Старинный особняк в г. Горьком на углу улиц Воробьева и Свердлова — дом № 2/64, как и соседний дом № 4, в середине прошлого века— в 40—50-х годах принадлежал Александру Дмитриевичу Улыбышеву — личности примечательной по своей роли в культурной жизни старого провинциального города на Волге.

А. Д. Улыбышев более известен как один из первых русских музыкальных критиков, хотя выступал и в литературе как публицист и драматург (в печати известна лишь одна его драма — «Раскольники», опубликованная в 1886 г. в журнале «Русский архив»).

А. Д. Улыбышев родился в апреле 1794 года в Саксонии, в Дрездене, где его отец, дипломат, был посланником. С 1810 года Улыбышев в России, в Петербурге. Он готовится к дипломатической карьере, затем с 1812 года служит в Министерстве иностранных дел в Петербурге и Москве. В Петербурге Улыбышев сближается с литературным кружком «Зеленая лампа», членами которого были А. С. Пушкин, А. А. Дельвиг, Я. Н. Толстой, Ф. Ф. Юрьев и др. Кружок был близок к декабристскому Союзу благоденствия. Читанная на одном из заседаний кружка статья Улыбышева «Сон», размышления о будущем социальном устройстве России, не выходила за рамки утопических представлений. После гибели А. С. Грибоедова в Персии пост посла был предложен Улыбышеву, но он отказался от дипломатической карьеры и в 1830 году выходит в отставку и переезжает в Нижний Новгород, где и живет то в самом городе, то в небольшом имении своем Лукино, недалеко от Нижнего (Богородский район). Широко эрудированный, музыкально образованный, Александр Дмитриевич еще в Петербурге и Москве выступал со статьями о музыке. И теперь он полностью отдается этим занятиям.

Более десяти лет он работает над трехчастной монографией о Моцарте, которая вышла на французском языке в Москве в 1843 году, —первое в Европе капитальное исследование о великом композиторе. Написана была и книга о Бетховене, но она содержала ошибки в оценке новаторского творчества Бетховена, что было отмечено Серовым и Стасовым. Улыбышев был и страстным театралом, и постоянным посетителем Нижегородского театра, что отмечал А. С. Гациский в статье об Улыбышеве: «. . . Там (в театре. — А. Е. ), между прочим на себя мое внимание обращал пожилой, румяный толстяк, с седыми редкими баками и клочком таких же волос под подбородком, в золотых очках, большей частью в летних светлых панталонах и в серой на вате с бобровым воротником шинели. Толстяк этот — Александр Дмитриевич Улыбышев — всегда сидел в первом ряду кресел и ужасно кипятился как при поднятом, так и опущенном занавесе. Свои суждения о пьесах, об игре актеров он произносил не стесняясь, громко, на весь театр, не только в антрактах, но и во время хода, покрикивая «браво, отлично, молодец! » или «скверно! . . »Особенно заметна роль Улыбышева в развитии музыкальной жизни Нижнего Новгорода в первой половине прошлого века. Сам музыкант-любитель, недурно игравший на скрипке, А. Д. Улыбышев собрал около себя немногих бывших тогда в старом городе таких же любителей музыки.

Надо отметить, что музыкальная жизнь в начале XIX века в городе почти не ощущалась. Не было ни музыкальных учебных заведений, ни концертных залов. А. Д. Улыбышев, организовав кружок любителей, начал у себя в доме, на Малой Покровке, музыкальные концерты-вечера, на которые иногда приглашались и исполнители из Москвы. В доме Улыбышева концерты устраивались систематически на протяжении многих лет два-три раза в неделю. Обычно играл квартет, в котором сам хозяин вел партию скрипки, но иногда устраивались большие симфонические концерты. На вечерах исполнялись симфонии Бетховена, знаменитый «Requiem» Моцарта, произведения М. Глинки, с которым Улы бышев был лично знаком и музыку которого высоко ценил. Дирижировал оркестром К. Эйзерих — дирижер театрального оркестра. С кружком Улыбышева был тесно связан М. Балакирев, который еще юношей участвовал в концертах как пианист, а иногда вставал и за дирижерский пульт.

