Р.Н. Кипятков, Д.А. Николаев

"Самый старый генерал-майор в русской армии".

Иллариону Михайловичу Бибикову не посчастливилось попасть в когорту самых известных "узнаваемых" нижегородских губернаторов, но жизнь его, служение государю и Отечеству, а также многочисленные испытания, выпавшие на его долю, заставляют более внимательно присмотреться к судьбе героя Отечественной войны 1812 года, участника событий 14 декабря 1825 года, нижегородского, калужского и саратовского губернатора.

Блистательная карьера

Он происходил из старинного дворянского рода Бибиковых, начало которого восходит к "выехавшему из Синей Орды к Великому Князю Михаилу Ярославичу Тверскому Татарину именем Жидимир"[1]. Мурза Жидимир, родственник ханов, представлял собой пример перехода представителей ханского рода на службу к русским государям. "Сын Жидимира принял Святое крещение с именем Дмитрия Жидимировича и был в Твери боярином. У него были: сын Николай и внуки: Федор, по прозвищу Бибик, и Григорий"[2]. Род Бибиковых записан в VI часть дворянских родословных книг Калужской, Московской, Псковской, Владимирской, Ярославской и Рязанской губерний. По данным князя П.В. Долгорукова, относительно малочисленный род Бибиковых дал России 15 генералов.

Илларион Михайлович родился в 1793 году. Его отец был одно время псковским губернатором и незадолго до Отечественной войны 1812 года обвинялся в проступке, "подвергшем его лишению прав и преимуществ", но по ходатайству своего зятя - полковника и флигель-адъютанта А.С. Фигнера был вскорости помилован[3]. И.М. Би-биков получил прекрасное образование - окончил Дерптский университет. "Грозу 12-го года" он встретил подпоручиком Санкт-Петербургского ополчения. За участие в сражениях Отечественной войны 1812 года награжден орденами Святой Анны 4-й степени и Святого равноапостольного князя Владимира 4-й степени с бантом[4]. Участник Заграничных походов русской армии 1813-1814 годов. За отличие в различных сражениях весны - лета 1813 года в отряде полковника Фигнера

14 июня 1813 года был произведен в поручики[5]. Два иностранных ордена - шведский Меча и прусский "За достоинство" - стали наградой молодому поручику Бибикову за участие в Лейпцигском сражении 4-6 октября 1813 года[6]. 31 декабря 1813 года определен в Александровский гусарский полк с назначением адъютантом к саксонскому военному губернатору генерал-адъютанту князю Н.Г. Репнину (Репнину-Волконскому)7. 1 августа 1814 года произведен в штабс-ротмистры лейб-гвардии гусарского полка "с оставлением в должности адъютанта", с 13 февраля 1817 года - ротмистр[8]. Как участник войны с Наполеоном награжден серебряной медалью в память 1812 года.

По окончании военных действий И.М. Бибиков еще два года (1816-1817) продолжал служить адъютантом при князе Н.Г. Репнине, назначенном малороссийским военным генерал-губернатором[9]. Вместе с ним в канцелярии генерал-губернатора служили и будущие декабристы М.Н. Новиков и М.И. Муравьев-Апостол.

И.М. Бибиков продолжает подниматься по карьерной лестнице. Получив самые лестные рекомендации генерал-губернатора Н.Г. Репнина, он переводится адъютантом к влиятельному начальнику Главного штаба Его Императорского Величества князю П.М. Волконскому[10]. В это же время женится на Екатерине Ивановне Муравьевой-Апостол - крестнице самой Екатерины Великой, фрейлине императрицы Елизаветы Алексеевны. Никита Михайлович Муравьев, родственник Е.И. Муравьевой-Апостол, так аттестует Иллариона Михайловича в письмах к матери Е.Ф. Муравьевой: "Вы спрашиваете мое мнение о Бибибкове. Я вам писал, что он умный, препроворный человек. Дядюшка Иван Матвеевич (И.М. Муравьев-Апостол - отец Екатерины Иванов- ны. - Р.К., Д.Н.), который воспылал им очень скоро, писал о нем, что он храбр, как Ахиллес, учен и опытен, как Нестор, умен, как Улисс. Я, с своей стороны, не смею утверждать мое суждение о нем ни на слухах, ни на его обращении"[11]. А между тем "препроворный" И.М. Бибиков 24 апреля 1819 года произведен в полковники и назначен старшим адъютантом дежурного генерала Главного штаба. 3 марта 1820 награжден орденом Святой Анны 2-й степени[12]. 12 декабря 1824 года он занял весьма важный в чиновной иерархии военного ведомства пост директора канцелярии Главного штаба[13].

Столь стремительный карьерный рост И.М. Би-бикова не в последнюю очередь был обеспечен протекцией значимых фигур в служебной иерархии: близкого к императору Александру I князя П.М. Волконского, сменившего его на посту начальника Главного штаба И.И. Дибича, тестя - сенатора И.М. Муравьева-Апостола - известного дипломата, одного из воспитателей великих князей Александра и Константина Павловичей и др.

