3. БОРЬБА ВОКРУГ ВОПРОСА ОБ УСТРОЙСТВЕ ПЕРЕСЕЛЕНЦЕВ В 1816—1820 гг. и А. П. ЮШНЕВСКИЙ
Задолго до окончания работы Переселенческой комиссии и благодаря ей правительственные круги располагали достаточными данными, убеждавшими в необходимости осуществления намечавшихся мер по устройству переселенцев до того, как будет реорганизовано управление Бессарабией вообще. Было ясно, что Гартинг и связанные с ним чиновники злоупотребляют своим положением, что могло в конечном счете вызвать массовый уход за Дунай не только переселенцев, но и коренного молдавского населения, от чего понесла бы урон не только казна, но и помещики. Даже А. Крупенский, известный своей приверженностью монархизму, признавал впоследствии достоверность свидетельств о том, что в Бессарабии тех времен «представители власти из местных людей совсем не удовлетворяли своему назначению: злоупотреблениям, насилиям и беспорядкам не было пределов»158 .
Положение казалось столь острым, что весной 1816 г. вопрос об отстранении Гартинга от управления областью был предрешен. Большое значение для окончательного решения вопроса об управлении ею имела специальная поездка графа П. Д. Киселева в Каменец-Подольскую губернию и Бессарабию. По возвращении оттуда в беседе с царем, состоявшейся 4 мая 1816 г., Киселев охарактеризовал Гартинга как главного виновника многих злоупотреблений в Бессарабии. Этот человек, как говорил Киселев, «... не имущество только отнимает, а сосет кровь несчастных жителей,— все на откупу, и исправники обязаны быть еще более других грабителями, платя за свои места от 20 до 30 тысяч рублей». Для подтверждения сказанного Киселев советовал сопоставить количество населения, бывшего в Бессарабии в 1812 г., и в частности количество болгар, перешедших к тому времени в эту область, с тем количеством, которое оставалось в ней к 1816 г. В таком случае предоставилась бы возможность установить общее количество болгар, бежавших обратно за Прут и Дунай, «предпочитая тягостное для них правление турецкое» правлению, существовавшему в Бессарабии при Гартинге. Вместе с тем он советовал установить и источники, из которых создавались «при-обретения и несоразмерное обогащение бессарабских чиновников, не исключая и Гартинга»159 .
Существовавшее управление Бессарабией правительство считало не оправдавшим себя для выполнения возложенных на него задач и решило реорганизовать его с тем, чтобы оно обеспечивало проведение внутренней и внешней политики царизма. Беседа царя с Киселевым имела серьезное значение. Это видно из того, что верховную власть в области было решено вверить особо доверенному представителю царизма в чине полномочного наместника Бессарабской области.
В связи с этим тогда же большое значение придавалось и кандидатуре, которая могла бы оправдать надежды правительства. Наиболее достойным кандидатом в наместники признавался генерал И. Инзов, известный Киселёву своей честностью, т. е. качеством, которым не отличался Гартинг. Помимо задач, связанных с общей реорганизацией управления областью, он мог лучше других справиться и с заселением Буджака болгарами и гагаузами, так как они, по словам Киселева, знали, любили и уважали Инзова160.
Таким образом, использование популярности Инзова среди болгар тесно связывалось с планами правительства заселить Буджак, сделать его «основанием богатств России». И так как там было все, «кроме рук», то оно считало необходимым дальнейшее переселение туда болгар из числа тех 500 тысяч семей, которые, по уверению Киселёва, находились между Дунаем и Балканами. С его мнением соглашался и Александр I. Но они оба отдавали себе отчет в невозможности осуществления такого мероприятия до очередной войны, решив тогда, что об этих болгарах «...при первой войне забывать не должно»161 . Пока же они оба были озабочены изысканием средств для удержания в Буджаке наличной массы переселенцев.
Несмотря на убедительность доводов Киселева в пользу Инзова, Александр I не согласился отозвать его из штаба 2-й армии и назначил на пост полномочного наместника Бессарабской области военного губернатора Каменец-Подольской области А. Бахметева. Ёго назначение состоялось 21 мая, т. е. вскоре после упомянутой беседы царя с Киселевым. Тогда же министерство внутренних дел вручило Бахметеву «Записку», подписанную царем, которой следовало руководствоваться при организации нового управления Бессарабией.
В ней излагались мотивы назначения Бахметева, сводившиеся к тому, чтобы «...остановить распространяющееся злоупотребление и успокоить новых сих подданных» (т. е. жителей Бессарабии.— И. М.162) . Здесь же указывалось, какой политики следовало придерживаться и какие меры осуществить для исправления создавшегося положения. При решении вопроса о новом управлении Бессарабской областью рекомендовалось исходить из обещаний, данных правительством населению и предоставления ему возможности руководствоваться своими местными законами и обычаями. В «Записке» отмечалось, что отступление от последних и подчинение новому образу управления, проводимого в принудительном порядке, «не внушает надежд на счастье народа».
Нет сомнений в том, что обещанные уступки не могли обеспечить защиты интересов широких слоев многострадального молдавского народа, так как местные законы и обычаи, сложившиеся при турецком владычестве и сохранявшиеся царизмом, использовались боярами для самой бесчеловечной эксплуатации трудящихся масс. Правительственные круги России надеялись таким путем привлечь на свою сторону местных помещиков и создать из них прочную социальную опору царизма в Бессарабии. Именно в этих целях до 1816 г. там и сохранялись полностью эти законы и обычаи, которые, по демагогическим заявлениям правительства России, могли якобы «внушить надежду на счастье народа». Когда же помещики своими действиями вызвали острое недовольство широких масс населения и даже его побеги за границу, правительство решило принять меры к упрочению своего положения в Бессарабии путем частичного ограничения прав, которыми ранее пользовались бессарабские помещики.
Необходимость такой реорганизации управления областью диктовалась и внешне-политическими соображениями, подчиненными стремлениям царизма упрочить влияние России в соседних с Турцией областях. Население последних хотели убедить в том, что «управление Бессарабией учреждается на основаниях твердых и во всем соответственных правилам ее обитателей». Причины злоупотреблений и беспорядков объяснялись неудачным подбором чиновников, вызывавших «распри между иностранными и природными жителями» и многочисленные побеги за границу 163.
О том, что самодержавие проявляло особый интерес к тогдашнему положению дел в Бессарабии и было готово ограничить произвол местных помещиков и властей, видно из требований ускорить проведение мер для успокоения населения.
«Постарайтесь посылать нам утешительные сведения, которых государь ждет с нетерпением»,— писал Бахметьеву вскоре после его вступления на пост наместнике) области статс-секретарь Каподистрия.— Эта область по желанию государя,— подчеркивалось в письме,— должна в г л а з а х ж и т е л е й с о с е д н и х с т р а н к а з а т ь с я м е с т ом о т д о х н о в е н и я и б л а г о п о л у ч и я»164 (разрядка наша.— И..М.).
