Декабристы

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Декабристы » ДЕКАБРИСТЫ - УЧАСТНИКИ ВОИН 1805-1814 годов » Дневник Павла Пущина. 1812-1814 гг.


Дневник Павла Пущина. 1812-1814 гг.

Сообщений 31 страница 40 из 54

31

Октябрь

1 октября. Среда.

На местах в лагере под Альтенбургом. Нас разбудили в 6 часов утра, и, не теряя времени, мы немедленно возвратились в лагерь. Убедившись, что мы сегодня не выступим, мы отправились в Альтенбург, где оставались до ночи.

В Альтенбурге есть чудный замок готической архитектуры, расположенный на возвышенности на краю города. Там видна церковь, она довольно просторна и славится своими органами. Органист, большой музыкант, доставил нам огромное наслаждение, показав свое искусство.

2 октября. Четверг.

Корпус, оставив лагерь под Альтенбургом в 8 часов утра, направился в Мозельвиц, где расположился бивуаком на ночлег.

3 октября. Пятница.

Выступили в 1 час дня. Наш корпус направился через Лукау в Аулийгаст, деревню, расположенную к северо-западу от Пегау и очень близко от этого города. Государь нас обожал в Лукау, где население встретило его восторженно.

4 октября. Суббота — 7 октября. Вторник.

Генеральное сражение под Лейпцигом. Мы оставили наш лагерь у Аудийгаста в субботу в 7 часов вечера. Наш корпус направился на Роту и, пройдя этот город, построился в боевом порядке, направился дальше к Лейпцигу, следуя дорогой от Борна, имея Плейзу слева.

В 10 часов он стал на позиции между Рота и Лейпцигом. Все союзные армии еще не прибыли, а у Наполеона все силы были уже стянуты. Наша кавалерия была отброшена к 4 часам дня, понеся большие потери, между прочим, лишились генерала Шевича[117], командовавшего гвардейскими гусарами. Чтобы предотвратить опасность, выдвинули наши колонны, и три сотни гвардейских казаков, составлявших конвой государя, напали на неприятельскую кавалерию и остановили ее преследование нашей кавалерии. Гвардейская пехота находилась под ружьем, осыпаемая неприятельскими ядрами, до ночи. Полки Егерский и Финляндский приняли большое участие в деле. Все оставались ночевать на поле битвы в ожидании, что неприятельская пушка, огонь которой прекратился только вследствие ночной темноты, разбудит рано утром.

Я не могу обойти молчанием одно маленькое обстоятельство, касающееся графа Аракчеева, произошедшее в 5 часов пополудни сегодня. Когда наша кавалерия была отброшена и наши колонны выступили в боевом порядке, чтобы остановить успехи неприятеля, государь со всей свитой поместился за нашими линиями, и, пока казаки конвоя строились для своей лихой атаки, граф Аракчеев, отделившись от группы, проехал к батальону, с которым я стоял, подозвал меня и завел приятельскую беседу. Как раз в этот момент французские батареи приблизились к нам, и одна из их гранат разорвалась шагах в 50-ти от места, где мы беседовали с графом. Он, удивленный звуком, который ему пришлось услышать впервые в жизни, остановился на полуслове и спросил меня, что это означает? «Граната»,—ответил я ему, приготовившись слушать прерванную так неожиданно фразу, но граф при слове «граната» переменился в лице, поворотил свою лошадь и большим галопом удалился с такого опасного места, оставив меня в печальном положении. Сопровождал графа в этой знаменательной поездке его адъютант Клейнмихель[118], который только пожал плечами, когда генерал поворотил свою лошадь и дал ей шпоры. По возвращении в Петербург я имел неосторожность сообщить об этом случае любовнице графа г-же Пукаловой, и с этого времени я впал в немилость[119]. В этот же самый день мой прежний сожитель князь Сергей Трубецкой был ранен в бедро.

5, 6 и 7 октября. Воскресенье — вторник.

Проснувшись довольно поздно на том же месте, я очень удивился. Действительно, наш корпус не двигался целый день, и французы не делали никаких попыток. Они готовились дать сражение, и все наши армии соединились в долинах Лейпцига. Армия наследного шведского принца и армия генерала Бенигсена вошли в первую линию и заняли позиции на правом фланге. В понедельник, в 10 часов утра, атаковали французов превосходящими силами. Они были совершенно уничтожены, ни одно их ядро не долетало до нас, находившихся в резерве. Мы наступали без выстрелов. О других нельзя того же сказать, им досталось-таки хорошо. Французы особенно ожесточенно сражались в деревне Конневиц, которую они обороняли для прикрытия своего отступления, так как они сражались уже не в целях одержать победу, а защищаясь. Огонь прекратился лишь с наступлением ночи. Наш корпус ночевал в недалеком расстоянии от Конневица.

В ночь с понедельника на вторник неприятель выдвинул все свои посты, занимаемые им между г. Лейпцигом и нашими линиями, а на рассвете его арьергард был атакован у ворот и в предместьях города. Наш корпус, помощь которого уже не была нужна, получил приказ двинуться на Пегау, но я, не имея батальона для командования, так как из 3-х батальонов мы сформировали только 2, лично отправился в Лейпциг и вступил в него с первыми нашими колоннами, разбившими арьергард Наполеона, армия которого совершенно отступала. Жители Лейпцига встретили нас восторженно с выражением неподдельной радости, и я долго бродил по улицам города в свое удовольствие, наслаждаясь ласковым приемом, нам оказанным.

Король саксонский, все верный Наполеону, признан военнопленным. Несмотря на насильственное завладение всего его королевства, он никогда не хотел примкнуть к союзу[120]. Французский маршал князь Понятовский[121], командовавший наполеоновским арьергардом, был убит утром. Это было упование Польши.

Вторично французская армия уничтожена[122].

Я оставил Лейпциг после полудня и к вечеру прибыл в Звенкау. К счастью, здесь я нашел ужин, что было очень кстати, так как в течение целого дня я ничего не ел. Затем я отправился в Пегау, куда наши прибыли довольно поздно.

8 октября. Среда.

Наш корпус выступил в полдень. Расположились бивуаком у Тейхера.

9 октября. Четверг.

Выступили в 7 часов утра. Наши бивуаки у Наумбурга. Это довольно большой город.

10 октября. Пятница.

Наш корпус снялся с бивуаков у Наумбурга в полдень, переправился через Саалу у Кесена и затем направился в Гассенгаузен, где и расположился лагерем.

Переправа через Саалу очень замедлила движение наших колонн, поэтому я отправился в Кессен, где остановился ночевать у одного крестьянина.

11 октября. Суббота.

Проснулся в 5 часов утра и скоро присоединился к нашему корпусу, находившемуся еще в Гассенгаузене по пути к Экрасбергу. Он выступил в полдень, направился через Ауэрштедт в Обер-Рейсен, деревню, расположенную на границе Саксен-Вейнмарна, где стали бивуаком.

12 октября. Воскресенье.

Наш корпус выступил в 9 часов утра. Он вступил на территорию Саксен-Вейнмарскую, следуя проселком, прошел совсем близко от Вейнмара, направляясь на большую дорогу, идущую от этого города в Эрфурт. Остановился в этом направлении возле Уллы, батальон же, при котором я числился, был откомандирован в деревню Габерндорф, где занял квартиры.

13 октября. Понедельник.

Я провел весь день в Вейнмаре. Театр мне очень понравился, ставили маленькую оперу «Доктор и аптекарь»[123], прекрасно исполненную. Старая герцогиня Вейнмарская, а также многие принцы были в театре все вместе в ложе герцогини. В антракте они пили чай. Город Вейнмар, в сущности, только плохо укрепленное местечко, но, несмотря на это, я его покинул только поздно вечером, чтобы возвратиться в Габерндорф.

14 октября. Вторник.

День начался торжественным богослужением и молебном в благодарность за победу, одержанную под Лейпцигом. По окончании парада наш корпус выступил через Берк, Тандор и Кранихфельд, где и расположился бивуаком. Пришел туда поздно. Скверная погода, гористая дорога и, наконец, темнота очень затрудняли поход.

15 октября. Среда.

Корпус направился в Арнштат, где и расположился бивуаками до наступления сумерек. Город Арнштат — удел принца Шварценберского; он довольно велик и хорошо построен.

Я провел там вечер.

16 октября. Четверг.

Наш корпус выступил в 8 часов утра. Шел весь день проселочной дорогой, вступил в Тюрингенский лес, проходя местность очень гористую, и расположился на бивуаках около полуночи у деревни Мехлис к северо-востоку от Зепау, в четверти мили от этого города. Когда мы двинулись с позиции у Арнштата, я отправился в город позавтракать, и там мне довелось беседовать с одним адъютантом саксонского короля, убежавшего от французов из Эрфурта. Он очень удивился, что его король считает себя пленником союзных монархов в то время, как его народ был их союзником. Мы на территории саксен-готской.

17 октября. Пятница.

Корпус выступил в 9 часов утра. Войска разместились по квартирам. Наш полк стал в Кундорфе, а штаб корпуса в Шварце.

Мы находимся в герцогстве Мейнингенском.

Простонародие носит блузы, а женщины — картонные кирасы[124].

18 октября. Суббота.

Дневка.

19 октября. Воскресенье.

Выступили в 8 часов утра. Вступили в эрцгерцогство Вюрцбургское. Штаб корпуса направился в Оберстрен, деревню, расположенную по дороге от Мельрихштата, и занял квартиры в Мительштрене.

20 октября. Понедельник.

Выступили в 8 часов утра. Императорская квартира направилась в Мунерштат, штаб корпуса—в Попенлауер, а наш полк стал по квартирам в Рейхенбахе.

21 октября. Вторник.

Выступили в 7 часов утра. Штаб корпуса направился в Эуербах, а 2-й батальон нашего полка, командиром которого я состою[125], направился в Рутшенгаузен. Из трех батальонных командиров, бывших под Кульмом, Яфимович[126] убит, а Посников и Набоков произведены в генерал-майоры.

С 19-го числа мы в эрцгерцогстве Вюрцбурском и, квартируя у крестьян, наблюдали, что они живут не в таком довольстве, как население других саксонских провинций, за исключением обилия вин, у них не достает много других необходимых предметов. Нигде в домах нет свечей, а везде только плошки[127]. Разнесся слух, что мы должны остановиться во Франкфурте.

22 октября. Среда.

Переход был очень большой. Мой батальон прошел от Рутштенгауза через Верман в Гундерслебен, где стал по квартирам.

23 октября. Четверг.

Дневка, но не для моего батальона, которому, так же как и 3-му, приказано выступить и идти в Тунгерсгейм, деревню Расположенную на правом берегу Майна в 3/4 мили от Гундерслебена. Нельзя себе вообразить ничего живописнее местности, пройденной нами сегодня в нашем малом переходе. Эти возвышенности, покрытые виноградными лозами, этот Майн, взвивающийся у их подножия и орошающий превосходную Тунгерсгеймскую общину, обязательно приковывают внимание не только уроженцев севера, но даже обитателей мест с более благоприятным климатом; поэтому можно судить, какое впечатление произвело все это на нас. Местечко Тунгерсгейм заслужило название города в сравнении с другими местечками России и Польши, которым дали названия городов совсем неизвестно почему.

