснённые в практической деятельности, они жили напряжённой внутренней жизнью, высокими духовными интересами.
В предлагаемом материале рассказывается о некоторых сторонах жизни и деятельности декабристов в Петровском каземате на протяжении девяти лет.

Устройство и решение бытовых вопросов оказало влияние на всю деятельность декабристов в годы каторги, на всю их поселенческую жизнь. То, что увидели декабристы в Петровском Заводе, их поразило. Новое здание тюрьмы было полностью изолировано от внешнего мира — ни одного окна на улицу. Каземат, лишённый солнечных лучей, ещё не прогретый печами, напоминал скорей подвал или амбар, нежели обитаемое жилище. Тёмные, мрачные камеры, болотистые дворы — всё это выглядело удручающе. Именно здесь, в Петровском Заводе декабристы почувствовали, что их каторжное положение не такое уж и временное, как им казалось первые 2—3 года. Всякие надежды на амнистию и скорое возвращение домой погасли сами собой. Царь убавлял сроки скупо. И приходилось здесь устраиваться всерьёз и надолго.

Большую роль в борьбе за сносные условия жизни сыграли жёны декабристов.

Жизнь в каземате строилась согласно строгим инструкциям, в которых распорядок дня узников был расписан до мельчайших подробностей. Поселившись вместе с мужьями в каземате, жёны декабристов быстро пробили «бреши» в этих инструкциях. Испытав на себе все неудобства жизни в камерах без окон, они начали энергично будировать общественное мнение, рассказывая в своих письмах родным об ухудшении условий содержания декабристов. Под натиском женщин комендант тюрьмы С.Р. Лепарский был вынужден написать рапорт императору о необходимости прорубки окон. Всё вышеизложенное возымело своё действие. Хоть и маленькие, окна были прорублены. Это была самая значимая победа узников в первый год жизни в Петровском Заводе.

На содержание декабристов правительство отпускало весьма скудные средства. Те, кто не получал помощи от родных, испытывали серьёзные материальные трудности. Чтобы иметь достаточно средств для жизни, декабристы создали «благодетельное учреждение» — общую артель, целью которой являлось оказание помощи соузникам. На общем собрании был утверждён устав артели, который регулировал работу всего артельного хозяйства. Согласно этому документу, сроком на один год выбирались: хозяин, казначей, закупщик, огородники и члены артельной комиссии. Обязанности каждого определялись уставом.

С активизацией деятельности артели хозяйство заключённых значительно расширилось. В тюремных дворах появились гряды, на которых выращивались овощи для общего стола. Ведал этой работой огородник.

В здании на общем тюремном дворе декабристами были устроены мастерские. Собственные трудовые навыки их были весьма ограничены. Эта беда была порождена принадлежностью к высшим слоям общества, и они это сознавали. Воспитанные в пансионах, корпусах, они мало были приспособлены к труду, который бы давал средства к жизни. Однако стремление к познанию нового и необходимость выполнения этой работы сделали своё дело. Вскоре в мастерских каземата начали шить одежду для себя и своих товарищей Е.П. Оболенский, П.Д. Мозган, А.П. Арбузов, П.П. Беляев, А.Ф. Фролов, Н.А. Загорецкий. Работу закройщика мастерски выполнял П.С. Бобрищев-Пушкин. Изготовлением головных уборов занимался Н.А. Бестужев, ремонтом сапог В.К. Кюхельбекер. Многие стали искусными слесарями, столярами, переплётчиками. Вещи, изготавливаемые в мастерских, использовались в основном самими декабристами, а вот навыки, приобретённые в тюрьме, многим пригодились в последующие годы на поселении.

Кроме большой артели, декабристами была учреждена «маленькая» артель. Её целью было снабжение некоторой суммой денег отъезжающих на поселение товарищей для устройства на новом месте. Средства, которыми распоряжалась артель, складывались из добровольных вкладов и пожертвований.

