ДУХОВНОЕ ЗАВЕЩАНИЕ М.С. ЛУНИНА

(ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ)

1. До погашения казенных и партикулярных долгов состоять крестьянам и дворовым людям под опекою гг. душеприказчиков, коим в управлении всего имения руководствоваться моими установлениями без малейшего изменения.

2. Немедленно по погашении долгов все крестьяне и дворовые люди обоего полу с их семействами освобождаются от крепостных прав, получая вечную волю на основании указа 1.

3. Все движимое и недвижимое имущество крепостных людей остается за ними, и сверх того уделяется им по 6 сороковых десятин пахотной земли в окружности их селений 2.

4. Побочной сестре моей девице NN3 отказываю все недвижимое мое имение, все наличные деньги, которые после меня останутся, триста десятин пахотной земли и двести десятин строевого лесу Тамбовской губернии Кирсановского уезда в окрестностях села Сергиевского, Ржавинье тож.

5. Управляющему моими поместьями г. NN4 отказываю триста десятин пахотной земли и пятьдесят десятин строевого лесу в Тамбовской губ. Кирсановского уезда в окрестностях села Земленого с тем условием, чтоб он продолжал управление моим имением и после моей смерти до погашения всех долгов, буде оные окажутся. Сверх того, чтоб он, а по нем его наследники содержали по смерть на своем иждивении вольноотпущенную девицу NN5.

6. За исключением сих отказов все доходы с земли, с лесу, с фабрики и т. д. назначаю на сооружение и содержание вольного народного училища в селе Сергиевском, под руководством гг. душеприказчиков.— Желаю также, чтоб построена была богадельня при училище для призрения тех из дворовых людей, кто не в силах снискать себе пропитания 6.

Михаил Лунин.

Учинил в Москве февраля 29 дня 1818 года 7.

М.С. Лунин. Письма из Сибири. М., Наука. 1988.

Примечания:

Обе редакции Духовного завещания, от 28 февраля 1818 и 27 марта 1819, печатаются по подлинным рукописям: ранняя — в Архиве АН СССР (Ленинградское отделение), ф. 100 (Н. Ф. Дубровина), он. 1, ед. хр. 282; поздняя — в ЦГИА СССР, ф. 1584 (Сената), оп. 3 № 612, лл. 6—7. Ранняя редакция впервые опубликована в: Памяти декабристов, т. 1. Л. 1926, с. 101—102; поздняя — в «Архиве графов Мордвиновых», т. 6. СПб., 1902, с. 255—259; с уточнениями еще раз — в PC, 1914, № 3, с. 606—618; в советское время — Штрайх, 1, с. 85—87. // C 469 Два завещания, из которых первое — черновое, а второе, подписанное с соблюдением необходимых формальностей, отразили беспокойство декабриста о судьбе его крестьян. Оба документа составлены вскоре после того, как Лунин стал обладателем имений в Тамбовской и Саратовской губерниях с 929 душами крестьян. Идея улучшения положения крестьян соответствовала духу программных установок Союза благоденствия. Свидетелями завещания были священник Н. Петров, сенатор П. С. Полуденский, чиновник Ф. П. Ильин, декабрист Н. М. Муравьев. В то же время внимание исследователей привлекла определенная разница двух редакций завещания: хотя оба проекта предусматривали личное освобождение крестьян и серию благотворительных мер в их пользу, однако редакция 1818 г. предусматривала наделение крестьян землей, в то время как формальное завещание 1819 г. ориентировалось на безземельное освобождение. Эта разница объяснялась дворянской ограниченностью Лунина (Греков), влиянием проектов Н. М. Муравьева (Гессен, Коган), наконец, конкретными обстоятельствами, возникшими при том плане наследования, которым руководствовался Лунин (Окунь). Своим наследником Лунин объявил не родную сестру, Е. С. Уварову, а двоюродного брата, Н. А. Лунина (1789—1848), разделявшего некоторые важные мысли декабриста, а также согласного, как записал Лунин, «руководствоваться правилами, ему от меня внушенными». По справедливому предположению С. Б. Окуня, «в этой фразе, очевидно, заключалось нечто значительное, ибо Лунин тщательно ее отшлифовывал. Во всяком случае она написана на подчищенном месте, и сделанное исправление особо оговорено» (Окунь, с. 44). Лунин не хотел передавать имение сестре, опасаясь ее мужа — крепостника Ф. А. Уварова. Сложная судьба лунинского завещания детально обсуждена в литературе (Штрайх, I, с. 140— 144; Окунь, с. 38—45, 118—128). В духе представленной в завещаниях программы улучшения крестьянского быта Лунин в 1820-х годах, с помощью управляющего Е. Суслина, стремится упорядочить имения и облегчить положение крепостных (см. Греков).