30 августа 1825 года Бибиков был назначен в императорскую свиту - пожалован во флигель-адъютанты "с оставлением на прежней должности директора канцелярии начальника Главного штаба"[14]. Таким образом, служебное положение И.М. Бибикова нужно признать достаточно весомым, но в будущем оно обещало еще более значительную карьеру и высокие посты. Однако карьера Иллариона Михайловича в царствование императора Николая I пошла явно не по самому благополучному сценарию. 14 декабря 1825 года

И.М. Бибиков не принадлежал к числу участников декабристских тайных обществ, но был связан дружескими и родственными связями со многими их видными деятелями: прежде всего с братьями С.И. и М.И. Муравьевыми-Апостолами, на родной сестре которых он был женат; с князем С.П. Трубецким, несостоявшимся диктатором восстания, который в день 14 декабря 1825 года долгое время находился: на квартире И.М. Бибикова в здании Главного штаба на Дворцовой площади[15]; со своими сослуживцами по Главному штабу и штабу отдельного гвардейского корпуса - членами тайных обществ Н.М. Муравьевым, В.Д. Вальховским, А.А. Скалоном, А.А. Олениным, А.О. Корниловичем и многими другими. Все это впоследствии серьезнейшим образом отразится на судьбе Иллариона Михайловича.

А в тот день он становится одним из героев, проливших кровь за своего монарха. В отечественной историографии существует несколько трактовок ранения И.М. Бибикова, и это при том, что сам он оставил две памятные записки о событиях 14 декабря 1825 года16. Не выдерживает никакой критики и рассказ о событиях на Сенатской площади с участием И.М. Бибикова, приведенный в книге И.А. Макарова "Губернаторы и полицмейстеры"17.

14 декабря 1825 года И.М. Бибиков находился рядом с императором Николаем I на протяжении длительного времени. При получении Николаем известия о возмущении лейб-гвардии Московского полка Бибиков находился в секретарской перед кабинетом императора в Зимнем дворце, а не "в своей канцелярии", как сообщает И.А. Макаров[18]. Именно тогда он получает первое приказание императо- ра - приготовить для него верховую лошадь. Далее, находясь на Адмиралтейской площади, Бибиков возглавляет роту лейб-гвардии Преображенского полка и отводит ее по приказу императора к Исаакиевскому мосту[19]. После выполнения этих поручений Бибиков возвращался к Николаю I и постоянно находился в составе его окружения[20].

При выполнении третьего поручения Николая Павловича - узнать, "что делается с Экипажем (лейб-гвардии Морской экипаж - участник событий 14 декабря 1825 года на стороне восставших. - Р.К., Д.Н.) и что он медлит прибытием"[21] - И.М. Би-биков был ранен (избит восставшими). Здесь весьма интересен рассказ самого Бибикова. Из него следует, что в его избиении принимали участие как солдаты мятежного Московского гвардейского полка (два гренадера), так и часть толпы, собравшейся у забора, окружавшего строительство Исаакиевского собора[22]. От верной смерти его спасли офицеры Морского экипажа. Вот как об этом вспоминал товарищ Бибикова флигель-адъютант Н.Д. Дурново: "Полковник Бибиков, мой друг, не был так счастлив, как я, он получил два удара прикладом, которые заставили его потерять сознание; он несомненно погиб бы, если бы солдаты батальона моряков, который присоединился к бунтовщикам, не вырвали его из рук разъяренной толпы"[23]. Он долгое время находился без сознания, очнулся в рядах мятежных войск и некоторое время находился в рядах восставших. Офицеры-мятежники, по-видимому, помогли И.М. Бибикову выбраться из заградительной цепи. М.К. Кюхельбекер одолжил ему свою шинель для прикрытия окровавленного мундира[24]. Царский адъютант П.С. Деменков вспоминает момент появления Бибикова на Дворцовой площади: "Вскоре за тем увидел я посланного к бунтующим Дурново и другого с ним флигель-адъютанта, Бибикова, скорыми шагами возвращающихся, а последнего и с кровавыми пятнами на белых панталонах. Они, подошедши к государю, начали докладывать, но слов их за шумом я не мог расслушать"[25]. О чем докладывал И.М. Бибиков Николаю I мы узнаем из записок самого царя: "Флигель-адъютант Бибиков, директор канцелярии Главного штаба, был ими (мятежниками. - Р.К., Д.Н.) схвачен и, жестоко избитый, от них вырвался и пришел ко мне; от него узнали мы, что Оболенский предводительствует толпой"[26]. Известия о ранении и даже гибели Иллариона Михайловича вскоре дошли и до его семьи. По свидетельству Н.Н. Яновского, "жена его, получив весть, будто бы он убит, с распущенными волосами от дома Рекети, близ Полицейского моста, пустилась бежать на Исаакиевскую площадь"[27]. И.М. Бибиков хотел остаться близ государя до конца, однако состояние здоровья не позволило ему этого сделать. Получив высочайшее позволение, он отправился к себе домой.

Логично предположить, что услуги, оказанные И.М. Бибиковым императору Николаю I в день восстания, были достойным образом вознаграждены. Как пишет И.А. Макаров, "полученные в тот день побои сослужили верноподданному начальнику канцелярии добрую службу. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Николай I не забыл преданности, из-за которой он пострадал и чуть не лишился жизни"[28]. Однако следует признать, что в этом вопросе не все так просто, как кажется на первый взгляд.