В жизни большой декабристской семьи многое было общим. Вместе радовались рождению семьи В.П. Ивашева, воспитывали детей, которых ласково называли «улыбки каторги», оплакивали смерть А.Г. Муравьёвой и А.С. Пестова. И эта сплочённость помогла им выжить. «Каземат нас соединил вместе, — писал об этом периоде жизни М.А. Бестужев, — дал нам опору друг в друге и, через наших ангелов-спасителей (дам), соединил с тем миром, от которого мы навсегда были оторваны… дал нам охоту жить, дал материальные средства и доставил моральную пищу для духовной нашей жизни».

В каком бы месте заключения или поселения декабристы ни оказывались, они выделялись среди местного населения. Наличие помощи от родных, некоторое материальное благополучие, глубокие знания и высокая культура приводили к тому, что, хотели декабристы этого или нет, они оказывались на особом положении. К ним шли за советом, помощью. А через общение с местными жителями они невольно оказывали влияние на все сферы их жизни.

В Петровском Заводе декабристы особенно близились с А.И. Арсеньевым, человеком образованным, энергичным. Назначенный управляющим в Петровский Завод в 1832 г., он сделал очень много для улучшения производства. По его инициативе К.П. Торсон и братья Бестужевы, «имеющие знания механики», были привлечены к работе на заводе, что не замедлило сказаться положительно. Была отремонтирована водяная лесопильная машина, домна переведена с ручного дутья на механическое, что позволило улучшить качество железа, а также увеличить его выпуск.

Декабристы всячески помогали начинаниям Арсеньева и организовали своеобразный технический совет. «Он ничего не предпринимал, не посоветовавшись с нами, особенно с братом», — вспоминал позднее М.А. Бестужев. Служебные отношения управляющего и декабристов переросли в крепкую дружбу, которая продолжалась ещё долгие годы.

Декабристы никогда не чуждались народа, не уклонялись от общения с ним, сочувствовали его обездоленности.

В них видели защитников работающие на заводе каторжники. Часто декабристы, узнав через тюремную прислугу о несправедливых наказаниях на заводе, через заводское начальство ходатайствовали о восстановлении справедливости. «Наше присутствие на заводе имело благодетельное влияние на укрощение буйного произвола начальствующих», — вспоминал М.А. Бестужев.

С появлением декабристов у жителей Петровского Завода появилась возможность получать квалифицированную медицинскую помощь. В одной из камер тюрьмы была устроена аптека, в которой руками узников, А.З. Муравьёва и А.Ф. Фролова под руководством доктора Ф.Б.Вольфа, готовились лекарства, которыми мог воспользоваться любой нуждающийся, причём совершенно бесплатно. Сам же доктор Вольф мог в любое время посещать больного, и мастерового, и каторжника, для оказания помощи. А.Е. Розен вспоминал позднее: «Самую деятельную жизнь в Петровской тюрьме вёл Ф.Б. Вольф. Он был учёный, отличный доктор медицины. Старик наш комендант лечился только у Вольфа, также много заводских чиновников, рабочих; приезжали страждующие недугами из окрестных и дальних мест». «Он был при своих познаниях в медицине благодетелем всех заключённых», — вспоминал С.Г. Волконский. Заслуживает внимания и тот акт, что именно по настоянию Вольфа в местной больнице при заводе стали давать больным свежие овощи как противоцинготное профилактическое средство, что привело к ликвидации цинги в этом месте. Постепенно использование в пищу дикорастущей зелени и ранних весенних овощей стало привычкой местного населения.

Декабристы поддерживали материально самых способных учеников казематской школы, отправляемых для продолжения обучения в Нерчинск. «Уже два года мы посылаем им на содержание деньги.
В этот год добрый А.И. Арсеньев везёт для них бельё, карандаши, ножички, кисти и прочее и сто рублей деньгами. ...Подобных пожертвований для бедных случается каждый месяц по нескольку, и мне это теперь очень известно как казначею всех наших артельных сумм», — писал в одном из писем родным М.А. Бестужев.

