519

уже 9 июля 1825 г., — Грибоедов в этот момент уже объехал южную и восточную части Крымского полуострова. Таким образом, можно предположить, что он пробыл в Киеве свыше десяти дней. На следствии он показывает, что уехал внезапно, почему-то не простясь, — мы остановимся на этом ниже, — по-видимому, заезд его в Любар не состоялся.

Что же происходило в Киеве? Приезд Грибоедова в Киев вдруг привел в необычное движение всю Васильковскую управу. Нельзя отвергнуть предположение, что южные декабристы были заранее предупреждены о его приезде и потому так быстро и организованно пришли в движение.

Около Грибоедова сейчас же оказывается один из главарей Васильковской управы Бестужев-Рюмин, через специального нарочного вызывается из Василькова основной руководитель управы Сергей Муравьев-Апостол; тут же появляется Сергей Трубецкой, который еще в конце 1824 г. переехал в Киев, получив должность дежурного офицера штаба 4-го пехотного корпуса, и развил активнейшую деятельность по объединению Северного общества с Южным через голову Пестеля. Добавим Артамона Муравьева и Матвея Муравьева-Апостола — и мы получим довольно внушительный актив Васильковской управы Южного общества.

В одной из работ Н. К. Пиксанова мы читаем: «В июне 1825 г. Грибоедов попал в Киев»606. Можно задать фамусовский вопрос: «Попал или хотел попасть?» Видя далее Грибоедова в таком оживленном декабристском окружении, законно и продолжить фамусовские вопросы: «Да вместе вы зачем? Нельзя, чтобы случайно...»

Рассматривая историю тайного общества 1823—1825 гг., нельзя не отметить все возраставшую потребность самого тесного и частого конспиративного общения Северного и Южного обществ. Учтем, что вырабатывалась общая платформа и шла подготовка к открытому выступлению. Неотложные вопросы требовали уяснения и согласования. Поездки с севера на юг и с юга на север идут непрерывно. Использовался каждый надежный человек. Напомним о поездках с конспиративными целями и поручениями Барятинского, Волконского, Пестеля, Матвея Муравьева-Апостола, еще два раза Волконского, Швейковского, Давыдова, Никиты Муравьева, Бригена, Поджио,

521

Первым заговорил о киевском свидании Сергей Трубецкой в том же показании от 23 декабря 1825 г.: «Я знаю только из слов Рылеева, что он принял в члены Грибоедова, который состоит при генерале Ермолове; он был летом в Киеве, но там не являл себя за члена; это я узнал в нынешний мой приезд сюда». Это показание еще не дает особых нитей, — оно просто констатирует факт посещения Грибоедовым Киева; указание на Ермолова воспринимается лишь как уточнение личности Грибоедова — речь идет именно о том Грибоедове, который служит при Ермолове. Вопрос о том, виделся ли сам Трубецкой с Грибоедовым в Киеве, — заботливо обойден. В противоречии с утверждением, что Грибоедов — член общества, стоит старательная оговорка, что в Киеве он «не являл себя за члена».

Участник восстания Черниговского полка М. П. Бестужев-Рюмин, взятый на месте восстания с оружием в руках, дал свои показания о киевском свидании 27 января 1826 г. Вопрос следствия, обращенный к нему, гласил: «Какая именно была та совершенно необходимая надобность, для которой просили вы Сергея Муравьева побывать у вас, хотя только на несколько часов, в то время, когда находились у вас Артамон Муравьев с некоим Грибоедовым? Кто именно был сей последний и в чем состояло требуемое вами свидание Сергея Муравьева с ними?» Бестужев-Рюмин, крайне лаконически и явно не желая вдаваться в подробности, ответил: «Дабы он видел Артамона и приятеля его Грибоедова, кои не могли остаться долго в Киеве. Грибоедов служил при Ермолове»608.

29 января следственный комитет запросил Артамона Муравьева: «Кто именно был тот Грибоедов, с которым вы, приехав к Бестужеву, нетерпеливо желали видеться с Сергеем Муравьевым, за которым Бестужев посылал нарочного, и в чем заключались как предмет требуемого свидания с ним, так и взаимные ваши разговоры?» Артамон Муравьев отвечал: «Грибоедов, которого желал познакомить с Муравьевыми, тот самый, который при генерале от артиллерии Ермолове находится. Желание мое видеть Сергея Муравьева тогда истинно было родственное и дружеское, касательно Грибоедова, то говоря о моем брате, как об особенно умном человеке и зная, что Грибоедов предполагал остаться в Киеве, то хотел доставить ему этим удовольствие. С Муравьевым Сергеем я виделся

523

Артамона указана и причина: Бестужев-Рюмин вызывает Сергея Муравьева-Апостола якобы потому, что Артамон Муравьев и Грибоедов «не могли остаться долго в Киеве», а Артамон Муравьев — прямо противоположно тому показывает: потому что Грибоедов будто бы именно предполагал остаться в Киеве.

