Алфави́т Боровко́ва

НИКИТА ВСЕВОЛОЖСКИЙ

Имя Никиты Всеволодовича Всеволожского знакомо всем любителям истории и театра. Он известен, как водевелист, автор переводов, большой любитель театра и художественного творчества любого вида, в частности, поэзии.

Несмотря на то, что Всеволожский был довольно известной и весьма популярной личностью своего времени, о нем весьма мало информации. В основном он упоминается в исторических источниках в контексте какого-либо события или какой-либо личности. Так, несмотря на то, что Всеволожский был основателем общества «Зеленая лампа», куда входили такие известные исторические личности, как С.П. Трубецкой, Ф.Н. Глинка, А.А. Дельвиг, Н.И. Гнедич и А.С. Пушкин, даже в источниках его фамилия пишется с ошибкой – «Всеволодский» (1). Между тем члены общества, которые состояли в основном из дворянской военной молодежи и представителей творческой элиты, собирались в доме Всеволожского, и название общество получило по цвету абажура лампы, освещавшей комнату заседаний. Столь удачное название символизировало, с точки зрения участников заседаний общества, «свет и надежду»(2).

Можно сказать, что Всеволожскому сопутствовала удача во всех его начинаниях и поступках. Например, в период суда над декабристами он находился на Кавказе, и судебное разбирательство оставило без внимания тот факт, что он близко общался с руководящими лицами декабристского восстания. Во всяком случае, этот факт судом был игнорирован, и для Всеволожского не последовало карательных санкций. Возможно, причиной стали слухи насчет якобы имевших место «оргий» в «Зеленой лампе». Такие слухи были широко распространены, например, в среде младшего поколения современников А.С. Пушкина, хорошо знавших обстановку 1810-х – начала 1820-х годов, которые, в то же время, знали о них лишь понаслышке. Эти слухи распространились и нашли отражение в раннюю биографической литературе, чем и была обусловлена традиция, восходящая «к работам П.И. Бартенева и П.В. Анненкова, согласно которой «Зеленая лампа» – аполитичное общество, место оргий»(3). Позднее, в период советской историографии, «Зеленая лампа» позиционировалась как собрание общества декабристов, но это столь же односторонний подход, как и тот, что определяет «Зеленую лампу» как «место оргий». В качестве подтверждения тому цитировались строки из стихотворения А.С. Пушкина, датированное 1811 годом:

Здорово, молодость и счастье,
Застольный кубок и бордель,
Где с громким смехом сладострастье
Ведет нас пьяных на постель!(4)

Такой резко фамильярный стиль обращения Пушкина к членам «Зеленой лампы» объясняется следующим: её участники изобрели свой, характерный только им язык, где были соединены язык политической и философской мысли высокого стиля, утонченная поэтическая образность и площадная лексика. В обществах той эпохи часто создавался «свой» язык, в котором имели место неожиданные столкновения и стилистическое соседство; такой язык становился своеобразным паролем, по которому узнавали «своего». Наличие языкового пароля, резко выраженного кружкового жаргона — характерная черта и «Лампы».

Ю. Лотман, проанализировав все исторические источники на эту тему, пишет, что, безусловно, в доме Никиты Всеволожского собиралась молодежь, часть которой была политически ориентирована на декабристское восстание, но целью собраний, «заседаний» были не политические темы и не собственно «оргии», реальные политические интересы отдельных участников «Зеленой лампы» не стали превалирующими. Вместе с тем «Зеленая лампа», по мнению Ю. Лотмана, «бесспорно, была свободолюбивым литературным объединением, а не сборищем развратников»(5). Это доказывается тем фактом, что судебное разбирательство дела декабристов не проявило интереса к Всеволожскому как к организатору политического либо безнравственного досуга, поскольку полицией того времени жестоко преследовались как политические, так и нравственные вольности. Т.е. «Зеленая лампа» была, по сути, местом дружеских встреч, с неизбежными для молодежи той формации «кутежами», органически сочетавшимися с чтением литературных и театральных сочинений, имевших порой и политическое содержание.

Как бы то ни было, Всеволожский является одним из «пионеров» такого существенного явления в русской общественной жизни 1810-х годов, как общественные организации, коей, по сути, была «Зеленая лампа».

