«Портрет Хозрева-Мирзы». 1829 г.
Государственный Литературный музей, Москва,
Художник Ф. Берже.

Хозрев-Мирза (1813 – 1875), сын Аббас-Мирзы и любимый внук шаха Персидского, статс-секретарь Персии по внешним сношениям.
Прибыл в Россию в 1829 во главе персидского посольства с торжественным извинением за избиение русской миссии в Тегеране, жертвою которой был и сам полномочный министр А. С. Грибоедов.

А. О. Смирнова-Россет вспоминала: «Летом приезжал из Персии Хозрев-Мирза и навез кучу шалей; при Хозреве былa большая свита; он был маленького роста и красивый мужчина».
Посольство двигалось к Москве через Ставрополь, Новочеркасск, Воронеж, и 14 июля прибыло в подмосковное село Коломенское. Отсюда начинался торжественный путь сначала в Москву, а затем в Петербург.
Его встречали генерал-губернаторы, в его честь устраивали балы и обеды, для путешествия ему предоставляли лучшие дворцовые кареты, местом пребывания юного принца были выбраны дворец Монплезир в Петергофе, а затем Таврический дворец в Петербурге, специально для этого случая обставленный низкими диванами, устланный коврами, украшенный восточными безделушками.

Это был государственный визит, устанавливающий отношения между Персией и Россией, и потому весь пышный церемониал его тщательно выверялся, вплоть до числа шагов и поклонов на приеме у императора Николая I в Зимнем дворце.

Остальное время Хозрев-Мирза употреблял на знакомство с достопримечательностями Петербурга, посещение театров, на балы и разные приемы.

«Принц Хозрев-Мирза желает провести утро дома, для того, как он говорит, чтобы отметить в своем дневнике наиболее замечательное из того, что он видел вчера в Академии художеств, - записал 9 августа в своем дневнике генерал П. П. Сухтелен, сопровождавший принца во время его пребывания в столице. - Принц желает в будущий вторник снова посетить академию: его зрение и память не в состоянии были рассмотреть и запомнить столько предметов за раз. Один кабинет восточных монет занял у него около двух часов времени».
Четвертого октября «принц Хозрев осматривал главный штаб с большим вниманием, чем можно было ожидать. Книгопечатание, литография и газовое освещение, которых он никогда не видел, в особенности его заинтересовали. Его величество написал на копировальной бумаге несколько слов по-персидски и свое имя по-французски. Снимок с его автографа, экземпляр которого я прилагаю, был сделан при нем, - записывал Сухтелен. - Принц берет с собою в Персию полную литографию и намеревается пригласить к себе на службу литографа».
Президент Академии художеств А. А. Оленин просил графа Сухтелена способствовать А. Венецианову написать портрет Хозрева-Мирзы: «Он желал бы изобразить принца с кем-нибудь из его свиты в одном из зал Зимнего дворца или Эрмитажа, чтобы это имело вид портрета. Для этого необходимо согласие принца, потому что художнику потребовалось бы на несколько дней платье, которое принц укажет, чтобы сделать с него верную копию».
На Императорском фарфоровом заводе принцу поднесли вазу с его изображением, а один петербургский кондитер сделал конное его изображение из сахара. Сухтелен писал, что Хозреву-Мирзе сахарная скульптура понравилась: «Он очень этим доволен и непременно желает отвезти это сладкое образцовое произведение в Персию».

В Петербурге Хозрев-Мирза провел около трех недель.
Перед отъездом он должен был передать Николаю I подарки, прибывшие с караваном в начале октября. «Подарки, полученные принцем из Персии для поднесения Вашему Величеству, - писал императору генерал П. П. Сухтелен, - как я узнал, состоят, между прочими вещами, из большого бриллианта Надир-Шаха, 20-ти драгоценных манускриптов, двух кашмирских ковров и жемчужного ожерелья для Ее Величества Императрицы, сабли для Великого князя наследника и нескольких менее драгоценных предметов, которые Хозрев-Мирза желал бы поднести великим княжнам».