Михаил Петрович Бутурлин: из жизни нижегородского губернатора.
Михаил Петрович Бутурлин (1786-1860) долгое время был нижегородским губернатором. Вначале он был назначен гражданским губернатором города, а с 1832 года стал и военным губернатором. При Бутурлине город начал стремительно перестраиваться и приобретать современные черты. О нем сохранилось большое количество анекдотов, характеризующих его с разных сторон. Что здесь является правдой, а что – выдумки, судите сами, уважаемые читатели.
В начале сентября 1833 года в Нижний прибыл А.С. Пушкин, который направлялся в Оренбург для сбора сведений о пугачевском бунте. Бутурлины очень ласково встретили известного поэта, к тому же дальнего родственника Михаила Петровича (ну, очень дальнего!), но сам факт визита столичного гостя встревожил губернатора.
Дело в том, что после декабрьских событий Бутурлин по поручению Николая I ездил по провинциям, чтобы оценить состояние дел на местах и прощупать царящие там настроения. Император высоко оценил миссию Бутурлина и наградил его, поэтому губернатор и решил, что Пушкин может разъезжать по провинциям с аналогичной повторной инспекцией.
Бутурлин поспешил написать своему приятелю военному губернатору Оренбурга Василию Алексеевичу Перовскому (1795-1857) о возникших у него подозрениях.
Только 1 октября в Нижнем было получено полицейское извещение об установлении негласного надзора за поэтом, но к этому времени и сам Пушкин, и послание Бутурлина уже были в Оренбурге.
Перовский был с Пушкиным в приятельских отношениях и с удовольствием прочитал поэту полученное от Бутурлина послание, над которым они весело посмеялись. Этот случай стал одним из источников гоголевского "Ревизора".
Большим событием в жизни нижегородского губернатора стал приезд в его город Николая I в 1836 году. Бутурлин очень хотел, чтобы визит императора Николая Павловича в Нижний Новгород прошел без накладок, но не получилось.
На Ивановском спуске экипаж императора увяз в непролазной грязи. Император разгневался:
"У вас в Нижнем природа сделала все, чтобы украсить город, а люди делают все, чтобы его испортить".
Потом император указал на домики, лепившиеся по склонам холмов и обращенные к реке не фасадами, а дворами, и иронично добавил:
"Ваши дома на меня задами смотрят!"
Затем император сообщил Бутурлину, что на следующий день он посетит Кремль инкогнито, и чтобы об этом визите никто не знал. Бутурлин тут же собрал всех полицейских офицеров и чиновников и под великим секретом сообщил им эту новость. Разумеется, на следующий день весь нижегородский Кремль был набит народом. Император, сидя в коляске, выражал Бутурлину свое недовольство, а тот оправдывался.
Тысячи горожан сторожили каждое появление императора на людях и встречали его радостными криками "Ура!" Местные власти также старались всячески угодить высокому гостю, так что вскоре император сменил гнев на милость и собственноручно разработал "Положение об устройстве губернского города Нижнего Новгорода". При этом он заявил:
"Я предназначен судьбой исправить ошибки истории в отношении вашего города".
В плане о переустройстве Нижнего Новгорода было заложено удлинение одних улиц и расширение других, перенос многих зданий на новые места, постройку множества церквей и часовен, новых казенных зданий, казарм и пр. Император предусмотрел перестройку домов окнами к реке, создание виадуков на набережной Оки, а также повелел вымостить Ивановский спуск, создать еще несколько новых, а также разбить на откосах бульвар и городской сад. Бенкендорф заметил на это, что русские не привыкли лазить по горам, но император ответил:
"Пускай научатся!"
Бутурлину приписывают издание приказа против пожаров, которым предписывалось домохозяевам сообщать об этом в полицию за два часа до начала пожара.
Однажды зимой через Нижний Новгород возвращалось на родину хивинское посольство. Хивинский посланник в Нижнем почувствовал себя плохо и вскоре умер. Он был особой царских кровей, так что Бутурлин донес об этом происшествии императору. Бутурлин также сообщал, что члены посольства хотели забрать тело с собой и везти его на родину, но губернатор без разрешения вышестоящего начальства на это не решился. Чтобы тело посланника не испортилось, Бутурлин велел его заморозить в реке, как это делают с осетрами. Говорят, что за этот подвиг император назначил Бутурлина в сенаторы.