Столь же удачлив он был и в карьере: начав службу в 1816 году в должности актуариуса, уже через два года он был в чине камер-юнкера (предел карьеры Пушкина), а через пять лет получил титулярного советника (1823). После декабристского восстания был «уволен в отпуск» на Кавказ (1826), далее служил в ведомстве тифлисского губернатора (1828), в секретариате канцелярии виленского военного губернатора (1831), в тот же год был членом комиссии по разбору степени вины литовских повстанцев. Тогда же состоял чиновником особых поручений при управляющем Главным штабом, получил в том же 1831 году чин камергера, а через три года стал статским советником и буквально сразу же, с интервалом в один год – церемониймейстером (1836), потом действительным статским советником (1837), членом Кабинета его величества (1838). Принимал участие в комиссии по возобновлению строительства Зимнего дворца, был членом Мануфактур-Совета (а также Кабинета) (1839). Получил в 1839 году должность егермейстера, через два года назначен на должность заведующего придворной охотой (1841) и пиком карьеры стала полученная в 1847 году должность гофмейстера. Такой активный и последовательный карьерный рост говорит не только об удачливости, – он характеризует Всеволожского как человека несомненно талантливого, целеустремленного, честолюбивого и, несмотря на веселый и легкий нрав, ответственного и коммуникабельного, поскольку по роду службы ему приходилось лавировать между подчиненными и высшим руководством, вплоть до царствующих особ.

Источники дают мало сведений о биографии Никиты Всеволожского. Известно, что родился он в 1799 году в семье камергера В.А. Всеволожского, имя ему было дано в честь деда, известного богача в Царицыне. Личная жизнь Никиты Всеволожского сложилась не слишком счастливо: первый раз он был женат на любовнице своего отца княжне В. Хованской. От этого брака имел двоих сыновей. Второй брак Всеволожского – «карьерный», с дочерью виленского губернатора Е. Жеребцовой, которая родила ему двоих сыновей и дочь. И в подтверждение своей репутации сердцееда и бонвивана – связь с танцовщицей А. Овошниковой, родившей ему внебрачного сына, ставшего впоследствии премьером Венского императорского балета(6). Таким образом, сложно сказать, была ли карьера Всеволожского делом только его таланта и старания, или же в ней принимали участие и близкие ему люди.

В период своей работы в петербуржской коллегии иностранных дел он был сослуживцем А.С. Пушкина, а помимо работы – его другом. Дружба их завязалась быстро и бурно, причиной тесного сближения стали общие литературные и театральные интересы. В самом скором времени после знакомства Пушкин начал часто посещать петербургский особняк Всеволожского на Екатерингофском проспекте, месте собраний членов «Зеленая лампа». Отзвуком этих встреч стало послание поэта «Всеволожскому» (1819)(7): Прости, счастливый сын пиров,
Балованный дитя свободы!
Итак, от наших берегов,
От мертвой области рабов,
Капральства, прихотей и моды
Ты скачешь в мирную Москву,
Где наслажденьям знают цену,
Беспечно дремлют наяву
И в жизни любят перемену.
Разнообразной и живой
Москва пленяет пестротой,
Старинной роскошью, пирами,
Невестами, колоколами,
Забавной, легкой суетой,
Невинной прозой и стихами.
Ты там на шумных вечерах
Увидишь важное безделье,
Жеманство в тонких кружевах
И глупость в золотых очках,
И тяжкой знатности веселье,
И скуку с картами в руках.
Всего минутный наблюдатель,
Ты посмеешься под рукой;
Но вскоре, верный обожатель
Забав и лени золотой,
Держася моего совета И волю всей душой любя,
Оставишь круг большого света
И жить решишься для себя.
Уже в приюте отдаленном
Я вижу мысленно тебя:
Кипит в бокале опененном
Аи холодная струя;
В густом дыму ленивых трубок,
В халатах, новые друзья
Шумят и пьют! — задорный кубок
Обходит их безумный круг,
И мчится в радостях досуг;
А там египетские девы
Летают, вьются пред тобой;
Я слышу звонкие напевы,
Стон неги, вопли, дикий вой;
Их исступленные движенья,
Огонь неистовых очей
И все, мой друг, в душе твоей
Рождает трепет упоенья...
Но вспомни, милый: здесь одна,
Тебя всечасно ожидая,
Вздыхает пленница младая;
Весь день уныла и томна,
В своей задумчивости сладкой
Тихонько плачет под окном
От грозных аргусов украдкой
И смотрит на пустынный дом,
Где мы так часто пировали
С Кипридой, Вакхом и тобой,
Куда с надеждой и тоской
Ее желанья улетали.
О, скоро ль милого найдут
Ее потупленные взоры,
И пред любовью упадут
Замков ревнивые затворы?