Вскоре после подавления восстания государь прислал к Бибикову военного министра, чтобы узнать, какую тот желает получить себе награду. "Прошу об одном только, - отвечал он, - чтобы меня вовсе не награждали, я исполнил токмо долг свой уверен, что каждый другой офицер на моем месте поступил бы так же, как и я"[29]. Формально император действительно выполнил просьбу Бибикова. Последний, по всем имеющимся данным, не получил никакой значительной награды за свои действия 14 декабря 1825 года, хотя другим офицерам, отличившимся в этот день, император не предлагал "выбирать" причитающуюся им награду. Как справедливо заметил П.В. Ильин в своих комментариях на "Записку" И.М. Бибикова, сама форма предложения о награде, избранная царем, не позволяла надеяться на существенные отличия[30]. 25 марта 1828 года Бибиков был повышен в чине - произведен в генерал-майоры "с назначением состоять при кавалерии"[31], но выведен из императорской свиты, что лишало его возможности быть ближе к царю и пользоваться его благосклонностью. 12 декабря 1828 года он был награжден орденом Святого равноапостольного князя Владимира 3-й степени[32].

Внешне дальнейшая карьера И.М. Бибикова была обыкновенной для чиновников той эпохи. Он последовательно занимал посты нижегородского гражданского губернатора (1829-1831), калужского гражданского губернатора (1832-1836), гражданского губернатора и военного губернатора Саратова (1837-1839). Однако повышения в чине не получал, оставшись в царствование Николая I "самым старым генерал-майором в русской армии"[33]. Да и длительное пребывание на губернаторских постах рассматривалось современниками И.М. Бибикова (не только семьей) как недвусмысленное выражение неблагосклонности к нему императора, как признак неблагополучия в карьерном отношении: "Николай Павлович снял с него вензеля (лишил звания флигель-адъютанта. - Р.К., Д.Н.) и всю жизнь не давал ему ходу по службе, мытаря его губернатором то калужским, то саратовским"[34]. Здесь, по всей видимости, сложились многие факторы.

Во-первых, родственные связи с государственными преступниками. Е.И. Бибик ова принимала активное участие в судьбе арестованных братьев, добивалась смягчения их участи. Она даже смогла получить свидание с С.И. Муравьевым-Апостолом накануне его казни. Вот как вспоминал М.И. Муравьев-Апостол об участии Екатерины Ивановны в его судьбе: "Поводом к назначению пограничного города Бухтарминска новым для меня местопребыванием был следующий сообщенный мне случай. Сестра моя, Ек. Ив. Бибикова, встретившая случайно у графини Лаваль (А.Г. Лаваль, урожд. Козицкая, была тещей декабриста князя С.П. Трубецкого. - Р.К., Д.Н.) M. M. Сперанского, известного учредителя сибирского управления, и заговорив с ним о Сибири, услышала от него такое увлекательное описание климата к местности Бухтарминска, что решилась подать на высоч. имя прошение о переводе меня в этот город, хотя я, переписываясь с нею, не раз упрашивал ее не беспокоить никого просьбами о переводе меня в другое место. Но сестра, осведомляясь о моем житье-бытье, не могла вынести мысли, что в продолжение всей зимы окна в моей юрте заменялись льдинами; она из этого одного заключила, что положение мое должно быть невыносимо, и сочла своею обязанностью вырвать меня оттуда даже против моего желания"35. Сам Илларион Михайлович участвовал в передаче личных вещей казненного С.И. Муравьева-Апостола его отцу.

Во-вторых, упорные слухи, ходившие в первое время после подавления восстания, о принадлежности И.М. Бибикова к тайным обществам. Здесь вспомнили и дружбу с мятежными офицерами, и нахождение 14 декабря в квартире Бибикова князя С.П. Трубецкого, и даже сам факт спасения его из рук восставших. Вот как об этом вспоминала его правнучка С.Н. Бибикова: "Когда разразился бунт, прадед вышел к Гвардейскому экипажу, уговаривая солдат разойтись. Те приняли его в палаши. Видя это, Рылеев и некоторые другие офицеры, знавшие его как зятя Муравьевых-Апостолов и встречавшие его у них, закричали солдатам: "Стойте, братцы, это наш!" Но нашлись добрые люди", донесшие обо всем государю. Слова "Он из наших" - погубили прадеда"[36]. И хотя данный факт не нашел своего документального подтверждения, он наглядно иллюстрирует объяснение дальнейшей судьбы И.М. Бибикова с точки зрения его близких, нашедшее отражение в семейных преданиях.

Возможно, все эти обстоятельства сыграли важную роль в формировании прохладного отношения к Бибикову со стороны Николая I.

Нижегородский гражданский губернатор (1829-1831)

24 апреля 1829 года Илларион Михайлович Бибиков был назначен нижегородским гражданским губернатором с чином действительного статского советника[37]. О назначении И.М. Бибикова в Нижний сохранились любопытные сведения в воспоминаниях Ф.Ф. Вигеля: "По слухам, нижегородского гражданского губернатора Ивана Семеновича Храповицкого, с тем же званием переводили в Петербург, и я стал проситься на его место. Я недолго дожидался ответа: министр (министр внутренних дел граф А.А. Закревский. - Р.К., Д.Н.) в самых любезных выражениях предлагал мне приехать в Петербург, ибо по заочности будто бы нельзя было ничего сделать. На другой день по приезде поспешил я в мундире к Закревскому и был им тотчас ласково принят, но с первого слова получил от него отказ. В Нижнем Новгороде, по словам его, должен быть губернатором богатый человек, ибо нигде для этого места не требуется более представительности (выделено нами. - Р.К., Д.Н.). К тому, прибавил он, сам государь на сие место выбрал Бибикова"[38].

