Н. И. Лорер на Кубани

Станица Ивановская встретила меня своими знаменитыми лиманами. Но не терпелось увидеть те места, которые связаны с пребыванием здесь декабристов. Передо мной здание штаба Тенгинского полка, в котором отбывали ссылку многие декабристы.
С 1835 – 1838 г. в Ивановской бывали Н. И. Лорер, С. И. Кривцов, рядовые Тенгинского полка. А. И. Одоевский в 1839 г. проследовал через Ивановскую в направлении Тамани. Две недели в Ивановской жил М. Ю. Лермонтов, проезжал по Екатеринодарскому тракту и А. С. Пушкин. Напротив штаба Тенгинского полка – военный плац, видевший ни одно учение. Здесь в 1863 г. под воздействием идей декабристов было открыто одноклассное училище. Теперь на этом месте красуется здание средней школы 18. Красивое здесь место. Слева видна площадь – ранее это рыночная площадь с купеческими лавками, здание одной из них сохранилось, и я сфотографировалась рядом на память. А справа – звонница Сретенской церкви.
И уж что меня совсем поразило – в парке находится пушка Тенгинского полка, отлитая ещё в 1812г. – «единственная достопримечательность станицы», – читаю я в «Воспоминаниях» Лорера.

Кубани в разное время побывали 22 декабриста 27 городов, станиц и других населённых пунктов связаны в нашем краю с жизнью и деятельностью декабристов.

Почему? Как оказались декабристы на Кубани?

Первая половина XIX века Кавказ – место острого переплетения международных и внутренних противоречий. Богатые природные ресурсы сделали Кавказ лакомым куском для агрессивных соседних феодальных государств – Ирана, Турции, Англии и Франции, которым нужны были серьёзные базы и рынки сбыта своих товаров.

На Кавказе идут внутренние феодально-княжеские междоусобицы, здесь же – разрозненность горных племён – а это облегчало задачу завоевания Кавказа, к которому стремились и агрессивные соседи России – Турция и Иран. Вот и разыгрались здесь три войны: русско-иранская (1826 – 28 г. ), русско-турецкая (1828 – 29 г. ) и кавказская, которая длилась 30 лет. Кавказ стал местом, где более всего вероятным было физическое уничтожение людей, неугодных царскому самодержавию, и оно последовательно осуществляло эту жестокую политику расправы на Кавказе с передовыми людьми России: А. С. Грибоедовым, М. Ю. Лермонтовым, декабристами. Именно сюда, на Кавказ под пули, царизм переместил 68 офицеров – декабристов после отбывания ими сибирской каторги и ссылки, более 3 тыс. солдат, участников восстаний в Петербурге и на Украине. Офицеры – декабристы были направлены сюда рядовыми солдатами, и 22 из них оказались на территории нынешнего Краснодарского края.

Кубань 185 лет назад труднопроходимые леса и плавни, нездоровый климат, который порождал губительные болезни – кавказскую лихорадку, малярию, цингу. Вокруг бездорожье, непролазная грязь (особенно в станицах), тучи насекомых. Декабрист Лорер оставил описание одной из наших станиц – Ивановской. «Весной и осенью по улицам стояла невыносимая грязь, сообщение прекращалось. Даже верхом опасно было ехать. Вследствие постоянных разливов реки Кубани, всё Черноморье окружено было обширными болотами, заросшими камышом, где ютились мириады комаров и мошек, служивших сущим наказанием для всех обитателей». Населённые пункты встречались очень редко, в основном это были аулы горцев и станицы казаков. Ссыльным приходилось с большим трудом добывать пропитание. Они были лишены элементарных предметов быта. С трудом иногда удавалось находить стол и стул. Очень часто происходили стычки с горцами, которые имели неплохое вооружение, даже артиллерию.

Кубань и Кавказ – новая ссылка декабристов, где их поджидала непосредственная опасность для жизни.

Письма, книги, экскурсии подсказывали очень интересную тему: «Кто из декабристов побывал в Екатеринодаре, затем проехал по Екатеринодарскому тракту, его последнему прогону, Екатеринодар – Копани – Марьянка – Мышастовка – Ивановка». И дальше работа пошла в этом направлении.

Майор Вятского пехотного полка, активный член тайного Южного общества декабристов, соратник и личный друг руководителя этого общества П. И. Пестеля. Осуждён по четвёртому разряду на 12 лет каторжных работ, по конфирмации приговора срок был установлен в 8 лет с последующим поселением в Сибири. В 1832 г. переведён на поселение в Курган, где жил в семье декабриста М. М. Нарышкина.

В 1837 г. вместе с А. И. Одоевским и другими декабристами – курганцами перемещён рядовым в Отдельный Кавказский корпус. Ехали они под надзором урядника Конова. Во вручённом ему приказе было сказано: «Предписываю тебе, по получении сего, отправиться из Ставрополя в Екатеринодар с государственными преступниками Лорером, Черкасовым и Назимовым». Установлено, что, проехав 200 вёрст, они 17 – 18 октября прибыли в Екатеринодар.