24 октября. Пятница.

Выступили в 9 часов утра. Мой батальон, переправлявшийся два раза через Майн, занял квартиры в Трендельфе в 1/4 мили от Гамбурга[128]. Штаб корпуса также поместился в этой деревне. Так как мои сожители числились в 3-м батальоне, расположившемся в другой деревне, я очутился в одиночестве, в моей квартире было очень скучно.

25 октября. Суббота.

Мы пошли дорогой на Ашаффенбург, и, не доходя этого города, мы стали по квартирам в Грюн-Морсбахе. Мы уже во Франконии во владениях князя Примаса[129].

26 октября. Воскресенье.

Мы прошли через Ашаффенбург, очень красивый город, где наши войска еще раз переправились через Майн. Затем полк направился в Клейн-Остгейм, где расположился по квартирам. В Ашаффенбурге — чудный замок, принадлежащий князю Примасу.

Деревня Остгейм огромная. Говорят, что некогда здесь был очень значительный город, уничтоженный пожаром. На площади еще сохранилось одно дерево, уцелевшее от пожара вместе с 3-мя домами. Тогда население общины собиралось на сход у этого дерева для обсуждения вопросов, относящихся к восстановлению их жилищ после приключившегося с ними несчастья.

27 октября. Понедельник.

Несмотря на то, что до Франкфурта осталось еще 8 часов пути, мы получили приказ выступить в полной парадной форме. Дождь не переставал, вследствие чего мы злились, что нам придется вступить во Франкфурт в таком непривлекательном виде, но на наше счастье это распоряжение отменено, и нам приказано занять квартиры в Оффенбахе, столице принца Иссенбургского, расположенной в 3/4 мили западнее Франкфурта-на-Майне.

28 октября. Вторник.

Дневка в Оффенбахе. В этом городе делают очень хорошие экипажи, но друг[ого], кроме этого, замечательного ничего нет. Я квартировал у одного портного и развлекался тем, что ухаживал за кузиной жены хозяина красавицей Елисаветой Сперль.

32

Франкфурт-на-Майне

29 октября. Среда.

Мы вступили во Франкфурт очень торжественно через предместье Саксен-Гаузен, перешли мост на Майне, отделяющий предместье от города и прошли перед обоими императорами, которые прибыли к заставе нам навстречу.

Мне отвели квартиру у некоего Герстера, семейство которого составляли его теща г-жа Теринаси и жена Марианна. Меня приняли очень хорошо, но это не помешало мне вывести заключение, что г-жа Теринаси — старая болтунья и брюзга. Вечером г. Герстер пригласил меня на спектакль в свою ложу. Театральный зал довольно хорош, артисты посредственные, оркестр хорош. Давали оперу «Багдадский Калиф»[130] на немецком языке.

30 октября. Четверг.

Дождь лишил меня возможности осмотреть город, как я предполагал, но вечером я был опять в театре на «Дон-Жуане»[131].

31 октября. Пятница.

Г. Герстер был так любезен, что отправился со мной показать мне город.

Город окружен бульваром, очень посещаемым публикой в хорошую погоду. Есть памятник, сооруженный принцу гессенскому, убитому при взятии Франкфурта. Мост через Майн, о котором я раньше уже упомянул, очень красив, но нельзя его сравнять с дрезденским. Недалеко от моста собор, в котором коронуются государи.

33

Ноябрь

1 ноября. Суббота.

В этой стране существует обычай кушать по субботам картофель, в чем я сегодня очень раскаялся. Точно так же в день св. Мартына 11 ноября (30 октября) — обязательно кушать гуся. Я присутствовал на представлении «Сандрильоны»[132].

2 ноября. Воскресенье.

Состоялся большой парад по случаю прибытия короля прусского во Франкфурт. Австрийские войска также были под ружьем, но все отдавали нам преимущество. После обеда я совершил поездку в Оффенбах. Там стоял Николай, и, кроме того, была девица Лиза Сперль, с которой я был в очень близких отношениях.

4 ноября. Вторник.

Был бал в театре. Я отправился туда с г. Герстером, оставаясь до ужина, к которому возвратились домой. Это собрание отличалось присутствием множества коронованных особ; были государи русский и австрийский, короли прусский и баварский, великий князь Константин Павлович[133], принцы Ольденбургский[134], Корбургский, Дармштадтский[135], шведский, семейства королей прусского и баварского и др[угие].

5 ноября. Среда.

После обеда я отправился в Оффенбах провести время с м-ль Сперль, а к вечеру возвратился.

11 ноября Вторник.

Сестры государя великие княгини Мария Павловна и Екатерина Павловна, первая — принцесса Веймарская, а вторая — Ольденбургская [136], прибыли во Франкфурт.

21 ноября. Пятница.

Праздник нашего полка, который мы справляли сначала торжественным богослужением, а потом нас поздравлял государь, наш шеф, в Красном доме. Все монархи и принцы крови а также весь штат офицеров нашего корпуса были приглашены.

23 ноября. Воскресенье.

Отец г. Герстера проживал в Дармштадте. Мы порешили проведать его сегодня, поэтому г-жа Марианна, ее муж и я уселись в двухместный экипаж, запряженный только парою лошадей что у нас в России показалось бы очень странным, и отправились в путь приблизительно расстоянием в три мили. На полпути в Лангене мы остановились распить бутылку вина и закусить куском сыра пока лошади отдыхали. Продолжая затем наше путешествие, мы прибыли в Дармштадт в 3 часа пополудни, где старик с многочисленной семьей ждал нас к обеду Едва мы кончили обед, наступили сумерки и помешали нам осмотреть город до спектакля. Я это отложил на завтра, а сегодня удовлетворился осмотром театра. Ставили оперу «Цампа»[137], которая произвела фурор в Дармштадте. К оправданию вкуса граждан этого города я нашел в опере только много перемен декораций, ни музыка, ни театр, ни артисты не доставили большого наслаждения. Впрочем, вкусы разные, и спорить поэтому нельзя, но таково мое мнение. Дармштадтский театр уступает франкфуртскому, зал его меньше. Двор герцога Гессен-Дармштадского[138] присутствовал на представлении. Наследный принц был в отдельной ложе, слева от герцогской ложи, а справа в другой маленькой ложе находилась любовница герцога, которая, по-видимому, имела влияние. Она всего навсего актриса г-жа Франк, с которой сама герцогиня вынуждена обходиться очень осмотрительно. После спектакля мы возвратились к старику Герстеру ужинать и спать.

24 ноября. Понедельник.

Как только выпили кофе, молодой Герстер повел меня в город, в котором хотел показать мне достопримечательности. Старый город незначительный; новый, хотя и не очень велик, мил, хорошо построен, улицы широкие, правильные, квадратная площадь окружена очень красивыми зданиями, привлекающими внимание иностранцев. Это первый германский город, который я мог сравнить с Петербургом. Экзерциргауз замечательный по своим размерам, по его образцу построен первый (экзерциргауз. - В.Б.) в России. В арсенале нет ничего особенно интересного. Картинная галерея в замке старого герцога заслуживает посещения, но я не мог туда проникнуть. По наружному виду замок готической архитектуры, окружен рвом. Часть замка необитаема. Осмотрев все это, мы возвратились к старику Герстеру, простились с ним и его семьей и возвратились во Франкфурт таким же способом, как приехали в Дармштадт. Скромный завтрак в Лангене был тот же, что и накануне, и к 12 с пол[овиной] часам дня мы возвратились домой, где г-жа Теринаси ждала нас с обедом.

27 ноября Четверг.

Генерал Уваров дал чудесный бал в Красном доме. Зала была превосходно убрана, многочисленное общество было собрано. Я оставался на балу до 9 часов и к ужину возвратился домой.

29 ноября. Суббота.

Ввиду неудобства ездить постоянно в Оффенбах для свидания с моей красавицей м-ль Сперль я согласился на ее предложение поселить ее в Франкфурте, и, как только она получила от меня квартиру, она вздумала без моего разрешения выдавать себя за мою жену. Я был очень недоволен, узнав об этом, но оплошность была допущена, так как разрешение выехать из Уффенбаха она получила только как моя жена; надо было решиться: или лишиться любовницы, или же не предавать огласки ее обмана; поэтому я пришел к заключению промолчать об этом, тем более, что я не ввел в заблуждение администрацию Оффенбаха—ни словесно, ни письменно я ни к кому не обращался, а все проделала лично г-жа Сперль даже без моего ведома. Побранив ее хорошенько за эту проделку, я нанял ей маленькую квартиру в Франкфурте и регулярно посещал ее ежедневно. Сегодня получен приказ завтра выступить[139]. Вечером я отправился к моей красавице, чтобы в последний раз ее увидеть, и, не решаясь сообщить ей о выступлении, простился с тяжелым сердцем, а, возвратясь домой, в последний раз поужинал с моими хозяевами.

30 ноября. Воскресенье.

Наш полк выступил в 9 час. утра по большой Дармштадской дороге и, не доходя этого города, стал по квартирам в Архелигене. Едва мы прибыли в Архелиген, я узнал, что очень красивая женщина, очень нарядная, подошла к генералу Милорадовичу на большой дороге и попросила его направить ее ко мне; генерал, очень галантный человек, подразнив немного шутя прекрасную просительницу, предложил ей экипаж, в котором она приехала в штаб корпуса. Мне легко было догадаться, что эта женщина ни кто иная, как м-ль Лиза Сперль, поэтому я сейчас отправил вестового, состоявшего при моем багаже, в штаб корпуса, поручив ему привезти эту женщину ко мне. Он проворно исполнил поручение и через некоторое время Лиза Сперль была в моих объятиях. Она настаивала, чтобы я взял ее с собой, и на этот раз я не мог ей отказать. Мы поместились вместе как муж и жена. Когда-то в Оффенбахе она у своего двоюродного брата портного прислуживала мне за столом, а теперь она сидела вместе со мной за одним столом.

34

Декабрь

1 декабря. Понедельник.

Состоялся парад в Дармштадте, находившемся на нашем пути, но так как наш полк в таких случаях строился только в два батальона за недостатком людей, то я, как младший из трех батальонных командиров, оставался без батальона. Воспользовавшись этим преимуществом, я во время парада сделал визит старику Герстеру, выпил у него кофе и затем догнал полк, продолжавший свой путь на Цвингерберг, куда он прибыл очень поздно. С этого места мой батальон и еще один оставили большую дорогу, взяли влево, сделали приблизительно одну милю в этом направлении и стали по квартирам в Рейхенбахе. Лиза Сперль, которой я достал экипаж, проехала с багажом, и я ее застал уже в Рейхенбахе с готовым обедом.

2 декабря. Вторник.