В доме А. Д. Улыбышева, человека общительного и просвещенного, бывали многие знаменитости того времени. Гостил здесь А. Н. Серов, тогда еще молодой чиновник, а впоследствии выдающийся музыкальный критик и композитор — автор «Вражьей силы», «Рогнеды»; бывали великие актеры М. С. Щепкин, А. Е. Мартынов и др. Музыкальный кружок Улыбышева был известен не только в Нижнем Новгороде, в Москве и Петербурге, но и за границей. Любопытна в этом отношении заметка, помещенная в немецкой музыкальной газете в 1850 году. Вот о чем в ней сообщалось:«В середине великого пространства русского царства, почти в равном расстоянии от г. С. -Петербурга и Уральского хребта. . . лежит Н. Новгород. Уже несколько лет тому назад между жителями этого города, которых число превышает 30 ООО, постепенно распространяющаяся в образованном классе наклонность к музыкальным наслаждениям нашла сочувствие, и музыка теперь насчитывает уже значительное число почитателей, которые с ревностью и любовью следуют своему музыкальному призванию. . . » В доме Улыбышева можно было встретить и ученика семинарии Николая Добролюбова, который пользовался книгами из хорошо подобранной и большой библиотеки хозяина. Наряду с книжной, Улыбышев составил прекрасную библиотеку нотную, которая после смерти его по завещанию перешла к М. А. Балакиреву.

Последние годы жизни А. Д. Улыбышев провел в доме № 17 на Ошарской улице, где и умер 24 января (ст. ст. ) 1858 года. Похоронен в с. Лукино, где сохраняется его могила.

