ДЕКАБРИСТЫ В ПЕТРОВСКОМ ЗАВОДЕ. ДОНЕСЕНИЕ ЖАНДАРМА Ф. КИЛЬЧЕВСКОГО
Расправа с декабристами не завершилась приговором Верховного уголовного суда и ссылкой их в Сибирь На каторге и поселении для них было разработано специальное законодательство, установлена особая система надзора, построена в Петровском Заводе первая в истории Сибири политическая тюрьма. Николая I и его окружение не удовлетворяли донесения из Сибири о «безропотном и послушном поведении государственных преступников». В сибирские губернии направлялись по личному указанию императора жандармы-ревизоры. В 1828—1829 гг. места поселения и Читинский острог посетил подполковник корпуса жандармов А. Маслов. С переводом декабристов из Читы в петровский каземат было предпринято еще одно секретное инспектирование «состоящим при шефе жандармов по особым поручениям» полковником Ф. Кильчевским.
В ЦГАОР в фонде III Отделения (ф. 109, I эксп. 1826 г., д. 61, ч. 23, л. 9—15) хранится дело «О государственных преступниках. Замечания о них и донесения Корниловича и полковников Маслова и Кильчевского», в котором имеется донесение от 9 апреля 1832 г. о пребывании декабристов в Петровском Заводе. Конечно, необходимо учитывать официальный характер документа и его авторство. Жандарм постоянно подчеркивает, что декабристы «смирны и убедились в вине своей <...>. Образ мыслей и направление духа совершенно сообразны с теперешним их положением» и т. п. Однако донесение содержит и подробные сведения о быте, занятиях и взаимоотношениях ссыльных. Интересны замечания жандарма о деятельности декабристской артели, врачевании Ф. Б. Вольфа, о женах декабристов. Одновременно донесение дает представление и об условиях заключения декабристов в тюрьме крепостного типа.
ДОНЕСЕНИЕ ЖАНДАРМСКОГО ПОЛКОВНИКА Ф. КИЛЬЧЕВСКОГО А. X. БЕНКЕНДОРФУ О ДЕКАБРИСТАХ В ПЕТРОВСКОМ ЗАВОДЕ
Состоящего при вашем высокопревосходительстве по особым поручениям Корпуса жандармов полковника Кильчевского 9 апреля 1832 г.
Вникнув в кяхтинскую торговлю, я отправился из Кяхты через Петровский Завод, по пути лежащий на Нерчинском тракте, и под предлогом любопытства видеть заводские строения пробыл там три дня.
Из всех собранных мною под рукою сведений и из разговоров с г. генерал-майором Лепарским и тамошним плац-майором я удостоверился, что государственные преступники, в Петровском остроге находящиеся, очень смирны и убедились в вине своей, в чем почти сами сознаются. Образ мыслей и направление духа совершенно сообразны с теперешним их положением.
В работу они употребляются в день пять часов: три часа поутру и два после обеда. Работа зимою состоит из молотья хлеба ручными жерновами. При исполнении сей работы, безвредной через движение для здоровья преступников, бывает между ними спор, кто смолол больше или меньше, ибо на двух отвешивается один пуд зерна для молотьбы.
В свободное от работы время занимаются чтением книг, просмотренных и подписанных г. комендантом; без таковой подписи никто не может иметь ни единой книги, что вменено плац-адъютантам в строгую обязанность, также изучением друг от друга иностранных языков. Старший Завалишин самоучкою выучился еврейскому языку; монгольскому же никто не учится, и сего не позволил бы г. комендант. Знающие портное и токарное мастерство тоже занимаются оным. Летом будут планировать неровные подле острога места и копать канаву для стока воды.
С дозволения коменданта иногда приглашают к себе священника — а когда допускаются по их желанию в церковь для принятия святого причастия, в то время никому не дозволяется входить в оную, кроме церковнослужителей. Собравшись в казарме, они иногда между собой поют священные гимны; таковое пение в Чите с начала прибытия их туда производили чаще, потом реже, а в Петровском еще реже, сие относят к унынию, ибо некоторые из сих преступников лишились надежды когда-либо видеть Россию, и те предаются более грусти и унынию. Те же из них молодые, коим вскоре выходит срок каторги, не отчаиваются и надеются на милосердие государя императора, что подобно своим прежде бывшим товарищам могут быть зачислены в военную службу. Полученное ими известие о производстве Чернышева в унтер-офицеры обрадовало их.