Дневка в Рейхенбахе. Мой денщик Лука заболел и просился отпустить его в Франкфурт лечиться. Я воспользовался этим случаем, чтобы убедить м-ль Сперль возвратиться домой с Лукой. Это дело не так легко удалось устроить, как я предполагал, нужно было употребить все мое красноречие, чтобы убедить мою возлюбленную решиться на это. Только обещание, что она возвратится ко мне с Лукой, дало возможность победить ее упрямство, и было решено, что в то самое время, когда мы выступим, она с Лукой выедет во Франкфурт.

3 декабря. Среда.

Выступили в 7 час. утра. Расставание с м-ль Сперль состоялось, как было решено, накануне.

Мы двинулись через Бенсгейм, Гоппенгейм и Вейнгейм на Шрисгейм, деревню, где наш полк стал по квартирам; штаб корпуса расположился в Вейнгейме.

4 декабря. Четверг.

Мы переправились через Неккар в Гейдельберге. Штаб корпуса остановился в Леймене, а мы в Вальдорфе.

Живописная местность, видами которой нам приходилось любоваться во время сегодняшнего перехода, предвещает близость чудной Швейцарии. Вид с моста через Неккар на старый город Гейдельберг — дивный. В этом городе университет, а также невероятной величины бочка.

5 декабря. Пятница.

Выступили в 8 ч. утра через Брухзоль в Бухенау, где наш полк по квартирам.

6 декабря. Суббота.

По нашему маршруту здесь должна была быть дневка, но, так как было объявлено, что мы займем квартиры в окрестностях Дурлаха, от которого мы были уже очень близко, решили выступить.

Выступив с моим батальоном в 8 часов утра, я направился в Вейнгартен, откуда весь наш полк в полном составе направился в Грауцинген, деревню, расположенную на расстоянии полмили к северу от Дурлаха. Здесь должны были ночевать, чтобы отсюда поспеть на парад в Карлсруэ завтра.

7 декабря. Воскресенье.

Не участвуя в параде по причине, раньше уже изложенной, я оставался дома до окончания парада в Карлсруэ и до возвращения нашего полка в Грауцинген.

35

Квартирование в окрестностях Дурлаха

8 декабря. Понедельник.

Я с моим батальоном выступил в 9 часов утра.

Две роты и я заняли Пальмбах, а две остальные Вольфартсвейц. Первая деревня отстоит от Дурлаха на полчаса ходу. Я поместился у деревенского пастора. Все офицеры провели весь день у меня и, так как в квартире оказались фортепиано и гитара, да к тому же и карты, то занялись музыкой и игрой в карты с утра до вечера, так что не заметили, как прошло время. Если пребывание во Франкфурте было более шумное, то пребывание в Пальмбахе больше нас объединило.

9 декабря. Вторник.

Я отправился в Карлсруэ, отстоявшем от нас на 2 часа хода. Прежде всего я сделал кое-какие покупки, затем отправился обедать в Дармштадтский трактир, который меня вполне удовлетворил. После обеда я посвятил время прогулке по городу, но так как времени было мало и надо было думать о возращении в Пальмбах, то я удовольствовался лишь поверхностным осмотром города. Замок, а в особенности парк при нем великолепны. Аллеи, так же как и городские улицы, выровнены по шнуру. Карлсруэ напоминает Петербург еще более, нежели Дармштадт, по своей правильной планировке.

17 декабря. Среда.

Более недели прошло с тех пор, как мы здесь, но однообразие нашей жизни было такое, что не стоило заносить в дневник. Все офицеры собирались у меня, развлекались немного музыкой и игрой в карты, как в первый день нашего прихода сюда. Я отлучился из дома только раз на обед к генералу Потемкину. Завтра мы должны выступить, поэтому я считаю нужным дать понятие о Пальмбахе. Это французская колония, набранная из эмигрантов, которых Нантский эдикт[140] заставил удалиться из своего отечества. Все старики говорят на французском и немецком языках, но предпочитают последний. Зло забывается с таким трудом, что после большого промежутка времени эти люди ненавидят даже язык своих гонителей, который когда-то был их родным наречием.

36

Поход к Рейну

18 декабря. Четверг.

Наш корпус получил приказ идти в Раштадт, но, так как все генералы и штаб-офицеры были приглашены на обед к великому герцогу, я отправил батальон, а сам поехал в Карлсруэ. Я любовался тополевой аллеей, прилегающей к большой дороге от Дурлаха в Карлсруэ. Деревья вышины неимоверной. Обед у великого герцога баденского[141] был превосходный, а этикет более строгий, чем в Петербурге. Как видно, эти маленькие владетельные князья опасаются, чтобы не забыли, что они принцы, и для того, чтобы напоминать об этом беспрестанно, они обставляют приемы как можно большей торжественностью и пышностью для ослепления простонародия. Дворец в Карлсруэ маленький, но великолепно обставлен и украшен.

Мы собрались в одной из передних комнат. Когда прибыло несколько генералов, нас перевели во вторую комнату, а когда прибыл генерал Милорадович, перевели в третью, куда явился великий герцог. Его супруга герцогиня Стефания Наполеон[142] появилась вслед за ним в сопровождении двух дам настолько же некрасивых, насколько сама герцогиня красива.

Весьма вероятно, что эта приемная дочь французского императора была не особенно довольна нас видеть, но должна была притвориться, скрыть свои настоящие чувства и была очень мила и любезна с нами. Ее напряженное состояние продолжалось не долго, так как, когда отправились садиться за стол она удалилась в свои апартаменты, и великой герцог остался один с нами. После обеда я сел на лошадь и, направившись через Этлинген и Раштадт, добрался к своему батальону, расположившемуся по квартирам в Оосе.

19 декабря. Пятница.

Выступили в 8 часов утра. Штаб корпуса направился в Ахерн, а я с моим батальоном дальше в Орнсбах. Не доходя Ахерна, следуя большой дорогой, идущей сюда от Раштадта, мы по приказанию генерала Милорадовича прошли церемониальным маршем мимо памятника, воздвигнутого на этом месте, где был убит великий Тюрен[143]. Здесь показывают ядро, попавшее в него.

20 декабря. Суббота.

Штаб корпуса направился в Оффенбург, а мы прошли дальше в Ортенберг. Когда полк проходил через Оффенбург, я отделился, чтобы пообедать, так как с 9 часов я ничего не ел. Очень скверно пообедал в трактире «Солнце», да и самый город не из красивых.

21 декабря. Воскресенье.

Дневка в Ортенберге.

22 декабря. Понедельник.

Штаб корпуса направился в Мальберг, а наш полк после большого перехода — в Эттингейм.

23 декабря. Вторник.

Главный штаб выступил в Эммендинген, я с двумя ротами моего батальона — в Кальмесревд. Сегодня мы прошли через местечки Гербольугейм и Кенцинген, которые я перечисляю только, чтобы указать наше направление[144], потому что они так же, как и множество маленьких городков, которыми изобилует Германия, не представляют ничего выдающегося.

24 декабря. Среда.

Чтобы приблизиться к Фрейбургу, где должен был состояться смотр, я выступил с моим батальоном в Умкирх, деревню за 3/4 мили к северо-востоку от Фрейбурга.

25 декабря. Четверг.

Дневка. Прежде всего я отправился поздравить с праздником генерала Потемкина, а затем отправился в Фрейбург, где помещалась императорская квартира. Здесь я начал с того, что вручил письмо на имя г-жи Б. в руки графу Аракчееву, все еще моему верному другу[145]. Не так обстояли дела мои по отношению к г-же Б., которая писала все реже. Я полагаю, что мне удружили, сообщив ей мои похождения с Елизаветой Сперль.

В Фрейбурге я обратил внимание только на замечательный собор очень древний и очень роскошный[146]. Случайно в то время, как я зашел в этот храм для его осмотра, там находился прусский король, явившийся с той же целью. Его величество очень любезно разговорилось со мной и предложило вместе смотреть этот древний памятник. Можно себе представить, что я с большим удовольствием принял это предложение, так как, несомненно, гораздо охотнее показывали все прусскому королю, нежели мне.

Условившись, таким образом, мы совместно с его величеством любовались священной группой «Тайной вечери», чудно изваянной. Каждое лицо из 13 фигур имеет особенное выражение, что свидетельствует о богатой фантазии художника. Священнические облачения, а также гробница св. Александра Римского[147] очень роскошны. Разноцветные стекла в некоторых окнах привлекают внимание, так как теперь не знают секрет их изготовления. Осмотрев все эти прелести, я вышел одновременно с королем и, простившись с его величеством, отправился обедать в какой-то трактир, а затем возвратился в Умкирх.

26 декабря. Пятница.

Большой парад в Фрейбурге. Я не участвовал по обыкновению и, отправив свой батальон, взял форхпан (крестьянский фургон), чтобы отправиться прямо в Стоуфен, куда должны были быть переведены наши квартиры сегодня. Проезжая, я наблюдал местность, по которой ехал, и нашел вид ее прекрасный. Слева я видел черный лес, а справа за Рейном виднелись Вогезы. Дорога, по которой я ехал, была проложена точно в саду. Местность очень населенная. Я встречал массу деревень, но жители бедны, грязны и менее культурны, нежели в других частях Германии, которые мне довелось видеть. Погруженный в размышления я прогуливался по Стауфену, не замечая, как время прошло. Полк, однако, не прибывал, и я не знал, чему приписать такое опоздание. Наконец, я получил уведомление, что полк остановился за час хода от Стауфена в Кирхгофен на ночлег. Я решил не ехать в полк, а остаться ночевать в Стауфене, где гвардейские уланы уже заняли квартиры; с ними был полковник Мюллер[148], у которого я провел вечер.

27 декабря. Суббота.

День начал с того, что отправил моих людей прямо в Шлинген, а в 9 часов утра, сев на лошадь, я хотел следовать той же дорогой, но, доехав до Обер-Вейлера, я почувствовал такое томление от этой проселочной дороги, что решил ехать большой дорогой, поэтому заехал в Мюльгейм. Я встретил полк, когда он проходил перед его величеством, и присоединился, чтобы идти вместе до Кандерня, где полк стал по квартирам.

Наши резервы прибыли сегодня, мой батальон комплектуется, поэтому с этого времени я не смогу избегать парадов. Двоюродный брат Николай прибыл с резервами, я его видел во время похода.

28 декабря. Воскресенье.

Наш полк двинулся в 9 часов утра, направляясь через Леррах. Дойдя до этого места, занял несколько деревень. Мой батальон направился в Адельгаузен. Короткий переход от Лерраха до Адельгаузена причинил мне много затруднений. Мне встретилось столько подъемов и спусков, что я не мог ошибиться, что мы находимся вблизи Швейцарии, где местности живописные, а дороги отвратительные. В местности, которую мы проходили теперь, все кроме сыра хуже, чем в остальной Германии. Женские одеяния особенно разнообразны; они носят красные чулки, а волосы соединены спереди и завязаны черной лентой, что мне показалось очень странным.

29 декабря. Понедельник.