А. Д. Улыбышев

СОН
   
Из всех видов суеверия мне кажется наиболее простительным то, которое берется толковать сны. В них действительно есть что-то мистическое, что заставляет нас признать в их фантастических видениях предостережение неба или прообразы нашего будущего. Лишь только тщеславный предастся сну, долго бежавшему его очей, как он уже увидит себя украшенным орденом, который и был причиной его бессонницы, и убеждает себя, проснувшись, что праздник пасхи или новый год принесут с собой исполнение его сна. Несчастный любовник наслаждается во сне предметом своих долгих вожделений, и почти угасшая надежда вновь оживает в его сердце. Блаженная способность питаться иллюзиями! Ты -- противовес реальных несчастий, которыми постоянно окружена наша жизнь; но твои очарования вскармливают не одни только эгоистические страсти. Патриот, друг разума и, в особенности, филантроп имеют также свои мечтания, которые иногда воплощаются в снах и доставляют им минуты воображаемого счастья, в тысячу раз превосходящего все то, что может им предоставить печальная действительность. Таков был мой сон в прошлую ночь; он настолько согласуется с желаниями и мечтами моих сотоварищей по "Зеленой лампе", что я не могу не поделиться с ними.
Мне казалось, что я среди петербургских улиц, но все до того изменилось, что мне было трудно узнать их. На каждом шагу новые общественные здания привлекали мои взоры, а старые, казалось, были использованы в целях, до странности непохожих на их первоначальное назначение. На фасаде Михайловского замка я прочел большими золотыми буквами: "Дворец Государственного Собрания". Общественные школы, академии, библиотеки всех видов занимали место бесчисленных казарм, которыми был переполнен город. Проходя перед Аничкиным дворцом, я увидел сквозь большие стеклянные окна массу прекрасных памятников из мрамора и бронзы. Мне сообщили, что это русский Пантеон, т. е. собрание статуй и бюстов людей, прославившихся своими талантами или заслугами перед отечеством. Я тщетно искал изображений теперешнего владельца этого дворца.
Очутившись на Невском проспекте, я кинул взоры вдоль по прямой линии и вместо монастыря, которым он заканчивается, я увидал триумфальную арку, как бы воздвигнутую на развалинах фанатизма. Внезапно мой слух был поражен рядом звуков, гармония и неизвестная сила которых казались соединением органа, гармоники и духового инструмента -- серпента. Вскоре я увидел бесчисленное множество народа, стекающегося к месту, откуда эти звуки исходили; я присоединился к толпе и оказался через некоторое время перед ротондой, размеры и великолепие которой превосходили не только все наши современные здания, но и огромные памятники римского величия, от которых мы видим одни лишь осколки. Бронзовые двери необычной величины открывались, чтобы принять толпу, я вошел с другими.
Благородная простота внутри соответствовала великолепию снаружи. Внутренность купола, поддержанного тройным рядом колонн, представляла небосвод с его созвездиями. В середине залы возвышался белый мраморный алтарь, на котором горел неугасимый огонь. Глубокое молчание, царившее в собрании, сосредоточенность на всех лицах заставили меня предположить, что я нахожусь в храме,-- но какой религии,-- я не смог отгадать. Ни единой статуи или изображения, ни священников, одежда или движение которых могли бы рассеять мои сомнения или направить догадки. После минутного предварительного молчания несколько превосходных по правильности и звучности голосов начали петь гимн созданию. Исполнение мне показалось впервые достойным гения Гайдна, и я думал, что действительно внимаю хору ангелов. Следовательно, там должны быть женские голоса? Без сомнения,-- и это новшество, столь согласное с хорошим вкусом и разумом, доставило мне невыразимое удовольствие. "Так,-- рассуждал я,-- если насекомое своим жужжанием и птица своим щебетанием прославляет всевышнего, то какая смешная и варварская несправедливость запрещать самой интересной половине рода человеческого петь ему хвалы!" Чудесные звуки этой музыки, соединяясь с парами благовоний, горящих на алтаре, поднимались в огромную высь купола и, казалось, уносили с собой благочестивые мысли, порывы благодарности и любви, которые рвались к божеству из всех сердец.
