166

настроениях и даже приписывает именно ей основное влияние на вольнодумство Жандра. Передавая в III Отделение сведения, что у вдовы Рылеева бывают собрания сочувствующих ее горю, фон Фок злобно писал: «Старая карга Миклашевич, вовлекшая в несчастье некоего Жандра, своим змеиным языком распускала эти слухи». Кроме свидетельства о связях Миклашевич с кругом Рылеева, эти строки интересны и тем, что, по мнению агента, именно Миклашевич «вовлекла» Жандра в несчастье.

Упомянутый выше декабрист Александр Иванович Одоевский — родственник Грибоедова (двоюродный брат Елизаветы Алексеевны Грибоедовой, жены И. Ф. Паскевича), также должен быть упомянут в числе петербургских знакомств раннего периода. Грибоедов, несомненно, общается с ним и в изучаемое время, но это — встречи с младшим родственником: Одоевский моложе Грибоедова на 7 лет (в 1818 г. Одоевскому всего 16 лет), и в период 1814—1818 гг. общение их еще не принимает характера той исключительной, братской дружбы, который оно получает в 1824—1825 гг., когда Грибоедов вторично посещает Петербург, вернувшись с Востока208.

В этот же период Грибоедов встречается с Петром Павловичем Кавериным, учившимся одновременно с ним в Московском университете, о чем свидетельствует письмо Грибоедова к Бегичеву от 4 сентября 1817 г. В интересующий нас период Каверин (с начала 1816 г.) служит в одном полку с Чаадаевым: оба они переведены в это время в лейб-гвардии гусарский полк — Чаадаев из Ахтырского гусарского, а Каверин — из гусарского Ольвиопольского. У Каверина, члена Союза Благоденствия, обширные связи в декабристском кругу, в частности его хорошо знают Никита Муравьев и С. Трубецкой209.

Нет оснований сомневаться, что в первый петербургский период продолжается и дружба Грибоедова с П. Я. Чаадаевым. Лейб-гвардии гусарский полк стоял в этот период в Царском Селе, что позволяло Чаадаеву постоянно бывать в Петербурге, а с 1817 г. Чаадаев стал адъютантом кн. Васильчикова и совсем поселился в Петербурге (жил в Демутовом трактире)210. Общий политический облик П. Я. Чаадаева того времени общеизвестен, поэтому нет нужды на нем останавливаться. Пушкин называл Чаадаева именем Брута — убийцы Цезаря, и именем Перикла — главы афинской демократии; Пушкин хотел написать свое имя и имя Чаадаева «на обломках

168

Безнадежная любовь декабриста Якушкина к сестре Щербатова Наталье Дмитриевне, по мнению некоторых исследователей, могла послужить канвой для отношений Чацкого к Софье. Отличавшийся, на взгляд своих товарищей-семеновцев, «беспокойным нравом» Щербатов хотя и не принадлежал к тайному обществу, но пользовался доверием декабристов. По словам Якушкина, он «знал многое» о тайном обществе, но «тайна была для него священна»215.

С. Трубецкой, один из основателей Союза Спасения и член Союза Благоденствия, также принадлежит к числу близких знакомых Грибоедова в петербургский период. «Трубецкого целую от души», — пишет Грибоедов из Тифлиса в письме к Я. Н. Толстому и Н. В. Всеволожскому в январе 1819 г. Предположение о том, что тут идет речь именно о Сергее Трубецком, подкрепляется тем, что письмо адресовано к его другу Н. Всеволожскому; рассматривая же имена, упомянутые в этом письме, обращаем внимание, что перед нами — слагающийся круг будущей «Зеленой лампы», членом которой был и С. Трубецкой: тут фамилия хозяина квартиры, где и висела зеленая лампа (по имени которой была названа эта будущая побочная управа Союза Благоденствия), — Никиты Всеволожского, тут и имя активного участника будущей организации — Я. Толстого. Напомним, что С. Трубецкой — масон в той же ложе «Des amis réunis», к которой с 1816 г. принадлежал и Грибоедов. Дружеские встречи с Трубецким продолжаются и в более позднее время, что видно из позднейшей переписки Грибоедова с Бегичевым (1824)216.

Очевидно, поддерживается Грибоедовым в петербургский период дружеская близость и с Никитой Муравьевым, университетским товарищем, одним из основателей и активнейших деятелей как Союза Спасения, так и Союза Благоденствия. Именно Никита Муравьев принял в тайное общество Бегичева. Датированное сентябрем 1817 г. письмо Грибоедова к Бегичеву, ушедшему с гвардией в Москву, содержит слова: «Поклонись Никите». Не сомневаюсь, что тут речь идет именно о приятеле Бегичева Никите Муравьеве, который тогда же отправился с гвардией в Москву и знакомство которого с Бегичевым несомненно. Предположение, что тут имеется в виду Никита Всеволожский, ни на чем не основано, — в частности, неизвестно даже, был ли Никита Всеволожский в это время

170

Ивановичем Фредериксом (Фридериксом), позже полковником Кинбурнского драгунского полка, знакомым С. Трубецкого и декабриста А. Ф. Бригена219.