«Полк, в который я был назначен, – пишет Лорер, – только что прибыл из экспедиции, штаб полка был в городе, и я отправился явиться к полковому командиру, полковнику Кошутину, славящемуся своей храбростью на Кавказе, что много (значит) среди множества храбрых. Кошутина и многих других офицеров полка я застал на дороге, о чём-то рассуждающих и отличил самого Кошутина по ордену Владимира на шее и Георгиевскому кресту в петлице Кошутин принял меня, как обыкновенно принимают подобных мне. Видно было, что ему не в первый раз приходится иметь дело с сосланными, которых в каждом полку Кавказа было довольно в прошлое царствование».

В возрасте 42 лет Н. И. Лорер вынужден был надеть солдатскую шинель. Он был определён в Черноморию, в Тенгинский полк, и сразу оказался в гуще военных действий и строительных работ.

В июле 1837 г. Н. И. Лорер прибыл в Ивановскую, штаб – квартиру Тенгинского полка. На следующий день он отправляется в расположение роты, командиром которой был Иван Иванович Маслович. Они сразу сдружились, и Лорер рассказал о своей дружбе с Марлинским (Александром Бестужевым) и описал его смерть. Декабрист нанял в Ивановской хатку. Маслович предоставил в услужение ему рядового Антонова, находчивость которого спасла Николая Ивановича от голодной смерти.

Ивановка, по словам Лорера, как и все станицы на Кубани, «была окружена плетнем и небольшим рвом. У главных ворот станицы стоит огромная чугунная пушка грозою для смельчаков – черкесов, отваживающихся сделать набег на станицу. Весною и осенью по улицам такая невылазная грязь, что сообщение прерывается, а в иных улицах ездят даже на лодках».

Печальная картина Ивановской дорисовывается ещё более плачевным состоянием, в котором пребывали нижние чины в кавказской армии, особенно из разжалованных декабристов и поляков (сосланных сюда после подавления Польского восстания 1830 – 1831 г. ), которых в Тенгинском полку было много. «В большинстве случаев это были люди бедные, без всяких посторонних средств, и после экспедиций они возвращались совершенно без обуви, с ногами, обмотанными буркою и повязанными лубками». В таком положении находился и Н. И. Лорер.

В апреле 1838 г. полки Тенгинской и Навагийский были переброшены на Тамань, оттуда предстояла экспедиция по устройству ряда фортов на Черноморском побережье. Тенгинцы двигались от Ивановской в Темрюк, Ахтанизовскую и Фанагорийскую крепость. Навагийцы шли из Екатеринодара по правому берегу Кубани туда же. К 1 мая весь отряд был собран в Тамани. К вечеру 7 мая все войска были размещены на суда, и утром 8 мая эскадра снялась с якоря. Командующим десантом был назначен генерал – майор Н. Н. Раевский. Во главе флотилии стоял адмирал М. П. Лазарев. 22 мая в устье реки Туапсе было заложено Вельяминовское укрепление. 12 июня в устье реки Шапсуг был заложен новый форт – Тенгинский. У устья реки Цемис – Новороссийское укрепление. Закончив работы, 10 ноября отряд Н. Н. Раевского через Анапу возвратился на Кубань. Н. И. Лорер в этой экспедиции был произведен в унтер-офицеры. В своих «Записках» он оставил подробное описание этого похода. Из декабристов, кроме Н. И. Лорера, в нём участвовали: М. М. Нарышкин, М. А. Назимов, В. Н. Лихарёв, Н. А. Загорецкий, К. Г. Игельстром, А. И. Вегелин, А. И. Черкасов. Наличие в отряде Н. Н. Раевского такого количества декабристов, овеянных ореолом героизма, подвижничества, привлекало для участия в экспедиции большое число молодых офицеров, которые прибыли из Керчи на пароходе. «Они любили декабристов и писали какое-то особое уважение к разжалованным», – писал Н. И. Лорер. Встречи, беседы, дружба молодого офицерства с декабристами способствовали развитию демократических тенденций в армии, хотя в тех условиях преодолевать косность и пруссаческие порядки, насаждаемые десятилетиями, было очень трудно. Но, тем не менее, прогрессивное влияние декабристов, безусловно. Так, в Навагинском полку солдат стали тщательно обучать военному искусству (до этого были только муштровки и плац-парады); были сооружены стрельбищные сараи для стрельбы по мишеням. При штаб-квартире полка в станице Пашковской была создана специальная учебная команда для обучения рекрутов. В полку было запрещено грубое обращение с солдатами, прекращён произвол унтер-офицеров.

Декабристы притягивали к себе внимание всех передовых людей не только славой духа мятежного, своей революционностью, но и тем, что это были люди высокообразованные, с обширными познаниями в военном искусстве, строительном деле. Они были поэтами, писателями, художниками, музыкантами. Общение с ними было истинным наслаждением для окружающих, свои познания они щедро передавали людям, а военные начальники в армии широко использовали в строительном деле талант и знания декабристов.

