(Переведено с французского)
XVIII
С. S. Министерство народного просвещения верует в самодержавие как в догмат и, располагая мощными средствами, двигает ими для его укрепления. Оно не перестает проповедовать, что этот образ правления был во все времена господствующею мыслию народа и что он единственный путь к спасению в настоящем и единственное ручательство для будущего. Писатели на жалованьи сочиняют книги в пользу этого предположения, а полиция подкрепляет их своими рукоплесканиями. Но нужен иной язык, иные доказательства, а пуще всего — иное управление, чтоб заставить 50 миллионов людей принять начала, которые нам нравятся. Ибо народ мыслит, несмотря на свое глубокое молчание. Доказательством, что он мыслит, служат миллионы, тратимые с целью подстеречь мнения, которые мешают ему выразить. То, что прежде всего представляется уму, есть необходимость поверить, точно ли провозглашения министерства согласны с прошедшим. Император Александр, даруя полякам конституцию, обещал перед лицом Европы распространить благодеяния представительного образа правления на все народы, вверенные провидением его заботам. Эта высокая надежда русских получила значение нравственной достоверности после манифеста 12 декабря, 1825. Проникнутые чувством благодарности за щедроту своих царей, они ожидали с безграничным доверием исполнение дважды обещанного. Но вот министерство просвещения объявляет им, что более уже нечего ждать, что теперешнее устройство достаточно, и что желать иного есть преступление; причем оно даже не намекает, каким актом воля двух государей была отменена. Когда события говорят так громко, бесполезно пояснять их. По какому праву министерство, присвоивая себе законодательную власть, похищает у народа самые дорогие его надежды? Если поляки и злоупотребили благодеяния своих царей, то следует ли из этого подвергать русских одному с ними наказанию? Наконец, внушая им недоверие к царскому слову, думает ли оно тем приучить их к самодержавию? Впрочем, министерство право, отвергая представительный образ правления, ибо голос ссыльного, затерянный теперь в сибирских пустынях, раздался бы тогда на трибуне, чтоб уличить его в нарушении пределов власти — когда оно вмешивается в дела религии; в уничтожении плода собственных усилий — когда делает неспособными возникающие поколения пользоваться благами, которые правительство им готовит; в проповедении русской народности на языке вовсе не русском.
// С 284
М.С. Лунин. Письма из Сибири. М., Наука. 1988. В настоящей интернет-публикации использована электронная версия книги с сайта http://www.dekabristy.ru/