На местах. Мы воспользовались этим отдыхом для комплектования наших частей людьми из резерва.

30 декабря. Вторник.

Наш полк в ожидании смотра, который должен быть сделан всему корпусу по переходе через Рейн, получил новую дислокацию, вследствие которой я выступил с моим батальоном в Гагельберг, находящийся дальше от Базеля, нежели Адельгаузен.

31 декабря. Среда.

Дневка.

37

[1] В соответствии с разработанным планом наступление велось на трех направлениях: Кенингсберг-Данциг, Плоцк и Варшава. Главной армии, в состав которой входил и Семеновский полк, была поставлена задача выйти к Висле в районе Плоцка.

[2] Семилетняя война (1756—1763) велась между Австрией, Францией, Россией, Испанией, Саксонией и Швецией, с одной стороны, и Пруссией, Англией и Португалией — с другой. Россия вышла из войны в 1762 г.

[3] Имеется в виду Рейнский союз (1806—1813) — образованная Наполеоном коалиция 16 германских государств, во главе которой стоял саксонский король Фридрих-Август, сражавшийся за Наполеона вплоть до Лейпцигской битвы. Он же был поставлен Наполеоном во главе герцогства Варшавского, образованного после Тильзитского мира.

[4] Каблуков Платон Иванович (1784—1835), полковник, командир эскадрона лейб-гвардии Кавалергардского полка, в 1813 г. произведен в генерал-майоры, впоследствии генерал-лейтенант.

[5] Протестантское население северо-восточной части Польши.

[6] «Даже самые маленькие деревушки украшены хвоей, — писал тогда же А. В. Чичерин, — так что мы нисколько не удивились ни очень изящной триумфальной арке, ни заполнившим улицы пруссакам, которые вышли нам навстречу, ни их офицерам, стоявшим под знаменем и отдававшим честь всем русским офицерам, проходившим мимо» (Дневник Александра Чичерина. С. 116).

[7] Братья Павел Иванович Храповицкий (см. с. 178) и Николай Иванович Храповицкий, поручик, в 1814 г. произведен в штабс-капитаны, впоследствии полковник.

[8] Братья Платон Иванович и Василий Иванович Рачинские, прапорщики.

[9] Это не соответствовало действительности.

[10] Приказ о производстве П. С. Пущина в полковники был подписан 20 января 1813 г. (ЦГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 3. Л. 1 об.).

[11] Русские войска под командованием генерала М. А. Милорадовича вступили в Варшаву 26 января, а 27 января войсками генерала П. X. Витгенштейна взята была крепость Пиллау (Пилава), порт на Балтийском море, дававший возможность своевременно получать из России продовольствие и боеприпасы. «Едва наши колонны подошли к городу, жители бросились к ним навстречу, и ввиду отступавших французов развились русские флаги на кораблях, стоявших в Пиллауской гавани» (Михайловский-Данилевский А. И. Описание войны 1813 года за освобождение Германии. В 2 ч. Ч. 1. СПб., 1839. С. 37—38).

[12] Имеются в виду успешные действия русских войск под командованием генерал-лейтенанта Ф. Ф. Левиза по блокаде крепости Данциг.

[13] М. И. Кутузов.

[14] Арсеньев Михаил Андреевич (1779—1838), генерал-майор, командир лейб-гвардии Конного полка.

[15] Стюрлер Николай Карлович (1786—1825), штабс-капитан, произведен в капитаны в 1814 г., позднее полковник, командир лейб-гвардии Гренадерского полка. 14 декабря 1825 г. смертельно ранен декабристом П. Г. Каховским во время восстания на Сенатской площади.

[16] Данный абзац представляет собой позднейшую вставку автора в текст дневника. Во многом схожую характеристику дал Стюрлеру в своих записках декабрист И. Д. Якушкин: «Стюрлер был природный швейцарец; в 11-м году Лагарп прислал его в Россию и письменно просил у царственного своего воспитанника императора Александра покровительства своему земляку. Стюрлер был определен поручиком в Семеновский полк. Человек он был неглупый и замечательно храбрый, но, впрочем, истый кондотьери. По-русски говорил он плохо и был невыносимый педант по службе...» (Записки, статьи, письма декабриста II. Д. Якушкина. С. 153). Раненный под Пионом... — имеется в виду сражение в ущелье 16 августа 1813 г. при отступлении союзных армий от Дрездена.

[17] Болеслав II Смелый (1039—1081), король Польши.

[18] Имеются в виду успешные действия передовых отрядов генерал-адъютанта А. И. Чернышева и полковника Ф.-К. Тетенборна на окраинах Берлина 7 февраля, которые привели к отступлению главных сил неприятеля от Одера.

[19] Отряд генерала А. И. Чернышева вошел в Берлин утром 20 февраля, а 27 февраля состоялось торжественное вступление главных сил войск П X. Витгенштейна. «Дружеский прием жителей был неописанный, — сообщал Витгенштейн Кутузову. — В самом городе кровли, заборы и окна домов были наполнены зрителями... На всех лицах были видны чувствования живейшей радости. Никакая кисть не в состоянии выразить сего восхитительного зрелища...» (Цит. по: Михайловский-Данилевский А. И. Описание войны 1813 года за освобождение Германии. Ч. I. С. 86).

[20] Фридрих-Вильгельм III (1770—1840), король прусский с 1797 г. После Тильзитского мира Пруссия, потерявшая почти половину территории, превратилась в зависимое от наполеоновской Франции государство, участвовала в войне 1812 г. против России. С начала 1813 г. развернувшееся национально-освободительное движение вынудило, по выражению Ф. Энгельса, «трусливого короля Фридриха-Вильгельма III к войне против Наполеона» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 22. С. 30).

[21] Франц, I Иосиф-Карл (1768—1835), с 1792 г. австрийский монарх (с 1804 г. император Австрии) и одновременно император Священной Римской империи (под именем Франца II), окончательно ликвидированной в ходе наполеоновских войн в 1806 г. При нем Австрия в 1792—1809 гг. проиграла Франции 4 войны, понесла значительные территориальные потери, участвовала в войне 1812 г. против России.

[22] Это предположение не подтвердилось. В начале марта Александр I уехал из Калиша в Бреславль для свидания с прусским королем. Сам же Фридрих-Вильгельм III прибыл в Калиш 21 марта 1813 г. В результате этих встреч был заключен Калишский договор между Россией и Пруссией о союзе против наполеоновской Франции.

[23] Бакунин Василий Михайлович (1795—1863), подпоручик лейб-Гренадерского полка, в октябре 1813 г. произведен в поручики, впоследствии генерал-майор. Был членом декабристского Союза Благоденствия.

[24] Иван Николаевич Пущин.

[25] Фукс Егор Борисович (1762—1829), писатель-историк, начальник военной канцелярии М. И. Кутузова.

[26] Храповицкий Иван Иванович, ротмистр лейб-гвардии Кавалергардского полка, в сентябре 1813 г. произведен в полковники, впоследствии генерал-майор.

[27] Толстой Николай Андреевич, граф, действительный тайный советник, обер-гофмаршал, начальник главной императорской квартиры.

[28] Головин Николай Николаевич (1759—1821), граф, обер-шенк, сенатор и член Государственного совета.

[29] Речь идет о Софье Осиповне де Рибас, которая, как и Елизавета Сергеевна Пущина, была фрейлиной императрицы Елизаветы Алексеевны. Свадьба ее со штабс-капитаном лейб-гвардии Литовского полка князем М. М. Долгоруковым состоялась 2 июля 1813 г. (Камер-фурьерский церемониальный журнал. Июль—декабрь 1813 года. СПб., 1912. С. 234).

[30] В период антинаполеоновских войн для будущих декабристов была характерна идеализация императора Александра I, вера в то, что он несет народам подлинную свободу. Не избежал такой идеализации и П. С. Пущин. Однако в записи о параде в Калише явственно чувствуются проблески критического отношения к самодержцу.

[31] Гамбург был занят русскими войсками под командованием Ф.-К. Тегенборна 7 марта 1813 г. «Во все время шествия чрез город нашего отряда не умолкали шумные приветствия народа, звон колоколов, ружейные и пистолетные выстрелы; во всех окнах развевались знамена. Жители, теряясь в изъявлении своего восторга, украшали зелеными ветвями свои шляпы и высоко бросали их либо подымали на длинных шестах, другие усыпали цветами путь, по которому шли наши воины. Знакомые и незнакомые обнимали и поздравляли друг друга, многие плакали от радости... Вечером до двух часов ночи весь город был иллюминирован. По выходе из театра народ выпряг лошадей из Тетенборнова экипажа и повез его на себе до самого дома, где была ему отведена квартира» (Богданович М. И. История войны 1813 года за независимость Германии по достоверным источникам В 2 т. Т. 1. СПб., 1863. С. 80).

[32] Сотня черноморских казаков входила в состав императорской гвардии и находилась на том же положении, что и лейб-гвардии Казачий полк.

[33] Данная запись говорит о честности П. С. Пущина, его человечности, добросовестном и неформальном отношении к своим служебным обязанностям.

[34] Даву Людовик Николя (1770—1823), маршал Франции, принц Экмюльский, герцог Ауэрштедтский. Даву было приказано удерживать неприятеля на Эльбе, а по прибытии основных сил союзников к Дрездену очистить город и взорвать мост. 7 марта Даву частично взорвал мост — мина уничтожила один бык и две ближайшие к нему арки — и выступил из Дрездена (Там же. С. 92).

[35] Имеется в виду религиозная секта реформистского толка богемских (или моравских) братьев, основанная в Чехии в XV в. С конца XVIII в. главным центром ее стал г. Гернгут в Саксонии. В России центром общины был г. Сарепта Саратовской губернии.

[36] О доброжелательном отношении саксонцев к русской армии писал в своем дневнике офицер свиты Александра I С. Г. Хомутов: «Саксонцы встречали нас с такой же радостью, как и пруссаки, и, несмотря на то, что король их еще наш неприятель, народ нас любит и гораздо более желал бы сражаться за нас, чем за французов, зная, что свобода их от этого зависит» (Хомутов С. Г. Дневник свитского офицера. 1813//РА. 1869. № 7. С. 235).

[37] Фридрих II (1712—1786), прусский король с 1740 г., крупный полководец. При нем территория Пруссии удвоилась, она вошла в число великих держав. Битва у Гох-Кирха состоялась 24 октября 1758 г. в ходе Семилетней войны, пруссаки потеряли более 9 тыс. человек, а австрийцы — около 6 тыс.

[38] Даун (Давн) Леопольд-Иосиф (1705—1766), граф, известный австрийский полководец.

[39] Кейт Джемс (1696—1758), фельдмаршал, выходец из Шотландии, в 1728—1747 гг. был на русской службе.

[40] Опера итальянского композитора Гаспаре Спонтини (1774—1851), одна из наиболее известных опер начала XIX в.

[41] Принцесса Фредерика-Луиза Гессен-Дармштадтская, супруга Фридриха-Вильгельма II.