Нижегородские встречи Пушкина.
Сегодня был я у губернатора Бутурлина. Он и жена его приняли меня очень мило и ласково: он уговорил меня обедать завтра у него. (Из письма А. С. Пушкина жене 2 сентября 1833 года из Н. Новгорода.)
Пушкин приехал в Нижний Новгород по старой столбовой Московской дороге в субботу, 2 сентября 1833 года. Впереди был долгий путь в Оренбург, где ему предстояло осмотреть места событий крестьянской войны под предводительством Емельяна Пугачева, некогда потрясшей до основания всю дворянскую Россию,- героя будущего исторического исследования Пушкина и повести "Капитанская дочка".
По установившимся правилам в губернском правлении в субботние дни присутствий не было, и поэт посетил нижегородского военного губернатора М. П. Бутурлина в его казенном доме на Большой Покровской улице. При разговоре Пушкина с Бутурлиным присутствовала жена последнего Анна Петровна (урожденная Шаховская).
Чета Бутурлиных приняла Пушкина радушно, уговорив посетить их .дом и на следующий день. Тому было несколько весьма важных причин.
Во-первых, Пушкина знали в России известным поэтом, которому, по доносившимся до Нижнего Новгорода слухам, покровительствовал сам Николай 1, вызвавшийся быть его личным цензором. Такой "чести" удостаивались немногие! О характере же более сложных, чем это казалось внешне, отношений поэта и царя М. П. Бутурлин мог и не догадываться. Во-вторых, они состояли в дальнем родстве. В нижегородских дворянских книгах Бутурлины указывали, что происходят от вышедшего во времена "Александра Невского из Семиградской земли государева честного мужа, именем Радша". Это же дословно повторил о своем древнем предке Пушкин в автобиографии, с того же начал стихотворение "Моя родословная": "Мой предок Рача мышцей бранной Святому Невскому служил..:" В-третьих, по предположению М. П. Бутурлина, Пушкин ехал в Оренбург с инспекционной миссией, что затрагивало, как мы увидим, личные интересы нижегородского военного губернатора. Опасения о тайной цели путешествия Пушкина в далекий Оренбург были для Бутурлина столь серьезными, что он сразу же известил об этом тамошнего военного губернатора В. А. Перовского.
Писатель В. А. Соллогуб писал в воспоминаниях: уже будучи в Оренбурге, поэт узнал, что Бутурлин принял его за тайного посланника царя. Позже Александр Сергеевич рассказал Н. В. Гоголю, как его дважды приняли за тайного правительственного чиновника - сначала в Устюжне-Железопольской, а затем тогда, когда В. А. Перовский получил из Нижнего Новгорода секретную бумагу. В этой бумаге "последний предостерегался, чтоб был осторожен, так как история Пугачевского бунта только предлог, а поездка Пушкина имеет целью "обревизовать секретно действия оренбургских чиновников". На этих двух данных задуман "Ревизор", коего Пушкин называл себя всегда крестным отцом".
Но что же так насторожило нижегородского военного губернатора в приезде Пушкина и, главное, в его интересе к Оренбургу? Ответ мы находим в фактах биографии самого М. П. Бутурлина, выявленных из хранящегося в Государственном архиве Горьковской области его формулярного списка.
Михаил Петрович Бутурлин родился 13 мая 1786 года. Незадолго до начала военных действий французов в 1812 году он получил назначение старшим адъютантом командира 1-й кирасирской дивизии, с которой участвовал в сражении под Витебском и в арьергардных боях за Смоленск, "где много раз употреблен был в охотниках для расставления егерных цепей, я исполнял оное с удивительным рвением и храбростью".
За участие в Бородинской битве, где расторопной распорядительностью способствовал "спасению батарей и пехоты, причем ранен в плечо картечью", его наградили первым боевым орденом Святого Владимира 4-й степени с бантом. Затем М. П. Бутурлин участвовал в сражениях под Тарутином, Малоярославцем, под Вязьмой и далее под Дрезденом и Лейпцигом. С русскими войсками вошел в Париж
После победоносного завершения французской кампании Михаила Петровича назначили адъютантом будущего декабриста С. Г. Волконского, а 23 октября 1829 года в чине генерал-майора уволили "за болезнию до прошению от службы с мундиром в пенсионом одной трети жалованья".
