«Англоман и деспот»

Из Лондона Николай Иванович вернулся в конце 1822 года, «вывез из Англии с собой и в себе многие тамошние обычаи, вкусы, повадки», отмечал П.А. Вяземский. По возвращении в Россию Кривцов женился на Екатерине Федоровне Вадковской.

Как вспоминал Б.Н. Чичерин, «этот роман продолжался несколько лет. Как видно из дневника Николая Ивановича, страсть возгорелась в нем еще до поездки в Англию и, наконец, увенчалась успехом. Карамзин и его жена были у него посаженными отцом и матерью на свадьбе».

Вадковская была внучкой графа И.Г. Чернышева, бывшего морского министра, принадлежала к высшему петербургскому кругу. Кривцов, породнившись со знатным семейством, «начал хлопотать о губернаторском месте». Граф Кочубей, министр внутренних дел, предложил ему должность таврического губернатора, но Кривцов отказался. А вскоре после настоятельного ходатайства Карамзина Александр I назначил Кривцова губернатором в Тулу, где как раз неожиданно открылась вакансия (губернатор Васильев сошел с ума, - И.П.). Указ о назначении Кривцова был подписан 5 апреля 1823 года с пожалованием чина статского советника.

Николай Иванович приехал в Тулу в июне 1823 года. «Кривцов поехал третьего дня за благословением в Рязань», - писал 31 мая 1823 года князь Вяземский А.И. Тургеневу, сообщая о поездке Кривцова к генерал-губернатору Балашову, который выбрал столицей округа Рязань.

Как и все новые губернаторы, вступая в должность, Кривцов начал знакомиться с делами. И как многие его предшественники, сделал неутешительные выводы. «Губерния, по тогдашнему обычаю, была распушена, - вспоминал о губернаторской службе Кривцова тамбовский помещик Я.И. Сабуров, сосед Николая Ивановича. - Он завел порядок и правильность, но перессорился с дворянством, и тогда же проявилась в полной мере его строптивость, самовольствие и непреклонность его характера, не постигавшего никакого сопротивления, ни уклонения. Недостатки его энерегетической и сильной природы усиливались необыкновенной раздражительностью, которая вовлекала его иногда в неосторожности и неприятности».

«Кривцов воюет в Туле», писал летом 1823 года князь П.А. Вяземский. В декабре 1823 года он несколько дней провел в гостях у Николая Ивановича в Туле и сообщал А.И.Тургеневу: «Кривцов воюет в хвост и голову; делами занимается усердно, почти не выходит из своего кабинета; будет ли успех – Бог знает, но худо то, что он, кажется, не умеет водиться с людьми. По сию пору его сердечно ненавидят; англомания его, поздние обеды, орехи за десертом – все это не переваривается тульскими желудками».

Как полагал князь Вяземский, именно чуждый, английский уклад, который пытался насадить в Туле Кривцов стал причиной его конфликта с местным дворянством. «Они не могли переваривать поздние обеды его, и у себя дома, и в частных домах, где давались обеды в честь его, туляки мало обращали внимания на то, что он был деятелен, правосуден, само собой разумеется, и бескорыстен: к небрежности в делах они пригляделись; к взяткам они, по прежним порядкам, успели попривыкнуть. Все это дело житейское и обыкновенное; но обедать в шестом часу, но смотреть, как губернатор в конце обеда прохлаждается изюмом, орехами и медленно запивает их рюмкой портвейна, вот уже чего никак не могла спокойно вынести их домашняя и гражданская натура».

М.О.Гершензон, биограф декабриста С.И. Кривцова, брата Николая Ивановича, опираясь на дневники, письма и воспоминания современников, видел иные корни неприятия губернатора со стороны тульского дворянства. «В натуре Кривцова было что-то нестерпимо-обидное для людей. Именно оскорбительное было само отношение к жизни, этот беспощадный деспотизм, с которым он стремился все живое подчинить своему идеалу геометрической правильности. Секрет власти заключается в том, чтобы в каждую минуту находить золотую середину. Первое условие – уметь чувствовать чужую волю, второе – уметь бережно обходится с нею, т.е. обладать талантом самообуздания. Кривцов был совершенно заперт для мира. Движение собственной воли он ощущал необычайно сильно, возникшее желание овладевало им безудержно – он д о л ж е н был его осуществить. Конечно, не за англоманию ненавидели Кривцова и здесь, и потом в Воронеже, и в Нижнем. Когда бы не эта фатальная ненависть, которою он всюду насыщал воздух вокруг себя, грех, случившийся с ним в Туле, как и позднейшие его грехи, вероятно, сошли бы ему с рук. Ему ничего не прощали, потому что он весь был оскорбление».

Spleen

«Жаль, что гражданская деятельность его не долее продолжалась, - считал П.А. Вяземский. - Он мог сначала, по неопытности, по малому знакомству с административными русскими порядками, иногда ошибаться и делать легкие промахи; но в нем были все залоги хорошего хозяина губернии. Нет сомнения, что со временем вышел бы из него образцовый губернатор. Он часто говаривал: «Когда сужу себя, бываю собой недоволен; когда себя сравниваю со многими другими, я примиряюсь с собой»».

После своих «губернаторских неудач» Кривцов поселился в Тамбовской губернии в своем имении Любичи: проводил время в заботах об устройстве усадьбы на английский лад, в беседах с друзьями – соседями-помещиками. Он редко бывал в столице, но сохранил теплые отношения с товарищами юности, поддерживал и переписку с А.С. Пушкиным.

10 февраля 1831 года Пушкин прислал ему только что изданный томик «Бориса Годунова» с письмом, полным откровенных размышлений и доверительных признаний.

«Посылаю тебе, милый друг, любимое мое сочинение. Ты некогда баловал первые мои опыты, будь благосклонен и к произведениям более зрелым. Что ты делаешь в своем уединении? Нынешнею осенью был я недалеко от тебя. Мне брюхом захотелось с тобою увидеться и поболтать о старине. Карантины мне помешали. Бог ведает, когда и где Судьба сведет нас опять. Мы не так-то легки на подъем. Ты без ноги, а я женат. Все что ты мог сказать мне в пользу холостой жизни и противу женитьбы, все уже много передумано. Я хладнокровно взвесил выгоды и невзгоды состояния, мною избираемого. Молодость моя прошла шумно и бесплодно… Мне за 30 лет. В тридцать лет люди обыкновенно женятся. Я поступаю, как люди и, вероятно, не буду в том раскаиваться. К тому же я женюсь без упоения, без ребяческого очарования. Будущность является мне не в розах, но в строгой наготе своей. Горести не удивят меня: оне входят в мои домашние расчеты. Всякая радость будет для меня неожиданностью.

У меня сегодня spleen. Прерываю письмо свое, чтобы тебе не передать тоски моей. Тебе и своей довольно. Пиши мне на Арбат, в д[ом]. Хитровой. На днях получил я чрез Вяземского твое письмо, писанное в 1824 г. Благодарю, но не отвечаю».

В 1837 году, после трагической гибели поэта, Кривцов способствовал посмертному изданию сочинений А.С. Пушкина, предоставив для публикации адресованное ему послание «Когда сожмешь ты снова руку», и незамедлительно оформил подписку на издание, направив Вяземскому 25 рублей.

Николай Иванович Кривцов скончался 31 июля 1843 года и был похоронен в усыпальнице в своем тамбовском поместье.

Автор – Ирина Парамонова, специально для сайта «Бренды Тулы».