Невеста из Петровского завода.

Виктор КРАВЧЕНКО,
старший научный сотрудник Ставропольского краеведческого музея имени Г. Прозрителева и Г. Праве

Анна Янчуковская родилась и выросла в Сибири и принадлежала к женщинам, вышедшим замуж за декабристов по окончании ими каторжного срока. Она появилась на свет 8 декабря 1820 года в Петровском заводе (сегодня Петровск-Забайкальский. - Прим. авт.). Дед ее был католическим священником из старинного польского дворянского рода. Отец, Федосий Федорович, в 1814 году окончил Императорскую медико-хирургическую академию в Санкт-Петербурге и сразу был определен на Нерчинские заводы (по горному ведомству). По приезде в Восточную Сибирь Федосий Федорович был назначен лекарем, а с 1821 года штаб-лекарем Петровского Завода.
В сентябре 1830 года во вновь построенную тюрьму Петровского Завода из Читинского острога перевели декабристов. Штаб-лекарь Янчуковский был, естественно, своим человеком в каземате и домах жен декабристов, нередко помогал им. Детство Анны прошло среди этих людей. Чаще всего она бывала в семье Трубецких, дружила с детьми и была окружена заботой и вниманием хозяйки дома Екатерины Ивановны.
Когда в 1839 году закончился срок каторги для декабристов первого разряда, их стали отправлять на поселение. В марте Нерчинский комендант, полковник Ребиндер докладывал генерал-губернатору Восточной Сибири генерал-лейтенанту Руперту: "Из числа состоящих в ведении моем государственных преступников Александр Сутгоф желает вступить в законный брак с дочерью бывшего штаб-лекаря при Петровском железном заводе, надворного советника Янчуковского девицею Анной Янчуковской, просил моего в том ходатайства".