Наконец, песнопения прекратились. Старец, украшенный неизвестными мне знаками отличия, поднялся на ступень алтаря и произнес следующие слова: "Граждане, вознося дань благодарности подателю всех благ, мы исполнили священный долг; но этот долг будет пустой формой, если мы не прославим божество также и нашими делами. Только если мы будем жить согласно законам человечности и чувству сострадания к нашим несчастным братьям, которое сам бог запечатлел в наших душах, мы сможем надеяться ценой нескольких лет добродетели достигнуть вечного блаженства". Сказав это, старец препоручил милосердию присутствующих нескольких бедняков, разорение которых произошло от несчастных обстоятельств и было ими совершено незаслуженно. Всякий поторопился по возможности помочь,-- и через несколько минут я увидел сумму, которой было бы достаточно, чтобы десять семейств извлечь из нищеты.
Я был потрясен всем тем, что видел, и по необъяснимой, но частой во сне непоследовательности забыл вдруг свое имя, свою страну и почувствовал себя иностранцем, впервые прибывшим в Петербург. Приблизясь к старцу, с которым я, несмотря на его высокий сан, заговорил беспрепятственно: "Сударь,-- сказал я ему,-- извините любопытство иностранца, который, не зная, должно ли верить глазам своим, осмеливается спросить у вас объяснения стольким чудесам. Разве ваши сограждане не принадлежат к греко-кафолическому вероисповеданию? Но величественное собрание, которого я только что был свидетелем, равно не похоже на обедню греческую и латинскую и даже не носит следов христианства".
"Откуда же вы явились?-- ответил мне старец.-- Или изучение истории до того поглотило вас, что прошедшее для вас воскресло, а настоящее исчезло из ваших глаз? Вот уже около трех веков, как среди нас установлена истинная религия, т. е. культ единого и всемогущего бога, основанный на догме бессмертия души, страдания и наград после смерти и очищенный от всяких связей с человеческим и суеверий. Мы не обращаем наших молитв ни к пшеничному хлебу, ни к омеле с дуба, ни к святому миру,-- но к тому, кого величайший поэт одной нации, давней нашей учительницы, определил одним стихом: "Вечность имя ему и его созданье -- мир". Среди простого народа еще существуют старухи и ханжи, которые жалеют о прежних обрядах. Ничего не может быть прекраснее, говорят они, как видеть архиерейскую службу и дюжину священников и дьяконов, обращенных в лакеев, которые заняты его облачением, коленопреклоняются и поминутно целуют его руку, пока он сидит, а все верующие стоят. Скажите, разве это не было настоящим идолопоклонством, менее пышным, чем у греков, но более нелепым, потому что священнослужители отождествлялись с идолом. Ныне у нас нет священников и тем менее -- монахов. Всякий верховный чиновник по очереди несет обязанности, которые я исполнял сегодня. Выйдя из храма, я займусь правосудием. Тот, кто стоит на страже порядка земного, не есть ли достойнейший представитель бога, источника порядка во вселенной? Ничего нет проще нашего культа. Вы не видите в нашем храме ни картин, ни статуй; мы не думаем, что материальное изображение божества оскорбительно, но оно просто смешно. Музыка -- единственное искусство, которое с правом допускается в наших храмах. Она -- естественный язык между человеком и божеством, так как она заставляет предчувствовать то, чего ни одно наречие не может выразить и даже воображение не умеет создать. Мой долг призывает меня в другое место,-- заметил старец,-- если вы захотите сопровождать меня, я с удовольствием расскажу вам о переменах и реформах, происшедших в России за 300 лет, о которых вы, по-видимому, мало осведомлены".
Я с благодарностью принял его предложение, и мы вышли из храма.
Проходя по городу, я был поражен костюмами жителей. Они соединяли европейское изящество с азиатским величием, и при внимательном рассмотрении я узнал русский кафтан с некоторыми изменениями.
-- Мне кажется,-- сказал я своему руководителю,-- что Петр Великий велел высшему классу русского общества носить немецкое платье,-- с каких пор вы его сняли?
-- С тех пор, как мы стали нацией,-- ответил он,-- с тех пор, как, перестав быть рабами, мы более не носим ливреи господина. Петр Великий, несмотря на исключительные таланты, обладал скорее гением подражательным, чем творческим. Заставляя варварский народ принять костюм и нравы иностранцев, он в короткое время дал ему видимость цивилизации. Но эта скороспелая цивилизация была так же далека от истинной, как эфемерное тепличное растение от древнего дуба, взращенного воздухом, солнцем и долгими годами, как оплот против грозы и памятник вечности. Петр слишком был влюблен в свою славу, чтобы быть всецело патриотом. Он при жизни хотел насладиться развитием, которое могло быть только плодом столетий. Только время создает великих людей во всех отраслях, которые определяют характер нации и намечают путь, которому она должна следовать. Толчок, данный этим властителем, надолго задержал у нас истинные успехи цивилизации. Наши опыты в изящных искусствах, скопированные с произведений иностранцев, сохранили между ними и нами в течение двух веков ту разницу, которая отделяет человека от обезьяны. В особенности наши литературные труды несли уже печать упадка, еще не достигнув зрелости, и нашу литературу, как и наши учреждения, можно сравнить с плодом, зеленым с одной стороны и сгнившим с другой. К счастью, мы заметили наше заблуждение.