Местные жители отвечали узникам сердечным, уважительным отношением. Дружба декабристов с учениками школы продолжалась долгие годы.

«Могу сказать, что Петровский Завод составлял для меня нечто похожее на академию или университет со 120 академиками или профессорами» — так отзывался о декабристах известный литератор XIX в. С.И. Черепанов, посетив в 1834 г. Петровский Завод.

Самими декабристами Петровский каземат был справедливо назван «Петровской академией». По словам А. Беляева, он стал «...поистине чудной школой и основой нашего умственного и духовного воспитания». В Петровском каземате продолжил свою деятельность, начатую в Чите, первый свободный университет. Здесь возникли новые «факультеты» и новые «кафедры»; расширился преподавательский состав. «Не могу отказать себе в удовольствии, — вспоминал А. Фролов, — назвать тех дорогих соузников, которые, делясь своими знаниями, своим искусством не только учили, но и были спасителями от всех пороков, свойственных тюрьме». Этот университет давал настоящую работу тем, кто брал на себя чтение какого-либо предмета. В Петровской тюрьме читались лекции в университетском объёме, причём лекторы одновременно были и учениками: А. Одоевский читал лекции по русской словесности и грамматике, П. Бобрищев-Пушкин читал математику по Франкеру, Е. Оболенский — философию, Н. Репин и Н. Муравьёв — из военных наук, Н. Бестужев — из истории Российского флота, Ф.Вадковский — астрологию, врач-декабрист Ф. Вольф читал из физики, химии, анатомии.

Жизнь в каземате способствовала росту образованности членов Общества соединённых славян, «грамотность которых, — по словам И.Д. Якушкина, — была не очень обширна». «Очень немногие из славян, — вспоминал он, — знали иностранные языки, и почти все они начали учиться по-французски, те, которые не знали по-немецки и по-английски, при помощи других учились этим языкам». Фон Бриген преподавал латинский язык, и многие стали заниматься латынью, в числе их был и В. Штейнгейль, которому было уже 50 лет. Князь Оболенский давал уроки английского языка братьям Беляевым, М. Лунин самообразовывался в греческом. Жандармский полковник Ф. Кильчевский в своём донесении сообщал: «В свободное от работы время занимаются ...также изучением друг от друга иностранных языков. Старший Завалишин самоучкой выучился еврейскому; монгольскому же никто не учится, сего не позволил бы господин комендант». За годы каторги многие овладели 2—5 языками, а Д.И. Завалишин — 13.

Ко времени их перевода в Петровский Завод упрочились сношения с родными, переписка через жён декабристов дала возможность получать регулярно не только средства для материального существования, но и обильную пищу для ума — книги, газеты, журналы.

М.Н. Волконская писала родным из Петровского Завода в 1831 г.: «Друзья Сергея или ближайшие его знакомые посещают нас, так мы проводим вечера, а так как эти люди просвещённые, то мы проводим порою время весьма приятно... Я получаю “Британское обозрение”, а также несколько русских журналов; до сих пор наше чтение удерживается в достаточной мере на уровне образованности нашего времени».

Из барских особняков в далёкую Сибирь с оказиями и по почте шли романы, журналы, научные книги, справочники, карты... «Мы погрузились с наслаждением в волны умственного океана, чуть не захлебнулись им», — вспоминал М. Бестужев.

В уставе Союза Благоденствия было записано, что одна из ближайших задач движения заключается в просвещении народа, которое сделает его способным устроить свою жизнь в согласии с её действительными потребностями. И именно решение этой задачи они поставили своей целью на каторге, а потом и поселении.