Друг Пушкина Вильгельм Карлович Кюхельбекер — в числе грибоедовских знакомых первого петербургского периода. Он должен был познакомиться с Грибоедовым по общей службе в коллегии иностранных дел, куда Грибоедов был зачислен 9 июня 1817 г.: оба были одновременно приведены к присяге, — об этом сохранился документ, датированный 15 июня; подписи под указом Петра I о неразглашении служебных тайн следуют в таком порядке: А. С. Грибоедов, Н. А. Корсаков, В. К. Кюхельбекер, кн. А. М. Горчаков, С. Г. Ломоносов, А. С. Пушкин. Но возможно, что первая встреча Грибоедова и Кюхельбекера относится к еще более раннему времени, если принять во внимание свидетельство Н. Греча, что впервые оба будущих друга встретились именно у него, причем Грибоедов с первого взгляда принял Кюхельбекера за сумасшедшего. Хорошо осведомленный о раннем периоде жизни Грибоедова Сосновский пишет именно об их первом знакомстве: «Кюхельбекер всей душой полюбил Грибоедова и благоговел перед ним». О близком характере первого, еще петербургского, знакомства Грибоедова и Кюхельбекера свидетельствует и переписка уехавшего на Восток Грибоедова со старшей сестрой Кюхельбекера Юстиной Карловной Глинкой.

Кюхельбекер не является членом Союза Благоденствия, но он иным путем тесно связан с историей тайного общества, входя в состав «Священной артели» — предшественницы декабристских организаций. И. Пущин стал посещать «Священную артель» «еще в лицейском мундире», — не он ли и ввел в нее Кюхельбекера? Ранние вольнодумческие настроения В. Кюхельбекера общеизвестны. Позже Кюхельбекер показал на следствии, что по выпуске из лицея он «повторял и говорил то, что тогда повторяла и говорила сплошь вся почти молодежь (и не только молодежь)». В 1817 г. Кюхельбекер одновременно со службой в коллегии иностранных дел «находился старшим учителем российского и латинского языков в пансионе, учрежденном при Педагогическом институте», как показывает он на следствии (он и жил «в доме Благородного пансиона у Калинкина моста в бельведере»). Очевидно, Кюхельбекер и был одним из тех институтских профессоров, которые, по мнению княгини Тугоуховской

172

братья масоны, объединенные в одной ложе, не знакомы друг с другом, крайне неправдоподобно. Грибоедов состоит в списке действительных членов ложи за 1816 г., и, поскольку он обозначен в нем 1-й (то есть младшей) степенью, можно думать, что и принятие его в ложу относится к этому же году. В этом же списке значатся имена Пестеля и Чаадаева, причем оба отнесены к 5-й (высшей) степени масонства. Новый член мог быть принят в ложу, как известно, только с согласия старых. Пестель — старый член этой ложи, он вступил в нее в начале 1812 или в самом конце 1811 г. 6 февраля 1817 г. Пестель переходит в ложу «Трех добродетелей», а Грибоедов 13 января 1817 г. подписал в качестве одного из учредителей акт ложи «Du Bien». Таким образом, во всяком случае в течение 1816 г. Пестель мог общаться с Грибоедовым-масоном в те же промежутки времени, когда во время своих наездов в Петербург он принимал общеизвестное участие в делах тайного общества. Отметим, что в той же ложе «Соединенных друзей» были членами следующие декабристы: князь Павел Петрович Лопухин, князь С. Г. Волконский, Илья Долгорукий («осторожный Илья» — по выражению X песни «Евгения Онегина»), Сергей Трубецкой, Фед. Петр. Шаховской и Матвей Иванович Муравьев-Апостол. Таким образом, допустимо предположение о знакомстве Грибоедова и с этими декабристами, список которых (с присоединением имен Пестеля и Никиты Муравьева) дает, собственно, почти всю основную группу учредителей Союза Спасения223. (Заметим, кстати, что и старый друг детства Грибоедова Вл. Ив. Лыкошин вступил в эту масонскую ложу «Des amis réunis» еще перед походом 1812 года224.)

Общается ли Грибоедов в первый петербургский период с Николаем Тургеневым, с которым в одни годы учился в Московском университете? Об этом не сохранилось никаких указаний ни в переписке Грибоедова, ни в дневниках Тургенева. Однако это обстоятельство еще не является решающим для отрицательного ответа. Воздержимся и тут от аргумента ex silentio. Переписка Грибоедова за эти годы, как уже указывалось выше, сохранилась далеко не полностью: за все четырехлетие с лета 1814 по август 1818 г. дошло до нас только девять писем Грибоедова и ни одного к нему. Дневник же Тургенева своеобразен: он менее всего является регистрацией событий, а более