Великие события, разбив наши оковы, вознесли нас на первое место среди народов Европы и оживили также почти угасшую искру нашего народного гения. Стали вскрывать плодоносную и почти не тронутую жилу нашей древней народной словесности, и вскоре из нее вспыхнул поэтический огонь, который и теперь с таким блеском горит в наших эпопеях и трагедиях. Нравы, принимая черты все более и более характерные, отличающие свободные народы, породили у нас хорошую комедию, комедию самобытную. Наша печать не занимается более повторением и увеличением бесполезного количества этих переводов французских пьес, устаревших даже у того народа, для которого они были сочинены. Итак, только удаляясь от иностранцев, по примеру писателей всех стран, создавших у себя национальную литературу, мы смогли поравняться с ними и, став их победителями оружием, мы сделались их союзниками по гению.
-- Извините, если я перебью вас, сударь, но я не вижу той массы военных, для которых, говорили мне, ваш город служит главным центром.
-- Тем не менее,-- ответил он,-- мы имеем больше солдат, чем когда-либо было в России, потому что их число достигает 50 миллионов человек.
-- Как, армия в 50 миллионов человек. Вы шутите, сударь!
-- Ничего нет правильнее этого, ибо природа и нация -- одно и то же. Каждый гражданин делается героем, когда надо защищать землю, которая питает законы, его защищающие, детей, которых он воспитывает в духе свободы и чести, и отечество, сыном которого он гордится быть. Мы действительно не содержим больше этих бесчисленных толп бездельников и построенных в полки воров -- этого бича не только для тех, против кого их посылают, но и для народа, который их кормит, ибо если они не уничтожают поколения оружием, то они губят их в корне, распространяя заразительные болезни. Они нам не нужны более. Леса, поддерживавшие деспотизм, рухнули вместе с ним. Любовь и доверие народа, а главное -- законы, отнимающие у государя возможность злоупотреблять своею властью, образуют вокруг него более единодушную охрану, чем 60 тысяч штыков. Скажите, впрочем, имелись ли постоянные войска у древних республик, наиболее прославившихся своими военными подвигами, как Спарта, Афины, Рим? Служба, необходимая для внутреннего спокойствия страны, исполняется по очереди всеми гражданами, могущими носить оружие, на всем протяжении империи. Вы понимаете, что это изменение в военной системе произвело огромную перемену и в финансах. Три четверти наших доходов, поглощавшихся прежде исключительно содержанием армии,-- которой это не мешало умирать с голоду,-- употребляются теперь на увеличение общественного благосостояния, на поощрение земледелия, торговли, промышленности и на поддержание бедных, число которых под отеческим управлением в России, благодаря небу, с каждым днем уменьшается.
В это время мы находились на Дворцовой площади. Старый флаг вился над черными от ветхости стенами дворца, но вместо двуглавого орла с молниями в когтях я увидел феникса, парящего в облаках и держащего в клюве венец из оливковых ветвей и бессмертника.
-- Как видите, мы изменили герб империи,-- сказал мне мой спутник.-- Две головы орла, которые обозначали деспотизм и суеверие, были отрублены и из пролившейся крови вышел феникс свободы и истинной веры.
Придя на набережную Невы, я увидел перед дворцом великолепный мост, наполовину мраморный, наполовину гранитный, который вел к превосходному зданию на другом берегу реки и на фасаде коего я прочел: "Святилище правосудия открыто для каждого гражданина, и во всякий час он может требовать защиты законов".
-- Это там,-- сказал мне старец,-- собирается верховный трибунал, состоящий из старейшин нации, членом которого я имею честь быть.
Я собирался перейти мост, как внезапно меня разбудили звуки рожка и барабана и вопли пьяного мужика, которого тащили в участок. Я подумал, что исполнение моего сна еще далеко...
   