[42] Август II (1670—1733), курфюст саксонский (под именем Фридриха-Августа I) с 1694 г., король польский в 1697—1706 и 1709—1733 гг.

[43] Утром 19 апреля французская пехота и кавалерия напала на передовой отряд русских войск за ручьем Риппах. Бой длился до вечера, был убит наполеоновский маршал Бессьер. Ночью французы заняли Люцен, где расположилась главная квартира Наполеона (Богданович М. И. История войны 1813 года... Т. 1. С. 170—171). Это было начало контрнаступления войск Наполеона, которому удалось после почти непрерывного отхода на запад, сосредоточить у Эрфурта и севернее Магдебурга значительные силы и атаковать союзников, подошедших к Люцену.

[44] М. И. Кутузов умер 16 апреля 1813 г. в Бунцлау, но об этом некоторое время не сообщали войскам.

[45] Имеется в виду огонь двух батарей, выдвинутых вперед командиром 3-го французского корпуса генералом Сугамом (Там же. С. 181).

[46] Это было следствием ввода в бой дополнительных контингентов французских войск, общая численность которых составила уже около 100 тыс. человек Потери французов составили 15 тыс., а союзных войск — 10 тыс. человек (Там же. С. 185-187. 191).

[47] По распоряжению Витгенштейна корпус Милорадовича оставался в резерве в 20 верстах от поля боя, чтобы на второй день сражения встать в первую линию. «Первый раз в жизни слышу выстрелы и сам не в деле! — говорил Милорадович. — Если мне не вверяют армию, пусть дадут батальон или роту» (Михайловский-Данилевский А. И. Описание войны 1813 года... Ч. 1. С. 167-168).

[48] Имеется в виду арьергардный бой при селе Гарта, во время которого французы потеряли 600 человек, а русские войска — 107 убитыми и 230 ранеными (Богданович М. И. История войны 1813 года... Т. 1. С. 211).

[49] 26 апреля 1813 г. французы заняли Дрезден, в тот же день началась подготовка переправы войск через Эльбу; через отремонтированный Дрезденский мост 28 апреля было переправлено 60—70 тыс. человек и 140 орудий (Там же. С. 217-219).

[50] Саксонский король Фридрих-Август, формально являясь союзником Франции, в 1813 г. первоначально отказывался помогать Наполеону. После победы французов под Люценом он вынужден был согласиться на ультимативное требование вернуться из Праги в столицу Саксонии Дрезден, впустить французов в крепость Торгау (севернее Дрездена на р. Эльбе) и присоединить свои войска к наполеоновской армии.

[51] Осада крепости Торн (на р. Висле в герцогстве Варшавском) продолжалась с января 1813 г., 6 апреля ее гарнизон капитулировал. Осаждавшие Торн войска в количестве 11 700 человек были направлены к главным силам союзников (Там же. С. 128—129).

[52] Русские войска успешно пресекли попытки французов атаковать правое крыло союзнической армии в районе Кенигсварта. Неприятель потерял 7 орудий, в плен взято было 1758 человек, в том числе 4 генерала и 14 офицеров (Михайловский-Данилевский А. И. Описание войны 1813 года... Ч. 1. С. 196—198).

[53] Клейст Фридрих-Генрих-Фердинад-Эмиль (1762—1823), граф, фельдмаршал прусской армии.

[54] Победа под Бауценом дорого обошлась Наполеону: французы потеряли более 18 тыс. человек, т. е. почти в два раза больше, чем русско-прусские войска, которым очень мешало отсутствие единства в действиях командования. «Русские и пруссаки не одержали победы, но не были и разбиты, стяжав славу мужественного сопротивления, — подчеркивал А. И. Михайловский-Данилевский. — Имея 34 тысячи человек более, нежели союзники, Наполеон не взял ни пушки, ни знамени, ни повозки у армии, двое суток с ним боровшейся...» (Там же. С. 214).

[55] В ходе арьергардного боя при Гайнау французы потеряли более 1200 человек пленными и 18 орудий. Это заставило неприятеля прекратить настойчивое преследование отступавшей союзнической армии (Там же. С. 225—226).

[56] Формальное объявление Австрией войны Наполеону произошло лишь 30 июля 1813 г.

[57] Это произошло в результате успешных действий кавалерии под командованием генерала Себастиани у Спроттау. По французским источникам было захвачено 22 орудия и 500 пленных, по русским — 13 орудий и 200 пленных (Богданович М И. История войны 1813 года... Т. 1. С. 229, 601).

[58] Щербатов Иван Дмитриевич (1783—1829), князь, подпоручик лейб-гвардии Семеновского полка, впоследствии штабс-капитан. После расформирования полка в результате событий 1820 г. переведен майором в Тарутинский пехотный полк. В 1821 г. предан военному суду, почти 6 лет находился в заключении, а в 1826 г. лишен чинов и дворянства и сослан рядовым на Кавказ.

[59] Ляпунов Дмитрий Петрович, в 1800—1808 гг. полковник лейб-гвардии Семеновского полка.

[60] Плесвицкое перемирие было заключено 23 мая 1813 г. по инициативе Александра I и Фридриха-Вильгельма III и при посредничестве Австрии. Оно оказалось более выгодным для союзников, сумевших получить значительные подкрепления, пополниться вооружением и боеприпасами. Перемирие длилось пока шли переговоры о мире и прекратилось 18 июля 1813 г., когда они закончились безрезультатно.

[61] По традиции полковым праздником лейб-гвардии Измайловского полка был день святой троицы.

[62] Бурцов Иван Григорьевич (1794—1829), прапорщик по квартирмейстерской части 4-го пехотного корпуса, впоследствии полковник. Был членом Союза Спасения, Союза Благоденствия и Южного общества декабристов, отбывал наказание в Петропавловской и Бобруйской крепостях, затем переведен на Кавказ в Тифлисский полк. Герой русско-турецкой войны 1828—1829 гг., произведен в генерал-майоры.

[63] Меттерних-Виннебург Клеменс-Венцель-Ломар (1773—1859), князь В 1809—1821 гг. министр иностранных дел и фактически глава австрийского правительства. Меттерних был противником объединения Германии и укрепления позиций России в Европе, явился одним из организаторов реакционного Священного союза, заключенного в 1815 г. в Париже и направленного на подавление революционного и национально-освободительного движения в Европе.

[64] Имеется в виду Тиман (?—1814), подпоручик гвардейской артиллерии.

[65] Об этом случае вспоминал в своих записках также офицер гвардейской артиллерии И. С. Жиркевич (Жиркевич И. С. Записки. 1789—1848//РС. 1874. Т. 11. №11. С. 421).

[66] Позднейшая вставка автора в текст дневника. Императрица Александра Федоровна (1798—1860), супруга императора Николая I, дочь прусского короля Фридриха-Вильгельма III. До замужества — принцесса Фредерика-Луиза-Шарлотта-Вильгельмина.

[67] Дибич Иван Иванович (1785—1831), барон, генерал-майор, генерал-квартирмейстер союзнических армий, впоследствии граф, генерал-фельдмаршал. В 1801—1810 гг. И. И. Дибич служил в лейб-гвардии Семеновском полку.

[68] Павел I (1754—1801), с 1796 по 1801 г. император всероссийский.

[69] Депрерадович Леонтий. Иванович, генерал-майор, в 1799—1807 гг. командир лейб-гвардии Семеновского полка, родной брат героя Отечественной войны генерал-лейтенанта Н. И. Депрерадовича.

[70] Имеется в виду сражение вблизи Гутдштадта 29 мая 1807 г. между русскими и французскими войсками. «Великий князь» — брат Александра I великий князь Константин Павлович.

[71] Всем также известны подвиги его, приведшие к Адрианопольскому миру — позднейшая вставка автора в текст дневника. Дибич командовал русскими войсками в войне с Турцией в 1828—1829 гг., во время которой был награжден знаками ордена св. Георгия 2-й и 1-й степени, став вторым в истории полным кавалером этой высшей боевой награды России. Русско-турецкая война завершилась подписанием Адрианопольского мира, по которому к России отошло устье Дуная и восточное побережье Черного моря. Дибич получил за эту войну также титул «Забалканского». В свиту его величества по квартирмейстерской части И. И. Дибич был зачислен не в 1806 г., как пишет П. С. Пущин, а в 1810 г. (см.: Русский биографический словарь. Т. Дабелов-Дядьковский. СПб., 1905. С. 354).

[72] Чаадаев Петр Яковлевич (1794—1856), прапорщик лейб-гвардии Семеновского полка, впоследствии ротмистр. Был членом Союза Благоденствия. В июне 1826 г. по возвращении из заграничного путешествия был подвергнут аресту, а затем бдительному полицейcкому надзору. В 1836 г. за опубликование в журнале «Телескоп» «Философического письма», дерзкого выступления против официальной идеологии, объявлен сумасшедшим. В 1812—1814 гг. вместе с П. С. Пущиным в полку служил также старший брат П. Я. Чаадаева Михаил Яковлевич Чаадаев (1792—1866), подпоручик.

[73] Бернадотт Жан Батист Жюль (1763—1844), в прошлом маршал Франции, с 1810 г наследник шведского престола, впоследствии король Швеции Норвегии Карл XIV Иоганн.

[74] Данная запись показывает, что от внимания П. С. Пущина не ускользают и социальные контрасты европейских стран.

[75] впоследствии императрицы Александры, Федоровны — позднейшая вставка автора в текст Дневника.

[76] Симонов Александр Андреевич, прапорщик лейб-гвардии Преображенского полка, впоследствии полковник.

[77] Бороздин Николай Михайлович (1777—1830), генерал-лейтенант, командир бригады 1-й кирасирской дивизии.

[78] В сражении при Виттории в июне 1813 г. объединенные силы испанских повстанцев и английские войска под командованием герцога Веллингтона нанесли решающее поражение французской армии, которая вынуждена была отступить во Францию.

[79] Ланжерон Александр Федорович (1763—1831), французский эмигрант, граф, генерал от инфантерии, впоследствии генерал-губернатор Новороссийского края.

[80] С. И. Пущин был должен различным лицам более 17 тыс. руб., запрещение на его родовое имение было наложено еще до 1808 г. (ЦГИА. Ф. 1088. On. 1. Д. 312. Л. 165—166).

[81] Имеются в виду проходившие в Праге 18—30 июля 1813 г. переговоры между представителями России, Пруссии, Австрии и Франции.

[82] К концу перемирия в армиях союзников имелось 522 тыс. человек (с резервами — 850 тыс.), а у Наполеона — 328 тыс. (с резервами — 550 тыс.) (Тарле Е. В. Наполеон. М., 1957. С. 339; Михайловский-Данилевский А. И. Описание войны 1813 года... Ч. 1. С. 293—295).

[83] Полторацкий Константин Маркович (1782—1858), генерал-майор, командир Нашебургского пехотного полка. В 1798—1811 гг. служил в лейб-гвардии Семеновском полку.

