СНАРЯДЫ

Коротки в Петербурге зимние ночи. Солнце взошло и тут же бежит к закату.

Боялся царь Николай темноты. Пойди уследи в темноте за солдатами. Не верил в преданность войск Николай I. Не покидала царя тревога: «Защищают пока меня, а сами небось, как бы к злодеям, думают».

Шепчут царю приближённые:

— Многие, ваше величество, ждут темноты. Перебежки возможны. Слухи идут нехорошие.

Посмотрел государь на небо. Сереет, сереет, сереет восток. Ещё час и совсем стемнеет.

Николаю I представилось страшное. Взбунтовались кругом полки. В темноте осмелел народ. Всколыхнулось, как море, Сенатская площадь. Бегут на него солдаты. Тянут вперёд штыки. Содрогнулся от мысли подобной царь. Подумал: спасение в пушках.

Давно уже отдан о них приказ. Время идёт. Однако что-то не едут пушки.

— Где пушки? — вскричал Николай I.

Разбежались в момент посыльные.

Ждёт государь. Слез с коня. Словно в клетку посаженный волк, взад-вперёд перед свитой ходит.

— Прибыли пушки, — наконец доложили царю.

— Где пропадали?! — грохочет царь.

Объясняют артиллеристы:

— Коней запрягали, ваше величество. Дюже брыкались кони. Пушки — хоть на руках кати.

— «Брыкались»! — ругнулся царь.

А сам понимает: «Тянут, злодеи, тянут. Ждут темноты, злодеи».

— Заряжай! — скомандовал государь.

Офицеры бросились к орудиям, смотрят — снарядов нет.

— Снарядов, ваше величество, нет.

Вскипел Николай I, набросился на артиллеристов.

— Торопились очень, — объясняют артиллеристы. — Впопыхах, государь, забыли.

— «Впопыхах»! — кричит Николай I. — Болваны! Скоты! Разини!

А сам понимает: «Тянут, злодеи, тянут. Ждут темноты, злодеи».

Смотрит царь с тревогой на небо. Сереет, сереет, сереет восток. Полчаса — и совсем стемнеет.

Послал Николай I на склад посыльных. Вернулись посыльные.

— Ваше величество, нет снарядов.

— Как — нет?

— Не дают их на складе.

— Как — не дают? — взревел Николай.

— Ваше величество, бумагу от величества вашего требуют.

«Измена», — подумал царь. Пробил его пот холодный. Пишет бумагу царь, а сам понимает: «Тянут, злодеи, тянут».

Поднял снова глаза он к небу. Сереет, сереет, сереет восток. Вот-вот и совсем стемнеет.

САВВАТЕЙКА

Два брата, Игошка и Савватейка, вот уже третий час сидят на железной крыше.

— Домой хочу, — хнычет Савватейка.

— Сиди, сиди, — успокаивает брата Игошка. — Зорчее смотри на площадь. Запоминай. Потом всем обо всём расскажешь.

Удобно на крыше. Место хорошее. Рядом сенатский дом. Всё видно. И офицеры видны, и войска, и народ.

Наблюдали ребята отсюда и то, как ходили в атаку конные, и как приезжали к восставшим святые отцы, и как появились на площади пушки.

Савватейке шесть лет. Интересно, конечно, то, что происходит внизу на площади. Однако устал и промёрз Савватейка.

— Домой хочу, — начинает хныкать опять мальчишка.

— Сиди, сиди, — повторяет Игошка. — Запоминай. Потом всем обо всём расскажешь. — Показал рукой туда, где стояли пушки: — Давай подождём. Может, они бабахнут.

Смирился Савватейка, ковырнул пальцем в носу, снова на площадь смотрит. Смотрел, смотрел и заснул.

Николай I в это время находился как раз возле пушек. Привезли наконец снаряды.

Однако медлит что-то царь Николай. Страшно открыть огонь. Вдруг не пожелают солдаты стрелять в своих. Команду дашь, а они взбунтуются.

— Стреляйте, ваше величество! — наседают советчики. — Стреляйте!

Наконец Николай решительно двинулся к батарее.

— Стрельба орудиями по порядку, — скомандовал государь. — Первая, начинай!

Царь ожидал услышать артиллерийский раскат, но пушка молчала. Николай I скосил на солдат-канониров глаза. Увидел: один из них с зажжённым фитилём в руках стоит навытяжку перед офицером.

— Почему не стреляешь?! — кричит офицер.

— Там же свои, ваше благородие.

— Молчать, башка твоя вшивая! Свои не свои, раз приказ стреляй!

Офицер был из тех, кто умел ругаться.

— Стреляй, говорю, паршивец, бычьи твои глаза!

Не тронулся с места солдат. Фитиль не поднёс к орудию.

Выхватил тогда офицер фитиль из рук канонира, поднёс к запалу. Змейкой юркнул огонёк. Гулко раздался выстрел. Звук его заполнил Сенатскую площадь. Долетел до Сената, Адмиралтейства. Ударив о стены, вернулся назад. Громовым заметался эхом.

Николай I улыбнулся.

Картечь ударила в мостовую, рикошетом разлетелась по сторонам. Врезалась в ряды солдат, в людей, заполнявших площадь. Взметнулась выше, поверх голов, ударила градом в соседние крыши.

Что случилось, Игошка не сразу понял. Рядом, уткнувши нос в воротник, спал Савватейка — и вдруг Савватейки нет. Потянулся Игошка к обрезу крыши. Видит, лежит на снегу Савватейка. Спрыгнул Игошка вниз.