А наш осиротелый круг,
Товарищ, скоро ль оживится?
Когда прискачешь, милый друг?
Душа вослед тебе стремится. Где б ни был ты, возьми венок
Из рук младого сладострастья
И докажи, что ты знаток
В неведомой науке счастья.

Всеволожский и Пушкин вели переписку в тот период, когда поэт находился в ссылке в Михайловском. В частности, известно письмо Пушкина к Всеволожскому, в котором он пишет: «Не могу поверить, чтобы ты забыл меня, милый Всеволожский, – ты помнишь Пушкина, проведшего с тобою столько веселых часов. – Пушкина… не всегда верного твоим субботам, но неизменного твоего товарища в театре, наперсника твоих шалостей…»(8). Судя по этому письму, Всеволожский не баловал своего друга письмами.

Вообще, Всеволожского и Пушкина связывали довольно интересные отношения. Так, известно, что Пушкин проиграл (по другой версии – продал) Всеволожскому свою тетрадь стихов, уже подготовленную к публикации. Произошло это в 1820 году, а вернул её Всеволожский поэту только в 1825 году. Эта тетрадь получила название «Тетрадь Всеволожского» и была позднее опубликована (в ней же и датированное 1819 годом стихотворение «Прости, счастливый сын пиров»).

Из всего этого можно сделать вывод, пусть и неоднозначный: не Всеволожский стремился к дружбе с поэтом, а поэт, привлеченный ярким характером и силой личности питерского денди, активно старался с ним подружиться). Но, видимо, у Всеволожского и без Пушкина было достаточно друзей, ярких и известных личностей того времени, а Пушкин в период их дружбы ещё не был «гением русской литературы», – один из многих талантливых поэтов, коими был богат рубеж XVII-XIX веков.

И ещё одно: после известных событий 1825 года Всеволожский довольно резко меняет свою жизнь, посвятив практически все время построению карьеры. Тогда же и тетрадь возвращена Пушкину… Наводит на мысль, что искрометный весельчак Всеволожский реально испугался, осознав, как близок был от беды: многие его друзья были сосланы, а близкие друзья друзей – казнены. Видимо, он не испытывал тех политических мук совести, звавших к переустройству общества, каковые имелись у того же завсегдатая «Зеленой лампы» Трубецкого или частого участника общества Пушкина, отправленного в ссылку за вольнодумные стихи. Как бы то ни было, в организации «обществ» Всеволожский более не был замечен. К 46-и годам Всеволожский имел свыше 1,1 млн. десятин земли в Пермской губернии, где занимался собственным металлургическим производством. В плане совершенствования он осуществил замену производства железа пудлингованием. В плане освоения природных ресурсов начал разработку каменноугольных копей, для чего вел железную дорогу от копей до реки Камы. Эта постройка железной дороги не была завершена. В 1846 году им был построен первый кабестанный пароход. Умер Всеволожский в 1862 году в Бонне, в возрасте 63-х лет

Таким образом, яркая и неоднозначная личность внесла свой вклад в развитие российской истории и промышленности, но исследователи обошли эту личность стороной, упоминая о ней лишь в контексте других выдающихся людей той эпохи.

Источники:

(1) См., например: Щеголев П. Е., Пушкин, Очерки, изд. 2-е, СПБ., 1913; Модзалевский Б. Л., К истории «Зеленой лампы», сб. «Декабристы и их время», т. I, М., 1928 [Электронный ресурс].

(2) См.: Лотман Ю. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII-начало XIX века). Часть третья: Декабрист в повседневной жизни [Электронный ресурс].

(3) Цит. по: Лотман Ю. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII-начало XIX века). Часть третья: Декабрист в повседневной жизни [Электронный ресурс].

(4) А.С. Пушкин. Стихотворения. Лицейские стихотворения, печатавшиеся Пушкиным в позднейшие годы. – М., 2002 [Электронный ресурс].

(5) Цит. по: Лотман Ю. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII-начало XIX века). Часть третья: Декабрист в повседневной жизни [Электронный ресурс].

(6) Черейский Л.А. Современники Пушкина. Документальные очерки. – М.: Амалфея, 1999. – С. 84-85.