Положение «государственных преступников» ограничивало деятельность декабристов. Но благодаря своей настойчивости им удалось открыть школу для детей жителей Петровского Завода. «Для того чтобы иметь право учить детей, требовалось разрешение коменданта С.Р. Лепарского. Он согласился на обучение детей церковному пению, но т.к. нельзя петь, не зная грамоты, то разрешено учить читать, — вспоминал М. Бестужев, — чтобы занять в праздные часы, начали учить арифметике, потом далее и далее, так что наконец учение делалось главным, а пение только побочным занятием». Обучение шло успешно, хотя зачастую приходилось таиться от глаз тюремной администрации. «Громкая слава нашего учения, — пишет М. Бестужев, — прокатилась из конца в конец, и нам стало жутко от просьб и молитв за сыновей и братьев». Горнозаводские служители, местные чиновники, ссыльные и даже буряты из дальних кочевий стали посылать сыновей учиться грамоте, ремёслам, музыке, арифметике, естественным наукам. Обучение было дифференцированным: одних детей готовили в высшие учебные заведения, других в уездные училища, третьих учили грамоте и ремеслам. «Какое бы ни было образование, а ремесло — хотя бы одно — знать необходимо», — говорил Н. Бестужев.

Подготовленные в Петровском каземате ученики успешно сдавали экзамены и поступали в Горный институт, Академию художеств, Петербургский технологический институт. В обучении детей принимали участие многие декабристы, но самыми ревностными оказались братья Бестужевы, Михаил и Николай.

Школа работала 8 лет, вплоть до отбытия декабристов на поселение. Обучение было бесплатным, нередко бедных учеников декабристы обеспечивали одеждой и учебными пособиями. В Петровской школе, как утверждает Д. Завалишин, училось около 90 человек (для сравнения: в иркутской гимназии 1828 г. — 57 учащихся, в Тобольской — 40. Первая же музыкальная школа в Сибири была открыта лишь в 1893 г.). Это было одно из самых демократических образовательных заведений Сибири, т.к. в нём учились дети самых разных сословий. Несмотря на недолгий срок своего существования, школа пополнила ряды местной интеллигенции и культурного ремесленничества людьми, получившими не только специальное и общее, но и музыкальное образование.

Просветительская деятельность декабристов не была для них забавой или пустым времяпрепровождением. «Провидение, быть может, назначило многих моих соизгнаников, — вспоминал М. Лунин, — быть основателями и устроителями лучшей будущности...» В Сибири слова «декабрист» и «народный учитель» в смысловом значении сливались воедино.

Декабристы были в числе первых исследователей Сибири. Используя скудные возможности каторжного режима, они начали изучать «страну их изгнания», которая поразила их, прежде всего, величием своей природы.

По мере своих сил и возможностей они стремились дать верную картину современной им Сибири, уточнить и дополнить представления русского общества о крае, ставшем им второй родиной.

Одним из наиболее активных исследователей природных богатств стал Фердинанд Богданович Вольф. Ему, медику, хорошо было известно, что население Забайкалья издавна применяло для лечения больных растения, грязи и минеральные воды. В своей практике он активно использовал лекарственные растения. Высоко ценил Фердинанд Богданович и лечебное значение забайкальских минеральных вод. Однако лечение водами могло быть рациональным лишь после изучения их состава. Вольф занялся химическим анализом — «разложением», как тогда говорили, вод минеральных источников, близлежащих к Петровскому Заводу. «Купоросные» (кислые), «шипучие» и другие воды ему часто доставляли для пробы местные охотники и буряты, обнаруживающие ключи в районе своих кочевий.

Эта работа требовала не только хороших знаний аналитической химии, но и точных приборов. Они изготавливались другим декабристом, замечательным мастером на все руки Н.А. Бестужевым. Проводились эти опыты в казематской аптеке. Известно, что первая попытка дать научно-врачебную характеристику таких популярных теперь минеральных источников, как Ямаровка, принадлежит именно Ф.Б. Вольфу.