Большая часть из сих государственных преступников не получает никакого пособия от родных, но и не терпят ни в чем нужды, ибо содержатся из общей артели, составленной другими из среди них богатыми. В Чите у них было так, что бедные, имея в одежде или обуви необходимость, просили о том своих состоятельных товарищей, но в Петровском остроге, дабы не быть никому обязанными, условились так, что каждый из них бедный может все для себя необходимое требовать от артели, подавая записку о своей нужде избранному из среди них управляющему артелью, сей передает оную плац-майору и с разрешения коменданта покупают вещь, и из общей артели платятся деньги. Таким образом покупаются и съестные припасы, кроме говядины, на которую-имеется подрядчик: управляющий артелью подает записку, что надобно купить на неделю или на другое время. Продавца приводят к острогу, где при чиновнике и караульном торгуется управляющий артелью в цене, а потом плац-майор платит деньги.
Все присылаемые преступникам деньги хранятся в Горном казначействе и выдаются по приказам г. коменданта по малым частям и не иначе как по обревизиро-ванию расхода прежде выданных денег. Сим деньгам ведется аккуратный счет, и каждый преступник может всегда видеть, сколько он получил и сколько забрал денег.
Кушают они щи, суп или кашу и жаркое, на ночь кусок говядины. Устав артели у них следующий: кто получает в год 1000 рублей, тот кладет в артельное кушанье 500, а остальные 500 оставляет на свои надобности. Кто получает в год 500 рублей, тот вкладывает на кушанье 230, а 270 употребляет на свои надобности, а тот, который получает менее 500 рублей, отдает все в артель, за то из сего и кормится, и одевается, и имеет все для жизни нужное. Пьют чай, и каждому из артели отпускается известная порция чаю и сахару; если друг друга приглашают к себе на чай, кто идет, должен иметь с собой свой сахар.
Они одеты просто, но опрятно, имеют суконные сюртуки и куртки. Обувь и белье хорошие.
Доктор Вольф (государственный преступник) ела вится искусством медицины — лечит в тяжких болезни сотоварищей своих и жен их. Легкие недуги мужчин лечит Артамон Муравьев, имеющий сильную страсть к врачеванию. Для больницы выстроен вне острога, в весьма недалеком от оного расстоянии, небольшой домик, в котором на смертной постели лежит в чахотке Барятинский (при нем тоже поставлен караул). Он не может уже ничего говорить и с комендантом, когда сей «го навещает, объясняется писанием. Но доктор Вольф определил ему уже неизбежную, но и скорую смерть. К имеющимся казенным медикаментам петровские женщины выписывают еще другие на 500 рублей, которые при мне привезли к коменданту. С посторонними людьми государственные преступники не имеют никакого отношения, и никто не решается нарушить сделанного в том запрещения, к чему не имеют возможности.
Переписка их с родными и знакомыми ведется по об-заведенному порядку, при строгом и с большим вниманием пересмотре писем и всего к ним присылаемого прежде у иркутского гражданского губернатора и вторично у г. коменданта.
Пребывание государственных преступников в Петровском остроге не произвело на умы тамошних и окрестных жителей никакого влияния. Они рады, что имеют случай сбывать свои сельские продукты. Чита очень жалеет, что оттуда перевели сих преступников — читинские и окрестные жители от сбыта своих припасов поправились; нанимаемые там женами преступников дома обставлены и при выезде отданы хозяевам, а купленные доброю ценою до отделки проданы тем же хозяевам за самую ничтожную цену.
Петровский острог выстроен крепко, комнат 64, содержащихся 68. На улицу из небольших окон с железными решетками нельзя глядеть, не встав в комнате на стул. В остроге на заднем фасаде есть площадка, обнесенная в вышину три или выше сажени крепким деревянным частоколом. На сей площадке они прогуливаются, зимою катаются некоторые на коньках и скатываются с гор, для сего зимою устроенных. У самого частокола заднего фасада начинается высокая и очень крутая гора, у половины оной пролегает крестьянская дорога, из сей дороги или из сего возвышения можно видеть преступников, если они из комнат острога выйдут на прогулку на ту площадку. Кругом всего острога стоят часовые, смениваемые из гауптвахты, тут же устроенной, и никого ни к окнам острога, ни к ограде не подпускают, В остроге есть 12 отделений, разделенных частоколом. Сии отделения вмещают по нескольку преступников и не более 6 человек. От вечерней до утренней зари отделения сии запираются на замки порознь.
В 50 или 60 саженях от острога имеется небольшое деревянное строение, обнесенное частоколом, куда для молотья хлеба преступники проводятся под конвоем. Дальше сего строения сажень на 100 имеется огород, обрабатываемый преступниками; и тут же вблизи отгороженное пустопорожнее место, назначенное ныне под огород для преступников, который и начнут обрабатывать настоящею весною. Наискосок от острога, на расстоянии от оного тоже в саженях 50 или 60, устроена на берегу реки баня, в которую с конвоем провожаются преступники, и в виду гауптвахты.