Первое время в должности гражданского губернатора не принесло особых хлопот И.М. Бибикову. Его отчет об обозрении губернии в 1829 году, хранящийся в РГИА[39], сообщает о размеренном и плавном течении жизни в Нижегородской губернии. Одной из первых забот нового губернатора стало устройство очередной Нижегородской ярмарки. На время ее проведения резиденция губернатора перемещалась в Главный ярмарочный дом. Вместе с ним на ярмарке постоянно находились и старшие полицейские чины. Задачей губернатора на время проведения ярмарки являлось наблюдение за сохранением тишины, порядка и спокойствия. Помимо полицейских чинов в распоряжении начальника губернии находился ежегодно командируемый на ярмарку отряд оренбургских казаков "для содержания пикетов и разъездов как в самой ярмарке, так в окрестностях ее и по всем большим трактам губернии"[40]. Вечерами в "губернаторском" доме устраивались балы, маскарады, представления. В ярмарочном театре ежедневно играли артисты знаменитой театральной труппы князя Шаховского. В это время театром распоряжались И.А. Распутин и М.С. Климов, выкупившие у наследников князя Шаховского городское и ярмарочное здания театра в 1827 году.

Ярмарка 1829 года была одной из самых удачных за последние пять лет. В этом году на ярмарку было привезено товаров на сумму 28 млн руб. серебром, продано товаров на сумму 23,2 млн руб. серебром. Остаток привезенных товаров составил 17,2 процента. Для сравнения - в 1828 году остаток достигал 40 процентов (!)[41]. Под постоянным контролем губернатора И.М. Би-бикова находились работы по перестройке кафедрального Спасо-Преображенского собора в Нижегородском кремле. В начале 1820-х годов храм находился в плачевном состоянии по причине своей чрезвычайной ветхости. Постоянные комиссии и столичные, и губернские пришли к однозначному выводу о невозможности реконструкции и необходимости его полной перестройки. Работы по сносу старого собора начались незадолго до назначения И.М. Бибикова нижегородским гражданским губернатором - в марте 1829 года. Руководил ими губернский архитектор И.Е. Ефимов. Гробницы нижегородских князей, архиереев, а также прах великого гражданина Кузьмы Минина, находившиеся в Спасо-Преображенском соборе, были временно перенесены в Скорбященскую церковь.

Практическая работа по организации строительства собора началась зимой 1830 года: были составлены условия на поставку строительных материалов и производство работ, организованы вызовы желающих на принятие разных подрядов на этой постройке. С наступлением тепла началась откопка рвов, полностью завершившаяся в первой половине мая. Торжественная закладка нового здания кафедрального собора состоялась 26 мая 1830 года в присутствии нижегородского гражданского губернатора И.М. Бибикова, епископа Нижегородского и Арза-масского Афанасия и других почетных гостей[42].

12 апреля 1830 года И.М. Бибиков был награжден орденом св. Анны 1-й степени[43]. Вскоре началась очередная ярмарка, обещавшая стать еще прибыльнее прошлогодней. Товаров на нее было привезено на сумму 28,6 млн руб. серебром[44]. Кстати, именно на ярмарке 1830 года была совершена одна интересная покупка: "В один из июльских дней 1830 г. тульский оружейник Иван Сизов, будучи на Нижегородской ярмарке, услышал звуки невиданного инструмента. Это была гармоника. Восхищенный мастер сторговал у заморского купца "диковинную штуку", не пожалев 40 рублей ассигнациями"[45]. С этого приобретения в России началось производство гармошек.