[84] Зубов Платон Иванович (1767—1822), князь. В последние годы жизни императрицы Екатерины II, царствовавшей с 1762 по 1796 г., он сосредоточил в своих руках 13 высших должностей. При Александре I был членом Государственного совета, но влиянием не пользовался.

[85] Коленкур Арман Огюстен Луи (1773—1827), герцог Висенский, французский генерал и дипломат, с ноября 1813 г. министр иностранных дел.

[86] Sine qua non (лат.) — непременное условие; условие, не подлежащее обсуждению.

[87] Моро Жан Виктор (1763—1813), до 1804 г. французский генерал, с 1813 г. на русской службе. Смертельно ранен под Дрезденом в августе 1813 г. Похоронен в Петербурге в католической церкви св. Екатерины.

[88] Свиньин Павел Петрович (1787—1839), дипломат, входил в состав русской миссии в Северо-Американских соединенных штатах, в 1813 г. сопровождал генерала Моро, впоследствии известный литератор и художник, основатель журнала «Отечественные записки».

[89] Видимо, имеется в виду Фенш Григорий Андреевич (1789—1867), поручик лейб-гвардии Семеновского полка, впоследствии генерал-лейтенант; либо его брат Василий Андреевич Фенш, штабс-капитан того же полка, впоследствии генерал-майор.

[90] Глазенап Александр Григорьевич, поручик лейб-гвардии Семеновского полка.

[91] Полковым праздником лейб-гвардии Преображенского полка был день преображения господня.

[92] В соответствии с планом союзников главная армия должна была двигаться из Богемии в Саксонию, захватить Дрезден и закрепиться на Эльбе.

[93] Видимо, имеется в виду один из трех Мусиных-Пушкиных, офицеров лейб-гвардии Измайловского полка: Иван Клавдиевич, полковник; Иван Петрович, капитан; Сергей Петрович, поручик.

[94] Лечебные ванны щелочных вод Теплицкого курорта.

[95] У Кенигштейна (близ границы Саксонии с Богемией) французы стремились перейти Эльбу и занять дорогу, ведущую из Богемии в Дрезден.

[96] Отступление главной армии 15 августа 1813 г. было предпринято по настоянию австрийского главнокомандующего К.-Ф. Шварценберга, опасавшегося, что находившиеся против Пирны французские войска зайдут в тыл правого фланга союзников (Михайловский-Данилевский А. И. Описание войны 1813 года... Ч. 1. С. 335—336).

[97] Для предупреждения наступления французов на Теплице, которое могло привести к окружению, войска 2-го корпуса атаковали противника у Кригвица и Кольберга, а 1-я гвардейская пехотная дивизия с артиллерией и кавалерией предприняла попытку выйти на шоссе и достигнуть Петерсвальде, причем 3-й батальон семеновцев под командованием П. С. Пущина был выдвинут на край левого фланга первой линии (Дирин П. История лейб-гвардии Семеновского полка. Т. 1. С. 416).

[98] Вандам Жозеф Доменик Рене (1775—1830), граф, дивизионный генерал, командир 1-го корпуса наполеоновской армии.

[99] Как отмечает историограф Семеновского полка П. И. Дирин, «семеновцы попеременно с преображенцами весь день (16 августа. — В. Б.) штыками прокладывали дорогу и, прикрывая марш колонны графа Остермана, дали возможность гвардии беспрепятственно подойти к вечеру к Петерсвальде. За гвардией начал подтягиваться 2-й корпус. Этим главным отступлением было обеспечено беспрепятственное движение всей союзной армии в Богемию» (Там же. С. 418).

[100] Численность войск под командованием Остермана составляла 14—16 тыс. человек, а у Вандама было более 35 тыс. (Богданович М. И. История войны 1813 года... Т. 2. С. 220—221). «Не скрыл я от полков лейб-гвардии, — писал А. П. Ермолов в донесении о деле при Кульме, — что армия наша в горах и скоро выйти не может... Не был я в положении поощрять солдат. Столько нестрашимы служащие им примером начальники, столько каждый горел усердием» (Цит. по: Михайловский-Данилевский А. И. Описание войны 1813 года... Ч. 1. С. 355).

[101] На поле сражения прибыло 9 батальонов 42-й дивизии наполеоновской армии (Богданович М. И. История войны 1813 года... Т. 2. С. 221).

[102] «Под Кульмом две роты третьего батальона Семеновского полка, не имевшие в сумках ни одного патрона, были посланы под начальством капитана (так в тексте. — В. Б.) Пущина, но с одним холодным оружием и с громким русским ура прогнали французов, стрелявших из опушки леса», — вспоминал об этом случае декабрист И. Д. Якушкин (Записки, статьи, письма декабриста И. Д. Якушкина. С. 153). «С громким ура повел их (офицеров и солдат батальона. — В. Б.) Пущин на высоты, почти без выстрелов бросился к деревне и штыками выбил французов», — напишет впоследствии П. И. Дирин (Дирин П. История лейб-гвардии Семеновского полка. С. 416).

[103] Пышницкий Дмитрий Ильич (1765—1845), генерал-майор, в 1814 г. произведен в генерал-лейтенанты, начальник 4-й пехотной дивизии.

[104] Кроме Вандама, под Кульмом в плен было взято еще три генерала и три генерала убито. «Не представляю особенно о подвигах отличившихся господ штаб- и обер-офицеров. Надобно было представить списки всех вообще. Не представляю и о нижних чинах: надобно исчислить ряды храбрых полков, имеющих счастие носить звание Лейб-Гвардии...» — отмечал в своем донесении А. П. Ермолов (Цит. по: Богданович М. И. История войны 1813 года... Т. 2. С. 228).

[105] Семеновцы потеряли в битве под Кульмом 900 человек убитыми и ранеными. Общие же потери русских войск составили 6 тыс. человек, в том числе 2,8 тыс. гвардейцев (Там же. С. 251).

[106] В Теплице в присутствии трех монархов было проведено много различных смотров и торжеств. «Полки наши, — вспоминал позднее адмирал П. А. Колзаков, — оспаривали друг у друга первенство в чистоте и устройстве; но все одинаково имели равное право на общую признательность и удивление. Не было никакого различия между тогдашним парадом и теми, которыми они отличались в мирное время, не было ни малейшей приметы — на казарменном плацу или на полях битв и биваках готовились они к строю» (Цит. по: Дирин П. История лейб-гвардии Семеновского полка. Т 1 С. 420).

[107] Полкам Преображенскому, Семеновскому и Морскому экипажу были пожалованы Георгиевские знамена с надписью «За оказанные подвиги в сражении 17 августа 1813 года при Кульме». Измайловский и Егерский полки, уже имевшие Георгиевские знамена, были награждены Георгиевскими трубами с надписью «За отличие в сражении при Кульме 17 августа 1813 года».

[108] Имеется в виду сражение при Денневице, в .ходе которого русско-прусско-шведские войска под командованием Бернадотта, наступавшие от Берлина в юго-западном направлении, нанесли поражение франко-саксонским войскам во главе с маршалом Неем. Союзниками было захвачено 80 орудий, 4 знамени, более 10 тыс. пленных. После этой победы началась осада Виттенберга (Михайловский-Данилевский А. И. Описание войны 1813 года... Ч. 2. С. 61).

[109] Ламздорф Яков Матвеевич, полковник, в прошлом офицер лейб-гвардии Семеновского полка, впоследствии генерал-майор.

[110] Жомини Антуан Генрих (1769—1869), бригадный генерал, начальник штаба корпуса маршала Нея, с августа 1813 г. генерал-лейтенант русской армии, впоследствии известный военный теоретик и историк.

[111] В результате боя с авангардом французской армии 5 сентября 1813 г. союзники захватили около 1 тыс. человек. Взятый в плен генерал Клейцер утверждал, что на следующий день Наполеон намерен снова вступить в сражение. Однако дело ограничилось стычками между передовыми постами (Богданович М. И. История войны 1813 года... Т. 2. С. 306).

[112] Полковник И. А. Набоков 16 августа 1813 г. у Пирны, командуя четырьмя ротами 3-го батальона, с боем овладел деревней Цегист и удерживал ее, несмотря на атаки превосходящего его в силах противника (Дирин П. История лейб-гвардии Семеновского полка. Т. 1. С. 416—417). Он уже имел золотую шпагу с надписью «За храбрость», полученную под Фридландом в 1807 г., а также несколько орденов, поэтому, как и ряд других батальонных командиров гвардейских полков, был после Кульма произведен в генерал-майоры. Удивление П. С. Пущина вызвано, вероятно, тем, что золотым оружием (без бриллиантов), одной из почтеннейших наград русского воинства, награждались, как правило, офицеры в чине до капитана включительно, а не полковники (см.: Дуров В. А. Русское наградное оружие/, Памятники Отечества. 1984. № 2 (10). С. 153).

[113] Об этом пожаре рассказывается и в записках И. С. Жиркевича, который, однако, ошибочно относит его к 30 августа, что не соответствовало действительности (Жиркевич И. С. Записки. С. 431—433).

[114] С территории Богемии согласно утвержденному плану основные силы союзников должны были продвигаться по направлению к Лейпцигу.

[115] Блюхер Гебгардт Леберехт (1742—1819), прусский генерал, В октябре 1813 г. произведен в фельдмаршалы, командующий Силезской армией, исходным пунктом наступления которой был г. Пошвиц в Силезии.

[116] Имеется в виду сражение под Вартенбургом 24 сентября 1813 г., в котором союзники нанесли поражение французскому корпусу, захватив 1 тыс. пленных, 13 орудий и 80 зарядных ящиков. После этого сражения основные силы Силезской армии переправились через Эльбу южнее Виттенберга и двинулись к Лейпцигу (Михайловский-Данилевский А. И. Описание войны 1813 года... Ч. 2. С. 102—104).

[117] Шевич Иван Егорович (1754—1813), генерал-лейтенант, начальник легкой гвардейской кавалерийской дивизии.

[118] Клейнмихель Петр Андреевич (1793—1869), поручик лейб-гвардии Преображенского полка, впоследствии граф, генерал-адъютант, генерал от инфантерии, член Государственного совета, главноуправляющий путями сообщений и публичными зданиями.

[119] По возвращении, в Петербург я имел неосторожность сообщить об этом случае любовнице графа г-же Пукаловой и с этого времени я впал в немилость — позднейшая вставка автора в текст дневника. Пукалова Варвара Петровна, жена обер-прокурора Святейшего Синода И. А. Пукалова.

[120] В разгар битвы у Лейпцига корпус саксонских войск, сражавшихся в составе наполеоновской армии, перешел на сторону союзников, а король саксонский Фридрих-Август был взят в плен.

[121] Понятовский Иосиф Антон (1763—1813), маршал Франции, командовал польским корпусом в армии Наполеона. Во время отступления от Лейпцига утонул в реке Вейсе-Эльстер.

[122] После Лейпцигского сражения союзники стали преследовать неприятеля, пытаясь не дать ему собраться с силами. Главная армия двигалась на Наумбург и Иену в направлении правого фланга наполеоновской армии (Михайловский-Данилевский А. И. Описание войны 1813 года... Ч. 2. С. 214).

