Любить по-русски
Ее земной путь был долгим. Очень долгим, несмотря на то, что судьба уготовила ей столь тяжкие испытания, пережить которые не всякий способен...
Княжна Наталья Дмитриевна Шаховская, урожденная Щербатова родилась в 1795 году в семье весьма почитаемой и состоятельной. Ее дед князь Михаил Михайлович Щербатов, автор труда «О повреждении нравов в России» был известным русским историком. Его сарказма и острословия опасалась сама Екатерина Великая, которую князь критиковал за излишний либерализм.
Воспитывалась Наталья вместе с рано осиротевшими кузенами Михаилом и Петром Чаадаевыми. Оба считали ее редкостной красавицей и опасались ее острого язычка, унаследованного, по-всему, от деда. Вокруг княжны женихи буквально вились. Бесстрашная наездница, волевая, властная, интересующаяся политикой не меньше брата своего, она была равно хороша и недоступна. Пред нею благоговел Кюхельбекер. Из-за нее кузен Петр Чаадаев отказался от семьи и личной жизни. В числе воздыхателей был и Александр Грибоедов. Когда в свет вышло его знаменитое «Горе от ума», современники не сомневались, что это произведение своим рождением обязано княжне Наталье Щербатовой. С нее автор писал свою героиню Софью, от которой в окончательном варианте комедии, увы, осталась разве что легкая, едва уловимая тень, отдельные слова... Не потому ли, что чувство Грибоедова осталось безответным?..
В 1817 году к княжне Наталье одновременно сватались сослуживцы брата по Семеновскому полку Иван Якушкин и Дмитрий Нарышкин. Оба получили отказ.
Из-за неразделенной любви Якушкин пришел к мысли о самоубийстве. От столь необдуманного шага его удержала сама Наталья. «Живите, Якушкин! – написала она ему, – имейте мужество быть счастливым и подумайте о том, что от этого зависит счастье, спокойствие и самое здоровье Телании». Теланией княжна назвала себя не случайно. В Телании наличествуют практически все буквы, составляющие ее имя, но, вместе с тем, это как будто была и не она. Такая эпистолярная игра использовалась ради соблюдения приличий, поскольку порядочной девушке той поры не полагалось вступать в переписку с молодыми людьми.
В отличие от Якушкина, Дмитрий Нарышкин больше года упорно сватался к Наталье, но она неизменно отказывала ему. Между тем ее отец очень желал этого брака, поскольку Нарышкин был богат, и, благодаря этому, он надеялся поправить свое пошатнувшееся материальное положение. Однако Наталья Дмитриевна оставалась непреклонна. Во-первых, она была невысокого мнения о своем женихе: «Душа Нарышкина порочная, низкая, не имеющая другой цели, кроме личной выгоды, за счет своей совести и уважения тех, кто его знает...». Во-вторых, не хотела обидеть Якушкина, за которого хоть и не хотела выходить замуж, но которого глубоко уважала.
И все-таки Наталья Дмитриевна сдалась, уступив уговорам родителя. Была назначена дата свадьбы, которая по разным обстоятельствам переносилась потом несколько раз. Не имея склонности к жениху, понимая, что этим браком она «убьет» Якушкина, невеста с облегчением узнала, что Нарышкин женился в Париже на дочери графа Ростопчина...
А вот Иван Якушкин и Александр Грибоедов еще немало лет оставались холостяками. Первый женился незадолго до восстания декабристов, а второй – за год до своей трагической гибели...
Всем остальным Наталья Дмитриевна предпочла человека, который, как и Якушкин, хотел стать цареубийцей князя – Федора Шаховского. В нем она находила «много ума, возвышенную душу, превосходное сердце». Отставной майор, сын тайного советника и псковского губернатора Федор Шаховской вступил на воинскую службу в 15 лет, а уже в 16 – участвовал в военных действиях на территории Франции до взятия Парижа. Был масоном, членом лож «Соединенных друзей», «Трех добродетелей» и «Сфинкс». Являлся одним из основателей Союза спасения и Союза Благоденствия, входил в руководящий орган последних.