1830 год стал годом серьезных испытаний для многих российских губернаторов, да и всей государственной власти в целом. Подданные российского императора надолго запомнили этот год как "год первой холеры". Через Персию эпидемия азиатской холеры проникла в Тифлис и Астрахань в июле. За считанные дни ее жертвами стали жители Царицына, Саратова, Казани, Оренбурга, Симбирска. Холера стремительно приближалась к границам Нижегородской губернии. Первые заболевшие были выявлены на ярмарке в конце августа 1830 года. "На дороге встретил я Макарьевскую ярманку, прогнанную холерой. Бедная ярманка! она бежала, как пойманная воровка, разбросав половину своих товаров, не успев пересчитать свои барыши!"[46] - так описывал свои впечатления от увиденного А.С. Пушкин, направлявшийся в Нижегородскую губернию "по домашним обстоятельствам". 9 сентября 1830 года губернатор И.М. Бибиков отправляет в столицу рапорт о принятых мерах по борьбе с холерой: город оцеплен оренбургскими казаками, на всех главных дорогах, а также на Волге и Оке учреждены заставы[47]. Однако, несмотря на принятые меры, число заболевших продолжало расти: к 6 сентября от холеры пострадало 85 человек, к 15 сентября - более 300[48]. Запоздали меры по оцеплению границ Нижегородской губернии с Пензенской и Симбирской губерниями. Данные распоряжения на имя губернского предводителя дворянства А.К. Шебуева за подписью И.М. Бибикова последовали лишь 15 сентября и 5 октября соответственно. 21 сентября начал работу губернский холерный комитет. В своих действиях и комитет, и губернатор опирались на циркуляры министра внутренних дел графа А.А. Закревского. Главными мерами по ликвидации эпидемии министр почитал создание карантинов, введения которых он и требовал от губернаторов, а также строжайшее приказание "не предаваться унынию". Карантины росли как грибы после дождя. А.С. Пушкин так пишет о них в своих письмах из Болдина: "Еще более опасаюсь я карантинов, которые начинают здесь устанавливать" (из письма Н.Н. Гончаровой 9 сентября 1830 года)[49]; ":отсюда до Москвы устроено пять карантинов, и в каждом из них мне придется провести две недели" (из письма Н.Н. Гончаровой 30 сентября 1830 года)[50]; ":Добавлю еще, что от Лукоянова до Москвы 14 карантинов" (из письма Н.Н. Гончаровой 4 ноября 1830 года)[51]. Карантинные меры, разработанные и применяемые еще против чумных эпидемий, оказались малоэффективными в борьбе с холерой. Кроме всего прочего, проводились они непоследовательно и неумело, приводя к большому скоплению людей, скота, обозов, тем самым способствуя еще большему ее распространению. Нередко карантином называли простые заставы. А.С. Пушкин в письме Н.Н. Гончаровой пишет 18 ноября 1830 года: "Выехав на большую дорогу, я увидел, что вы правы: 14 карантинов являются только аванпоста-ми - а настоящих карантинов всего три"[52]. А за скромную мзду эти заставы легко обходились. Подобный случай описывает А.С. Пушкин: "Проехав 20 верст, ямщик мой останавливается: застава! Несколько мужиков с дубинами охраняли переправу через какую-то речку. Я стал расспрашивать их. Ни они, ни я хорошенько не понимали, зачем они стояли тут с дубинами и с повелением никого не пускать. Я доказывал им, что, вероятно, где-нибудь да учрежден карантин, что я не сегодня, так завтра на него наеду, и в доказательство предложил им серебряный рубль. Мужики со мной согласились, перевезли меня и пожелали многие лета"[53].

Почта задерживалась у въезда в город со стороны Московской дороги, в Гордеевке и на Борском перевозе и поступала в город только после тщательного окуривания, вдобавок ко всему корреспонденцию из зараженных мест еще и протыкали. В самом Нижнем Новгороде карантин накладывался на пораженные эпидемией дома, были оборудованы специальные холерные бараки. Санитарные меры были до нелепости просты: чеснок, деготь, хлор и: молитва. На улицах горели костры из можжевельника и шли нескончаемые похоронные процессии. Приостановились и работы по перестройке Спасо-Преображенского собора. Подрядчик И. Киризеев писал в начале сентября 1830 года губернатору И.М. Бибикову: "Распространившаяся в народе молва о существующей якобы в здешнем городе заразительной болезни, в особенности в черном классе людей, поселила некоторый страх. К усугублению же оного между нанятыми мною к вновь строящемуся собору рабочими, близ самого их балагана, имеется род какой-то часовни, в которую из больничных казарм (что близ теплого собора) выносятся трупы умерших, впредь до погребения их. Сии два обстоятельства в означенных рабочих моих возродили такое волнение, что несмотря ни на какие убеждения, на сих двух днях семьдесят восемь человек из них бежало, да и прочие остались в неспокойном духе и весьма немудрено, что если начальством не будут остановлены, то и последние под сим же предлогом могут разбежаться... Сверх сего почти всеми оными рабочими забрано у меня в общей сложности весьма значительное количество денег и не заработано, отчего я неминуемо должен понести многотысячные убытки в сем критическом обстоятельстве прошу оказать... начальническое пособие остановкой от такового волнения наличных рабочих и возвратить бежавших к их работам"[54]. Строительные работы были сорваны.

В одном из циркуляров министр А.А. Закревский требовал привлечения на борьбу с эпидемией всех дворян губернии: "...они (дворяне. - Р.К., Д.Н.) на время существования эпидемии состоят на службе по принятию мер к пресечению оной"[55]. Записанным "в службу" оказался и А.С. Пушкин, бывший в то время в Болдине (Лукояновский уезд Нижегородской губернии). Поначалу поэт принял эту "обязательную повинность" безропотно и даже произнес в свойственной ему манере шутливую проповедь перед своими мужиками. Но тревожные известия из Москвы, где находилась его невеста Н.Н. Гончарова, заставили его просить нижегородского губернатора И.М. Бибикова о свидетельстве на выезд в Москву. Среди "обязанных" был и академик живописи А.В. Ступин, "самоотверженно служивший участковым приставом"[56] Арзамасского уездного холерного комитета.

Справедливости ради следует признать, что в минуту серьезных испытаний оказалась бессильна не только административная власть, но и медицина. Правительство, видя, что врачи не имеют каких-либо действенных средств для лечения холеры и действуют на ощупь, создало комитет для выработки правил и объявило в 1830 году о премии за лучшее сочинение о холере (250 000 руб.). Это обращение было направлено не только к российским, но и к германским, венгерским, английским, шведским, датским, итальянским специалистам. В этот период в России написано огромное количество книг о холере. Составить даже приблизительный их перечень сегодня невозможно. Позже Я.А. Чистович заметил, что "это был едва не первый пример, что русские врачи взялись решать задачу практической медицины без наставления и руководства иностранных учителей. И еще более: судьба предоставила им услугу собрать материалы, по которым европейские врачи имели возможность ознакомиться с невиданной в Европе болезнью, и разъяснить этот, до сих пор еще темный, отдел патологии"[57].