[123] Комическая опера австрийского композитора Карла фон Диттерсдорфа. Постановка ее имела успех, затмивший знаменитую «Свадьбу Фигаро» В.-А. Моцарта.

[124] По-видимому, имеется в виду разновидность женского корсета.

[125] П. С. Пущин был официально назначен командиром батальона 21 октября 1813 г. (ЦГВИА. Ф. 489. On. 1. Д. 3. Л. 1 об.).

[126] Ефимович (Ефимович) Андрей Иванович (1785—1813), полковник.

[127] Плошка — черепяная чашка с пупком на дне для вставки светильник, заливаемой салом.

[128] ... а 1/4 мили от Гамбурга — явная ошибка, допущенная, видимо, при первой публикации текста дневника.

[129] Далберг Карл Теодор (1744—1817), великий герцог Франкфуртский, примас (церковный глава) Рейнского союза.

[130] Комическая опера на музыку французского композитора Адриана Буальдье (1775—1834).

[131] Опера на музыку В.-А. Моцарта.

[132] Комическая опера французского композитора Николо Изуара (1775—1818), одна из наиболее популярных в начале XIX в.

[133] Максимилиан I Иосиф (1756—1825), с 1806 г. король Баварии.

[134] Павел-Фридрих-Август (1783—1853), принц (впоследствии великий герцог) Ольденбургский. С 1811 по 1817 г. был ревельским губернатором.

[135] Людвиг (1777—1848), принц (с 1830 г. великий герцог) Гессен-Дармштадтский.

[136] Сестры императора Александра I — Мария Павловна (1786—1859) великая княгиня, принцесса (впоследствии великая герцогиня) Саксен-Веймар-Эйзенахская; Екатерина Павловна (1788—1818), великая княгиня, принцесса Ольденбургская, впоследствии (во втором браке) принцесса, а затем королева Вюртембергская.

[137] «Цампа или мраморная невеста», одна из популярных опер начала XIX в.

[138] Людвиг I (1753—1830), с 1790 г. ландграф (под именем Людвига X), с 1806 г. великий герцог Гессен-Дармштадтский.

[139] Главные силы союзников должны были продвигаться к Рейну и далее во Францию.

[140] Указ 1598 г. французского короля Генриха IV, предоставивший протестантам (гугенотам) свободу вероисповедания и ряд гражданских прав, которых они ранее были лишены. Нантский эдикт вызвал сильную католическую оппозицию и не прекратил религиозных распрей.

[141] Карл-Людвиг-Фридрих (1786—1818), с 1811 г. великий герцог Баденский.

[142] Имеется в виду Стефания Богарне (1789—1860), дочь Клода Богарне, двоюродного брата генерала Александра Богарне, первого мужа императрицы Жозефины (см. также с. 202).

[143] Тюренн Анри де ла Тур д'Оверн (1611—1675), виконт, маршал Франции. Был одним из выдающихся полководцев своего времени. Убит пои рекогносцировке неприятельской армии у Засбаха. Прах его по распоряжению Наполеона в 1800 г. был перенесен в «Дом инвалидов» в Париже.

[144] Направление на юг вдоль границы с Францией по Рейну.

[145] Явная ирония со стороны П. С. Пущина, имеющего в виду ту помощь, которую оказывал ему Аракчеев в ведении интимной переписки.

[146] Памятник архитектуры готического стиля, строительство его было завершено в XV в.

[147] Александр Север Марк Аврелий (208—235), римский император с 222 г., последний из династии Северов. Во время войны с германцами был убит близ Майнца своими солдатами, недовольными введением суровой дисциплины.

[148] Имеется в виду Миллер Александр Борисович. (1772—?), полковник, командир эскадрона лейб-гвардии Уланского полка.

38

1814 ГОД

Поход на французской территории

1 января. Четверг.

Я выступил с моим батальоном в 8 часов утра, чтобы прибыть к месту, назначенному для сбора всего корпуса, на большой дороге между Леррахом и Базелем. Баденская гвардия также прибыла и впервые присоединилась к нам; ее причислили, так же как и прусскую гвардию, к нашему корпусу. Холод был сильный, достойный уроженцев севера. Снег был очень глубокий. К 11 часам утра весь корпус был в сборе и ждал прибытия государя до 2 часов дня. Его величество, став во главе лично, повел свои войска в Базель, где весь корпус прошел церемониальным маршем перед союзными монархами, собравшимися на главной городской площади.

Не знаю, были ли швейцарцы рады нас видеть, но могу удостоверить, что так или иначе, но любопытство, с их стороны, поглядеть на нас было большое. Улицы Базеля, точно муравейник, кишели народом во время нашего прохода через город. Пройдя город, мы сделали привал, а затем направились а отведенные нам квартиры. Кратчайшая дорога вела мимо Гунинга, нам пришлось сделать большой круг в обход, взяв влево, так это место было занято французами, осажденными баварцами. Это обстоятельство окончательно сделало для нас день утомительным. Мы были в походе до полуночи.

Выступив из Базеля, мы перешли границу Франции, чтобы ступить в Верхне-Рейнский округ (или Старый Эльзас)[1].Мой батальон после 16 часов труда прибыл на ночлег в Нидер-Маркштадт. Дорога, по которой следовали сюда от Базеля, ужасная.

2 января. Пятница.

Дневка. Мы находились на расстоянии всего 4 французских миль от Базеля (1 французская миля равняется 4 русским верстам); это ближайший путь мимо Гунинга. Предполагая, что французы не станут стрелять по обыкновенному экипажу, проезжающему по большой дороге, я отправился с капитаном Яфимовичем[2] в Базель, чтобы осмотреть город, который еще накануне мы видели только мимоходом. Наше путешествие совершилось вполне благополучно, не стреляли вовсе. Мы пообедали за табльдотом в очень холодной комнате.

Императорская квартира находилась в этом городе, поэтому я воспользовался случаем отправить письма в Петербург. Затем я обошел улицы Базеля и не заметил ничего выдающегося, а к 8 часам вечера возвратился с моим попутчиком в Нидер-Маркштадт.

3 января. Суббота.

Выступили в 7 часов утра и после продолжительной остановки заняли квартиры в Гау, или Лева, деревне того округа.

Здесь я взял к себе в услужение молодого человека Филиппа, лет 17—18, сына хозяев, у которых я стоял на квартире и которого они сами поместили ко мне. Этот парень, кажется, очень расторопный и прекрасно владеет как французским, так и немецким языками, поэтому может оказать мне большую услугу в этой местности.

4 января. Воскресенье.

Я выступил с моим батальоном в 9 часов утра. Наш полк стянулся в Рожемонте, а затем пошел дальше, чтобы занять квартиры в Ла-Шапель. Все население говорит только на французском наречии. Здесь крайняя бедность.

5 января. Понедельник.

День выпал очень утомительный. Мы шли с 7 часов утра до полуночи и за это время сделали 14 французских миль (т. е. 56 верст).

Наконец, мы в прежней Франш-Конте, в области Верхней Саоны. Сделав привал в Лури, где нашли трактир, в котором очень скверно покушали, кофе и сахар нельзя достать ни за какие деньги. Встречают нас здесь довольно хорошо и от души ненавидят Наполеона[3]. Штаб корпуса остановился в Кальмутьере, мы же — в Вильневе.

6 января. Вторник.

Выступили в 8 часов утра. Погода и дорога отвратительные, дул очень холодный ветер, и дождь шел не переставая. Вследствие тины во многих местах нам приходилось идти гуськом, особенно возле Порта-на-Саоне, где мы переправлялись через Саону. Штаб корпуса отправился в Сургон, штаб полка — в Бужи. Таким образом, мы прошли 7 миль (28 верст) в 13 часов. Я прибыл в Бужи к 9 часам вечера, промокший до костей, и сильно озяб.

7 и 8 января. Среда и четверг.

На местах.

9 января. Пятница.

Наш полк выступил из Бужи в 10 часов утра. Вступили в Шампанью, округ Верхней Марны. Штаб корпуса расположился в Фай-Бильот, а мы — в Мезьери. В этой стране нет печей, их заменяют камины. Погода сухая, но холодная; русские, привыкшие дома к печам, зябнут в домах Шампаньи.

10 января. Суббота.

Выступили в 8 часов утра. Штаб корпуса направился в Арбиньи-Оваль, а я с 6 ротами — в Лавернуа.

11 января. Воскресенье.

На местах. Один из наших офицеров по фамилии Бок, на которого с самого Бородинского сражения все в полку смотрели как на труса[4], подвергался всегда всеобщему презрению. Впрочем, очень хорошо воспитанный, этот молодой человек выжидал только случая отомстить публично тем, кого он считал самыми отчаянными своими преследователями. Квартируя в Лавернуа, он выбрал время, когда все офицеры собрались ко мне обедать, появился нахально между нами, чтобы громко назвать двух или трех заклятых своих врагов, которых он узнал в собрании. Эта дерзость рассердила всех, и в мгновение ока невольно все без исключения офицеры приблизились к нему с угрожающими жестами, так что я видел, что его убьют. Не теряя минуты, я раздвинул группу и добрался до капитана Бока, чтобы его прикрыть; заставив всех замолчать, я потребовал от капитана Бока его шпагу и объявил ему, что он арестован, за дерзость, которую себе позволил, явившись ко мне, чтобы затеять ссору с офицерами, которых он встречал по 100 раз на день. Я отправил его с батальонным адъютантом[*] на гауптвахту, а сам немедленно направился к нашему генералу Потемкину с рапортом обо всем происшедшем и для вручения ему шпаги Бока. Я убедился, что генерал протежировал Боку, но, так как для меня это безразлично, я не хотел вступать с ним в пререкания, ни обвинять, ни оправдывать Бока, а заявил только, что иначе поступить я не мог, как для спасения самого Бока, так и из уважения к обществу офицеров. Затем я возвратился в Лавернуа, где мои офицеры ждали меня, чтобы :есть за стол, и мало-помалу волнение улеглось[6].
[*] Батальонный адъютант Кашкарев был командиром императорской роты во время революции[5].

13 января. Вторник.

На местах. Получено распоряжение занять больше помещений под квартиры, чтобы расположиться свободнее.

14 января. Среда.

Вследствие полученного накануне приказа я выступил с моим батальоном в общину Шезо. Поместился я у сельского священника (кюре), хорошего, доброго старика. Здесь мы остались на несколько дней.

16 января. Пятница.

В двух милях от Шезо находится Бурбон-ле-Бан. В компании нескольких офицеров я отправился туда провести день. Я ничего не могу сказать о целебности этих вод, но вид Бурбона жалкий, нам было там очень нехорошо; эта местность не может доставить ничего; гораздо лучше у священника, к которому мы к вечеру возвратились.

17 января. Суббота.