Замечательными исследователями сибирской флоры и фауны были братья-декабристы Андрей Иванович и Пётр Иванович Борисовы. Их камеры в тюрьме Петровского Завода были настоящим музеем: начав собирать свои коллекции в Благодатке и Чите, братья Борисовы значительно пополнили их по дороге из Читы в Петровский Завод. Здесь, в Петровском, их камеры стали центром естественно-научного изучения края. И именно отсюда братья начали отсылать свои коллекции в Петербург, в Ботанический сад, а энтомологические коллекции в Москву. И эти посылки, отправляемые, конечно, анонимно, позволили приоткрыть завесу, скрывающую богатства Сибири.

Многие декабристы во время тюремного заключения начали создавать теоретические работы по различным разделам естествознания. Это были годы повышенного интереса русских учёных к проблемам климатологии. Оказавшись в Сибири, по словам академика Миддендорфа, «стране чудес», чьи «самые мелкие особенности обусловлены климатом», декабристы, сосланные на каторгу и поселение, чувствовали себя некой учёной экспедицией, призванной всесторонне исследовать бескрайние просторы этой земли.

Метеорологические наблюдения в тюрьме Петровского Завода начали вести С.П. Трубецкой, И.Д. Якушкин, П.И. Борисов и многие другие декабристы. Свою работу в этом направлении они продолжили и на поселении. Спустя годы их наблюдения были использованы учёными при составлении Климатологического атласа Российской империи (1899 г.), атласа «Климат Советских Социалистических республик» (1931 г.), вошли в состав труда академика М.А. Рыгачёва «Вскрытие и замерзание рек в Российской империи» (1886 г.). В.И. Штейнгейлем был создан звёздный календарь, система которого и на сегодняшний день остаётся оригинальной.

Изучение Сибири занимало Н.В. Басаргина, включившего в состав своих знаменитых «Записок», написанных позднее, монографию о стране изгнания. В ней он дал не только характеристику Сибири в географическом и экономическом отношении, но и предложил пути дальнейшего развития её производительных сил.

К. Торсона также волновало экономическое развитие России. Моряк, путешественник, он повидал немало стран и здесь, в Петровском каземате подготовил сочинение о становлении отношений с Китаем. Кроме этого, он занимался конструированием моделей различных машин для сельского хозяйства: косилок, сеялок, молотилок. Часть изобретений сразу же нашло своё применение.

Н.М. Муравьёв разрабатывал такой проект водных путей, который бы сетью каналов объединил Сибирь в единую систему водного сообщения и открыл бы пути в западные страны.

Н. Бестужева занимали вопросы, посвящённые географии и физики Земли. В камере Петровской тюрьмы он писал статьи на такие разные темы, как температура Земного шара, свобода торговли, развитие промышленности. Много внимания он уделял вопросу о влиянии лесов, рельефа местности на климат, а также электрическим явлениям в атмосфере. Декабрист предпринял попытку объяснить роль электричества в метеорологических явлениях. Сделанные им выводы позднее были подтверждены учёными.

Декабристы рассматривали изучение Сибири и развитие её производительных сил как процесс взаимосвязанный и взаимообусловленный. По их глубокому убеждению, приведение в систему географических знаний о Сибири должно было оказать значительную услугу развитию земледелия, промышленности, ремесел, промыслов. А рост промышленности и строительство путей сообщения содействовали бы и дальнейшему развитию просвещения и культуры.
Культура

Среди тех, кто вышел на Сенатскую площадь 14 декабря 1825 г., были литераторы, музыканты, живописцы.

Известными критиками и литераторами были П. Муханов, А. Бестужев-Марлинский, К. Рылеев. П.Н. Свистунов своей виртуозной игрой на виолончели был известен и в Европе. В.П. Ивашев учился играть на рояле у знаменитого композитора Фильда, на высокопрофессиональном уровне владели скрипками Ф. Вадковский и Н. Крюков. Юшневский в совершенстве играл на фортепиано. Н. Бестужев учился в Академии художеств.