Все эти заявления, обещания и мероприятия царизма нельзя принимать за чистую монету. Забота о благе народных масс не являлась и не могла являться целью царизма. Его вынужденные уступки в пользу переселенцев объяснялись традиционной восточной политикой, преследовавшей освобождение балканских народов от турецкого владычества и превращение их в русских подданных. Это признавал даже Л. Кассо165 . Таким образом, уступки переселенцам находились в тесной связи с агрессией царизма на Балканах.
Так как привлечение переселенцев в Бессарабию и удержание их в ней являлось одной из важнейших задач полномочного наместника Бессарабской области, то ему поручалось селить их на казенных землях и предоставлять им всевозможные выгоды и льготы 166. Со своей стороны штаб 2-й армии, который продолжал заниматься переселенческими делами, счел нужным установить контакт с Бахметевым. 25 июня 1816 г. Беннигсен обратился к нему с подробным письмом, в котором сообщил о мерах, предпринимавшихся в пользу переселенцев после получения их сентябрьского прошения. В письме отмечалось участие Юшневского и Ватикиоти в устройстве их дальнейших судеб. Беннигсен информировал наместника о своей переписке по этому поводу с министерством внутренних дел, в частности относительно назначения попечителя к переселенцам, о положительном решении Комитета министров, признавшего нужным определить для этой цели «благонадежного чиновника» и создать временное управление ими. Из этой переписки с министерством видно, что Комитет министров соглашался создать временное управление переселенцами, которое должно было существовать до решения вопроса о том, будут ли они обращены в казаки или же останутся в «земледельческом звании». Только после этого правительство соглашалось создать постоянное управление переселенцами и «определить их обязанности и преимущества».
В соответствии с этими соображениями Беннигсен давал свое согласие на назначение Юшневского и Ватикиоти попечителями переселенцев для защиты их «от всяких обид и притеснений». В помощь ему рекомендовал определить шестерых старшин, избранных переселенцами из своей среды. Одновременно Беннигсен просил Бахметева снабдить попечителей необходимой инструкцией по вопросам управления переселенцами 167.
Бахметев действительно взял в свои руки все дело по устройству переселенцев вскоре по прибытии в Бессарабию. Гартинг под благовидным предлогом был отстранен. В июле 1816 года его заменили бывшим гражданским губернатором Екатеринославской губернии Калагеоргием. С этого времени роль гражданского губернатора сильно ограничивалась, так как он подчинялся полномочному наместнику области 168.
Переселенческий вопрос являлся одним из важнейших среди прочих поручений Бахметева, и он занялся им с первых же дней своего назначения. Уже 1 июля 1816 г. он направил во 2-й департамент Областного правительства отношение, показывающее его хорошую осведомлённость о положении переселенцев. Его осведомленность объясняется тем, что, как писал сам Бахметев, Юшневский по окончании работ Комиссии представил ему «все производство, объемлющее как настоящее положение сих людей, так равно и все сведения, необходимые к предположенному улучшению оного». При этом отмечалась добросовестность Юшневского, с успехом выполнившего трудное поручение правительства, «...оказав при этом случае опыт благоразумия, деятельности и ревностного к службе усердия». Тем самым была обеспечена «возможность к принятию дальнейших распорядительных мер насчёт попечения об оных» (переселенцах.—И. М.). Кроме того, отмечалось, что Юшневский лично «способствовал к надлежащему здесь распоряжению об устройстве сих новых жителей здешнего края»169 .
Разобравшись в причинах, вследствие которых часть болгар и гагаузов вначале поселилась на помещичьих землях, а затем бежала оттуда, Бахметев до принятия окончательного решения предложил второму департаменту Областного правительства отдать распоряжение цынутным властям прекратить возвращение к помещикам бежавших переселенцев и разрешить им беспрепятственно собирать посеянный ими хлеб170 . Вслед за этим мероприятием временного характера, преследовавшим цель успокоить недовольное население, Бахметев 3 июля представил Александру I пространный рапорт, который мы рассматриваем как проект устройства болгар и гагаузов.
Бахметев убедился в том, что переселенцы составляли «немаловажную часть населения в сем (Бессарабском— И. М.) обширном и малолюдном крае»171 . Напомнив в своем рапорте о требованиях, изложенных в прошении от 8 сентября 1815 г., Бахметев выразил сомнение в целесообразности создания болгарского казачьего войска. Изучив поступившие к нему материалы, он пришел к правильному выводу о том, что главную причину, побудившую переселенцев настаивать на удовлетворении этого требования, следует видеть в их стремлении к независимости от местных помещиков и властей.
Поэтому, заботясь в первую очередь об интересах казны, Бахметев полагал более выгодным «...уничтожить токмо причины, побудившие болгар испрашивать обращения в болгарское войско». Он выдвигал свой проект устройства болгар в Буджаке на равных условиях с их соотечественниками, поселенными в Новороссии, а именно: отвести в южной Бессарабии достаточную территорию для всех переселенцев, в том числе живших в помещичьих мошиях, и для тех, которые пожелали бы переселиться из Турции в последующие годы172 .
Такой проект и отказ от создания особого войска мотивировались и тем, что переселенцы представляли собой «трудолюбивую часть населения южной Бессарабии и в звании земледельцев могли бы приносить с у щ е с т в е н н у ю п о л ь з у г о с у д а р с т в у» (разрядка наша.— //. М.). В противном случае могли прийти в упадок и такие доходные статьи казенных земель, как соляные озера, рыбные ловли, виноградные сады и другие, ранее отдававшееся в откуп, а занятые и уже частично освоенные переселенцами земли полупустынного Буджака остались бы в том состоянии, в каком находились до заселения.
Создание казачьего войска, по его мнению, не удовлетворит ни переселенцев, ни правительство, так как последнее не могло доверить охрану бессарабской границы войску, составленному из болгар, недавно пришедших из пределов Турции. Использование же его вдали от мест поселений болгар даже в мирное время не соответствовало бы желанию самих переселенцев, хотя правительство в этом случае должно было взять болгар-казаков на свое содержание. Исходя из этих соображений, он предлагал основать мирные поселения, предоставить переселенцам не только 3-летнюю льготу, обещанную по условиям 1811 г. и воспользоваться которой Областное правительство «не дало им в полной мере, но даровать им сверх того еще 6 льготных лет». Такая мера, по мнению Бахметева, могла содействовать скорому утверждению благосостояния переселившихся и стимулировать приток новых переселенцев из Турции173 . Таким образом еще раз подчёркивалась необходимость привлечения новых переселенцев из Болгарии, и Бахметев не расходился в этом с мнением Александра I, П. Киселева, Инзова, Беннигсена, Козодавлева и других представителей правительства.