В конце ноября холера прекратилась. Жертвами эпидемии 1830 года в Нижегородской губернии стали 1105 человек[58]. Для сравнения: в Саратовской губернии умерло 7009 человек, в Оренбургской - 3284, в Казанской - 1827, в Симбирской - 647 человек[59]. Главное, чего удалось не допустить, несмотря на все недочеты, - это стихийных народных волнений. Волна "холерных бунтов" уже начала свое хождение по стране: июнь 1830-го - восстание в Севастополе, ноябрь 1830-го - бунт в Тамбове. В 1831 году "холерные бунты" затронут обе столи- цы - Москву и Петербург. Нижегородская губерния сей страшной участи избежала. 17 февраля 1831 года "за деятельное распоряжение по прекращению в Нижегородской губернии болезни холеры" нижегородскому гражданскому губернатору И.М. Бибикову объявлено монаршее благоволение[60]. Холера повторится на следующий год, но опыт, приобретенный губернатором, даже такой страшный опыт, дал свои результаты. Число жертв эпидемии 1831 года составило 532 человека[61].

26 августа 1831 года И.М. Бибиков был награжден знаком отличия за 20-летнюю беспорочную службу. За исправное взыскание податей по Нижегородской губернии в 1831 году ему была "объявлена высочайшая благодарность"[62]. В сентябре 1831 года нижегородский период жизни Иллариона Михайловича Бибикова закончился.

":Мытаря его губернатором то калужским, то саратовским"

1 октября 1831 года последовал высочайший указ о назначении "бывшего нижегородского гражданского губернатора Бибикова калужским гражданским губернатором"[63]. В этой должности И.М. Бибиков находился до марта 1837 года. Здесь, в Калуге, он принимал императора Николая Павловича (1834). За успешное управление губернией, сборы налогов ему неоднократно объявлялось "монаршее благоволение" и "высочайшее удовольствие"[64]. При нем в губернском городе была открыта Калужская губернская публичная библиотека.

Кстати, в бытность И.М. Бибикова калужским гражданским губернатором в его формулярном списке появляется запись, относящаяся к нижегород-скому периоду: "Под судом не был, а по служению нижегородским гражданским губернатором указом Правительствующего Сената общего собрания Московских департаментов от 6 июня 1833 г. за № 3268 сделан выговор обще с членами губернского правления по делу купцов Щукиных с купеческим сыном Чумаковым"[65]. Удивительно то, что само "дело" было обставлено без участия нижегородского гражданского губернатора И.М. Бибикова. В свое время, еще при строительстве Нижегородской ярмарки купец Щукин поставил "макарьевскому Костромской губернии купеческому сыну Чумакову"[66] крупную партию леса, за которую тот не расплатился. Вдова купца Щукина предъявила обидчику иск. Дело за отсутствием губернатора Бибикова, находившегося с отчетом в столице, рассматривал вице-губернатор Г.К. Селастенник. И последний, по всей видимости за взятку (а "небрезгливость" нижегородского вице-губернатора в этих вопросах была многим хорошо известна), отказал купчихе Щукиной в ее претензии. Однако предприимчивая вдова не собиралась упускать своего, составила жалобу в Сенат на произвол нижегородских чиновников, а тот в свою очередь удовлетворил ее иск и взыскал издержки тяжбы с вице-губернатора. А поскольку начальник губернии нес ответственность за все в ней происходящее, выговор получил "обще с членами губернского правления" и Илларион Михайлович. 17 марта 1837 года высочайшим рескриптом калужскому губернатору генерал-майору Иллариону Михайловичу Бибикову повелено было быть "военным губернатором города Саратова и саратовским гражданским губернатором"[67]. В этой должности он находился до 1839 года. 27-29 июня 1837 года в Саратове гостил 19-летний наследник-цесаревич, в будущем - император Александр II, совершавший путешествие по России в сопровождении своего наставника поэта Василия Андреевича Жуковского. При И.М. Бибикове в Саратове в 1838 году начали издаваться "Саратовские губернские ведомости".

Генерал-лейтенант, сенатор

Мало кто знает, что Илларион Михайлович Бибиков был первым директором Департамента хозяйственных дел Главного управления путей сообщения и публичных зданий. Этот департамент был образован 29 октября 1842 года и заведовал хозяйственной и финансовой частью гражданского, придворного и другого ведомственного строительства и городского благоустройства Санкт-Петербурга. И.М. Бибиков занимал пост директора департамента с 29 октября 1842 по 14 октября 1843 года[68].

"К концу царствования Николая Павловича прадед был самым старым генерал-майором в русской армии"69, - писала его внучка С.Н. Бибикова. Только в 1856 году И.М. Бибиков был произведен императором Александром II в генерал-лейтенанты и назначен сенатором. Случилось это через 28 лет после производства его в генерал-майоры. Последним местом службы И.М. Бибикова стала Комиссия военного суда при Московском ордонансгаузе (т.е. комендантском управлении), в коей он состоял председателем[70].