(7) Пушкин А. Всеволожскому [электронный ресурс].

(8) Цит. по: Всеволожский Никита Всеволодович [Электронный ресурс].

Роковая страсть «Петербургского Креза»

О судьбоносном участии Екатерины II в жизни основателя нашего города Всеволода Алексеевича Всеволожского «Муниципальный телеграф» уже рассказывал своим читателям. Но в истории Всеволожска была еще одна Екатерина. Эта женщина сыграла роковую роль в жизни родного племянника Всеволода Всеволожского – тоже Всеволода. Став одним из самых богатых людей в России, Всеволожский получил прозвище «Петербургский Крез». В аристократическом кругу он слыл настоящим русским барином, хлебосолом и театралом.

Д. Доу. Портрет В.А. Всеволожского

УДАЧЛИВЫЙ НАСЛЕДНИК

После гибели отца вместе с сестрой Елизаветой 16-летний Всеволод был взят на воспитание к дяде в дом и таким образом стал его полноправным наследником. В тот же год совсем юный Всеволод Андреевич поступил на службу в Конногвардейский полк.

Но корнет Всеволожский рвался в бой – он оставил конную гвардию и добровольно отправился на войну между Россией и Швецией. Затем Всеволод вернулся в конную гвардию и женился на воспитаннице астраханского губернатора, генерала и богача Бекетова. Приданое, полученное Всеволодом Андреевичем за женой, было солидным: рыбные ловли на Волге и Каспийском море – около 4 миллионов десятин моря, да в придачу более 15 тысяч крестьян и мастеровых, а еще 100 тысяч рублей деньгами и драгоценностями. Все это давало хороший ежегодный доход, но Всеволод Андреевич не спешил становиться предпринимателем, а продолжал служить в конной гвардии ротмистром. Кстати, несмотря на то, что этот чин был невысоким и не престижным, это не помешало ему счастливо жениться на генеральской дочери.

ДОЛГИ РОСКОШИ НЕ ПОМЕХА

В 1796 году произошли сразу два значимых для Всеволода Андреевича события. Умер его дядя и покровитель – Всеволод Алексеевич. А затем скончалась и покровительница дяди, императрица Екатерина II.

Дядя оставил племяннику наследство – более миллиона десятин в Пермской губернии с заводами и соляными варницами. Поэтому через месяц после смерти Екатерины, 6 декабря 1796 года Всеволод Андреевич уволился из полка. Зная, что родство с участником переворота не поможет ему в продвижении по службе, он решил не искушать судьбу и вступил в права наследства. Всеволод Андреевич активно занялся строительством железнодорожных заводов, которым дал имена своих детей, а также основал Всеволодоблагодатские золотые промыслы.

Тем не менее, финансовые дела Всеволожского в начале XIX века находились в самом плачевном состоянии. Долг в полтора миллиона рублей, перешедший к нему с наследованием Пермского имения, к концу его жизни достиг четырех с лишним миллионов, превышая стоимость всей движимой и недвижимой собственности. Впрочем, колоссальные долги не помешали Всеволожскому купить в 1818 году мызу (имение) Рябово под Санкт-Петербургом. В те времена это было неудивительно. Многие знатные люди, имея немалые долги, подобно Всеволожскому, покупали себе имения. Новое имение Всеволожских – Рябово – удивляло современников. Всеволод Андреевич был новатором и эстетом, поэтому всему, что его окружало, надлежало быть самым лучшим и передовым.

«Купив себе имение за Охтой у оберполицеймейстера Эртеля, он в два года привел его в изумительный порядок, расчистил в нем рощи в виде парка и сделал в нем дорог более чем на 25 верст. Его оранжереи стоили ему более полумиллиона рублей», – писал его современник М.И. Пыляев. Кроме того, Всеволожский построил сахароделательный завод и провел газовое освещение. При мызе, на местной болотной руде, работал чугунолитейный завод, было налажено производство жести и железа. В местных мастерских изготавливали сельскохозяйственные орудия, которые потом были рекомендованы для использования в большинстве российских губерний.

