КАКОЙ ГРЕНАДЕРСКОЙ РОТЫ?

Двое дворовых крестьян из-под Луги Фёдор Рытов и Африкан Косой с барским обозом прибыли в Питер.

Остановился обоз где-то в конце Галерной. Видна отсюда Сенатская площадь. Видны и войска и народ. Бросив на улице сани, побежали крестьяне на площадь, смешались они с народом.

То тут, то там раздаются возгласы:

— Долой Николая! Даёшь Константина!

— Конституцию! Конституцию! — кто-то кричал.

А вот и вовсе кинжальный голос:

— На плаху царя, на плаху!

Слово за словом, слово за словом — разобрались вскоре Фёдор и Африкан, что происходит сейчас на площади, что и к чему.

— Ну и ну, Африкан. Значит, они за волю.

— Выходит, что против бар.

— Так это и наше дело.

Переглянулись крестьяне:

— Давай на подмогу!

Выбирают, к кому бы поближе стать. Облюбовали солдатский изгиб в каре. Туда и направились.

— Дозвольте, — обратился к солдатам Фёдор.

— Ух ты, никак, пополнение!

Рассмеялись солдаты:

— Какого, скажи, полка? Какой гренадерской роты?

— Лужские мы, — отвечает Фёдор.

— Барона Рейндорфа, — сказал Африкан.

— Калужские, лужские, баронские, графские — наши, короче. Давай становись.

Сразу пошли вопросы, как в деревне, очень ли барон лют, что говорят мужики о земле и воле.

Что говорят? Исстрадались совсем мужики — дай ты им только призыв-сигнал, сразу на бар подымутся.

Заметили люди на площади, что два мужика к солдатским рядам пристроились, тоже поближе к восставшим двинулись. Обступили они солдат. Но тут подошёл офицер:

— А ну отойди в сторонку.

— Как так?

— Мы тоже с вами. Мы заодно!

— Нам бы вместе, так силы больше!

— Ступайте-ступайте, — стал оттеснять офицер.

Второй подошёл:

— Ступайте, ступайте, не ваше тут дело. Не занимай солдат.

Оттеснили народ офицеры. Вместе со всеми отошли Африкан и Фёдор.

Стоят, пожимают плечами:

— Как так не наше дело?

— Может, ошиблись с тобой, Африкан? Может быть, господа офицеры ради другого пришли на площадь?

Нет, не ошиблись лужанс. За народ декабристы, за волю крестьянам. Но только так, чтобы сделать всё это самим. Сторонились они народа. Смуты большой боялись.

Стоят войска на Сенатской площади. Стоит Николай I на Дворцовой площади: «Придут, не придут полки?»

Тянется, тянется это ждание. Кончится скоро ждание. Битва не где-то за синим морем. Вот-вот — и на этом она берегу.

ГОЛОС ЛЬВИНЫЙ, ПИСК МЫШИНЫЙ

Торжествует царь Николай I, торжествует, да рано…

Не менее Московского прославлен лейб-гренадерский полк. Тоже в боях заслужен. Тоже бывал в Париже.

Не пошёл к царю на Сенатскую лейб-гренадерский полк, пошёл на Сенатскую — к декабристам. Первой в полку поднялась рота поручика Александра Сутгофа.

— Дружнее, ребята, дружнее! — поторапливал гренадеров Сутгоф.

Слышится голос ротного:

— Надеть шинели!

Предусмотрительным был поручик. Другие явились на площадь в одних мундирах.

— Взять боевые патроны!

Решительным был Сутгоф.

— Ротную кассу не оставляй!

Командиром он был хозяйственным.

Схватился командир лейб-гренадеров полковник Стюрлер:

— Где рота Сутгофа?

— Ушла на Сенатскую площадь.

Выбежал Стюрлер на улицу. Стал догонять солдат. Вскочил на извозчика:

— Живо, разиня, живо!

Голос у Стюрлера громкий, львиный:

— Рысью, болван, галопом!

Догнал он восставших.

— Стой!

Идут гренадеры.

— Стой!

Заедет полковник слева, заедет справа:

— Стой!

Идут солдаты. Чеканят шаг.

— Дети, — кричит полковник, — остановитесь!

Тычет он шпагой в спину извозчика:

— Быстрее давай, скотина. Стой! Трогай! Бери поперёк. Да стой же ты, леший, стой!

Снова кричит солдатам. Идут гренадеры.

Обессилел несчастный Стюрлер. Измучил коня извозчик. Понимает полковник — не остановить ему роту Сутгофа, приказал повернуть назад.

Вернулся Стюрлер к себе в казармы. Едва отдышался, как тут:

— Ваше высокородие, другие роты пошли на площадь.

Это поручик Николай Панов повёл остальных гренадеров.

Выбежал Стюрлер опять на улицу.

— Стойте! Куда вы! Стойте!

Не сбавляют солдаты шаг.

Забежит полковник то слева, то справа:

— Стойте! Куда вы! Стойте!

Не сбавляют солдаты шаг.

Опередил командир колонну, стал поперёк пути:

— Братцы, стойте! Братцы, побойтесь бога!