Специальный вызов Муравьева подчеркивал важность свидания, указывал на какую-то неотложную в нем нужду и на особое значение участия в свидании главы Васильковской управы Южного общества — Сергея Муравьева-Апостола. Следствие запросило последнего 31 января 1826 г.: «Комитету известно, что Артамон Муравьев приезжал с Грибоедовым к подпоручику Бестужеву и что сей последний посылал к вам записку с нарочным, которою требовал приезда вашего к нему хотя только на несколько часов по крайней надобности в свидании. Поясните: какая была та необходимая надобность, для которой призывал вас Бестужев к свиданию с Муравьевым и Грибоедовым? Кто именно сей последний и где теперь находится?» Последний вопрос был со стороны комитета довольно лицемерным, ибо уже более недели тому назад (22. I) Грибоедов был арестован и накануне дня, когда задали вопрос, уже выехал с фельдъегерем из Екатеринодара в Петербург. Сергей Муравьев дал довольно пространный ответ: «В июне или июле месяцах 1825-го года Бестужев с баталионом Полтавского полка был в карауле в Киеве, в то время, когда А. Муравьев приезжал в Киев же, не к Бестужеву, а на встречу жены, ехавшей из Петербурга; Бестужев действительно посылал ко мне записку и приглашал меня приехать видеться с А[ртамоном] Муравьевым, коего я не видел с самого моего отъезда из Петербурга и который при всем своем желании быть у меня не мог для сей поездки бросить жены. К тому же Бестужев просил меня в записке приехать на несколько часов, не столько по крайней надобности свидания, сколько потому, что он знал, что я не люблю отлучаться от полка, в коем, к тому же, имел занятие. — Грибоедов был действительно в то же самое время в Киеве, куда он, однако ж, не с Муравьевым приехал, ибо, если я не ошибаюсь, он ехал из Москвы в Грузию, где он имеет должность. Я с ним тут познакомился таким образом, что он знает, что я — Муравьев, а я — что он Грибоедов. Об обществе же ни слова не было говорено между нами, и он не член наш». Несмотря на пространность ответа, вопрос не уясняется.

525

ответе — немедленно последовал бы вопрос о его личном в этом участии, поскольку в дни свидания он был в Киеве.

Следствие в тот же день отнеслось с вопросом к Трубецкому. Тот признался, что «рассказал ему [Рылееву], что Грибоедов был в Киеве и что его там „пробовали“ члены Южного общества, но он не поддался; это слышал я от Полтавского пехотного полка поручика Бестужева, который, кажется, с Артамоном Муравьевым имели намерение открыть Грибоедову существование их общества и принять его, но отложили оное, потому что не нашли в нем того образа мыслей, какого желали. На это мне Рылеев ничего не отвечал, и я остался при мнении моем, что он принял Грибоедова».

Ответ Трубецкого вновь обходит вопрос о его личном участии в киевском свидании — он пока ни при чем, он только слышал нечто от Бестужева-Рюмина. Между тем свидание Грибоедова с Бестужевым-Рюминым происходило, как мы сейчас увидим, именно на квартире у Трубецкого. Характерно, что и Грибоедов признает, что видел С. Муравьева-Апостола у Трубецкого610. Вопиющее противоречие в основной теме показания бросается в глаза. Трубецкой в разговоре с Рылеевым не мог бы не заинтересоваться вопросом, почему Грибоедов — член тайного общества на севере, на юге вдруг не оказался таковым? Почему понадобилось принимать его вновь и для этого приводить в движение всю Васильковскую управу? Бросается в глаза заботливое устранение себя из этого дела. Почему так планомерно уклоняться от совсем не компрометирующего признания: и я, мол, Трубецкой, пытался принять в общество Грибоедова, но из этого ничего не вышло? Что тут было бы опасного для Трубецкого, за которым уже числилось гораздо больше вин — в том числе активная деятельность по подготовке восстания 14 декабря, не говоря уже о выясненной роли одного из основателей тайного общества. На этом фоне «вина» неудавшейся попытки принять нового члена была бы просто ничем. Уже это рождает подозрение, что и Трубецкой, и южные члены общества пытаются скрыть нечто другое, а вовсе не ничтожную неудачную (то есть совершенно неважную для следствия) попытку принять нового члена. Какая это малость для руководителя восстания Черниговского полка Сергея Муравьева, взятого на поле восстания с оружием в руках, для Бестужева-Рюмина, находящегося