Во время эпидемии холеры, охватившей центральные районы россии, М. П. Бутурлина в сентябре 1830 года назначили временноуправляющим мещанской частью Москвы. С нежданным поручением он справился, и уже на следующий год вместе с очередным орденом получил и назначение на должность нижегородского гражданского губернатора. За успешное взыскание недоимок с населения губернии ему была объявлена правительственная благодарность, а указ от 1 июля 1832 года поднял его на следующую ступеньку иерархической лестницы чиновничьего аппарата николаевской России - он занял должность военного губернатора с правом управления и "гражданской частью", став практически единовластным правителем огромного Нижегородского края.
Пушкин был в гостях у Бутурлина в пору особой активности и признания правительством его административных деяний. Бутурлин вряд ли мог ждать от заезжего поэта крупных неприятностей по новой службе, но известие о поездке Пушкина в Оренбург серьезно встревожило губернатора.
Дело в том, что после декабрьского восстания на Сенатской площади по стране были разосланы тайные, особо доверенные правительства Николая I лица с целью выяснить степень распространения взглядов декабристов и реального состояния дел на местах. В числе "командированных по секретным поручениям" был и М. П. Бутурлин, объехавший тогда несколько губерний, проведший несколько месяцев в Оренбурге (вплоть до весны 1830 года). О результатах тайных инспекций М. П. Бутурлин докладывал лично Николаю I, за что "удостоился получить Всемилостивейшее Его Императорского величества удовольствие".
Таким образом, поездка Пушкина в Оренбург вполне могла восприниматься М. П. Бутурлиным вторичной проверкой данных недавнего его отчета царю. А это, даже при минимальном несовпадении взглядов, действительно грозило нижегородскому военному губернатору нежданными неприятностями.
Возможно, после долгой застольной беседы у себя в доме 3 сентября и получения запоздавшего секретного полицейского предписания об установлении за поэтом негласного надзора В Нижнем Новгороде (получено в губернском правлении 1 октября 1833 года) Михаил Петрович и поколебался в своем предубеждении против Пушкина, но курьер с эстафетой был давно в Оренбурге. Откуда было знать нижегородскому губернатору, что этот курьез станет известен поэту, а от него - Н. В. Гоголю, автору "Ревизора".
3 сентября 1833 года к обеду Пушкин вновь оказался в доме военного губернатора. Кроме него, на обеде присутствовало достаточное количество гостей. За некоторыми из них, например, за Лидией Петровной Никольской, специально посылали коляску!
Дневниковая запись Л. П. Никольской об этой встрече - наиболее полное свидетельство очевидца о пребывании Пушкина в. Нижнем Новгороде: "В этот день у Бутурлиных обедал молодой человек: нас не познакомили, и я не знала, кто он. Я запомнила наружность этого гостя: по виду ему было более тридцати лет. Он носил баки. Немного смуглое лицо его. было оригинально, но не красиво: большой открытый лоб, длинный нос, полные губы,- вообще неправильные черты; но что было у него великолепного - это темно-серые с синеватым отливом глаза, большие, ясные! Нельзя передать выражения этих глаз: какое-то жгучее, а при том ласкающее, приятное. Я никогда не видела лица более выразительного: умное, доброе, энергичное. Когда он смеялся - блестели его белые зубы. Манеры у него били светские, но слишком подвижные. Он хорошо говорил: ах, сколько было ума и жизни в его неискусственной речи! Д какой он веселый, любезный - прелесть. Этот дурняшка мог нравиться".
Уже после отъезда гостя между Лидией Петровной и хозяйкой дома произошел заключительный диалог:
"- Насмотрелась на своего любимца? - спросила меня Анна Петровна. - На какого любимца!- сказала я. - На твоего Онегина! - пояснила она.
- Разве это был Пуш...- я не договорила. Бутурлина рассмеялась".
Среди присутствовавших на обеде был и сосед Бутурлиных по Большой Покровской улице, генерал в отставке Петр Богданович Григорьев, оказавшийся свидетелем полушуточного разговора Пушкина с хозяйкой дома .о пребывании поэта в Большом Болдине осенью 1830 года во время холеры.