ЛЮБОВНИЦА В РОЛИ ХОЗЯЙКИ ДОМА

Летом в Рябово съезжался почти весь аристократический Петербург, и гостей в имении  встречала не законная жена Всеволожского, а сожительница – княгиня Екатерина Матвеевна Хованская. Это было вопиющим нарушением всех правил поведения в светском обществе. Несмотря на широко распространившуюся среди замужних светских дам и женатых кавалеров моду иметь любовные интриги «на стороне», привести любовницу в дом и назвать ее хозяйкой считалось предосудительным. Но высший свет не отверг Всеволожского, не в силах отказаться от возможности посещать его комфортабельное имение каждое лето. Всеволожский любил развлечения, его театральная труппа славилась в Петербурге и его окрестностях, он умел удивить гостей и всегда был радушным хозяином. На его домашние концерты стремились попасть многие известные деятели Петербурга. Издатель журнала «Отечественные записки» тогда писал Всеволожскому: «Позвольте узнать, почтеннейший Всеволод Андреевич, будет ли у вас сегодня концерт? Грех вам, что я должен сам к вам набиваться и вы не хотели ни разу доставить мне сего удовольствия, между тем все приятели мои бывают от вас приглашены. Грех вам потому, что вряд ли вы имеете человека более вам преданного и почитающего, как ваш покорнейший слуга».

ТРАТИЛА ДЕНЬГИ, ССОРИЛА СЫНОВЕЙ

Княгиня Хованская была персоной скандальной. Славилась она своей красотой и ветреностью. Ее муж, князь Петр Хованский был настолько разочарован в жене, что даже поведал об этом в письме Александру I в 1814 году: «Жена моя, прижившая со мною шесть человек детей, оставя при мне пятерых и седьмым беременная, съехала от меня в дом отца своего, который, забыв священный долг родителя, не токмо не поспешествовал нашему соединению, но даже ежедневно принимал к себе в дом к своей дочери, а моей жене, обольстителя ея, камергера Всеволожского, а в 1812-м году, перед самым вторжением неприятеля в Москву, он, Пекен (фамилия Хованской в девичестве), с преступною дочерью своею и Всеволожским вместе выехали из Москвы в Казань, где уже и оставил он жену мою совершенно в руках обольстителя».

Всеволожский хотел, чтобы Екатерина развелась с мужем, и готов был принять в свой дом даже ее детей, но князь Хованский на развод не согласился, а поступил иначе – просто начал жить на содержании у Всеволожского. И дети Хованской жили и учились на деньги «Петербургского Креза».

Княгиня Хованская стала для Всеволожских действительно роковой женщиной. Любила ли она Всеволода или умело использовала свои чары, чтобы пользоваться его благосостоянием, неизвестно. Как бы там ни было, но она и ее многочисленные родственники стали брешью в состоянии Всеволожского. А после того как в 1810 году умерла законная жена Всеволожского, Екатерина Матвеевна укрепилась в правах полновластной хозяйки в доме, старалась контролировать все, что происходило в имении, и делала все, чтобы поссорить Всеволода с сыновьями, его прямыми наследниками. Трагичной стала судьба одного из сыновей Всеволожского – Никиты. Он тяжело переживал жизнь с мачехой под одной крышей, ситуация еще осложнилась тем, что юноша полюбил дочь Екатерины Матвеевны Варвару и женился на ней. Злые языки считали, что Никита сделал это для того, чтобы прикрыть сожительство видимостью родственных отношений. Тем не менее, Хованская пообещала после свадьбы дочери покинуть дом Всеволожских, но обещания своего не сдержала. А Варвара Петровна вскоре умерла, оставив Никиту Всеволодовича молодым вдовцом.

Хованская была действительно властной и жестокой женщиной, даже эта трагедия не смягчила ее сердца. Она пережила Всеволожского, который завещал ей свой шикарный дом в Петербурге, а сыновьям достались его уральские владения и огромное количество долгов.

Ольга ПРОЦЕНКО

Пьетро де (Петр Осипович) Росси (1761 – 1831). Портрет Всеволода Андреевича Всеволожского. 1800-е гг.
Кость, акварель, гуашь. 4,3x4 см.
Государственный музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина.

Всеволод Андреевич Всеволожский (25 октября 1769—28 апреля 1836) — астраханский вице-губернатор, действительный камергер, отставной гвардии ротмистр, статский советник, устроитель первого на Волге парохода. В городе Всеволожск ему установлен памятник (2009).