В Петровском Заводе находятся четыре иногородних торговца из купцов, доставляющие все потребности для государственных преступников. Они от коменданта тоже имеют строжайшее запрещение принимать и доставлять что-либо без его ведома женам государственных преступников, а тем более письма или посылки, в чем обязаны подписками. Продажа государственным преступникам иностранного вина, водок или рому строго запрещена и разрешается в необходимом случае и в небольшом количестве. Одному из торгующих купцу Мичурину остались государственные преступники из Читы должными за разные припасы до 16 тыс. рублей. Г. комендант выплачивает сей долг из присылаемых им денег. В Иркутске делает иногда разные закупки для жен государственных преступников княжна Шаховская, сестра жены статского советника Муравьева, но не иначе, как с ведома начальства, и переписка их пересматривается по заведенному порядку гражданским губернатором и комендантом г. Лепарским. Г. генерал-майор Лепарский обращается с государственными преступниками кротко и человеколюбиво, но без малейшего отступления от предписанных ему правил и поселил в преступниках к себе любовь, уважение и безусловную покорность. Г. комендант поведением преступников доволен и о сем сам отзывается.
Жены государственных преступников, окончив постройку домов своих для детей их, где и сами во время болезней их самих или детей своих проживают, а также приобвыкшие к тюрьме, успокоились. Если они сами и дети их здоровы, то ночуют в остроге с мужьями, когда же сами бывают тяжело больны, то мужья бывают при них на квартирах, то приставляется к дому караульный. Одна только Розен живет всегда с мужем в остроге и не обзавелась домом, потому что мужу ее оканчивается в сих местах срок нахождения на каторге.
Здоровье Нарышкиной, урожденной Коновницыной, весьма слабо и плохо надежно; у ней по нескольку раз в день бывают сильные спазмы и частое кровохарканье. Волконская и Муравьева (Никитина) беременны, первая из них скоро разрешится.
Давыдовой здоровье поправилось.
Фон Визина очень больна аневризмом три года.
В отношении к женам государственных преступников приняты также все меры осторожности и надзора, переписка их с большим вниманием рассматривается гражданским губернатором и комендантом, равно и посылки.
Присылаемые к ним деньги хранятся тоже в Горном казначействе, и на расходы выдается в одно время не -более 200 рублей. Нищим дозволено давать милостыни не более 5 рублей.
Женщины желают на свой счет выстроить в самом остроге церковь, о чем уже г. комендант имеет переписку с графом Чернышевым. Фасад и план представлены, а место назначено в углу площадки, по коей преступники прогуливаются, для сей постройки нужно будет от одного угла на несколько сажень расширить ограду из частокола.
Они завелись домовым хозяйством; по праздникам молятся усердно богу. В церковь одеваются не богато, но весьма опрятно и ужасаются, что когда мужьям их кончатся сроки, то что не будут вместе все и что порознь назначены будут для поселения места, а может быть, попадут и в суровый климат. Розен, мужу которой выходит срок, и Нарышкина (ее мужу срок через два года) страшатся сей мысли, словом, мужчины и женщины желают быть вместе поселенными.
Генерал-майор Лепарский предоставил право женам государственных преступников требовать его к себе во всякое время, если иметь будут в том надобность. Пока же привыкли они в Петровском, то когда г. комендант по их приглашению к ним приходил, всегда встречаем; был слезами, таковое приветствие наскучило г. коменданту, и он одной из них сказал, что из ихних слез замечает, что все жены государственных преступников, мужьям приехавшие, жалеют о своем приезде и для того при взгляде на него плачут. На сие она отвечала: не будем плакать, и с тех пор ни одна при появлении г. Лепарского не плачет. Он, сколько можно, старается их успокаивать, и они к нему в полном уважении, покорности и повиновении. Он между ними как отец одного семейства и никак не отступается от предписанного или им обзаведенного порядка. Однако г. Лепарский говорит, что для него гораздо спокойнее было иметь 100 мужчин, нежели одну женщину.
Волконская и Трубецкая более прочих посабливают некоторым бедным государственным преступникам, в Сибири находящимся, но с ведома начальства. Государственные преступники и жены находят большое утешение в переписке с родными и знакомыми и для того почты с нетерпением ожидают. Для сей корреспонденции устроено почтовое сообщение из города Верхнеудинска до Петровского Завода.
Корпуса жандармов полковник Кильчевский.