Краткое знакомство с Пушкиным стало чуть ли не "реликвией" семьи Григорьевых и передавалось из поколения в поколение в виде изустного предания, записанного позднее внуком генерала, известным в XIX столетии писателем П. Д. Боборыкинымв "Воспоминаниях": "Д. П. Григорьев любил передавать мни разговор Пушкина с тогдашней губернаторшей, Бутурлиной...
Что же вы делали в деревне, Александр Сергеевич? - спрашивала Бутурлина.- Скучали? - Некогда было, Анна Петровна.
Я даже говорил проповеди
Проповеди?
- Да в церкви, с амвона. По случаю холеры. Увещевал их: ,,И холера послана вам, братцы, оттого, что вы оброка не платите, пьянствуете. А если вы будете продолжать так, то вас будут сечь. Аминь!""
Достоверность разговора, а следовательно, и факта присутствия П: Б.. Григорьева у Бутурлиных на встрече с поэтом, подтверждает сам Пушкин, описавший этот же эпизод своей "просветительской деятельности" в б. Болдине в письме от 29 сентября 1830 года П. А. Плетневу: "...я бы хотел переслать тебе проповедь мою здешним мужикам о холере; ты бы со смеху умер, да не стоишь ты этого подарка...".
Кто же еще мог быть на обеде у Бутурлиных?
Из тех, кто составлял тогда окружение военного губернатора, назовем двоих - А. Д. Улыбышева и И. Е. Ефимова, не только потому, что они были вхожи в дом Бутурлиных и часто бывали там, но и оказались ранее знакомыми с поэтом или его столичными друзьями.
Губернский архитектор Иван Ефимович Ефимов в это время посещал дом М. П. Бутурлина буквально каждый день, а иногда и по нескольку раз на дню; под его надзором проводился ремонт губернаторской усадьбы, и архитектору приходилось не только поторапливать подрядчиков, но и контролировать качество работ, чтоб закончить их к быстро надвигающимся холодам.
К тому же, императорская Академия художеств еще в 1825 году избрала Ивана Ефимовича своим членом, а президент А. Н. Оленин, в семье которого Пушкин многократно бывал и поддерживал дружеские отношения с его сыновьями Алексеем и Петром, дочерьми Варварой и Анной, считал И. Е. Ефимова одним из наиболее одаренных зодчих России. Это несомненно было известно М. П. Бутурлину и делало различия в служебных рангах губернатора и академика архитектуры не столь существенными.
Ефимов и Пушкин были почти одного возраста, оба окончили привилегированные столичные учебные заведения и имели там много общих знакомых. Пушкин знал сотоварищей И. Е. Ефимова по Академии, художеств - младшего брата нижегородского архитектора, петербургского зодчего той поры Николая Ефимовича Ефимова и других. Приглашение И. Е. Ефимова на званый обед имело для Бутурлина и практический интерес: показать мнимому "ревизору" в возможно более выгодном свете свое окружение.
С действительным же статским советником в отставке А. Д. Улыбышевым нижегородского губернатора связывали дружеские отношения. Правда, А. Д. Улыбышев "в своих дневниковых записях нелестно отзывался о деятельности М. П. Бутурлина как губернатора, .называя его "идеалом дурного правителя".
С Пушкиным А. Д. Улыбышев познакомился еще в Петербурге, где служил ,в министерстве иностранных дел и вместе с поэтом входила литературное общество "Зеленая лампа". А.Д. Улыбышев успешно продвигался по службе и регулярно получал награды, но .его тяготила казенная служба, и в 1830 году он подал в отставку, женился и поселился в своем нижегородском имении, в селе Лукине.
Весной и в начале лета А. Д. Улыбышев жил в деревне, а во время ярмарочного торга и съезда гостей переезжал в Нижний Новгород, .где квартировал в 1830-х годах на Большой Покровской улице.
Можно полагать, что М. П. Бутурлин был заинтересован во встрече в своем доме двух давних знакомых. Это могло способствовать созданию особо доверительной обстановки, что, судя по непринужденной оживленности поэта во время застолья, и было достигнуто.
После окончания обеда все вышли в гостиную.Здесь Пушкин провел не более часа, затем откланялся и отправился в дальний путь через Казань в Оренбург.