Информируя царя о временных мерах, предпринятых 1 июля для облегчения участи наличных переселенцев, он сообщил о своем предписании Областному правительству «не простирать к болгарам никаких требований и не употреблять их ни в какие повинности». Он был уверен в том, что переселенцы ничем не обязаны помещикам, так как их переселение в Бессарабию «не стоило ни малейшего иждивения ни казне, ни помещикам»174 .
На этом основании Бахметев предлагал передать на рассмотрение Временного комитета Бессарабской области вопрос о взаимоотношениях помещиков с переселенцами.
Казалось, вопрос об организации особого управления переселенцами был, наконец, сдвинут с места. После длительной переписки заинтересованных ведомств и лиц, в том числе штаба 2-й армии, Комитет министров, считаясь с настоятельными обращениями переселенцев, постановил определить к ним «попечителя для временного за управлением их надзора», на пост которого Бахметев предложил кандидатуру Д. Ватикиоти. 10 июля ему и вручалось попечительство по временному управлению переселенцами, жившими в Хотарничанском, Кодрском, Гречанском, Бендерском цынутах и в г. Кишиневе. В помощь ему для ведения делопроизводства прикомандировывался чиновник Малевин175 . Центром пребывания вновь созванного управления было избрано м-ко Рени Томаровского цынута.
Ватикиоти вместе с приданным ему штатом чиновников должен был действовать на основании инструкции Бахметева176 .
Так как переселенцы жили в названных цынутах и отдельными поселениями, и совместно с коренными жителями, то до предстоявшего отвода территории, предназначавшейся исключительно для переселенцев, последние должны были временно оставаться также и под управлением земских властей. Существенной уступкой при этом в пользу переселенцев можно считать значительное ограничение власти над ними земских исправников. Это ограничение осуществлялось организацией особого управления задунайскими переселенцами, разбросанными на территории нескольких цынутов177 . Было ясно, что Ватикиоги не мог лично присутствовать всюду, где требовалось его вмешательство для защиты прав переселенцев. Поэтому Бахметев рекомендовал «заставить» избрать на местах в каждом сельском обществе, где это потребуется, из среды болгар и гагаузов «самых благонадежных и расторопных старшин», по возможности грамотных. Такие старшины должны были замещать Ватикиоти как попечителя в своих обществах, пользуясь его «правами и обязанностями» для их защиты от притеснений178 .
Что касается самого попечителя, то он не менее трех раз ежегодно должен был объезжать все поселения и проверять, «не терпят ли переселенцы притеснений» со стороны старшин или земских исправников, защищать потерпевших, заменять старшин, не выполнявших возложенных на них обязанностей и доносить наместнику об исправниках, притеснявших переселенцев для принятия против них своевременных мер.
Ватикиоти уполномочивался защищать переселенцев от всевозможных несправедливых требований земских исправников. В случае каких-либо недоразумений, возникающих на этой почве, он мог требовать от земских исправников предъявления соответствующих предписаний начальства, на основании которых они действовали. Так мыслилось возможным ограничить произвол местных властей, действовавших часто без всяких формальных оснований для взыскания податей, повинностей и пр. Подобные действия попечитель мог пресекать как противозаконные с точки зрения существовавшего законодательства.
Кроме того, в интересах переселенцев предлагалось соблюдать «уравнение в повинностях». Бахметев обещал дать соответствующее предписание исправникам. Любое требование по уплате каких-либо сборов и выполнению нарядов и земских повинностей согласно инструкции могло осуществляться только с согласия попечителя или старшин. Вместе с тем, на последних и Ватикиоти возлагалась строжайшая ответственность за последствия, которые могли возникнуть при «малейшем уклонении обществ от выполнения справедливых требований земского начальства». Второй департамент областного правительства обязывался снабдить Ватикиоти точными сведениями о размерах поборов, постоянных и временных повинностей и нарядов, которые можно было требовать от переселенцев179.
Необходимость ограничения власти исправников диктовалась росшим потоком жалоб переселенцев на продолжавшийся произвол местных властей при обложении разными повинностями и на отказ возвратить имущество, захваченное помещиками. Эти вопросы требовали скорого решения. 1 июля 1816 г. Юшневский и Ватикиоти сообщили о предписании Беннигсена направить все жалобы переселенцев к Бахметеву. Они направили ему жалобы по всем этим вопросам и, в частности, на принуждение поставлять подводы для перевозки леса на строительство домов немецким колонистам, для поставок сена на почтовые станции, на обременительный постой и продовольствование без всякого вознаграждения сербов, размещенных в поселениях болгар, на взимание тяжелых податей и на «чрезмерность налагаемых повинностей»180 .
Однако Бахметев вскоре поручил разбор этих жалоб Ватикиоти как попечителю переселенцев. Так как подобные жалобы оставались неудовлетворенными из-за «небрежения и пристрастности» земских властей при Гартинге, Ватикиоти обязывался установить справедливость жалоб и о результатах донести Бахметеву 181. Одновременно с этим земские исправники должны были оказывать попечителю незамедлительное содействие и строго наблюдать за «непременным доставлением законного удовлетворения пострадавшим» 182 .
Ограничение власти земских исправников выразилось и в том, что они не могли подвергать переселенцев арестам или наказаниям без предварительного согласия Ватикиоти, за исключением особо важных и уголовных случаев, требовавших принятия срочных мер. Со своей стороны Ватикиоти обязывался оказывать содействие земским властям не только в выполнении переселенцами нарядов, повинностей и т. д., но и в том, чтобы среди переселенцев не проживали посторонние для них лица, «обязанные входить в состав общего управления» областью, а также дезертиры и беглые помещичьи крестьяне. В обязанность попечителя входил и разбор «всяких маловажных распрей», которые могли быть прекращены на месте путем примирения сторон в результате «словесного производства». Более сложные дела следовало передавать в судебные учреждения области.
Одновременно делалась попытка удовлетворения такого важного требования переселенцев, как отвод под их поселение особой территории.
С этой целью по распоряжению министерства внутренних дел начальник инженеров второй армии Ферстер 26 июня 1816 г. командировал в Буджак поручика Казеновского и кондуктора Козлова с необходимыми инструментами для межевания земель. После прибытия Казе новского в Кишинев Бахметев сообщил Ватикиоти о полученном распоряжении Козодавлева отмежевать переселенцам в Буджаке такую часть казенных земель, на которой не было бы «чересполосных владений». Иначе говоря, и Козодавлев, и Бахметев предлагали образовать особый поселенческий округ, в котором не было бы помещичьих земельных владений, и тем самым положить конец антикрепостнической борьбе переселенцев. Не случайно, в соответствии с указаниями Козодавлева, Бахметев "предложил Ватикиоти производить отвод земель совместно с Казеновским при участии депутатов, избранных переселенцами с тем, чтобы они сами указывали участки земли, пригодные им под поселения 183
Однако по ряду причин отмежевание земель задержалось до весны следующего года.