Не сбавляют солдаты шаг. Чуть не растоптали солдаты Стюрлера.

«Разбойники», — хотел прокричать полковник. Однако не вышло наружу слово, раздался какой-то сип.

Чуть не плачет бедняга Стюрлер. Давит себя в кадык. Ясно всем, что охрип полковник. Ни за что пропал его голос львиный. Остался мышиный писк.

НЕПОКОРНЫЙ ВЗВОД

Неспокойно в Финляндском полку. Вот-вот и восстал бы полк. Однако замешкались здесь офицеры. Пока решали, идти ли им на Сенатскую площадь, пока дали команду солдатам строиться, пока становились в ряды финляндцы, прискакал от царя посыльный. Оказался посланец проворным, увёл за собой солдат.

Идут солдаты, дорогой думают:

«Эх бы чуть-чуть пораньше!»

«Как не к месту посыльный прибыл!»

«Не ждать бы нам офицеров — самим идти!»

Вторым в колонне шёл взвод декабриста поручика Андрея Розена. Любят солдаты Андрея Розена. Любит Розен своих солдат.

Вышли солдаты на берег Невы. Свернули на Исаакиевский мост. Вот и видны впереди восставшие.

На середине моста финляндцев остановили. Прозвучала команда:

— Патроны в ружья!

Зарядили солдаты ружья. «Неужто будем в своих стрелять?!»

— Вперёд! — прокричал генерал. Он и был от царя посыльным.

Перекрестились солдаты, сделали шаг вперёд.

И вдруг:

— Стой!

Это скомандовал Розен.

Остановились солдаты.

— Вперёд! — повторил генерал.

— Стой! — снова скомандовал Розен.

Не тронулись с места солдаты. Не тронулся взвод, а за ним и другие. Стоят на мосту финляндцы.

Забегали верные царю офицеры, понукают они солдат:

Вперёд, вперёд! Что вы, оглохли? Команды не слышали?

Слышали, как же, глухих тут нет. «Стой» же была команда.

— Не «стой», а «вперёд», — надрываются офицеры.

— «Вперёд» мы не слышали, слышали «стой».

Так «стой» же кричал поручик. Генерал вам сказал: «Вперёд!»

— Не знаем, не знаем, — твердят солдаты. — Мы нашего взводного только и слышали.

Так и остались стоять на мосту финляндцы. Загородили они движение. Не могут другие войска пройти.

Хотел Розен прорваться на Сенатскую площадь. Но заслонили проходы войска царя. Не пробиться сквозь них финляндцам.

Хотел повернуть назад. Но и тут уже стали царские силы. Попал в окружение взвод.

Стоят на мосту солдаты:

— Эх бы чуть-чуть пораньше!

— Как не к месту посыльный прибыл!

— Не ждать бы нам офицеров — самим идти.

И Розен о том же думает: «Взялся за меч — на пальцах считай минуты».

«ЭТОТ ДУРАЦКИЙ СЛУЧАЙ»

Когда верные царю войска окружили восставших, не стал Николай I тратить напрасно время. Дал он команду конным идти в атаку.

Полковник Вельо хвастал царю:

— Да я их, ваше величество, вот этой самой рукой, — поднял он руку, взмахнул палашом, — враз приведу к смирению. Побегут у меня злодеи.

— Вперёд! — скомандовал конным Вельо.

Устремились вперёд драгуны.

Однако не дрогнули восставшие на Сенатской площади. Встретили конных огнём солдаты.

Остановились, попятились конные.

— Вперёд! — надрывается Вельо. — Орлы, вперёд!

Однако атаки конных всё тише и тише. Даже та, что считалась первой, если сказать по правде, но отличалась особой силой.

Объясняют драгуны:

— Кони у нас не подкованы.

— Не наточены палаши.

Ясно слепому — хитрят драгуны.

Да и восставшие стреляют скорее для вида. Пули проходят поверх голов.

Понимают драгуны — гренадеры нарочно стреляют вверх. Не хотят убивать своих.

Понимают гренадеры — драгуны нарочно в атаках плохи. Не хотят разгонять своих.

Понял это и царь Николай I. Дал он сигнал прекратить атаки.

Неудобно царю признаваться в том, что драгуны нарочно щадили восставших. Объясняет своим приближённым:

— Кони у них не подкованы. Не наточены палаши.

Делают вид приближённые, что так и есть всё на самом деле. Повторяют слова государя:

— Кони у них не подкованы.

— Не наточены палаши.

Без смертей обошлись атаки. И всё же с потерей один нашёлся. Пострадал сам полковник Вельо. Лишился руки полковник.

Когда он занёс палаш и кричал громко команды, кто-то в руку ему и стрельнул. Пуля попала в локоть. Вскрикнул полковник, выпал палаш.

Сокрушался полковник Вельо:

— Наглецы! Стервецы! Злодеи! Да если бы не этот дурацкий случай, кивал на повисшую плетью руку, — я бы в момент их привёл к смирению!

Как видно, Вельо любил похвастать. Даже конь, на котором сидел полковник, хотя он всего и обычный конь, и тот при этих словах не сдержался.

Рассмеялся драгунский конь.