Оказавшись в Сибири, они следили не только за общественно-политическими событиями, но и за творческой деятельностью выдающихся литераторов и музыкантов. Именно на каторге они читали «Бориса Годунова», «Евгения Онегина», открыли для себя нового интересного писателя Н.В. Гоголя, следили за творчеством молодого композитора М. Глинки.

Музыкальная деятельность декабристов в Сибири не вызывала у местного начальства подозрений, они видели в этом только безобидное развлечение, тем не менее в Сибири обнаруживалась большая нужда в знаниях и умениях в этой области. Ещё со времён читинского заключения многие декабристы пытались освоить различные музыкальные инструменты, и вскоре в Петровском каземате зазвучал оркестр. П.Н. Свистунову одному из первых был прислан сюда рояль.

Поскольку жёнам декабристов было разрешено жить в тюрьме вместе с мужьями, то это, естественно, повлияло на обстановку в угрюмом каземате. «Кельи их, — вспоминал А. Беляев, — убраны коврами, картинами и роялями, на которых часто раздавались звуки Россини или романсы Бланжини и потрясали длинные, мрачные коридоры наши. Оригинально было то, что звуки цивилизованного мира раздавались в глубине каземата, почти на границах китайской империи».

Силами декабристов-музыкантов устраивались концертные вечера. Кроме библиотеки в каземате появились и разные музыкальные инструменты: у барона Розена был чекан, у Вадковского и Крюкова скрипки, имелись гитара и флейта для Игельстрома, виолончель для Крюкова и Свистунова, у Е.И. Трубецкой в доме была арфа, а у Давыдовой — гусли. В Петровском каземате было 8 роялей! Здесь играли Гуммеля, Фильда, мазурки Шопена, пели романсы, арии из опер. В этих вечерах принимали участие и женщины: М.Н. Волконская пела дуэтом с Е.П. Нарышкиной и с Камиллой Ивашевой. Брала в руки гитару и Полина Анненкова, у неё был замечательный слух и приятный контральто. Е.И. Трубецкая любила аккомпанировать исполнителям русских народных песен: П. Свистунову, С. Кривцову, А. Тютчеву, К. Ивашевой. Аудитория была разнообразной: кроме «государственных преступников» на концертах присутствовали местные жители.

Музыка помогала декабристам сохранять присутствие духа, разнообразила мучительно тянущиеся дни.

Именно в годы каторги в Петровском Заводе началась музыкально-просветительская деятельность П.Н. Свистунова. Он создал квартет, оркестр, руководил хором детей каторжников, которых обучал пению и нотной грамоте, писал инструментальную музыку, романсы. В.Ивашевым было написано замечательное музыкальное произведение «Элегия», а Ф. Вадковский являлся бессменным руководителем музыкального кружка и тоже сочинял романсы.

По инициативе П. Муханова в Петровском каземате проводились и литературные вечера. Здесь читали не только собственные сочинения, но и появившиеся в печати произведения русских авторов. Особый успех имели стихотворные шутки, басни, эпиграммы на темы казематской жизни. По-новому открылся литературный талант Н. Бестужева, В. Штейнгейля, А. Барятинского, В.Давыдова. П. Муханов собирал рукописи декабристов с надеждой когда-нибудь выпустить альманах, состоящих из их произведений.

Среди декабристов имелись художники-любители, умевшие обращаться с карандашом и кистью, и даже подлинные мастера. П. Борисов, талантливый художник-акварелист, впервые зарисовал естественные богатства Сибири. Его рисунки флоры и фауны поражают своей фотографической точностью. И. Анненков, А. Муравьёв, Н. Репин оставили нам виды Петровского Завода. Н. Бестужев создал галерею портретов своих товарищей.

Умственная духовная жизнь декабристов в Петровском каземате была насыщенной и многообразной. Она-то и помогла им выжить в столь непривычных для них условиях.

Нина БЕЛОМЕСТНОВА,
Светлана НОМОКОНОВА,

сотрудники МУ «Музей декабристов»