Александр Дмитриевич Улыбышев (1794--1858)
Писатель и один из первых русских музыкальных критиков и историков музыки. Учился в Германии, затем, по возвращении в Петербург, служил в Министерстве финансов, а позднее -- в Министерстве иностранных дел (1816--1830). В молодости принимал деятельное участие в литературном кружке "Зеленая лампа", который был одной из "управ" декабристского "Союза благоденствия". Выйдя в отставку в 1830 году, Улыбышев увлеченно занимается изучением истории музыки. Его написанная по-французски книга о Моцарте (1843) обратила на себя внимание не только в России, но и в Европе.
Утопическая повесть "Сон" написана, вероятно, в 1845 году на французском языке и при жизни автора не публиковалась; сохранилась в бумагах кружка "Зеленая лампа".
   

Впервые -- Декабристы и их время. Л., 1928. Т. I (перевод с франц. В. Б. Враской-Янчевской). Печатается по изданию: Избранные социально-политические и философские произведения декабристов. М., 1951. Т. 1. С. 286--292.
С. 216. Михайловский замок -- резиденция императора Павла I; в этом замке он был убит заговорщиками в ночь c 11 на 12 марта 1801 года.
С. 217. ...теперешнего владельца этого дворца.-- Имеется в виду великий князь Николай Павлович, будущий император Николай I.
..вместо монастыря, которым он заканчивается...-- Речь идет об Александро-Невской лавре.
Серпент -- духовой мундштучный инструмент семейства кларнетов, распространенный в XVI--XIX веках.
Религиозный обряд, описываемый Улыбышевым, напоминает культ Верховного существа эпохи Французской революции. Обрядовая сторона этого культа не нуждалась в священниках и сводилась к общественным собраниям и песнопениям.
...начали петь гимн созданию. Исполнение мне показалось впервые достойным гения Гайдна.-- Имеется в виду оратория Гайдна "Сотворение мира". Франц Йозеф Гайдн (1732--1809) -- австрийский композитор, один из основоположников венской классической школы.

П.Е. Янина

ДРАМА А.Д. УЛЫБЫШЕВА «РАСКОЛЬНИКИ»:
ЗАБЫТЫЙ ФАКТ ИЗ ИСТОРИИ НИЖЕГОРОДСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Литературно-художественное наследие А.Д. Улыбышева – известного нижегородского музыкального критика, театрала, литератора, общественного деятеля – дошло до нас в неполном виде. В настоящий момент оно включает в себя написанную в 1840-х гг. и опубликованную после смерти писателя драму «Раскольники» (драма в пяти действиях, «Русский архив», 1886, №1), рукописный вариант драмы «Вздыхатель без денег» (хранится в центральной российской библиотеке в Москве) и написанные в период участия Улыбышева в кружке «Зеленая лампа» «Письмо к другу в Германию» и литературно-философскую утопию «Сон». Кроме того, исследователь Т. Зайцева на основании частных писем Улыбышева к Ф.А. Кони предприняла попытку восстановить сюжет и некоторые детали постановки пьесы «Долг платежом красен» (другие названия «Женихи с голосом, или Итальянская и Немецкая музыка» и «Дилетанты, или Знатоки в музыке») [1]. О существовании остальных пьес известно из переписки Улыбышева, воспоминаний современников, бывавших на домашних спектаклях Улыбышева, а также из биографии писателя, составленной А.С. Гациским (опубликована в «Русском архиве», 1886, №1). Рукописи же литератора потеряны для современных исследователей, так как все они, согласно завещанию, поступили к сестре Улыбышева Е.Д. Пановой, архив которой был утрачен. В Центральном Архиве Нижегородской области архив А.Д. Улыбышева вовсе отсутствует.

Скудость имеющихся сведений об Улыбышеве-литераторе связана, во-первых, с тем, что Улыбышев не считал литературное творчество своим основным занятием и не прилагал особых усилий к публикации большинства из написанных им драм, комедий, сатир. Они были представлены лишь на домашней сцене дома Улыбышевых. Во-вторых, многие из пьес Улыбышева содержали в себе острую сатиру на господствующие порядки и нравы, так что представители провинциального общества зачастую узнавали в героях его произведений самих себя. Это обстоятельство привлекало особое внимание цензуры, в результате чего некоторые из пьес запрещались к постановке («Женихи-соперники», «Чудак»). В-третьих, большинство из произведений Улыбышева так и не дошло до массового зрителя и читателя потому, что нижегородский автор не был профессиональным литератором, и многие из его пьес были несценичными. Например, пьеса «Долг платежом красен» прошла через цензуру, однако так и не была поставлена на сцене Императорских театров, так как творческий замысел автора предполагал одновременное участие в пьесе актеров драматической и оперной труппы, что превосходило сценические возможности русского театра середины XIX века [1].