Илларион Михайлович Бибиков скончался в 1861 году. Современники запомнили его "умным, препроворным человеком", родственники - "очень образованным человеком, отлично знавшим древние языки. Когда он заболел и был при смерти, созвали консилиум, и врачи, чтобы больной не узнал о своем безнадежном положении, говорили между собой по-латыни. Тогда больной, открыв глаза, сказал им, что "его приводит в отчаянье не безнадежность его состояния, а те ошибки, которые они делают, разговаривая по-латыни"[71]. Чересчур строгие потомки рассматривали его как человека за "68 лет жизни не совершившего ничего выдающегося"[72]. А, может быть, он был просто человеком своего времени?

Примечания

1 Общий гербовник дворянских родов Российской империи. В 20 т. Т. 3. СПб., 1799. Л. 13.
2 Долгоруков П.В. Российская родословная книга. СПб., 1857. Ч. 4. С. 289.
3 Фигнер А.В. Партизан Фигнер. (Из семейных воспомина- ний) // Исторический вестник. 1884. Т. 18. № 10. С. 141: "Дядя мой (А.С. Фигнер. - Р.К., Д.Н.) исходатайствовал своему тестю всемилостивейшее помилование, в ущерб собственным своим интересам. Когда государь поздравил дядю флигель-адъютантом за известие о победе, с которым прислал его фельдмаршал Кутузов, - его величество спросил дядю, не имеет ли он какой-либо особенной, личной просьбы, которую государь охотно исполнит. Тогда дядя воспользовался этим случаем и отвечал государю, что считает себя слишком счастливым монаршими милостями, но если государь позволяет ему высказать истину, то его единственное желание состоит в том, чтобы спасти честь отца своей жены. Государю неприятна была подобная просьба. Он быстро повернулся и произнес: "исполнить". Находившийся при этой аудиенции князь П.М. Волконский выразил дяде моему сожаление; но Бибиков все-таки был помилован".
4 Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 1284. Оп. 18. Д. 1. Л. 135.
5 Там же. Командир партизанского отряда А.С. Фигнер был женат на сестре И.М. Бибикова Ольге Михайловне (Бибиков А. Из семейной хрони-ки // Декабристы в воспоминаниях современников. М.: Издательство Московского университета, 1988. С. 150.; Фигнер А.В. Указ. соч. С. 140-141).
6 РГИА. Ф. 1284. Оп. 18. Д. 1. Л. 135 об.
7 Там же. Л. 136 об. Князь Николай Григорьевич Репнин (Репнин-Волконский (1778-1845) был связан с историей нашего края: выйдя в отставку после тяжелого ранения при Аустерлице в чине генерал-майора, кн. Н.Г. Репнин поселился в Нижегородской губернии и был избран нижегородским дворянством уездным начальником в 1806 году (см. о нем: Залесский К.А. Наполеоновские войны. 1799-1815. Биографический энциклопедический словарь. М.: Издательство АСТ, 2003. С. 355-357).
8 Там же. Л. 137 об.
9 Записка флигель-адъютанта И.М. Бибикова о событиях на Сенатской площади / Вступ. ст., публик. и коммент. П.В. Ильи- на // 14 декабря 1825 года: источники, исследования, историография, библиография. Вып. VI. СПб.: Издательство "Нестор-История" Санкт-Петербургского института истории РАН, 2004. С. 58.
10 РГИА. Ф. 1284. Оп. 18. Д. 1. Л. 137 об.
11 Муравьев Н.М. Письма декабриста. 1813-1826 гг. М.: Памятники исторической мысли, 2001. С. 120.
12 РГИА. Ф. 1284. Оп. 18. Д. 1. Л. 137 об. Старшим адъютантом был в 1821-1822 годах.
13 Там же. Л. 138 об.
14 Там же.
15 В своих показаниях, данных Следственной комиссии, С.П. Трубецкой приложил немало усилий, убеждая следствие в полной непричастности И.М. Бибикова к заговору: "Дань истине и совесть требуют, чтобы я исполнил все зависящее от меня для уничтожения сомнения якобы флигель-адъютант Его Императорскаго Величества полковник Илларион Михайлович Бибиков принадлежит к тайному обществу. Я давно его знаю, наши жены, и мы были друзья, но никогда между им и мной не было ни единаго даже слова о тайном обществе; и сколько могу я быть в душе моей убежден, то он никогда ни к какому тайному обществу причастен не был и не состоит" (Дело С.П. Трубецкого // Восстание декабристов. Документы. Т. I. М.-Л.: Государственное издательство, 1925. С. 9-10).
16 Записка флигель-адъютанта И.М. Бибикова о событиях на Сенатской площади. С. 67-69; Заметки о 14 декабря 1825 года генерал-майора [Иллариона Михайловича] Бибикова, бывшего тогда полковником, флигель-адъютантом и директором канцелярии начальника Главного штаба // 14 декабря 1825 года: источники, исследования, историография, библиография. Вып. IV. СПб., Кишинев, 2001. С. 134-136.