Это был брак по любви. Любви нежной и самоотверженной. Ради жены князь оставил свое юношеское вольнодумство и все тайные общества еще в ноябре 1819 года, чуть ли не сразу после венчания. Молодые поселились в нижегородском имении Натальи Дмитриевны. Они были счастливы. Своего первенца, сына, нарекли Иваном, как звали несостоявшегося жениха Якушкина. Чета ожидала второго ребенка, когда зазвонил колокол восстания 14 декабря 1825 года. Федор Шаховской, несмотря на то, что давно отошел от всяких бунтарских идей, был арестован, осужден и приговорен к сибирской каторге навечно с лишением чинов и дворянства. Указом от 20 августа 1826 года, по случаю коронации, пожизненная ссылка была заменена 20-летним сроком. Кстати, Шаховской был одним из немногих, отказавшихся признать себя виновным. Современники, а потом и историки назвали его «декабристом без декабря».
Наталья Дмитриевна после родов, с грудным ребенком, не могла тотчас последовать за супругом в Сибирь. Да и сам он был категорически против этой поездки, тем более, что указом Николая I женам декабристов запрещалось брать с собой своих детей.
Наталья Дмитриевна могла лишь окружить супруга его любимыми вещами. Там, в далекой Сибири, он в этом смысле ни в чем не нуждался: масса книг, гитара, готовальня, ящик с красками...
Ссыльные, подобные Федору Шаховскому, жившие на положении одиночек среди малочисленного, неграмотного, угнетенного коренного населения, были лишены той дружеской поддержки, которая существовала меж узниками читинских и петрозаводских казематов. Для Шаховского – человека необычайно одаренного, тонкого, тоскующего в своем бессилии, страдающего от разлуки с любимой женой и детьми, это стало настоящей трагедией. Все его послания Наталье Дмитриевне пронизаны безмерной тоской и горьким одиночеством: «Вот еще письмо от тебя, нежный друг мой! Благодарю тебя, что ты так часто пишешь; отрада получить весть о тебе и милых детках, это составляет прелестнейшее утешение в жизни моей. Все посылки твои, особенно книги, тем приятнее для меня, что я попечению нежной и сердечной супруги моей обязан развитию способностей моих и познаниям, которые распространяют круг деятельности и наблюдательной жизни, уносят меня в мир, где душа черпает ясность и вдохновение в созерцании природы, искусств, открытий и явлений...».
Будучи широко образованным человеком, Федор Шаховской вел записи, которые впоследствии обрели огромное значение для историков и краеведов, ибо явились первыми об Енисейской губернии. Его интерес распространялся и на ботанику, и на минералогию.
Стремясь быть полезным местным жителям, Федор Шаховской делился с ними деньгами, высылаемыми супругой, обучал их грамоте, врачевал... Но все помыслы его были все одно обращены единственно к ней, возлюбленной супруге:
Нежный друг мой!
Верный в горе,
Помощник мой,
в моей судьбе,
По Вас с детьми
всегда скучаю,
И жизнь моя всегда
в тоске!..
Это строки из стихотворения Федора Шаховского, посвященного Наталье Дмитриевне.
Столь мучительные переживания разлуки тяжело сказались на здоровье князя. Через год ссылки он помешался. О психической болезни супруга Наталья Дмитриевна узнала от Александрины Муравьевой, с которой вела переписку. А вот строки из письма декабриста Сергея Кривцова от 24 июля 1828 года: «Проезжая через Енисейск, я нашел бедного Шаховского в жалком положении: худой, тусклые и блуждающие глаза, сотрясается непрестанно конвульсивными движениями, которые слишком доказывают состояние его бедного мозга. За почти получаса, проведенные мною у него, я не смог извлечь из него ни одного осмысленного слова. Он говорил мне о своих беседах с Богом, о непрекращающихся искушениях его дьяволом, об его конституции, по которой уже управляют Сибирью и т.п., и все это выпаливается с такой скоростью и так перемешано, что можно подумать, будто слышишь речь сразу нескольких человек. Причина его помешательства точно неизвестна, но когда он прошлой зимой получил портреты своих детей, это так возбудило его, что вскоре он впал в состояние, в котором я его нашел. Уже много месяцев он не пишет более своей жене и не получает никаких известий...».