Наконец, мы покинули окрестности Лангра, где находились с 10-го числа. Мы шли по направлению к Шомону в продолжение 13-ти часов при отвратительной погоде. Мой батальон занял квартиры в Буланжи. Нищета в этой местности ужасная, люди лишены самых необходимых предметов, а в Шампаньи умирают от жажды. Квартиры холодные и грязные [...].

18 января. Воскресенье.

Мы прошли Шомон, главный центр округа Верхней Марны, и заняли квартиры в Лагарманте. Пропустив полк, я остановился немного в Шомоне, но ничего не усмотрел выдающегося, город ничтожный.

19 января. Понедельник.

Приказано стать бивуаками у Коломби, но едва мы расположились, как через полчаса пришел приказ стать по квартирам, вследствие чего мы прошли еще две мили обратно, чтобы стать на квартирах в Мерте совсем близко от Лагарманта. Не лучше ли было нас с места не трогать?

39

Неприятельские действия в пределах Франции

20 января. Вторник.

Наш корпус выступил в 6 часов утра, направился в Бар-сюр-Об. Пройдя этот город, своротили направо и стали на бивуаках в 8 часов вечера. Все время шла канонада в авангарде. Снег валил большими хлопьями, и дул сильный ветер.

21 января. Среда.

Сражение под Бриенном. Наш корпус снялся с бивуака в 1 час ночи. Направился в Бриенн, чтобы образовать резерв генерала Сакена[7], вступившего в бой. Действие началось в 8 часов утра. Мы в дело не вступали, так как без нашей поддержки неприятель был совершенно разбит к 4-м часам дня. Снег и ветер делали наше положение совершенно невыносимым. К счастью, как только убедились, что победа верная, нас отправили по квартирам[8]. Мы шли дорогой, ведущей в Труа, до деревни Мон-Мартен, где и остановились.

22 января. Четверг.

Мы рассчитывали на дневку в Мон-Мартен, как вдруг неожиданно к полудню получен приказ выступить.

Лука возвратился из Франкфурта, где он оставил Елизавету Сперль, и застал меня еще на месте до выступления нашего полка из Мон-Мартена. Мы шли, рассчитывая остановиться на бивуаках, но получили приказ занять квартиры. Остановились в Монтьерамэ. Нам не успели отвести раньше квартиры, поэтому мы занимали их произвольно. Мне досталась отвратительная квартира. Хозяин дома, отец 9-ти маленьких детей, до того перепугался нашему приходу, что мне пришлось употребить всевозможные средства, чтобы его успокоить. Мы находимся в округе Об, который нисколько не лучше округа Верхней Марны.

23 января. Пятница.

Несмотря на отвратительную кровать, которую я здесь застал, я спал как убитый вследствие того, что накануне сильно утомился, и встал только в 6 часов утра, так как согласно расписанию, полученному накануне, мы должны были идти в самом большом порядке в Труа. Но нерешительность, присущая нашим начальникам, особенно с момента вступления нашего во Францию, не изменила себе и на этот раз[9]. Не замедлил последовать приказ в отмену первого, и мы остались в Монтьерамэ. Как было решено, я поспешил подыскать другую квартиру, в которой устроился немного лучше, нежели в первой.

24 января. Суббота.

Мы оставили Монтьерамэ утром, чтобы идти в Бургиньон, где мы переправились через Сену по маленькому очень узкому мосту. Здесь до нас доносились пушечные выстрелы и скоро получен приказ остановить весь корпус. Затем изменили прежний маршрут и направились на Труа, т. е. по тому же направлению, откуда доносились выстрелы. Погода была хорошая при 10 градусах мороза, что не особенно прельщало стоять на бивуаках. Не прошло и полчаса времени нашего пути в этом направлении, как нам приказали идти обратно, и мы решительно пошли через Бар-сюр-Сен в Полизи, где заняли квартиры.

25 января. Воскресенье.

Выступили в 7 часов утра. Едва я прибыл с моим батальоном в Вилье-су-Пралин, как получил приказание выступить с 2-мя ротами в Пралин. Здесь я занял квартиры вместе с австрийцами. После полудня приказано всему нашему полку выступить. Лил проливной дождь. Мы выступили в 5 часов пополудни и, пройдя 3 мили (12 верст), остановились по квартирам в 10 часов вечера в Ван-ле. Я промок до костей и был страшно зол от бесполезных изнурении, которым нас подвергали бесцельно, потому что, в сущности, мы находились все на том же месте.

26 января. Понедельник.

Нас заставили выступить очень поспешно через Шафус в Виль-Моруан, куда должен был стянуться весь корпус, чтобы затем принять участие в атаке Труа, но так как французы вышли из этого города, то дела никакого не было, и, не останавливаясь в Виль-Моруан, мы прошли на квартиры в Шапетр, не очень далеко от Виль-Пралина, так что если бы вчера утром меня не заставили выступить, то мне не пришлось бы трогаться с места.

27 января. Вторник. 28 января. Среда.

На местах. Отдан приказ всем носить на левой руке белую повязку, т. е. всем союзным войскам. Уверяют, что это признак того, что мы за Бурбонов[10].

29 января. Четверг.

Мы сделали 4 мили (16 в[ерст]), чтобы занять квартиры в Труа, главном пункте округа Об. Я поместился в предместье Сен-Мартен. Город мне показался довольно большим и хорошо отстроенным, но обстоятельства, равно как и большое скопление людей, не дали возможности приобрести даже самые необходимые предметы. Впрочем, здесь нас приняли очень скверно.

30 января. Пятница.

Мы были уже под ружьем, готовые к выступлению, как получен приказ оставаться. Императорская квартира находилась тоже в этом городе, поэтому я воспользовался случаем поухаживать за графом Аракчеевым, а затем провел весь день в прогулке по городским улицам. Мы столько блуждали вокруг Труа, что мы прозвали этот период нашей кампании Труанской войной. В действительности можно было занять Труа немедленно после Бриеннского сражения, но мы перехитрили, оттянув это удовольствие на 10 дней.

31 января. Суббота.

Выступив в 6 часов утра, шли до 5 часов вечера, остановились в Мезьер-ла-Гранд Паруас, чтобы переночевать на квартирах. Здесь мы узнали, что целая наша дивизия (Олсуфьева) попала в плен со всеми генералами и офицерами[11].

40

Февраль

1 и 2 февраля. Воскресенье и понедельник.

Теперь нам не дают выспаться. Нас подняли в 1 час ночи с субботы на воскресенье, и мы выступили на бивуаки к Мегриньи, где простояли до 11 часов утра, а затем нас снова разместили по квартирам в Мезьер-ла-Гранд Паруас. Мы застали эту деревню совершенно пустою, так как жители во время нашей экскурсии в Мегриньи все бежали. Можно себе представить то удручающее впечатление, какое произвел на нас вид покинутых жилищ. Мы их заняли, несмотря на все лишения, которые нам пришлось испытать от отсутствия хозяев, и оставались в них до 6 часов вечера, когда раздался барабан и нам пришлось выступить. Погода была чудная, но ночь наступила быстро, сильно клонило ко сну, а потому мы не были расположены любоваться природой. Пройдя Ножан-сюр-Сен, мы сделали привал. Отдохнув час, снова двинулись, не останавливаясь всю ночь. Наконец, в понедельник 2 числа в 5 час. утра прибыли в Ламотт, где заняли квартиры. Я свалился на кровать и спал как убитый до полудня.

3 и 4 февраля. Вторник и среда.

Мы оставались в Ламотте до 7 час. вечера вторника. Мы даже уже надеялись, что дадут нам возможность спокойно выспаться, но не тут-то было, внезапно поступил приказ выступить, и все войска выступили одновременно, прошли опять через Ножан и сделали привал в Ромили, когда уже наступила ночь, и мы скоро заснули[12]. Этот привал сверх ожидания продлился до 8 час. утра среды 4 числа. Не замедлил поступить новый приказ, по которому вместо похода на Арси, как было объявлено прежде, нас заставили еще раз пройти через Ножан, чтобы идти стать по квартирам. В Ножане мне посчастливилось очень хорошо разместиться.

5 февраля. Четверг.

Я наслаждался моей квартирой весь день, рассчитывая ночевать здесь; ужин и постель были уже приготовлены, как вдруг в 9 час. вечера забили тревогу. Прощай моя надежда на отдых. Надо было расстаться с теплой комнатой и ночью идти при довольно чувствительном холоде. К счастью, мы сделали только 3 четверти мили приблизительно и остановились на бивуаках возле Ле-Грец.

6 февраля. Пятница.

Весь наш корпус двигался одновременно, выступив утром, и расположился бивуаками в Тренельи.

7 февраля. Суббота.

Наш корпус выступил в 5 час. утра, продолжая отступать по дороге на Труа, и стал на бивуаках в Прюнеи.

8 февраля. Воскресенье.

Выступили в 3 часа ночи все в том же направлении. Расположились на бивуаках в Мальмезоне на расстоянии 1 мили от Труа.

9 февраля. Понедельник.

Усиленно толкуют о мире[13].

10 февраля. Вторник.

Слухи ежеминутно меняются. Теперь уже не говорят о мире, но нам объявляют войну. Корпус выступил в 5 час. утра; дойдя до предместья Труа, он своротил влево и остановился на бивуаках в Сен-Пар-а-Тет, а я с моим батальоном стал на квартирах в Бере как охрана.

11 и 12 февраля. Среда и четверг.

Корпус снялся со своих бивуаков в 6 час. вечера в среду; я к нему присоединился, и, продолжая наш путь вместе, мы добрались к 9 час. вечера при ужасной темноте до Лузиньи, где сделали привал. В утешение я разыскал у самого места нашей стоянки избушку, которой и воспользовался для ночлега, так как в ней было все-таки лучше, нежели под открытым небом. В 2 часа ночи с 11 на 12 число нам приказали снова выступить. Холод был довольно сильный. В 6 часов утра прошли Вандевр и стали на бивуаках. В 5 часов вечера снова выступили и около полуночи остановились в Баре-сюр-Об.

Наше положение вообще было очень неприятное. Находясь целые дни в походах, приходим на места очень поздно и целыми часами приходится ждать, пока удастся развести огонь, чтобы обогреться, что очень утомительно при существующих холодах.

13 февраля. Пятница.

Наш корпус выступил из Бар-сюр-Об в 7 часов утра. Он вторично вступил в округ Верхней Марны и в 4 часа дня расположился бивуаками в Коломби-ле-Дез Эглиз, где уже был 19 января. Здесь простояли около 2 часов. Выступив снова, остановились за 3 четверти мили, не доходя Шомона, где провели ночь на бивуаках.

14 февраля. Суббота.

Шли с 9 часов утра до 11 часов вечера. Это, конечно, много, но, имея в виду квартиры вместо бивуака, мы не замечали усталости. Остановились в 2 милях от Лангра в общине Кру-сель-о-Монтан.

15 февраля. Воскресенье.

Дневка.


Вы здесь » Декабристы » ДЕКАБРИСТЫ - УЧАСТНИКИ ВОИН 1805-1814 годов » Дневник Павла Пущина. 1812-1814 гг.