Серьезного внимания исследователей русской литературы художественное наследие А.Д. Улыбышева до сих пор не привлекало. Большинство авторов статей и заметок об Улыбышеве-писателе ограничиваются перечислением известных произведений литератора, а также повторяют сведения, содержащиеся в биографии Улыбышева А.С. Гациского.

Наибольший художественный интерес из перечисленных произведений представляет драма «Раскольники», опубликованная уже после смерти автора. Как свидетельствует А.С. Гациский, Улыбышев особенно желал видеть драму «Раскольники» напечатанной, поскольку считал, что она содержит ценные сведения по истории раскола, то есть придавал ей большое культурно-историческое значение [2]. Это отразилось на художественной структуре пьесы. Она насыщена пространными диалогами, имеющими своей целью как можно полнее раскрыть исторические и социальные условия возникновения и развития раскола, догматические принципы старообрядцев, что существенно «утяжеляет» действие и затрудняет постановку драмы на сцене.

Интерес Улыбышева к отечественной истории, стремление положить в основу драмы сюжет из народной жизни лежит в русле общелитературной тенденции эпохи 50-х гг. XIX века. Этот период развития реалистической традиции характеризуется, например, возникновением жанра народной драмы (драмы «москвитянинского периода» А.Н. Островского «Не в свои сани не садись», «Не так живи, как хочется» и др.). В конце XIX века эта традиция повторится и будет переосмыслена в народной драме Л.Н. Толстого (острый сюжет из народной жизни, образ проповедника из народа во «Власти тьмы» могут быть соотнесены драматическим опытом Улыбышева в «Раскольниках») Современники же воспринимали творчество Улыбышева как продукт «натуральной школы» [2: 63].

Итак, сюжетное построение пьесы отличается остротой и драматичностью действия, хотя не лишено некоторой тяжеловесности. На фоне любовного конфликта между молодым полковником Александром Михайловичем Троезерским, внуком старообрядческого проповедника Филимона Абрамова Егором Симоновым и его женой Машей раскрываются социальные, нравственные, политические, религиозные противоречия времени и среды. Автора волнует проблема противостояния православия и старообрядчества, имеющая не только собственно религиозные аспекты, но и осложняющая социально-политическую обстановку в государстве, а также провоцирующая конфликты между представителями разных конфессий. Подвергаются анализу автора и различные стороны государственного устройства современной ему России: в диалогах героев, а также в сюжетных ситуациях затрагивается проблема бюрократии, раскрывается нравственный облик человека, облеченного властью.

Одной из ключевых является в пьесе проблема нравственной ответственности человека за свои поступки. Ситуация любовного треугольника, связавшая неверную жену, мужа, когда-то спасшего жизнь Александру Троезерскому и самого Александра, предавшего невесту, разрешается трагически: Егор убивает Александра. Однако для автора важна не столько острая развязка любовного конфликта, сколько возможность с ее помощью раскрыть моральные принципы Филимона Абрамова, деда убийцы, главного выразителя идей старообрядчества в пьесе. Филимон принимает вину внука на себя и собирается пострадать за него, принимая венец мученичества и своим примером демонстрируя исполнение главной истины христианства, как он ее понимает. Напутственным обращением Филимона к народу заканчивается действие пьесы: «Любите Господа Бога вашего от всего сердца, от всей души, от всего разумения. Любите ближнего, как самих себя. Тогда вы исполните все: вы будете христиане, и сам Всевышний благословит вас» [3: 154].

Таким образом, в пьесе сочетаются просветительское стремление автора дать полную и объективную картину нравов, царящих в среде старообрядчества, охарактеризовать догматические и житейские взаимоотношения как внутри старообрядческих сект, так и отношения раскольников и православных, раскрыть некоторые проблемы общественного и политического устройства России с попыткой художника создать многогранные психологические типы, раскрывающиеся на фоне острых сюжетных ситуаций.

