11. ГРАФУ П. Т. БАРАНОВУ 1)

Милостивый государь граф Павел Трофимович.

Посылаю бумаги, о которых имел честь говорить вашему сиятельству. Отец нашей старшей приемной дочери, Павел Григорьевич Созонович начал военную службу в конной артиллерийской роте, которою начальствовал его родной дядя, по матери его, Кандиба. После войны 1815 г. он переведен был в Бугское военное поселение. Офицеры Уланского полка, в котором числился Созонович, сошлись в сертуках и фуражках, посмотреть на манеж, который строился. Полковый командир был в числе зрителей. Созонович был предан службе, он сделал некоторые замечания на постройку манежа. В ответ на них полковый командир ударил по воротнику Созоновича хлыстиком, который держал в руке, сказав: молокосос вздумал учить старшего. Нанесенное оскорбление возвращено было оскорбившему. Созонович был приговорен в каторжную работу в 1823 году. Веден в партии в Сибирь в железных наручниках и в кандалах. Работа, в которой, в силе конфирмации, он был употреблен беспощадно, разрушила его здоровье. По освидетельствовании он был исключен из ведомства Успенского казенного винокуренного завода и уволен на собственное пропитание. Он тогда женился. В 1836 г., когда я переехал на жительство в Ялуторовск, Созонович заведывал там водочным заводом купца Мясникова. В 1837 г. вследствие пожара, после родов, от испуга, жена его умерла. Когда в Сибири открылись золотые прииски, Созонович поехал в Восточную Сибирь. Жизнь в тайге, со всеми ее лишениями, разрушила окончательно его и то хилое здоровье. Он ослеп. В 1855 г. он скончался в Иркутске.

Вторая наша приемная дочь была передана жене моей нашим духовником. Наши средства в Сибири не позволяли нам держать лишнюю прислугу, жена моя без посторонней помощи нянчилась с двухнедельным ребенком. При крещении наша вторая приемная дочь была названа Матрена, в память моей матушки, я ее переименовал в Анну. Бумаги из Ялуторовской полиции и свидетельство Тобольского преосвященного удостоверят, что Матрена и Анна одно и то же лицо. После передачи своего ребенка, мать второй нашей приемной дочери вскоре выехала из Ялуторовска, куда уже не возвращалась. Мы с ней не имели никаких сношений. Перед нашим выездом из Сибири слух прошел, что дочь губернского регистратора Бородинская умерла. У второй нашей приемной дочери нет отца.

В бумагах, найденных после смерти моего батюшки, нашлось духовное завещание, писанное 26 Декабря 1847 г. В нем было сказано: «Сын мой Матвей Иванович, будучи теперь в заточении, лишенный прав гражданства, то брат его Василий обязан давать ежегодно на содержание его с женою по полуторы тысячи рублей серебром. Если же, о чем молю Всемогущего ежечасно, милосердие Государя возвратит ему все права к наследству, в таковом случае сын мой Василий обязан будет давать ему третью часть из всех доходов из целого имения; а в случае, ежели жена Матвея Ивановича переживет мужа своего, то и ей обязан сын мой Василий продолжать, по смерти ее, положенный мною здесь оклад, третью часть из всех доходов». Духовное завещание не было явлено отцом моим. Василий Иванович Муравьев-Апостол родился от второго брака отца моего. По моему возвращению из Сибири в 1857 г. он мне передал дарственною записью имение, которое он наследовал от своей матери, мне она была мачеха. Следовательно имение, которым владею, не есть родовое, а благоприобретенное, я вправе его передать кому мне заблагорассудится. До сего времени получалось с него дохода в год, по десятилетней сложности, 4500 рублей, из коих 2480 рублей идут ежегодно на уплату долга в Опекунский Совет, долга, мною принятого вместе с имением. Когда благодетельная мера надела землею крестьян при освобождения их от крепостной зависимости, исполнится, имение это, ныне устроенное, будет состоять единственно из 400 десятин земли пахотной.

Я входил во все эти подробности, чтобы дать возможность вашему сиятельству исходатайствовать милость, которая одна может дать умереть спокойно. При моих летах, при расстройстве здоровья, одно это не могло мне дать смелость прибегнуть к великодушию государя. Тяжело было мне умирать с убеждением, что я оставляю на свете, без имени, ни в чем обеспеченных двух сирот, мне переданных Всемогущим, двух сирот, которые в долгие годы ссылки заменили мне родных детей.

Примите уверение в глубоком уважении и искренней благодарности вашего сиятельства покорного слуги М. Муравьева-Апостол.

31 октября 1860 г. Тверь.

Примечания:

1) Письмо адресовано тверскому губернатору, который вообще благожелательно относился к М. И. Муравьеву-Апостолу и поддерживал просьбу о разрешении М. И. усыновить его воспитанниц. Граф Баранов также указывал в письмах на имя Шефа жандармов на необходимость вернуть М. И. право носить Георгиевский крест, полученный им за Бородино, подчеркивая, что восстановление этой справедливости произведет хорошее впечатление на общество. Печатается с подлинника из дела о М. И. в III отделении (см. примечание к письму на имя князя В. А. Долгорукова). Писано по-русски как и предыдущее, с значительными грамматическими ошибками, свидетельствующими, что М. И., привыкшему думать и говорить по-французски, трудно давалось русское письмо. M. И. обращался еще по этому поводу к графу H. H. Муравьеву-Амурскому с письмом от 18 февраля 1861 года. Сохранилась в дело III отделения записка гр. H. H. Муравьева-Амурского (родственника М. И.), по-видимому, к кн. В. А. Долгорукому с просьбой обратить «благосклонное внимание» на прилагаемую записку» Муравьева-Апостола. В результате всех просьб М. И. дело, по докладу министра юстиции, было решено в том смысле, что М. И. может усыновить своих приемных дочерей, но они должны называться по его отчеству Матвеевыми. Очевидно, правительство рассматривало девушек, как внебрачных дочерей М. И. и применило к ним порядок, установленный еще при Николае Павловиче для таких детей декабристов. По-видимому, М. И. был обижен таким исходом его просьбы. По крайней мере, А. П. Созонович, остававшаяся незамужней до конца своей продолжительной жизни (Аннушка вышла замуж скоро после всех этих просьб М. И.), продолжала носить свою девичью фамилию, хотя получила от М. И. его имение по наследству.