17 Макаров И.А. Губернаторы и полицмейстеры. Н. Новгород: Издательство "Книги", 2005. С. 189-191.
18 14 декабря 1825 года. Вып. IV. С 134; Макаров И.А. Указ соч. С. 189.
19 14 декабря 1825 года. Вып. IV. С 135-136.
20 Ср.: Макаров И.А. Указ соч. С. 189: "Тревожные слухи, расползавшиеся по притихшему Петербургу, и время от времени раздававшаяся со стороны Сенатской площади ружейная пальба заставили его (И.М. Бибикова. - Р.К., Д.Н.) отложить текущие дела. Для выяснения обстановки полковник отправился к Зимнему дворцу".
21 14 декабря 1825 года. Вып. IV. С. 136.
22 14 декабря 1825 года. Вып. VI. С. 68.
23 14 декабря 1825 года. Воспоминания очевидцев. СПб: Гума-нитарное агентство "Академический проект", 1999. С. 112.
24 Там же. С. 251.
25 Там же. С. 355.
26 Там же. С. 41. Ср.: Макаров И.А. Указ соч. С. 189: "На полпути ему повстречалась толпа мятежных солдат, ведомая поручиком лейб-гвардии Финляндского полка Е.П. Оболенским. Оболенский предложил Иллариону Михайловичу присоединиться к возглавляемому им сборищу (???) (данный эпизод не подтверждается ни одним документальным свидетельством. - Р.К., Д.Н.), на что Бибиков благоразумно ответил отказом. Тогда его начали бить".
27 Еще раз о восстании декабристов (документ из немецкого- архива) [Дневник Н.Н. Яновского // Одиссей. Человек в истории. Русская культура как исследовательская проблема. М., 2001. С. 358.
28 Макаров И.А. Указ соч. С. 191.
29 Дневник Н.Н. Яновского. С. 358.
30 14 декабря 1825 года. Вып. VI. С. 76.
31 РГИА. Ф. 1284. Оп. 18. Д.1. Л. 138 об.
32 Там же.
33 А. Бибикова. Из семейной хроники // Декабристы в воспоминаниях современников. М.: Издательство Московского университета, 1988. С. 151.
34 Там же. С. 150.
35 Декабрист М.И. Муравьев-Апостол. Воспоминания и письма / Предисл. и примеч. С.Я. Штрайха. Петроград: Издательство "Былое", 1922. С. 68-69.
36 14 декабря 1825 года. Воспоминания очевидцев. С. 113.
37 РГИА. Ф. 1284. Оп. 18. Д. 67. Л. 2.
38 Вигель Ф.Ф. Записки. В 2 т. Т. 2. М.: Захаров, 2003. С. 740.
39 РГИА. Ф. 1286. Оп. 5. Д. 669.
40 Храмцовский Н.И. Краткий очерк истории и описание Нижнего Новгорода. Н. Новгород: Издательство "Нижегородская ярмарка", 1998. С. 44.
41 Богородицкая Н.А. Нижегородская ярмарка: Исторический очерк. Н. Новгород: ННГУ, 1991. С. 55.
42 Нижегородский кремль. К 500-летию основания каменной крепости - памятника архитектуры XVI века: Материалы научной конференции 13-14 сентября 2000 г. Н. Новгород: Комитет по делам архивов администрации Нижегородской области, 2001. С. 84-96.
43 РГИА. Ф. 1284. Оп. 18. Д.1. Л. 138 об.
44 Богородицкая Н.А. Указ. соч. С. 44.
45 Мирек А.М. :И звучит гармоника. М.: Советский композитор, 1979. С. 10.
46 Пушкин А.С. О холере // Полн. собр. соч. (ПСС). В 10 т. Т. 7. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1962. С. 283.
47 Куприянова Н.И. К сему: Александр Пушкин. Горький: Волго-Вятское книжное издательство, 1988. С. 87.
48 Там же.
49 Пушкин А.С. ПСС. Т. 9. С. 352.
50 Там же. С. 356-357.
51 Там же. С. 361.
52 Там же. 367.
53 Там же. Т. 7. С. 283.
54 Центральный архив Нижегородской области (ЦАНО). Ф. 2. Оп. 4. Д. 587. Л. 95.
55 Куприянова Н.И. Указ. соч. С. 89.
56 Гациский А.С. Люди Нижегородского Поволжья: Биографические очерки. Н. Новгород: Типография Ниж. губ. правления, 1887. С. 155.
57 Чистович Я.А. Памятник доктору медицины и хирургии Виллие Я.В. СПб., 1860. С. 18.
58 Куприянова Н.И. Указ. соч. С. 94.
59 Данные по: Архангельский Г.И. Холерные эпидемии в Европейской России за 50-летний период 1823-1872. СПб., 1874. С. 110-111.
60 РГИА. Ф. 1284. Оп. 18. Д.1. Л. 143 об.
61 Макаров И.А. Указ. соч. С. 195.
62 РГИА. Ф. 1284. Оп. 18. Д. 1. Л. 143 об.-144 об.
63 Там же. Л. 144 об.
64 В 1833, 1835, 1836 годах. (РГИА. Ф. 1284. Оп. 18. Д. 1. Л. 144 об.-148 об.).
65 Там же. Л. 147 об.
66 Макаров И.А. Указ. соч. С. 388.
67 РГИА. Ф. 1284. Оп. 18. Д. 1. Л. 149 об.
68 Исторический очерк развития и деятельности ведомства путей сообщения за 100 лет его существования. 1798-1898. В 3 т. Т. 2. СПб., 1898.
69 Декабристы в воспоминаниях современников. С. 151.
70 14 декабря 1825 года. Вып. VI. С. 59.
71 Декабристы в воспоминаниях современников. С. 151.
72 Макаров И.А. Указ. соч. С. 189.