В Тамани произошло знакомство Н. И. Лорера с Л. С. Пушкиным, братом поэта, которого все ласково называли Левушкой, (он был адъютантом Н. Н. Раевского). В кругу друзей – декабристов Лев Пушкин с особым удовольствием и вдохновением читал стихи брата, особенно поэму «Цыгане». В Тамани декабристы встретили тёплую, сердечную обстановку и сочувствие в семье коменданта – майора Дорошенко, потомка известного запорожца.

Зиму 1838/39 г. Н. И. Лорер провёл в Тамани. В версте от Фанагории он нашёл фонтан, выкопанный турками. Вода фонтана отличалась особыми качествами: вкусом, прозрачностью, целебными свойствами, ею снабжался фанагорийский госпиталь. Один из таких фонтанов сохранился и до настоящего времени и является местом паломничества к нему всех таманцев.

Весной 1839 г. Н. И. Лорер встретился в Тамани с прибывшим туда А. И. Одоевским. Предстояла новая экспедиция. 3 мая войска высадились в устье реки Шахе, в долине Субаши, где было заложено Головинское укрепление. Затем Н. И. Лорер участвовал в строительстве Лазаревского форта и в августе – Анапы, в октябре – Раевского укрепления на реке Мескагу. Так закончилась ещё одна экспедиция Н. И. Лорера. Именно здесь у Лорера состоялся разговор с М. Ф. Федоровым, который позволяет судить о понимании высокого предназначения и роли русского солдата, глубоком уважении и любви к нему, которые декабрист пронёс через каторгу, ссылку и остался верен им до конца. Вскоре после высадки десанта у Субаши М. Ф. Фёдоров встретил утомлённого Н. И. Лорера и рассказал о храбрости русских солдат. Лорер ответил: «Отнимите у знака отличия Георгиевского креста преимущество, избавляющее солдата от телесного наказания без суда, и вы увидите, что удальство наших героев сократится наполовину». На замечание М. Ф. Фёдорова о чувстве патриотизма в простом солдате Н. И. Лорер ответил: «Пока у нас звание солдат будет составлять наказание, пока рекрутам, как преступникам, будут брить лбы и заковывать их в кандалы, – до тех пор понятие русского солдата о патриотизме, о своей чести сомнительны». В этом высказано политическое кредо декабризма о положении солдат царской армии и необходимости коренной перестройки её.

В двадцатых числах декабря 1840 года в Тамани Лорер впервые познакомился с М. Ю. Лермонтовым, который ехал в Анапу, в штаб-квартиру Тенгинского полка. «Я жил тогда в Фанагорийской крепости в Черномории, – пишет декабрист. В одно утро явился ко мне молодой человек в сюртуке нашего Тенгинского полка и рекомендовался поручиком Лермонтовым, переведённый из лейб-гусарского полка, – он привёз мне из Петербурга от племянницы моей Александры Осиповны Смирновой письмо и книгу».

10 октября 1840 г. Н. И. Лорер был произведён в прапорщики. После одиннадцати лет каторги и ссылки, трёх лет службы рядовым солдатом на Кавказе ему засветился луч надежды на свободу.

Весной, в мае 1840 г. Н. И. Лорер получил разрешение ехать в Пятигорск на воды. Путь его лежал через Екатеринодар, Прочный Окоп, где он неделю прожил в доме Нарышкиных, у своих друзей – декабристов. Затем – Пятигорск, куда он выехал вместе с М. А. Назимовым. А в Пятигорске друзья – декабристы узнали о гибели В. Н. Лихарёва. Затем последовало новое тяжёлое известие – о смерти М. Ю. Лермонтова. Холодная и жёстокая рука царизма направляла убийства одного за другим лучших людей России, Николай Иванович был представителем от Тенгинского полка на похоронах поэта в Пятигорске. Он нёс гроб и опускал его в могилу. «Представители всех полков, в которых Лермонтов волею и неволею служил в продолжение короткой жизни, нашлись, чтоб почтить последнею почестью поэта и товарища На плечах наших вынесли гроб из дому и понесли до уединённой могилы кладбища на покатости Машука Печально мы опустили гроб в могилу, бросили со слезою на глазах горсть земли, и всё было кончено».

Осенью 1841 г. Н. И. Лорер выехал из Пятигорска в Прочный Окоп, к Нарышкиным, оттуда – в Фанагорию и Керчь, где остался зимовать. Тем временем шли хлопоты об отставке, которая была подписана в апреле 1842 г. , Н. И. Лорер покинул Керчь 17 апреля 1842 г. Путь его лежал в Херсон. В анкете в графе о происхождении записано: «Из государственных преступников». Ему был запрещён въезд в обе столицы и определён полицейский надзор.

Николая Ивановича Лорера современники называли «весёлым страдальцем». Тяжкие испытания не сломили его оптимизма. Он был всесторонне образован, остроумный собеседник, музыкально одарён, писал стихи и рассказы. Тонко чувствовал природу, человек большой души и сердца. В «Записках», которые помогают живо и образно представить быт, военную службу декабристов, много страниц посвящено Кубани.