Таковы первые результаты, достигнутые переселенцами в 1816 г. благодаря их предшествующей антикрепостнической борьбе и поддержке, оказанной им Юшневским и Ватикиоти. Однако осуществление намеченных мероприятий вызвало сопротивление со стороны помещиков, земских властей и откупщиков. Земские чиновники, по словам Ватикиоти, лишившись «неправильных выгод», которые они извлекали ранее, применяли теперь все средства с целью срыва намеченных мероприятий. Он отмечал усилившуюся ненависть и «недоброходство» земских чиновников к переселенцам и к нему, как к их попечителю. Это проявилось в продолжавшемся произволе, притеснениях и требованиях, чтобы переселенцы выполняли свои обязанности в отношении к земским властям так же, как это было прежде. Кроме того, среди переселенцев они распространяли всевозможные слухи с тем, чтобы создать атмосферу неуверенности в успехе борьбы за свое устройство и побудить их к побегам за границу184 .
Из донесений того же Ватикиоти Бахметеву 7 октября 1816 г. видно, что и откупщики, вопреки условиям контракта по откупу, произвольно, увеличивали размеры податей и поборов с переселенцев185 .
Таким образом, болгары и гагаузы оказывались вынужденными продолжить свою антикрепостническую борьбу. Но она проходила теперь в более благоприятных для них условиях, которые вселяли надежду на успешный исход этой борьбы. Они получали поддержку от своего попечителя. Полномочный наместник области, обязанный считаться с видами правительства на заселение Буджака, также поддерживал их.
Используя относительно благоприятные условия, болгары и гагаузы энергичнее переселялись из помещичьих вотчин на казенные земли. Наиболее ярким примером в этом отношении является рост побегов из вотчин Бальша. Если, по его данным, к июлю месяцу 1816 г. от него сбежало около 1 800 семей, то к 10 мая 1817 г. количество беглых увеличилось до 2 335 семей болгар, молдаван и гагаузов, т. е. за 10 месяцев вновь сбежало 535 семей186 .
* *
В борьбе, которую продолжали переселенцы против местных помещиков и властей после образования попечительства, Ватикиоти придерживался той линии их защиты, которую он отстаивал вместе с Юшневским весной и летом 1816 г. При этом большое значение имела поддержка, которую Ватикиоти получал от Юшневского, не прекратившего своих забот о переселенцах и после того, как возглавлявшаяся им Комиссия завершила свою работу. Такая возможность была создана в связи с откомандированием Юшневского в июле 1816 г. в распоряжение полномочного наместника Бессарабской области Бахметева, желавшего использовать его, как писал сам Юшневский, «по предмету преобразования тамошнего (бессарабского.— И. М.) управления»187 . Бахметев назначил его членом Временного комитета Бессарабской области, созданного с санкции императора. Кроме того, ему вверялось «особенное управление» обеими (российской и молдавской — Я. Л1.) канцеляриями названного Комитета 188 .
Между тем помещики, поддерживаемые областными учреждениями, всеми силами старались доказать свои права на закрепощение переселенцев. И так как Юшневский выдвинул обоснованное обвинение в том, что они являются виновниками бедственного положения переселенцев, вынужденных «искать покровительства своего в пределах турецких», они старались отвести от себя это обвинение 189
Бессарабский временный комитет, Областное правительство, исправники и ревизоры упорно доказывали законность прав помещиков не только на молдавских крестьян, но и на задунайских переселенцев. Эти права они аргументировали ссылками на грамоту господаря Григория Гики от 22 июля 1776 г., по которой «все вообще жители, без различия пород» обязаны оставаться на тех местах, где их застало названное положение, на законы Арменопуло, запрещавшие принимать «чужих переселенцев» и требовавшие возмещения вызванных этим убытков и потерь помещиками, на законы молдавского господаря Василия Воеводы и общее положение господаря Александра Мурузи от 1804 г. 190
Как видим, привлекались законы и другие акты, изданные задолго до переселения болгар и гагаузов, еще во времена фанариотского режима, действие которых так хотели сохранить молдавские помещики и после присоединения Бессарабии к России. Естественно, что такая практика вызвала решительное сопротивление не только среди переселенцев и их защитника А. Юшневского, но и у представителей царизма. Так, гражданский губернатор Калагеоргий, хотя и склонялся к признанию некоторых доводов, приведенных в защиту интересов бессарабских помещиков, вместе с тем считал, что они не могут требовать возвращения к себе тех, кто с разрешения правительства или самовольно переселились на казенные земли и обзавелись там домами и хозяйственными постройками. Не без оснований он опасался того, что такая мера заставит их «удалиться во владения Порты Оттоманской». Вследствие этого потерпели бы не одни только помещики, но и правительство. Исключение допускалось лишь в отношении переселенцев, прибывших в Бессарабию до начала войны 1806—1812 гг.191.
В борьбе с боярскими притязаниями Юшневский занимал более последовательную и принципиальную линию. Он не соглашался ни на какие уступки, которые в какой-либо степени ущемляли интересы болгар и гагаузов и ставили бы даже часть их в зависимость от помещиков. Выступая против них, он опирался на глубокое знание современного ему законодательства. При обсуждении переселенческого вопроса в областных учреждениях он направлял острие своих выступлений прежде всего против Я. Бальша, за которым следовали более мелкие претенденты на закрепощение переселенцев. Он вскрыл полную несостоятельность притязаний Бальша. Его стремление превратить переселенцев в крепостных Юшневский рассматривал как «самоправие» на том основании, чего решение вопроса о крестьянстве «есть дело правительства». Юшневский считал недопустимой и беспочвенной защиту прав помещиков при помощи молдавских законов, изданных еще тогда, «когда здешний край подвергался татарским пленениям».
Применение таких законов в Бессарабии после ее присоединения к России он считал неуместным не только в отношении к переселенцам, но и к коренным жителям. Он указывал на отсутствие в местных законах какого-либо упоминания о праве помещиков удерживать на своих землях иностранных выходцев. Притязания на переселенцев из Болгарии отмечались как беспочвенные и на том основании, что их простирали «на целое отделение народа, которое по приглашению правительства прибыло сюда для жительства». Тем самым Юшневский желал представить болгарских иммигрантов в России, как сторону, обладавшую юридическими правами для переговоров с правительством России по вопросам о переселении на ее земли. Незаконными поэтому признавались им и предписания Областного правительства, которые «без утверждения высшей власти не могут иметь силу закона». Поэтому Юшневский предлагал разрешить спор о правах переселенцев в их пользу, тем более, что они прибыли в Бессарабию в годы, когда там утвердилась власть Рос сии, во-вторых, они были приглашены для водворения без всякого участия местных помещиков и на условиях, предложенных русским правительством. В-третьих, эти условия о поселении он рассматривал как условия, заключённые между Россией и частью болгарского народа. С особенной силой подчеркивалось при этом, что выгода нескольких бессарабских помещиков не может противопоставляться интересам целого государства и что насильственное возвращение переселенцев к помещикам «может стать вредным по своим последствиям для государства», особенно, если они будут уравнены с коренными жителями области, испытывавшими тягчайшее крепостное угнетение 192 .