Разрешение генерал-губернатора было дано, и "... Александр Сутгоф обвенчан 17-го числа текущего месяца" (апреля. - Прим. авт.). Супругов определили на поселение в Введенскую слободу вблизи Иркутска. После того как купленный ими дом сгорел, они перевелись в село Куда, а затем в село Малая Разводная той же губернии. Несмотря на жизненные трудности, постепенно наладился быт. В ежемесячном донесении Иркутского Гражданского губернатора в Петербург о поведении ссыльных, в марте 1844 года, о Сутгофе говорилось, что он "... занимается чтением книг и домашним хозяйством, ведет себя похвально, в образе мыслей скромен". Однако в 1848 году по хлопотам матушки совсем неожиданно 46-летнего ссыльнопоселенца отправляют на Кавказ рядовым, с правом выслуги. Свой путь из Иркутской губернии Александр Николаевич описывал так: "... до Казани мы ехали долго и скучно, от Казани до Ставрополя еще дольше и скучнее, особенно от Дубовки до Новочеркасска - лошади были так дурны, что две станции мы тащились на быках... В Ставрополе мне объявили, что в Тифлис мне незачем ехать, что главнокомандующий назначил мне полк и что я должен в него прямо отправиться. Пробывши там четыре дня (в Ставрополе. - Прим. авт.), мы с женой поехали в разные стороны, она в Москву, к сестре моей, а я в Большую Кабарду, в укрепление егерского полка... Жена возвратилась ко мне в декабре месяце. Ей Кавказ не понравился, особенно первое время ее приезда мы ежедневно спорили. Очень натурально, что ей здесь скучно, особенно когда я уезжаю... Всего более тревожит жену мою летний поход...".
В марте 1849 года А. Сутгоф писал С. Трубецкому в Иркутск: "Мы живем порядочно, жена иногда скучает и побранивает Кавказ, но от этого ни ей, ни Кавказу не хуже. Теперь она занята. Помогает Варваре Николаевне Бельгард (супруга Карла Александровича Бельгарда - генерал-майора, командира Кавказской гренадерской бригады. - Прим. авт.) ухаживать за ее сыном, недавно родившимся. Я ее редко вижу, она приходит по нескольку раз в день на минутку. Ссорится со мной за то, что у меня открыто всегда окно - кавказский климат до сих пор ни ей, ни мне не вреден, жена еще жалуется иногда на головные боли...
14 апреля я с батальоном отправляюсь в Дагестан... нам назначено чрез Моздок и Кизляр прибыть в Темир-Хан-Шуру. Маршрут прислан только вчера, жена узнала об этом первая и не перестает плакать и бранить Кавказ, мне видеть ее слезы не совсем весело, урезонить же ее невозможно".
В этом письме есть приписка Анны Федосеевны к Екатерине Ивановне Трубецкой: "Чтение письма Вашего, добрейшая княгиня, доставило мне одну из приятнейших минут в моей нальчикской жизни. Получив его, я мысленно перенеслась в Петровский Завод и в Иркутск, где так была счастлива в кругу вашего семейства. С Кавказом я бы еще могла примириться, если бы не экспедиции, в которых муж должен бывать, мне и так тоскливо, оставаться же одной на несколько месяцев слишком тяжело для меня... За ласки, которые вы продолжаете оказывать брату Виктору (Янчуковскому. - Прим. авт.) благодарю вас душевно, преданная вам Анна".
У рядового Сутгофа началась походная жизнь, полная тревог и ожиданий. Кубанский егерский полк принимал участие в боевых действиях с горцами, осаде аулов, прокладке просек и дорог, расчистке завалов. Через год, в ноябре 1850 года, А. Сутгоф был произведен в унтер-офицеры со старшинством. Прапорщиком декабрист стал в ноябре 1854 года. Манифестом от 26 августа 1856 г., по случаю коронации Александра II, Сутгофу было пожаловано потомственное дворянское достоинство и право свободного избрания места жительства. Супруги переехали в Москву, где Александр Николаевич некоторое время заведовал фехтовальной школой. Но, по состоянию здоровья, ему был необходим теплый климат, и он хлопочет о возвращении на Кавказ. Добивается назначения "Смотрителем казенных зданий Углекислых минеральных вод". В октябре 1858 года Анна Федосеевна вместе со своей матушкой Евдокией Петровной выехала на Кислые воды. В начале следующего года вслед за ними поспешил и Александр Николаевич. Посетители Кисловодска сезона 1859 года могли часто видеть высокого, седого, статного подпоручика, смотрителя минеральных вод. Затем его переводят в Грузию, где он одновременно занимал должность управляющего Боржомским казенным имением и Дворцом Великого князя Михаила Николаевича. Впоследствии, в связи с ухудшением здоровья, он остается только смотрителем дворца.
За эти годы Сутгофу последовательно присваивают звания поручика штабс-капитана и, наконец, в декабре 1870 года, капитана. В письмах Александр Николаевич жаловался на скуку, отсутствие книг и журналов, дороговизну продуктов, вечный кашель и простуду. Анна Федосеевна, как могла, поддерживала его. Посещение Тифлиса да редкие поездки в Москву к сестре и племянникам вносили разнообразие в последние годы их совместной жизни. Заболев воспалением легких, 14 августа 1872 года А.Н. Сутгоф скончался в возрасте семидесяти лет и был похоронен в ограде Боржомской церкви Иоанна Крестителя.
Весной 1873 года Анна Сутгоф обратилась с просьбой о назначении пенсии: "Муж мой, капитан Сутгоф, состоя на службе с 1 ноября 1848 года, умер, оставив меня без всяких средств к существованию... всеподданнейше прошу... мне, на основании законоположений, назначить пенсион... по жительству моему в местечке Боржом Тифлисской губернии".
В положительном ответе Главнокомандующего Кавказской армией было сказано, что "во внимание к исключительным обстоятельствам, сопровождавшим службу означенного офицера, его безукоризненной, по возвращении из ссылки в Сибирь, службе на Кавказе, и оказанным им на Кавказе военным отличиям, равно в уважении крайне бедного положения вдовы... производить со дня смерти мужа из Государственного казначейства выплату в размере 315 рублей в год".
Сведений о дальнейшей судьбе Анны Сутгоф совсем немного. Известно, что в 1886 году она ездила в Москву на похороны сестры мужа - Анны Николаевны, вдовы генерал-майора Кирилла Михайловича Нарышкина, брата декабриста Нарышкина. Дата смерти Анны Федосеевны неизвестна (она была указана на могиле, но ни церкви, ни кладбища не сохранилось. В советское время там был построен санаторий). После ее кончины в Боржом из Сибири приезжал племянник Виктор Викторович Янчуковский, который продал доставшийся по наследству небольшой дом, сфотографировался на фоне гор в бурке и уехал обратно в Иркутск. Возможно, точнее о дате смерти Анны Сутгоф могут рассказать метрические книги Боржомской церкви, хранящиеся, думается, в Тбилиси, но поездка в Грузию сегодня сопряжена с определенными трудностями, хотя надежда у исследователя всегда остается.
* * *
В подготовке статьи неоценимую помощь автору оказал потомок Анны Федосеевны - Николай Владимирович Янчуковский из Иркутска. Кстати, в Иркутске живет несколько семей Янчуковских, все они от одного рода - Виктора Федосеевича - брата Анны Федосеевны. Их всех давно волнует судьба портрета Анны Сутгоф, написанного Николаем Бестужевым в Петровском Заводе. Вот что опубликовано в 60-м томе "Литературного наследства" (Изд-во Академии наук СССР, 1956 год): "Разыскивая сведения о бестужевских портретах Трубецкой, мы, в частности, заинтересовались ее запиской, единственной, сохранившейся в архиве Бестужевых, написанной крайне неразборчивым почерком. В записке оказалось любопытное свидетельство о портрете невесты одного из декабристов, который собирался писать Бестужев. Вот текст записки: "Николай Александрович. Вы не отказались делать для Александра Николаевича портрет его невесты?".
Здесь явно идет речь об Анне Федосеевне, которая встречалась со своим женихом в доме Екатерины Ивановны Трубецкой. Таким образом, портрет был написан в 1839 году одновременно с портретом Александра Сутгофа (сохранившегося).
Вот что пишет Николай Владимирович Янчуковский из Иркутска: "Я также все больше убеждаюсь, что портрет Анны Федосеевны все же был написан Бестужевым, но где он - вот загадка. Оставался ли он в семьях Янчуковских или был подарен кому-то из декабристов или их друзьям? А может быть, находится за рубежом, у потомков декабристов? Неужели мы никогда не узнаем об этом? А ведь очень хочется! В наших семьях портрета нет - это однозначно. Архив был в 30-е годы уничтожен самими моими тетками, чтобы не досталось НКВД и не было гонений (дворяне). Одна из теток в 20-х годах с сыном уехала в Харбин, затем в Аргентину, потом в Австралию. Там она умерла в 70-х годах в возрасте 100 лет. Остался сын, но жив ли он, неизвестно, я писал письма туда, но ответа так и не дождался. Возможно, она увезла часть архива. Другая из теток погибла во время революции в Финляндии - ее просто убили матросы вместе с мужем, а дачу сожгли". Николай Владимирович делает также предположение, что мать Анны - Евдокия Петровна жила с ней в Боржоми и там похоронена. К сказанному можно добавить одно: поиск необходимо продолжить.
Источник: "Ставропольская правда" 20 декабря 2002 г.