— Савватейка! — тормошит. — Савватейка! Вставай, Савватейка!

Не встаёт Савватейка, Мёртв Савватейка. Из-под шапки алая струйка на снег бежит.

НАГРАДА

Когда солдаты Прохор Ильин и Макар Телегин шли со своей ротой на Сенатскую площадь (полк их остался верен царю Николаю I), возник между ними давнишний спор.

Ильин был солдатом смирным. Верил в бога, любил царя, тех, кто восстал, называл смутьянами.

— Смутьяны они, смутьяны. Царь же отец солдатам. От господа бога царёва власть.

Телегин — другого склада. Хотя и ходил к молитвам, однако в бога не очень верил.

— Попы придумали бога, — твердил солдат. — Когда бы господь имелся, мужик бы не маялся, как грешник в аду, как в масле сыр, не катался бы барин.

И о царе у Макара другое мнение:

— Не отец он, Прохор, солдатам, нет. Тех же кровей он — барских.

Рота, в которой служили Ильин и Телегин, разместилась на Исаакиевском мосту, как раз напротив каре восставших.

— Ах, смутьяны, смутьяны, — качал головой Ильин, обращаясь к Макару Телегину. — А нам ведь, поди, Макар, будет за верность царю награда.

— Жди, жди, — усмехался Телегин. — Может, землю и волю тебе пожалует.

В самое точное место попал солдат. Не понял Ильин насмешки:

— А как же, конечно, награда будет.

Простояли они на мосту до начала пальбы из пушек. Когда грянули первые залпы и шарахнулись в стороны люди, перекрестился Прохор Ильин:

— Ну, слава богу. Делу пришёл конец. — Снова полез к Макару: — Видал, как смутьянов лупят? Это господь покарал неверных.

Хотел ещё что-то сказать солдат, но помешал ему новый залп. Пушки стреляли теперь по Неве. Одним зарядом ударило в мост. Картечь и оборвала его на слове. Рухнул на мост солдат.

Когда Ильин очнулся, вокруг никого уже не было. Опустели и мост и Сенатская площадь.

Шевельнул головой солдат. Видит, рядом лежат побитые. Все из их же, из верной царю-государю, роты. Вот Васин Иван, вот Аристарх Извеков, Клюшкин, фельдфебель Павлов. А вот в полушаге всего от Прохора языкастый его сосед. Страшно взглянуть на Телегина. Картечь угодила солдату в голову.

— О боже, — прошевелил губами Ильин. Потом о себе подумал: «Нет, заметил всё же меня всевышний. Сохранил в живых за моё смирение».

На этом снова Ильин забылся.

Сразу же после разгрома восстания Николай I отдал приказ очистить площадь от тел убитых. Явились сюда жандармы. Стали мёртвых сносить к Неве. Бросали убитых в проруби, толкали под невский лёд.

Потащили жандармы и тех, кто лежал на Исаакиевском мосту. Подхватили за ноги Васина, подхватили Извекова, Телегина, Клюшкина, Павлова. Вместе со всеми и Прохора поволокли. Уже на льду, у самой проруби вдруг застонал солдат.

Остановились жандармы. Кто-то сказал:

— Братцы, кажись, живой.

Голос второй ответил:

— Живой, не живой — волоки. Все они тут смутьяны.

За секунду до этого явилось к Прохору вновь сознание. Казалось солдату, что стоит он в строю. Сам отец-государь обходит войска и за верность вручает ему награду. Какую награду, не успел разобрать Ильин. Столкнули жандармы солдата в прорубь.

ПЕСТЕЛЬ

1823 год. Царь Александр I производил смотр Южной армии. Лихо шли гренадеры, стройно рубили шаг. Лучше других перед царём прошёл Вятский пехотный полк.

— Превосходно! Точно гвардия! — закричал Александр I. — Кто командир?

Доложили:

— Полковник Пестель.

— Молодец!

За отличное командование полком царь пожаловал Пестелю три тысячи десятин земли.

Вот бы удивился царь Александр I, если бы узнал, что командир Вятского пехотного полка полковник Павел Иванович Пестель и был руководителем Южного тайного общества.

Много думал о судьбах родины Пестель.

Почему богатые есть и бедные?

Почему всем правит самодержавно царь?

Как сделать так, чтобы люди бедных сословий жили в России лучше?

Девятнадцатилетним прапорщиком Пестель принимал участие в войне 1812 года. Защищал батарею Раевского. Был ранен на Бородинском поле. Сам фельдмаршал Кутузов вручил ему за храбрость награду — золотую шпагу.

Корпусный командир говорил о полковнике Пестеле: «Этой умной голове только и быть министром».

Члены Южного тайного общества уже много лет готовились к восстанию. Дважды оно срывалось. Наконец был назначен окончательный срок — лето 1825 года. Ждали царя. Александр I должен был снова приехать на смотр полков Южной армии. Было решено во время смотра царя убить. Однако Александр I не приехал.

Восстание пришлось вновь отложить на год. Но тут всё резко изменилось.

Неожиданно Александр I скончался. Южное тайное общество решило восстать немедленно. В Петербург был срочно направлен курьер. Пестель предлагал и на юге и на севере выступить одновременно.

Юг приготовился. Ждал ответа.

И вдруг Пестель был арестован. Случилось это 13-го декабря, за день до восстания декабристов в Петербурге на Сенатской площади.