Использование Юшневским своих прав как российского члена Временного комитета вызвало резкое недовольство молдавских членов того же Комитета. Юшневский оказывал влияние на ход дела, так как гражданский губернатор Калагеоргий, председательствовавший в Комитете, в отличие от своего предшественника, при разборе переселенческих материалов обратил внимание на отсутствие претензий самих переселенцев и не соглашался на окончательное решение спорных вопросов на основании одних лишь претензий помещиков. Это в значительной степени облегчало борьбу Юшневского против молдавских помещиков, членов Комитета.
Борьба разгорелась в середине июля 1817 г., когда Временный комитет должен был вынести свое решение по делу Бальша, выступавшего с требованием вернуть в его имения в Хотарничанском и Гречанском цынутах 2 206 бежавших оттуда переселенческих семей и возместить ему убытки за предшествующие годы, понесенные в результате их бегства Молдавские члены Комитета отстаивали не только претензии Бальша, но и помещиков вообще. И так как им были известны позиции русских членов Комитета, то они решили направить Бахметеву составленное ими мнение, которое выдали за мнение, будто бы одобренное всеми членами Комитета. Однако их затея была разоблачена. В своем рапорте Бахметеву Калагеорги указал, что представленное «мнение» молдавские члены не согласовали ни с ним, как председателем
Комитета, ни с другим российским членом Комитета — Юшневским193 . Поэтому Бахметев 21 июля предложил Временному комитету представить решение за подписью всех его членов 194.
Как видно, русские члены Комитета не желали идти на уступки, и обсуждение вопроса о переселенцах затянулось. 11 августа молдавские члены Комитета вновь обратились к Бахметеву с ходатайством в пользу Бальша, считая его притязания законными и справедливыми, добивались возвращения ему всех переселенцев независимо от их национального происхождения 195 .
Не согласись с их мнением по этому вопросу, Юшневский и Калагеоргий представили свои особые мнения. Калагеоргий продолжал настаивать на необходимости привлечения показаний не только Бальша, но и переселенцев, как второй заинтересованной стороны196. Юшневский же потребовал срочного представления документов, подтверждавших права Бальша на переселенцев, ушедших из его моший 197. Но тот, как и следовало ожидать, не располагал требуемыми документами и в очередном прошении во Временный комитет в сентябре 1817 г. выступил против Юшневского как главного противника в решении вопроса о переселенцах. Из рапорта Временного комитета, посланного 24 сентября Бахметеву, видно, что Бальш взял Юшневского «под подозрение» и просил удалить его из Временного комитета при рассмотрении дела об удержании и возвращении в его владения как болгар, так и «природных молдавских жителей»198 . При этом он прибег к таким оскорбительным и дерзким выражениям по адресу Юшневского, что Комитет, видимо, по настоянию Калагеоргия, вернул Бальшу его прошение с соответствующей «надпиской» и не нашел ни малейшего основания для отстранения Юшневского от рассмотрения дела Бальша 199.
В феврале 1818 г. в это дело вмешался и Бессарабский областной совет. Часть его членов направила Бахметеву рапорт, в котором высказывалась в поддержку мнения молдавских членов Временного комитета, защищавшего интересы помещиков. Вместе с тем они выступали против Юшневского, как сторонника и защитника противной стороны200 . Член Временного комитета Александр Гика представил особое мнение по данному вопросу в духе требований помещиков. И так как Юшневский не соглашался с ним, он настаивал на его удалении из со-става Комитета как «не заслуживающего никакого уважения»201 . Подобного же взгляда придерживался и советник гражданского присутствия второго департамента Областного правительства Иордаки Варфоломей202 . Но к этому времени, в результате изменившегося отношения к задунайским переселенцам в высших правительственных кругах, часть представителей областных учреждений должно была пересмотреть и свое отношение к тяжущимся сторонам. Часть членов Областного правительства, новый гражданский губернатор Катакази, сменивший Калагеоргия, а также исполнявший должность вице-губернатора Крупенский сочли необходимым отказать Бальшу в удовлетворении его претензий 203.
Крупенский должен был учесть мнение полномочного наместника области, полагавшего, что болгары, как «...народ упрямый и вспыльчивый, никогда бы не склонились возвратиться на прежнее место», т. е. к помещикам 204. Более того, как стало известно министерству внутренних дел, Областное правительство также убедилось в бесплодности попыток удержать болгар в зависимости от Бальша и других помещиков, так как они могли уйти за границу, от чего помещики не выиграли бы ничего, а казне был бы нанесен ущерб205 .
Борьба переселенцев, поддерживаемых Юшневским, оказала большое влияние на правительство при решении вопроса об их устройстве в Бессарабии. Уже в марте 1818 г. был создан Попечительный комитет об иностранных поселенцах южного края России. Председателем Комитета и главным попечителем иностранных поселенцев юга России был назначен И. Инзов.
Вскоре после этого назначения, в мае 1818 г., Александр I в сопровождении своей свиты и статс-секретаря Каподистрии совершил объезд Новороссийских губерний и Бессарабии. Последний, по словам А. Клауса, «принимал живейшее участие в этой области, столь важной в стратегическом отношении» 206 . Это посещение позволило Александру и сопровождавшим его лицам ближе познакомиться с положением дел в Бессарабии для принятия мер по дальнейшему упрочению позиций царизма в области и для осуществления в ближайшем мер по устройству переселенцев в соответствии с интересами России на Балканах. При этом большое значение имело то, что переселенцы воспользовались пребыванием царя в Бессарабии, чтобы встретиться с ним и добиться полного удовлетворения своих требований, за реализацию которых они боролись уже несколько лет.
По свидетельству Середонина, Александр I встретился с депутатами переселенцев и имел с ними беседу, во время которой расспрашивал их об отношении к ним местных чиновников. Депутаты изложили свои требования в такой форме, что Александр посчитался с ними и должен был принять меры для успокоения переселенцев. Некоторые чиновники были отстранены от должностей, а рассмотрение жалоб на других чиновников было поручено министру внутренних дел 207 .
Вместе с тем депутаты вручили царю прошение от имени всех переселенцев, представляющее большой интерес. Мы воспроизводим его полностью с сохранением всех языковых и стилистических особенностей с последующим нашим переводом.