Происходил из рода Всеволожских, который, согласно официально признанной родословной, происходил от рода Всеволожей. Младший сын пензенского воеводы, надворного советника Андрея Алексеевича Всеволожского, участника переворота 1762 года, сгоревшего с прислугой в своем доме, защищаясь от Пугачёва. Трёхлетнего Всеволода Андреевича с двумя братьями спас верный слуга. Службу начал в лейб-гвардии Конном полку, потом действительный камергер, астраханский вице-губернатор, статский советник. В 1808—1810 годах был начальником над казёнными театрами.

В 1790 году, будучи небогатым гвардейским подпоручиком, Всеволожский вступил в брак с внебрачной дочерью бывшего астраханского губернатора Н. А. Бекетова и получил за нею большое приданое. В 1797 году он стал наследником колоссального состояния своего дяди сенатора Всеволода Алексеевича Всеволожского (1738—1797), полученного им от императрицы Екатерины II за участие в перевороте 1762 года. Дядя оставил Всеволожскому более 1 миллиона десятин в Пермской губернии с четырьмя заводами, соляными варницами и золотыми россыпями, которые были приобретены им в 1773 году у барона Строганова.

Человек необыкновенно деятельный и энергичный, Всеволожский активно занимался предпринимательством. Получая до 1,5 миллиона рублей ежегодного дохода он много расходовал на нововведения и улучшения, покровительствовал изобретателям. Он первым в России в 1811 году отправил коноводскую баржу по Каме и Волге, ему принадлежали первые волжские пароходы, и он самолично совершил поездку на одном из них в 1817 году в Казань. Он первым приступил к стеариновому производству и применил в России приёмы дренажа и искусственного орошения. Он ввёл выделку железа английским способом, рафинирование сахара, учредил первый в России чугунолитейный завод.

Вместе с действительным статским советником И. П. Поливановым в 1813 году основал в селе Елизаветине Богородского уезда фарфоровый завод. Вскоре Елизаветинский фарфоровый завод перешёл в его полную собственность. Но не всё было гладко, унаследовав пермские имения с долгом в миллион рублей, через пару десятков лет долг за имением был четыре с половиной миллиона, а его детям досталось с долгом в восемь миллионов. Уральские заводы под управлением Всеволода были нерентабельны, потому как дворянин выжимал свои души, долги предприятий компенсировали за счёт рабочих.

В 1835 году Всеволод Андреевич в связи с болезнью передал управление всеми имениями сыну Никите, так как старший, Александр, по его мнению, мало уделял внимания хозяйственным делам. Скончался 28 апреля 1836 года.

В. А. Всеволожский расширял свои земельные владения, покупая новые поместья и имения, так в начале девятнадцатого века в его руки перешла мыза (имение) Рябово с прилегающими территориями. В это имение под Петербургом Всеволод вложил много своих сил и денег, чтобы изменить статус. «Купив себе имение за Охтой у обер-полицеймейстера Эртеля, он в два года привел его в изумительный порядок, расчистил в нем рощи в виде парка и сделал в нем дорог более чем на 25 вёрст. Его оранжереи стоили ему более полумиллиона рублей», — вспоминал М. И. Пыляев.

В XVIII веке мыза Рябово была подарена Петром I после Северной войны 1700—1721 А. Д. Меншикову. В 1774—1779 хозяином мызы был придворный банкир, барон И. Ю. Фридрикс (Фредерикс), построивший первый усадебный дом, проложивший сеть осушительных каналов и основавший здесь сыроварение.

В 1818 мыза перешла во владение семьи В. А. Всеволожского, который продолжил начатые бароном Фредериксом мелиоративные работы, построил сахарный завод и провёл газовое освещение. При мызе на местной болотной руде работал чугунолитейный завод, было налажено производство жести и железа. В местных мастерских изготавливали сельскохозяйственные орудия, которые потом были рекомендованы для использования в большинстве российских губерний. На приусадебных территориях был разбит большой сад и построена оранжерея для выращивания овощей и фруктов, там росли диковинные цветы и редкие для наших широт виноград, персики и цитрусовые, которые поставлялись в Петербург. Обновлён усадебный дом. Созданы крепостной театр и хор.

Летом в Рябово съезжался почти весь аристократический Петербург, в числе гостей были композиторы М. И. Глинка, А. А. Алябьев и А. Н. Верстовский, скульптор Ф. П. Толстой. При нем мыза Рябово стала известна и за пределами России. Внедрял на своих землях искусственный дренаж и орошение почв. Современники восхищались не столько красотой усадьбы, сколько отлично налаженным хозяйством.