Несмотря на созвучие современной автору литературной традиции, драма «Раскольники» имеет непосредственную связь с ранним философским творчеством А.Д. Улыбышева, являясь художественным воплощением юношеских идей литератора, как относительно социального строя русского государства, так и собственно эстетических воззрений автора на пути и способы развития отечественной литературы.

«Письмо к другу в Германию» и утопия «Сон» написаны в период участия Улыбышева в кружке «Зеленая лампа» и несут на себе отпечаток его увлечения декабризмом. Более того, известно, что Б. Томашевский назвал «Сон» «самым программным из всех обнаруженных в архиве «Зеленая лампа» произведений» [4: 4]. Очевидно, что социально-критический пафос, отличающий художественный метод Улыбышева-драматурга (который отразился, в том числе, и в пьесе «Раскольники») берет начало именно в этот период. «Письмо к другу в Германию» содержит суждения автора относительно современных общественных нравов, моды как выразительницы стремлений и идеалов общества, а также русского искусства, в том числе литературы. В философском рассказе «Сон» в форме диалога героя с воображаемым старцем из утопического государства создается образ России будущего. Здесь Улыбышев уже предлагает собственное видение оптимального для России устройства общества, военного, политического аппаратов, института религии, снова затрагивает проблему моды и, конечно, искусства.

Обобщая идеи, заключенные в ранних философских произведениях Улыбышева, можно дать представление о том, как автор понимает основную цель современного искусства в России: «<…> следовало бы упросить русских не заимствовать из-за границы ничего, кроме необходимого для соделования нравов европейскими, и с усердием сохранять все то, что составляет их национальную самобытность» [5: 562]. Улыбышев призывает русскую литературу определить собственный путь развития, основанный на интересе к сюжетам из отечественной истории, древней народной словесности, к характерным, самобытным нравам. Все это обусловит подлинное развитие национального искусства, до сих пор сдерживаемое «рабским подражанием иностранному» [5: 562], позволит русской литературе поравняться, сделаться «союзником по гению» [6: 565] и соперничать с теми, кого она до сих пор принимала за образец изящного.

В драме «Раскольники», таким образом, Улыбышев следовал собственным юношеским заветам, положив в основу действия сюжет из народной истории раскола, вскрывая самобытные характеры из среды старообрядчества.

Таким образом, несмотря на укоренившееся в среде музыкальных критиков мнение об отсутствии у Улыбышева таланта драматурга [1: 32], в своей единственной опубликованной драме нижегородский литератор  отразил тенденции развития русского театра в середине XIX столетия, а с другой стороны, воплотил идеи относительно развития русского искусства, ставшие творческим манифестом декабристов-романтиков. Этот литературный факт еще раз обращает  наше внимание на проблему преемственности литературных направлений, а кроме того, расширяет представление о нижегородском литературном процессе в связи с общероссийской традицией.

Список литературы
Зайцева Т. Улыбышев и театр //Музыкальная жизнь. 1994. №9. С.31-33.
Улыбышев А.Д. Раскольники. Историко-бытовая драма в 5-ти действиях // Русский архив. 1886. №1. С. 1-154.
Гациский А.С. Александр Дмитриевич Улыбышев. 1794-1858 // Русский архив. 1886. №1. С. 55-68.
Адрианов Ю. Отблеск «Зеленой лампы» // Нижегородская правда. 1994. №50. С.4.
Улыбышев А.Д. Письмо к другу в Германию // Декабристы. Поэзия. Драматургия. Проза. Публицистика. Литературная критика / Составитель Вл. Орлов. – М.-Л.: Государственное издательство художественной литературы, 1951. С.560-563.
Улыбышев А.Д. Сон // Декабристы. Поэзия. Драматургия. Проза. Публицистика. Литературная критика / Составитель Вл. Орлов. – М.-Л.: Государственное издательство художест