«Шесть лет назад това как мы выканы смы тука из Задуная и шесть лет како остаемся не удовлетворенны по обещаванию, което нам направено именем в. и. в. от главиокомандувашт тугава покойника генерал — фельдмаршала кн. Кутузова. При самото прихождани из Турция на поселение наше, земли нам не было дадено, а зехми места самички комуто де показалося подобро и от онова време живеем рассеяно по всичката Бессарабия и незбрахми и не направихми онова общество, което между нами было едино, яко нам заповедано на сичкото вообщте с первните былагре да си сбирем и да направим такова на землита царской, каквоту мы просили и коли-ко начального права в одно и тоже время нам обештанного и досигашнего время не видим и сичката былгаре ощи от первата война с турците, перешедшие тука, удерживаются на боерских землях, хотя там никакво такожде не бывали обязанны и заселилися без никакво в чем-либо помагании их.
Сига узнахми, чи сичките другостранные колонист штат да са нахождат под покровительством генерал-лейтенанта Инзова, великостью благотворений коету смы имали щастие да са ползували всеукото время прошедшее с турските войны, дету многих от нас под неговото начальство и служили. Припаждами и себе си, монархо, не остави и нас в Бессарабии задунайских пришельцев, повели равно и сикчите болгари в первата война с турците поселившихся тука и бояри удерживаемых, да са обырнат под покровительството таговаже человеколюбив полководца генерал-лейтенанта Инзова и с това успокоить и осчастливить». Подписи208 .
ПЕРЕВОД
«Шесть лет тому назад мы были вызваны сюда из-за Дуная и шесть лет как остаемся неудовлетворенными согласно обещанию, данному от имени в. и. в. тогдашним главнокомандующим покойным генерал-фельдмаршалом кн. Кутузовым. При самом прибытии из Турции на поселение нам не было дано земли и мы сами поселились там, где кому казалось лучше. И с того времени живем рассеяно по всей Бессарабии и. не объединились и не создали единого общества, как было обещано по приглашению всем вместе с первыми болгарами объединиться и образовать такое на казенной земле, как мы просили и как нам обещано было и до настоящего времени не видим. И все болгары, перешедшие сюда еще во время первой войны с турками, удерживаются на боярских землях, хотя там ничем также не были обязаны и поселились без всякой помощи бояр.
Ныне мы узнали, что все другие иностранные колонисты будут находиться под покровительством генерал-лейтенанта Инзова, великими благодеяниями которого мы уже имели счастье постоянно пользоваться во время войны с турками, когда многие из нас служили под его начальством. И мы прибегам к тебе, монарх, не оставить и нас, задунайских пришельцев в Бессарабии, а равно п всех болгар, поселившихся здесь во время первой войны с турками и удерживаемых боярами, повели обратить под покровительство того же человеколюбивого полководца генерал-лейтенанта Инзова и тем успокоить и осчастливить нас».
Видимо, это обращение переселенцев и беседа их депутатов с царем не прошли бесследно. Не случайно уже 6 мая 1818 г. Каподистрия известил Бахметева о согласии Александра I удовлетворить требования всех переселенцев, включая и прибывших в Бессарабию до 1806 г., «на которых бессарабские помещики право свое простирают» и обязательно выполнить обещания, данные в 1811 г., а также передать их в ведение Инзова 209.
В связи с этим Инзов должен был приступить к рассмотрению вопросов, связанных с устройством переселенцев в Бессарабии путем уравнения их в правах с болгарами, поселенными ранее в Новороссийских губерниях, собрать о них подробные сведения и представить в Петербург со своим мнением» о прочном их водворении»210 .
По указанию Александра I Бахметев обязывался доставить для этой цели Инзову точные сведения о задунайских переселенцах. На их основании Инзову предстояло составить доклад с включенными в него основаниями для окончательного постановления об устройстве за-дунайских переселенцев211 .
В связи с этим, по указаниям Бахметева, Ватикиоти с помощью городских и земских полицейских чиновников и привлеченных по своему усмотрению «способнейших» болгарских старшин произвел перепись всех переселенцев в Бессарабии. При этом он оповещал опекаемое им население о намерениях правительства удовлетворить предъявленные ими требования, уверяя, что водворение переселенцев в Бессарабии «...устроено будет со всей точностью, согласно данному обещанию»212.
Перепись была завершена к ноябрю 1818 г. Переписные списки составлялись при прямом участии Ватикиоти и доверенных из среды заинтересованных переселенцев. Поэтому мы имеем основание считать их достаточно точными.
213Всего, таким образом, в зависимости от помещиков в ноябре 1818 года числилось 3 510 человек, а общее количество переселенцев во всей Бессарабии составляло 27 062 человека.
Сравнивая эти итоги с данными переписи за 1816 г., мы получаем основание судить о том, что количество переселенцев, оставшихся на помещичьих землях, значительно сократилось при одновременном увеличении населения казенных земель Буджака. В 1816 г., как уже известно, насчитывалось 5 320 переселенческих семей, из которых на землях помещиков проживало 1 865 семей или более 35% общего количества переселенцев. В 1818 г. у помещиков оставалось 13% общего состава переселенцев. Таким образом, в период между 1816 и 1818 гг. побеги переселенцев на казенные земли значительно возросли. Более того, увеличилось и количество молдавских крестьян, становившихся на такой путь.
В июне 1818 г. исправники доставляли Бахметеву сведения о побегах молдавских крестьян на казенные земли. Так, например, околаш, посланный в июне 1818 г. с несколькими каларашами из Гречанского цынута в с. Брынзу для возвращения к помещику 15 молдавских семей, бежавших из с. Акботы, не добился успеха из-за сопротивления живших там болгар и гагаузов214. Земский исправник и ревизор Гречанского цынута констатировали в связи с этим, что подобные примеры неповиновения беглых и переселенцев побуждают и других беспрерывно переходить на казенные земли, так как они считали себя записанными попечителем Ватикиоти в казачье звание, а последний поддерживал такие переходы215.
Несмотря на все меры к пресечению побегов, они росли и переселенцы добивались в этом направлении заметных успехов. Поэтому правительству приходилось ускорять решение вопроса о взаимоотношениях между переселенцами и помещиками.
Обещания, объявленные правительством через попечителя переселенцев весной и летом 1818 г., в ближайшие месяцы были закреплены в законодательном порядке. Непосредственное движение болгар и гагаузов за свое устройство на условиях 1811 г. объясняет тот успех, которого мог добиться Инзов, представивший в марте 1819 г. обстоятельный доклад, сыгравший положительную роль в судьбах всех задунайских переселенцев в Бессарабии.