Наталья Дмитриевна тем временем обратилась к высочайшему лицу с прошением о поездке в Енисейск. Получив отказ, ходатайствовала о переводе больного супруга в одно из ее имений под свою опеку. В ответ на это Николай I повелел отправить Шаховского в Суздальский Спасо-Ефимиев монастырь для содержания под арестом. Его супруге было позволено поселиться рядом.
Стояли трескучие январские морозы, и при отъезде из Енисейска фельдъегерь получил для «злоумышленника» много теплого дорожного платья: фуфайки, рукавицы, две меховые шубы и т.д.. А привез его в монастырь обмороженным, о чем было составлено даже медицинское свидетельство: «Шаховской прибыл в весьма печальном состоянии. Оказались на нем ознобленными нос, ухо, три пальца левой ноги и мизинцы на обеих руках, причем на мизинце левой руки не оказалось ногтя...».
«Друг мой! – пишет Наталья Дмитриевна 18 апреля 1829 года из Москвы в своем последнем письме супругу. – В конце прошлой недели узнала о твоем прибытии в Суздаль. Мы опять скоро увидимся. Ты прижмешь к сердцу детей. Дурная дорога и разлитые реки препятствуют мне исполнить немедля необходимое желание моего сердца – тебя увидеть. На той неделе при первой возможности отправлюсь к тебе, другу моему, возблагодарим Всевышнего... Дети, слава Богу, здоровы. Митенька начинает хорошо писать, а Ваня так мил, что и пересказать не сумею. Посылаю тебе Лариона, который при тебе останется, и с ним немного белья и прочих безделок...».
Когда Наталья Дмитриевна добралась до монастыря, ее проводили в тюрьму. В полумраке камеры она все силилась и не могла признать в человеке, на которого ей указали, своего супруга. Стараясь не выдать своего ужаса и смятения, она подошла к нему и заговорила с ним так, будто они расстались только вчера...
Поселившись близ самой страшной монастырской тюрьмы России, она, с двумя малолетними сыновьями на руках, ухаживала за неизлечимо больным супругом, не оставляя надежды на его спасение. По ее прошению к нему был допущен лекарь. Но все было тщетно. Князь Федор Петрович Шаховской, отставной майор лейб-гвардии Семеновского полка, объявил голодовку и скончался 22 мая 1829 года 33-х лет от роду. Его последним земным приютом стало арестантское кладбище Суздальского Спасо-Ефимиевского монастыря, поскольку прошение Натальи Дмитриевны о разрешении перевезти прах супруга в Донской монастырь или в Нижегородскую губернию было отклонено...
Вернувшись в Москву, она откажется от имения Шаховских и поселится в старом доме отца. Все еще красивая, почти суровая женщина откажется от общества – в столице будут ходить слухи о принятом Натальей Дмитриевной обете молчания. Пережив всех своих воздыхателей и сына Дмитрия почти на полвека, она скончается в глубокой старости на 90-м году жизни. Упокоиться пожелает не в далекой суздальской земле, рядом с любимым супругом, а подле могилы отца на Ваганьковском кладбище первопрестольной.
Оба сына четы Шаховских пойдут по стопам отца своего – станут военными. Дмитрий дослужится до чина гвардии капитан-лейтенанта, а Иван – до генерал-лейтенанта гвардейского корпуса. Через всю свою жизнь они пронесут благоговейно-трепетное отношение к матери своей, самоотверженная любовь которой пронзила сердца современников...
Тамара АВАНЕСЯНЦ
"Георгиевская ТВ НЕДЕЛЯ"
(Подготовлено по материалам книг Е.Я. Лубкова «Жизнь и судьба князя Ф.П. Шаховского» и М.В.Нечкина «Декабристы»).