После смерти владельца, в 1836 году, выяснилось, что только казённых долгов Всеволожского осталось «три миллиона сто восемьдесят восемь тысяч семьсот семьдесят три рубля сорок пять копеек; да частных долгов разным лицам, по закладной на Рябово и по обязательствам до миллиона пятисот тысяч рублей».

Фамилия следующего владельца имения Рябово, внука Всеволода Андреевича — Павла Александровича Всеволожского, дала в 1895 году название железнодорожной станции, а во 2-й половине XX века — городу Всеволожску.

Став одним из самых богатых людей в России, Всеволожский получил прозвище «Петербургский Крёз». В аристократическом кругу он слыл настоящим русским барином, хлебосолом и театралом. В его имении часто гостили тогдашние знаменитые художники: Босси, Дж. Дау, Дезарно, позднее Тропинин. Всеволод Андреевич принадлежал к числу удивительных оригиналов своего времени: его замечательные чудачества, в том числе и диковинные «домашние ярмарки», описал М. И. Пыляев:

Гостей к нему съезжалось в день его именин несколько сот человек, и для всех были устроены особые помещения, причем приняты были меры, чтобы привычки каждого гостя не встретили ни малейшего стеснения, почему предварительно собраны были самые точные сведения от прислуги о привычках их господ и что для каждого нужно. Трудно теперь поверить, что одной прислуги у Всеволожского было до четырехсот человек. Конюшни его вмещали до ста двадцати породистых лошадей; экипажей тоже было не менее ста. Когда Всеволожский жил на даче, за стол ежедневно садилось не менее ста человек. Он ежегодно поздравлял императрицу в день Нового года по русскому обычаю, поднося на золотом блюде персики, сливы, виноград и ананасы.

Тогдашние драматурги — Хмельницкий, Ф. Глинка, Крылов, А.А Шаховской, И. П. Мятлев — писали для его крепостной труппы комедии, водевили; музыку для куплетов составляли А. Верстовский и Маурер, часто аккомпанировал на гитаре замечательный виртуоз Аксёнов.

Сестра — Елисавета, замужем за Павлом Петровичем Пущиным.

С 1790 года был женат на Елизавете Никитичне Бекетовой, побочной дочери известного своим кратковременным фавором при дворе Елизаветы Петровны Н. А. Бекетова, человека очень богатого, владельца обширных рыбных ловлей на Волге. Все своё большое состояние Бекетов оставил двум побочным дочерям. Позднее Елизавета Никитична сама купила у князя Вяземского более 100 тыс. десятин земли за 100 тыс. рублей на Кавказе, в Кизлярском уезде, по берегу Каспийского моря. В браке имели трёх детей:

Александр Всеволодович (1793—1864), во время Отечественной войны 1812 года командовал ополчением, собранным его отцом. Член известного литературного общества «Зеленая лампа», руководимого его младшим братом. С 1813 года корнет, участвовал в зарубежных походах и в сражениях в 1813—1814 гг. под Лейпцигом, Данцигом, Парижем. С 1817 года поручик, после штабс-ротмистр, в отставке с 1819 года в чине ротмистра. На придворной службе церемониймейстер и камергер, действительный статский советник. С 1849 года после раздела имений с братом жил в Пермской губернии, в Пожевском заводе. Похоронен в Москве в Новодевичьем монастыре вместе с женой Софьей Ивановной, урождённой Трубецкой (1800—1852).

Никита Всеволодович (1799—1862), водевилист, переводчик, певец-любитель, страстный театрал. Первым браком был женат на княжне Варваре Петровне Хованской (1807—1834), дочери любовницы отца.

Мария Всеволодовна (1800—1819/1822), была замужем за генерал-майором Н. М. Сипягиным.

Долгие годы Всеволожский состоял в любовной связи с княгиней Екатериной Матвеевной Хованской, урождённой Пекен. Она оставила мужа и пятерых детей и открыто жила в доме Всеволожского. В 1813 году через посредство отца пыталась получить развод, но князь Хованский не согласился. Всеволожский завещал ей все многоценное имущество своего дома, сверх того на содержание 3 тысячи рублей ежемесячно. Их дочь носила фамилию мужа матери:

Александра Петровна Хованская (1813—1889), в первом браке была за генерал-майором, гофмаршалом И. П. Вешняковым. Во втором браке с 1843 года за А. Н. Челищевым (1819—18..), который служил в кавалергардском полку.