Посещение Бессарабии Александром I, составление доклада и подготовительные меры к изданию специаль¬ного указа в пользу перселенцев происходили в то время, когда Юшневский еще находился в Кишиневе216 . Правомерно предположить, что при составлении своего доклада на Ихмя царя Инзов не только воспользовался готовыми сведениями о болгарах и гагаузах, представленными Комиссией 1816 г. и находившимися в распоряжение требований болгар и гагаузов в указе 29 декабря как человека, возглавлявшего эту Комиссию и прекрасно осведомленного о положении переселенцев. При этом Юшневский лучше других мог сформулировать и основные положения доклада Инзова в интересах переселенцев. Этим, в частности, можно объяснить успешное отражение требований болгар и гагаузов в указе 29 декабря 1819 г. 217
Этот указ и изданный на его основании и в дополнение к нему 12 марта 1820 г. особый письменный акт министра внутренних дел В. Кочубея определяли положение болгар и гагаузов, поселенных в Буджаке. Необходимо хотя бы вкратце остановиться на условиях, предоставленных этими актами. На территории, отведенной под заселение болгарами и гагаузами, образовывалось 60 сел, разделённых на четыре округа: Прутский, Кагульский, Измаильский и Буджакский. На эту территорию общей площадью в 557 тысяч десятин не распространялась власть местных помещиков. Управление задунайскими переселенцами осуществлялось в дальнейшем особым попечителем, назначавшимся министром внутренних дел, и окружными старшинами, сельскими старостами и другими выборными должностными лицами из их среды. Каждая семья получала по 60 десятин земли, за пользование которой обязывалась вносить ежегодно в казну по 70 левов деньгами. Дополнительно к полученным наделам земли переселенцы получали право пользования землей, оставшейся нераспределенной, из расчета по 20 пар за каждую десятину в год.
Таким образом, болгары и гагаузы получили ряд льгот, облегчивших развитие социально-экономической жизни в четырех округах Буджака, отведенных под их поселение.
Успехи, достигнутые болгарами и гагаузами к 1820 г., стали возможными в известной мере благодаря тому, что большое участие в их судьбах принял А. П. Юшневский. Занимаясь переселенческими делами в 1816 г., он ставил перед собой задачи более широкие и глубокие, нежели те, которые предусматривались правительством. По его словам, он был командирован в 1816 г. в Бессарабскую область «для сношения с поселившимся там во время последней с турками войны болгарским народом, изъявившим готовность перевести из Оттоманских владений остальных своих единоземцев с тем, чтобы предоставлены были им особые права и преимущества»218 . Как видно из этих слов, записанных во время следствия над декабристами, и из всей деятельности Юшневского в пользу болгар и гагаузов, он ставил перед собой задачу добиться удовлетворения их требований в такой степени, которая стимулировала бы приток из Болгарии «остальных единоземцев». При этом он учитывал и стремление правительства использовать население Болгарии для заселения малолюдной Бессарабии, насчитывавшей в то время около 240 тысяч жителей219 .
Юшневский понимал, что на пути к этому стояли бессарабские помещики и местные власти. Выступая против закабаления переселенцев, он стремился удержать их в Бессарабии. В этом он видел одну из своих задач. Опыт антикрепостнической борьбы переселенцев имел большое значение для дальнейшего формирования взглядов Юшневского - как декабриста. И. Медведева отмечает, что к концу 1810-х гг., когда он вернулся в Тульчин, «политическое вольномыслие Юшневского достигло наибольшего напряжения», что подтверждается его вступлением в 1819 г. в «Союз Благоденствия»220 .
Участие Юшневского на стороне болгар и гагаузов, боровшихся за удовлетворение их требований в аграрном вопросе, за освобождение от крепостной зависимости и за создание особого управления, независимого от местных властей, дает основание полагать, что он использовал на-копленный опыт при разработке такого важного программного документа Южного общества декабристов, каким является «Русская Правда». Использованные нами архивные материалы ЦГИА МССР, ЦГИАЛ и ООГА дают дополнительные основания для подтверждения мнения М. В. Нечкиной о том, что Юшневский «очевидно, глубоко изучил особенности быта и истории болгар, и в его лице перед нами — осведомленный в славянских делах декабрист»221 . Вместе с тем в ее трудах мы имеем первые высказывания об Юшневском, как об одном из директоров Южного общества декабристов, хорошо знавшим «Русскую Правду» и принимавшем некоторое участие в создании ее текста222 . Эти выводы подкреплены ссылкой на показания самого Юшневского, которому не удалось скрыть от следственных властей своего участия в работе над ней, хотя бы и в такой форме, как «исправление слога» «Русской Правды». Отмечая, что она является плодом огромного личного труда Пестеля, М. В. Нечкина вместе с тем справедливо называет ее «идейным памятником целой революционной организации». Высказано и предположение о том, что Юшневский не только «переправлял слог» «Русской Правды», но и принял участие в работе над ее содержанием223 . В своей работе «Движение декабристов» автор отметила живое участие в выработке программы Южного Общества ряда декабристов, «полностью разделявших мнение Пестеля на первом этапе жизни Южного общества». Среди них Пестель одним из первых назвал Юшневского 224 .
М. К. Азадовский писал о том, что Юшневский не отрицал своего участия «в литературной отделке некоторых глав «Русской Правды»225 .
И. Медведева также отметила активную работу Юшневского в Южном обществе. Она пишет: «Совместная работа с Пестелем над составлением «Русской Правды:> сделала Юшневского идеологом республиканских идей...»226 .
Я. Гросул в своей монографии, опубликованной в 1956 г., пришел к выводу о том, что участие Юшневского в работах Комиссии 1816 г. в известной мере способствовало формированию воззрений не только его самого, но и декабристов Южного общества227 .
Имеющиеся материалы о декабристах восполняются сведениями, поступившими из враждебного им лагеря. Так, капитан Майборода, служивший под начальством Пестеля и сыгравший позорную роль предателя декабристов, в своем письме, адресованном на имя императора, сообщал о своей осведомленности в делах декабристов. Он выдал места хранения бумаг Южного общества и среди них «приготовленные какие-то законы под именем «Русской Правды», сочинением которых занимаются генерал-интендант Юшневский, полковник Пестель и в Санкт-Петербурге (капитан) Муравьев». Дибич, сообщивший содержание этого письма и донесения другого предателя декабристов, Шервуда, также не сомневался в участии Юшневского в составлении «Русской Правды»228 . При этом характерно, что в перечне ее авторов осведомлённый в делах декабристов Майборода на первом месте назвал не Пестеля, а Юшневского. По свидетельству И. П. Липранди, ему был известен в Тульчине кружок Юшневского, «где писалась конституция, где питали молодёжь заразительными утопиями...»229 .