После ареста Лунина Ф. А. Уваров старался присвоить его имение, заставив Е. С. Уварову апеллировать к властям со ссылкой на недействительность завещания «государственного преступника»; Н. А. Лунин оспоривал эти попытки, стремясь выполнить волю брата. 29 ноября 1826 г. А. Я. Булгаков писал из Москвы брату К. Я. Булгакову в Петербург:  «Приехал Лунин, который очень тебе кланяется. Он теперь находится в странном положении. Брат его двоюродный, Михаил Лунин, приговоренный к каторжной работе, сделал еще в 1819 году завещание, по коему назначает сестре своей, что за Уваровым-черным, по 10 000 р. в год доходу, да по 10 000 же на заведение и содержание богадельни в имении своем; остальное же все свое имение отдает (яко бездетный) брату своему Николаю Александровичу с некоторыми условиями. Уезжая в ссылку, он писал управляющему: все собираемые доходы вносить в Воспитательный Дом, половину бумажками, половину золотом, впредь до какого-либо нового помещения; во всех особо важных случаях требовать разрешения брата Н. А. Как сослали Михайлу, Уваров поскакал в Тамбов и ввел себя по доверенности жены (а ссылаемого сестры) во владение всего имения, хотя управляющий объявил ему, что доходы имеют поступить в Воспитательный Дом. По приказанию Михайлы Лунина (прибегать в важных случаях к Н. А.) управляющий ему написал, требуя наставления, что ему делать. Теперь является духовная, о которой я тебе выше писал. Она послана к императрице Марии Федоровне. Между тем, Уваров, которому надобно бы сердиться на шурина своего, весь свой гнев обратил на нашего Н. А.

Я читал последнее письмо несчастного брата к ному, он именно говорит Уварову, что ни дай, он все проживет: имение мое было в твоих руках, я спокоен и уверен, что благосостояние моих крестьян навсегда упрочится и что ты исполнишь мои предначертания и пр. Теперь бедный Лунин очутился с процессом на руках. Я тебе это сообщаю для того, чтоб ты на всякий случай, если бы речь случилась в Петербурге, знал истинное положение дела сего. Уваров верно будет кричать и чернить Лунина, а он совершенно тут невинен»  (Штрайх, I, с. 141).

В процесс вмешались влиятельнейшие лица — обер-прокурор Сената П. П. Гагарин, министр юстиции Д. И. Лобанов-Ростовский, императрица-мать, наконец, сам Николай I. Сильнейшим доводом Уваровых, вызвавшим в конце концов, 10 мая 1827 г., отмену завещания декабриста, была угроза, сформулированная в письме Е. С. Уваровой (под диктовку мужа) от 9 декабря 1826 г.: «Достижение слуха до помянутых // С 470 крестьян брата моего, ныне во владении моем состоящих, о той свободе, которую будто бы содержанием духовной желали предоставить им, неизбежно возродит между ними неповиновение, безначалие и может быть самое буйство к истреблению на важную сумму находящихся в том имении как хозяйственных заведений, так и разного рода хлеба» (Окунь, с. 121). Главным же формальным основанием для отмены завещания было противоречие плана безземельного освобождения крепостных — закону о вольных хлебопашцах (1803), предусматривавшему обязательное наделение землей освобожденных по воле помещиков крестьян. (Материалы о признании Лунинского завещания не действительным см. ЦГИА, ф. 1584, оп. 3: № 2612; ф. 1263, он. 1, № 503, лл. 454—400, 627—634; ф. 1329, оп. 1, № 445, лл. 10—11; ф. 1405, оп. 24, № 1544, ф. 1673, он. 1, № 235).

Во время разбирательства дела Ф. А. Уваров, однако, исчез (7 января 1827 г.): возможно покончил с собою в связи с неблаговидным мнением, сложившемся даже в высшем обществе насчет его бесчестных попыток завладеть имением опального родственника: больше не существовало причины, удерживавшей Лунина от передачи имения сестре. Возможно, от самого декабриста из крепости поступили какие-то разъяснения брату, так как в январе 1827 г. А. Я. и К. Я. Булгаковы уже знали, что Н. А. Лунин согласен на мировую с Уваровой, но с условием, чтобы она утвердила завещание брата (см. Штрайх, I, с. 144). Судя по переписке Лунина и Уваровой, в 1830—1840-х годах декабрист продолжал давать сестре указания но улучшению положения крестьян с тем, чтобы в недалеком будущем подготовить их освобождение. См. наст. изд., с. 16, 210, 241,387, 459, 462.

1 ...все крестьяне и дворовые люди... освобождаются от крепостных прав... на основании указа.— Ссылка на закон 20 февраля 1803 г. о вольных хлебопашцах. Лунин, однако, не знал указа от 19 февраля 1804 г., запрещавшего увольнение крестьян в вольные хлебопашцы на основе духовных завещаний (см. Окунь, с. 39, 42).

2 Все движимое и недвижимое имущество... и сверх того уделяется им по 6 сороковых десятин пахотной земли в окружности их селений — «Сороковая десятина» — площадь, равная 2400 квадратных саженей. Средний душевой надел в имении Лунина составлял 7 десятин: таким образом, предполагалась передача освобождаемым крестьянам основной части надела.

3 Побочной сестре моей девице NN ...— «девица Прасковья Михайлова», см. текст «второй редакции» завещания, § 6.

4 Управляющему моими поместьями г. NN__— коллежский регистратор Евдоким Федорович Суслин, см. текст «второй редакции» завещания, § 6.

5 Вольноотпущенную девицу NN ...— Анна Соколова, см. текст «второй редакции» завещания, § 7.

6 ...назначаю на сооружение и содержание вольного народного училища... чтоб построена была богодельня... кто не в силах сыскать себе пропитания.— Пункт завещания, соответствующий идеям «Зеленой книги», устава декабристского Союза благоденствия.

7 ... февраля 29 дня 1818 года.— Вероятно описка вместо «28 февраля».

8 На основании указа 1714 года марта 23 дня...— Лунин стремился в интересах крестьян (будущих арендаторов) предотвратить раздробление земельного фонда, остававшегося у помещика, а для того пытался использовать закон Петра I о «майоратах» (см. Окунь, с. 44—45).