Приведенные суждения и данные, характеризующие Юшневского как одного из близких соратников Пестеля по составлению текста «Русской Правды», на наш взгляд, могут быть подтверждены путем сличения и сопоставления отдельных статей этого исторического документа с некоторыми статьями «Указа 1819 г.» и «Письменного акта 12 марта 1820 г.», о которых уже говорилось выше. Как известно, аграрный проект Пестеля, в двух его редакциях: ранней— 1822—1823 гг. и поздней — 1824 г., предусматривал, что с отменой крепостного права, крестьяне и все желающие заниматься земледелием будут обеспечены землей. С этой целью вся обрабатываемая земля каждой волости делилась на две части: общественную и частную. Общественная земля подлежала разделу на участки для б е з в о з м е з д н о г о распределения их между всеми гражданами, желавшими заниматься земледелием для обеспечения себя «необходимым продуктом» (разрядка наша.— И. М.).230
В статье 6-й «Письменного акта 1820 г.» говорилось: «Всем колонистам дается б е з д е н е ж н о земли по 60 десятин на каждое семейство»231 (разрядка наша.— И. М.). Такими участками, в соответствии с «Указом 1819 г.». наделялись не только крестьяне, но и горожане, изъявлявшие на то свое согласие. Обеспечить болгар и гагаузов наделами было легко, так как под их поселение отводилось 557 тысяч десятин земли на территории Буджака, на которой не было помещичьих владений. После наделения всех наличных 6 042 семей поселенцев в 1827 г. оставалось в запасе еще 134 478 десятин свободной земли 232.
Обеспечивая земледельца наделом для указанной цели, «Русская Правда» не давала ему права продавать, дарить или завещать этот надел, так как вся общественная земля считалась принадлежащей обществу 233. Земельные права переселенцев определялись статьей 1-й «Письменного акта»: «Из земель, колонистам под водворения отводимых, никто не может ни малейшего участка без воли учрежденного над ними начальства ни продавать, ни уступать и никаких на то крепостей совершать»234 . Это ограничение прав распоряжения землей было подтверждено и впоследствии, уже накануне аграрной реформы 1861 г. В «Уставе о колониях иностранных в империи 1857 г.» земли отводились «в неоспоримое вечно потомственное владение, но не в личную кого-либо, а в общественную колонии собственность»235 .
Таким образом, не вызывает сомнений сходство прав земледельцев на распоряжение земельными наделами и по «Русской Правде» и по цитируемым актам.
Вторая половина волостных земель, названная в аграрном проекте Пестеля «частной землей», предназначалась для производства «изобилия». Ее можно было покупать и распоряжаться ею, как частной собственностью: продавать, закладывать, дарить и т. д. 236. Это — собственность буржуазного характера, обеспечивавшая широкие возможности для развития сельского хозяйства по капиталистическому пути. «Изобилие», производимое на такой земле, являлось бы ничем иным как массой сельскохозяйственной товарной продукции.
И в этом отношении обнаруживается некоторое сходство между статьями аграрного проекта Пестеля и статьями правительственных актов 1819 и 1820 гг. Размеры земельных наделов по «Русской Правде», как можно догадаться, гарантировали лишь производство «необходимого продукта» для удовлетворения потребностей непосредственного производителя и его семьи. Что же касается поселенцев, то они получали гораздо большие наделы (60 десятин) и, следовательно, имели возможность производить продукты не только для личных нужд, но и для продажи, как это и было в действительности на протяжении многих десятилетий. Кроме того, товарное производство у них обеспечивалось возможностью пользоваться дополнительными участками земли из запасного фонда в пределах поселений. За пользование каждой десятиной земли сверх нормального надела поселенец обязывался уплачивать в казну незначительную сумму (около 13 копеек серебром в год)237 . Более того, статья 11 «Письменного акта 1820 г.» создавала исключительные возможности для развития буржуазного землевладения. В ней говорилось: «Позволяется иностранцам покупать в Новороссийских губерниях земли у помещиков... и оною владеть в собственность без всякой другой подати, кроме той, которую прежний владелец по учреждению того края платил...» Купленной землей новый ее собственник мог распоряжаться по своему усмотрению, на что указывала вторая часть цитированной статьи «... всякий иностранец, купивший землю себе в собственность, буде желает выехать опять из России, должен при выезде продать ее или уступить другому, в государстве остающемуся»238 .
Возможность приобретения земель в собственность действительно была использована некоторыми разбогатевшими поселенцами, превратившимися в 30—40-х гг. XIX в. в крупных аграриев-собственников земельных владений в 2—3 тысяч десятин и более. Эту землю, как и «частную землю», упоминаемую в аграрном проекте Пестеля, можно было продавать, покупать, дарить, завещать, т. е. поступать с ней как с частной собственностью.
Отмечая прогрессивные стороны статей цитированных правительственных актов, изданных под давлением народных масс переселенцев, получавших поддержку Юшневского, мы имеем основание полагать, что эти статьи были использованы в качестве одного из источников при составлении аграрного проекта «Русской Правды» Пестеля.
Вместе с тем, с полным основанием можно утверждать, что с их изданием в буджакских поселениях, являвшихся окраиной тогдашней России, создавались благоприятные условия для развития сельского хозяйства по капиталистическому пути. К характеристике исторического развития этой окраины на данном периоде приложимо высказывание В. И. Ленина — «...именно в наших окраинах, где крепостное право либо вовсе не было известно, либо было всего слабее, где крестьяне меньше всего страдают от малоземелья, отработков, тяжести, податей, там всего более развился капитализм в земледелии»239 .
Таковы некоторые основания, позволяющие считать А. П. Юшневского одним из ближайших соавторов Пестеля по составлению текста «Русской Правды» и использования им при этом опыта антикрепостнической борьбы болгар и гагаузов в 1815—1816 гг.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Антикрепостническая борьба болгар и гагаузов совместно с немногочисленным молдавским населением Буджака против бессарабских помещиков, откупщиков, Бессарабского областного правительства и земских исправников, особенно усилившаяся в 1815—1816 гг., завершилась успехами, закрепленными в актах, изданных правительством России в 1819—1820 гг.
Правительство России, заинтересованное в распространении своего влияния на Балканы, оказалось вынужденным пойти на уступки переселенцам, ввиду угрозы их ухода в Болгарию.
В результате этой борьбы болгары и гагаузы добились выделения для своего поселения части Буджака, свободного от помещичьего землевладения. На этой территории они стали независимыми и от Бессарабского областного правительства и от земских властей, а вместе с тем добились и резкого сокращения налогов, повинностей, разных поборов и уничтожения откупной системы.
Эти достижения создали благоприятные условия для ведения свободной торговли, охраны частной собственности и обеспечили возможность развития капитализма в земледелии Буджака, которое проходило здесь быстрее, нежели в большинстве районов России.
В антикрепостнической борьбе народных масс положительную роль сыграл будущий декабрист А. Юшневский. Работая в Переселенческой комиссии, он стал на сторону борющихся масс против крепостников.
Поддерживая всех переселенцев, независимо от их национальной принадлежности, Юшневский и Ватикиоти выступали противниками крепостничества и сторонниками освобождения народных масс от власти помещиков.
В ходе антикрепостнической борьбы ковались дружеские связи болгар и гагаузов с угнетенным молдавским крестьянством. Их выступления против крепостного угнетения происходили не только одновременно, но и при взаимной поддержке.
